- Божественная это сила! А проще сказать - духовная. Геном - явление не столько материальное, сколько духовное. Да, моя радость: духовное. И если мы это признаем, то полетят кверх тормашками все наши представления о природе человека. Вот на какую жилу ты напала! Вот какую глубину копнула! Да ты теперь у нас не Софья Ковалевская, не Мария Кюри - Складовская, а птица в науке этак раз в пять и покрупнее будешь! И это в твои двадцать три года! Вот она, в чём штука, моя родная! И почему я показался тебе таким бодрым, весёлым и могучим. Я в лице своей юной ученицы вдруг увидел гиганта, перед которым в одночасье сникла вся классическая биология. И физиология тоже. А с ними и - психология человека, из которой, как из океана, вытекает вся художественная литература, все виды искусств. Мы теперь можем утверждать: все межнациональные отношения объясняются уже иным образом. И природа войн, истоки патриотизма, ручейки трусости и могучие реки героизма - вся суть поступков человека представляется теперь иначе. Вот что ты сотворила! Какую глыбу сдвинула с места!.. Оттого я и такой весёлый, и такой сильный. Величием открытия твоего на меня пахнуло, восторг неописуемый распирает моё сердце!..
Арсений Петрович достал из сейфа толстенную папку, смахнул с неё тряпочкой пыль и, положив на неё, как на Библию, руку, сказал:
- Я стар, со мной всякое может случиться, а вот здесь мои записки, мысли мимолётные и мысли, нажитые за всю жизнь, - бери её себе и на досуге просматривай. Одну такую папку я уж передал Простакову, а теперь вот ещё и тебе даю. И физику Неустроеву дам, и Ёвану Дундичу… Копий с таких папок я решил сделать десяток. Секретов тут никаких нет, властей я не боюсь, одного только хочу, чтобы люди молодые знали, как я смотрел на события своего времени, на деятелей больших и малых; где–то я, может быть, и ошибаюсь, но за целую–то жизнь и кое–что дельное отпечаталось в сознании. Ошибки уходящих поколений служат в поучение будущим. Читай, Дануша, и думай, а когда пройдёт много–много лет, и облик мой сотрётся в вашей памяти, тут мои фотографии напомнят обо мне. На листах тетрадей я много фотографий наклеил, весточек моего времени. Пусть и они напоминают вам о двадцатом веке, когда отцы ваши и деды сделали прорыв в космос и вовнутрь атома.
И Арсений Петрович протянул Драгане свои папки.
Вечером Драгана рано легла в постель, раскрыла одну из папок учителя. Она любила читать лёжа. Вот и теперь придвинула к себе настольную лампу, читала:
"Что меня поразило и во что я с трудом верил:
За время сталинского правления из русских высшее образование получал лишь один процент. Девяносто девять процентов было дипломников у евреев. Вот вам Сталин, вот вам сталинская эпоха! И тот же единственный процент русских совершал почти все открытия в науке и технике. И как бы двинули науку и технический прогресс, если бы русских с дипломами было хотя бы двадцать человек на сотню!..
Слышу, как завопили, забились в истерике мои вечные противники и оппоненты - из тех девяноста девяти: национализм, шовинизм, враньё и зазнайство!.. А куда вы денете академиков Тамма, Зельдовича, Векслера, Иоффе?..
Успокойтесь, господа! Недаром ещё древний историк Плиний сказал: "Евреи любят шум и смятение". А что до Тамма, Зельдовича и прочих титанов науки, так разве не о них сказал Сталин: "Это те самые академики, которые много обещают и ничего не дают". А уж не он ли, Отец народов, так нежно любил и пестовал ваше племя?.. И разве не он поставил вас на директорство едва ли ни во всех академических институтах?..
Кстати, процент дипломированной молодёжи и среди прибалтов, и кавказцев составлял примерно цифру тридцать. Русский народ в порыве своей извечной доброты выпускал вперёд своих младших братьев. Сам же у станков и на колхозных полях горбатился, одевал, поил и мостил дороги в братских республиках. Сталин и тут проявлял свою гениальность, кстати напрочь забытую теперешними русскими патриотами, тоскующими по "сильной" руке. Замечу тут мимоходом: да, сейчас сильная рука на русском троне как никогда нужна русскому народу, но, может быть, мы посадим на трон Саакашвили или западенца Ющенко?.. На русском троне нужен русский человек - и в этом заключена вся Русская идея, которую так старательно, днём с огнём ищут политологи сплошь нерусского происхождения. России - русская власть, и тогда все проблемы разрешатся сами собой. Вот в чём дело, господа хорошие. Свой человек в Кремле нам нужен, а не кавказец или польский шляхтич, и даже не украинец. Когда уж вы поймёте, доверчивые и глупые русские люди?.. Если уж Господь сподобил вас завести семью и собственный дом, так будьте в этом доме хозяином, а не отдавайте жену свою и детей малых заезжему молодцу.
И пусть не обижаются на меня наши бывшие братья из советских республик: горбачевская перестройка показала нам силу вашего братства. Суд истории над вами ещё впереди. Мы помним, как грузины, армяне и послы прочих народов на коленях ползали у трона русских царей и просили взять их под свою опеку и охрану; и цари брали, а русские люди верили, что будут они нам верными друзьями. И только теперь увидели: как волка ни корми, а он всё в лес смотрит. Куда смотрит, зачем смотрит, чего он ждёт от леса - и сам того не ведает. Орали о свободе, независимости, а как только освободились, так тотчас же и попали в объятия к американцам. А те на границах с Россией построили военные базы, подтянули самолёты, ракеты. Спасибо вам, дорогие наши вчерашние братья грузины, азербайджанцы, чеченцы, латыши и прочие таджики. Нерадивых плетью лечат, а дураков сладкими посулами. Речей от вас сладких мы слышали довольно. Но, может, теперь–то хоть умнее станем. И тогда скажем вам: спасибо за науку.
За освобождение Польши от немецких захватчиков мы положили на полях сражений шестьсот тысяч своих парней, а что же получили?.. А в одной только битве за Будапешт полегло восемьдесят тысяч ребят. А сколько наших погибло в Болгарии, Чехословакии, в странах прибалтийских?… И что же?.. Ныне та же Польша с мольбой и со слезами на глазах просится в Евросоюз, то есть к тем же немцам, которые дотла спалили Варшаву, и готова окружить нас заморскими военными базами. В Будапеште срыли памятник советским воинам, даже в нашей славянской Болгарии хотят сбросить памятник русскому Алёше!.. Спасибо вам, братья славяне! Да только есть ли в ваших жилах хоть капля славянской крови?..
Во время войны с немцами наши отцы и деды свернули шею Гитлеру, вырвали из газовых печей евреев, не дали Гитлеру окончательно решить еврейский вопрос, - и ради этого положили двадцать миллионов солдат и столько же мирных жителей, и ко всему прочему благодаря бездарным генералам откатились к Волге, позволили сжечь и разрушить пол-России… И что же взамен?.. А взамен бесшумная война с агентами влияния, полная катастрофа, оккупация и власть олигархов, среди которых ни одного русского! Спасибо вам, господа евреи! Отплатили, научили, а вам, русским дуракам, так того и надо. Как сказал взлелеянный Кремлём поэт Гангнус: вы - навоз, солома, другой судьбы и не заслужили.
Наши нынешние господа евреи, читая эти мои строки, посмеиваются: как же! Иван признаёт нашу победу! А умники из русских ворчат: де, мол, резковато, не такая–то уж и победа. Диссиденты и раньше гнездились в Кремлёвских палатах, среди сталинских соратников и раньше не было русских, а если копошились там Ворошилов, Молотов, Хрущев - так женушки у них из тех же… а русский под сапогом жидовочки - самый что ни на есть палач и мерзавец. Они таковыми и были, сталинские соратники. Сталин - не Екатерина Вторая, приличных людей возле себя не держал, он их или высылал, как выслал на Урал подлинного творца Победы Жукова, или запирал в тюремную камеру и морил голодом, как это сделал с величайшим из русских учёных и благороднейшим из людей академиком Николаем Ивановичем Вавиловым. Представляю, как при этих моих словах завопят нынешние патриоты. А мне не страшно. Говорить то, что думаю, я своё право выстрадал всей своей жизнью. Вот и говорю. А вы, друзья хорошие, - и те, что власть в Кремле захватили, - там нынче много Ивановых, но ни одного русского!.. И те, кто в патриотах ходит, но многого ещё не понимает, слушайте и на ус мотайте. И тем и другим наука жизни нынешней пригодится".
Драгана и ещё бы читала, но служанка доложила:
- К вам пришли.
И она с радостью спустилась вниз и увидела Простакова и Неустроева.
Села в своё легкое любимое креслице, пытливо оглядывала гостей. Начала с неожиданного вопроса:
- Я слабая бедная женщина, а вы заставляете меня заниматься хозяйственными делами. Науку забросила, сижу за расчётами и совсем в них потерялась.
Павел Неустроев сказал:
- По всем хозяйственным и денежным вопросам я обращаюсь к адмиралу. Он будто бы главный распорядитель. И слава Богу! Он пока ни в чём мне не отказывает. Со дня на день мы ожидаем теплоход с новой партией физиков и семьями наших сотрудников. Дома для них строим. Я хотел доложить вам об этом.
- И хорошо, что мой дядя забрал все бразды правления. Я об этом его просила. И в первые же дни после выхода в отставку он проявил свой мужской и военный характер: в два раза увеличил стоимость санаторных путёвок и всего комплекса услуг. Мне он сказал: "У нас клиенты всё больше из "новых русских", а у них деньги краденые; они в России все банки ограбили, - говорят, за время новой власти три триллиона долларов из казны русской умыкнули. Вот мы их карманы и почистим".
Хозяйка острова отстранилась на спинку кресла, сжала кулачки на подлокотниках, смотрела подолгу - то на одного, то на другого. Свою сентенцию заключила словами:
- Да, я вот так решила. А недавно в мои карманы упали новые деньги, хорошие деньги, будем и их тратить. Для надёжности разместим их в разных странах, и в белградские, и в московские банки заложим. Там теперь правители боятся народов, потому как славянский мир ненавистью дышит. Там лет на десять и финансы, и экономику в покое оставят. Вы скажете, откуда она, такая зелёная, всё это знает? На этот вопрос отвечу: умных людей умею слушать. И память у меня хорошая. А теперь задавайте свои вопросы, а если нет вопросов, будем чай пить.
Простаков спросил:
- И все–таки непонятно, почему мы так скоро должны тратить деньги? Наша лечебница принимает много больных, будем принимать ещё больше, - деньги, я надеюсь, мы заработаем. Хорошо бы их с толком тратить и не торопясь.
Драгана устремила взгляд в открытую дверь балкона, задумалась. Потом тихо проговорила:
- Доллар падает в цене быстрее, чем мы ожидали. Скоро и Америку, и Европу поразят дефолты, а там и кризис пожалует. В мировое правительство залезли молодые ребята, поражённые бешенством реформаторства, - ну, такие, как Чубайс и Гайдар в России. Им не терпится, неймётся поскорее извести население теперь уже не одной только России, а и всей планеты. Они торопятся. А и нам надо поспешать. Я хочу каждому из вас выделить средства из своего личного бюджета. Распоряжайтесь сами, двигайте свои проекты, улучшайте жизнь сотрудников, стройте школы, больницы, ясли: в районе каждого посёлка разводите фруктовые сады, заводите по нашему славянскому образцу огороды, расширяйте посадки красного дерева и стройте мебельные фабрики. Пусть наша мебель из красного дерева покорит все южные штаты Америки, а там и шагнёт в Европу. Мы должны научиться делать деньги, - много денег! Дядюшка хорошо это придумал, что дерёт шкуру с "новых русских". Я буду отдавать часть денег на содержание русских и сербских сирот. Мы привезём на остров несколько тысяч беспризорных детей и на эти деньги будем их кормить и учить.
Каждого из гостей Драгана огорошила неожиданностью своих предложений и смелостью суждений, однако раздумывать долго не давала; озарила всех дружеской улыбкой и пригласила к столу.
Украдкой бросала чуткие взгляды на Простакова; с радостью заметила: он смотрит на неё пристально и сердечно и как бы говорит: вы наша госпожа и мы готовы вам во всём покоряться.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Адмирал Ян получил шифрованную телефонограмму от брата–губернатора:
"Срочно вышли ко мне Драгану и Павла Неустроева".
Драгана хотела бы связаться с отцом, но он для своих близких завёл правило: по телефону не звонить. Никто не должен знать, кто из семьи губернатора где находится и что делает. Так он прячется от журналистов и всякого рода противников; телефоны прослушиваются, врагов у губернатора становится больше, - особенно их стало много теперь, когда Урош Станишич решил бороться за пост президента. И недавно, когда Драгана жила у отца и с ней и с Эллом случилась ужасная катастрофа, губернатор сказал дочери: захочешь куда поехать или пойти, дай знать Жанетте: у неё всегда найдётся два–три парня для твоего сопровождения. Теперь, после нападения с вертолёта, губернатор решил усовершенствовать и усилить охрану свою собственную и своих близких.
Дядюшка Ян приказал через час вылететь на материк. И в точно назначенное время хозяйка острова и русский физик Павел Неустроев поднялись в воздух и взяли курс на Дом Волка, где их ждал губернатор.
Павел сидел на диване рядом с кабиной пилота, а Драгана расположилась напротив у окошка, из которого любовалась небом и океаном. Она могла бы пройти в свой собственный салон и пригласить к себе физика, но предпочла общий салон. Изредка поглядывала на Павла, хотела бы знать, о чём он сейчас думает. И знает ли он хотя бы приблизительно, зачем это их пригласил к себе её отец. Поманила Павла, предложила ему сесть с ней рядом. Сказала:
- Вы очень важный, и я вас стесняюсь. Но мне бы хотелось сойтись с вами поближе и втереться к вам в доверие.
- А вот этого я бы не советовал вам делать. Меня самого тяготят секреты, которыми окружена тема моих занятий, а тут ещё и вам вешать на себя мои проблемы.
Помолчав с минуту, добавил:
- В России я заключил контракт на работу в Штатах, а ваш остров будто бы и не в Америке, а на Багамах.
- Да, на Багамах, но американские военные арендуют у нас территорию. На острове у них какая–то секретная лаборатория, её зовут физической.
- Ну, если так, а то я уже было намылился…
- Что значит, намылился? Ах, да - собрались возвращаться домой.
- Извините. Я, кажется, выразился не совсем литературно, но я человек простой, в молодости занимался спортом. Там у нас и лексикон попроще.
- Спортом? Каким же видом?
- Гонял в футбол, а попутно толкал штангу. Потом бросил и то и другое. Физика и футбол не стыкуются, а штанга тем более.
- У вас фамилия интересная. С каким–то таинственным значением.
- Я к ней привык. Она мне даже кажется поэтической. Будь я Есенин, я бы стихи о ней написал.
"Есенин, - подумала Драгана. - Наверное, Простаков ему сказал о том, что Есенин - мой любимый поэт".
Павел заметил, что она улыбнулась, решил, что производит на неё странное впечатление. И он не ошибся: большой, громоздкий, он не знал, куда себя деть, как вести себя и что говорить. Обыкновенно смешливый, ироничный, он в беседе с друзьями в карман за словом не лез, но тут не знал, о чём говорить с этой молодой и такой яркой девицей. Он будто бы даже и робел, чего раньше за собой не замечал. А Драгана смотрела на него со всё возрастающим интересом и ждала, о чём же он будет с ней говорить. Но он продолжал молчать, и это несколько смущало девушку. Стороной сознания у неё шли мысли: странные они, русские ребята! Вот и этот… Глаза цвета неопределённого - то ли серо–синие, то ли зелёные. И весь он какой–то нескладный, несобранный, и будто бы даже растерянный. А между тем, ей отец говорил: "Этот физик очень важная птица. На него наши военные возлагают большие надежды". Но вот чего не могла понимать Драгана: парень вроде бы и грубоватый, на учёного мало походит, а она о нём думает. Давно приметила в себе какую–то странную черту: её больше, чем другие, интересуют русские люди, особенно парни.
Мысли эти ей казались не вполне деликатными, она в такие минуты словно бы смотрелась в зеркало и не очень–то себе нравилась. И начинала думать о другом. Но и всё–таки, мысли о любви, о кандидатах в мужья ей всё чаще теперь являлись, и почему–то в этих своих тайных думах предпочтение каждый раз отдавалось ребятам русским. И это был вопрос, на который ответа она не знала. Впрочем, иногда являлись догадки, что тут помимо её воли работает глубинный и неодолимый механизм генетики - та первородная основа, которая служит фундаментом всех наших побуждений, особенно если это касается стороны деторождения. Тут несомненно просматриваются корни древнейших племенных формирований; подтверждение того факта, что русские являются коренным народом, из которого со временем истекли все малые племена славянского людского потока. Драгана имела в своей судьбе два несчастья: одно, что отроду была наделена умом пытливым и глубоким, а второе - Бог привёл её в науку о природе человека и всего живого, в биологию. Здесь она ещё молодой девочкой, едва окончив школу и учась на первом курсе биологического факультета, узнала из лекций и книг о вещах, поразивших её воображение и на всю последующую жизнь ставших руководящими в её поведении. Первое, что овладело умом и сердцем: узнала о последствиях бездумного подхода к замужеству и продолжению рода. Записала себе в тетрадь высказывание английского премьера Дизраэли о том, что смешение людей разных национальностей ведёт к вырождению. Дизраэли был евреем, он много думал о сохранении своего племени, вынужденного жить в рассеянии по всей земле. Лидер мирового еврейства предупреждал своих соплеменников: женитесь и выходите замуж только за своих! Не смешивайтесь, иначе погибнете. Храните свой народ, своё племя, свою семью!
Профессор, читавший лекции, подкрепил эту мысль крылатым изречением: женитьбу русского на нерусской, а тем паче на девушке другой расы или цвета кожи, наши прадеды называли собачьей свадьбой.
Грубовато, конечно, но народ в поисках истины слова находил крепкие, разнотолков не допускавшие.
На счастье или на беду, Драгана встретила на своём научном пути Арсения Петровича. Он был прилежным учеником гениального Николая Ивановича Вавилова и продолжал его учение о генетических кодах, о том, какие таинственные вещи творит генетика с человеком. Поразила её страшная для каждой семьи, для народа в целом, а затем и для всего человечества генетическая чехарда, связанная с открытым недавно явлением, названным телегонией, то есть эффектом первого самца. Побыл он с самкой и потомства не произвёл, а следы свои оставил. И кого бы затем ни рожала самка, а черты внешние и внутренние того первого самца из рода в род передаются.
Время пролетело быстро, и наши друзья опустились к домашнему причалу. Здесь они узнали, что встреча с губернатором состоится у них лишь поздно вечером. Разошлись по своим комнатам, и Драгана прилегла на диван и попросила служанку никого к ней не пускать.