"Нет, - подумал Анри, - нужно прийти попозже. Может быть, приедет Катрин, и тогда можно будет объяснить ей самой, что же произошло в салоне. Так ведь и правду сказать нельзя! И назвать леди Карлайл пожилой тетушкой, которую приходится сопровождать, когда она ездит по визитам, невозможно…"
Анри исподлобья взглянул на англичанку, прикидывая, сойдет ли она за родственницу по отцовской линии.
- Ваш шоколад, миледи, - сказала Уильямс, внося на подносе две серебряные чашечки и два бокала с водой. Люси усмехнулась: кормилица показала свою благосклонность к "дикарю с острова Борнео".
- Благодарю, а теперь займись тем, о чем ты мне говорила.
- Да, миледи.
Шоколад был горячий, ароматный, пряный, густой, и, запивая каждый глоток водой, Анри ощущал что-то вроде блаженства.
- Вас что-то очень беспокоит, господин де Голль, - сочувственно заговорила Люси. - Если стычка с аббатом, то не волнуйтесь, я сама поеду к его преосвященству и расскажу, как все было. И про поединок с де Марсийаком расскажу, что знаю. Только объясните, почему вы сбежали из сада?
- Этого я как раз не могу, мадам, - покачал головой Анри.
- Жаль. Мне искренне хотелось вам помочь. Знайте, я вам друг… - Люси вздохнула. - Я всего лишь помогаю вам выполнить поручение его преосвященства, но… но вы стали мне симпатичны! - Она снова подарила ему призывный взгляд.
Это было чистой правдой. "Дикарь с острова Борнео" в чине лейтенанта конной гвардии кардинала был высок, плечист, ловок и силен. Вдобавок имел упрямый нрав. А такие мужчины Люси нравились, ей было скучно подбирать то, что само валилось к ее стройным ножкам, обутым в парчовые туфельки.
И Анри смутился. Кажется, впервые за все время их знакомства.
- Так, значит, завтра я буду иметь честь сопровождать вас к мадемуазель де Ланкло? - слегка запнувшись, спросил он.
- Да, господин де Голль. Я жду вас в восемь вечера. На это время мне пришлют карету.
Анри откланялся и в волнении вышел из гостиной. На душе было как-то смутно.
Его мать-бретонка имела способность предвидеть будущее. Правда, не все в целом, а лишь самые мрачные эпизоды. И вот теперь де Голль почувствовал, что в нем просыпается эта неприятная способность. Анри прислушался к себе и понял, что нужно спешно бежать к де Мортмарам. Время такое, что можно и в кожаном колете. К тому же, чтобы навестить друга и родственника, шелк и бархат не обязательны. И он немедленно отправился на Сицилийскую улицу.
* * *
Слуги в доме знали де Голля и сразу впустили его, сказав, что виконт находится в покоях своей почтенной матушки. Анри прошел в гостиную и попросил служанку передать госпоже де Мортмар, что явился гость.
Дом де Мортмаров был выстроен на старый лад, а не на тот, что успешно входил в моду с легкой руки маркизы де Рамбуйе. Он имел лестницу посередине, разделявшую комнаты виконта и его матушки с младшей сестрой, а не сбоку, что давало архитектору возможность спланировать анфиладу гостиных. Гостиная была одна, и оттуда можно было попасть в кабинет хозяйки дома. Поэтому Анри, войдя в гостиную и намереваясь в ожидании почитать лежавшую на столике "Газету", услышал довольно громкие голоса.
Он никогда бы не подошел к двери, чтобы подслушивать, не так он был воспитан, но прозвучало имя Катрин!
- Ты упустил мадемуазель де Бордо! - возмущалась почтенная дама. - Единственную девицу при дворе, кого я хотела бы назвать невесткой!
- Но что я мог поделать? - отбивался Эжен. - Кто я и кто герцог де Меркер?
- Герцог де Меркер - мальчишка!
- Этот мальчишка - внук короля Генриха!..
- Незаконный! Я уверена, что его батюшка одобрит это сватовство. Но как, как вышло, что они сговорились? Я была уверена, что между ними ничего нет! И вот теперь она станет герцогиней де Меркер! А все потому, что ты бегаешь за буржуазками!
Анри растерянно отошел от двери.
Он знал, что все плохо, но не думал, что настолько. Разумеется, Катрин была достойна не только герцогской, но и королевской короны. И все же он надеялся, он верил, что однажды сумеет с ней объясниться!
Опоздал! Опоздал…
Значит, ее улыбки были всего лишь знаком вежливости? Ну что же, придется это как-то пережить… или вызвать на дуэль герцога? Смерть королевского внука ему, конечно, не простят. Значит, в лучшем случае - изгнание из Франции?.. Батюшка де Меркера - неугомонный бунтовщик, а значит, все аристократы французского двора кинутся ему на помощь. И они вполне могут добиться эшафота для дуэлянта… А несостоявшаяся герцогиня де Меркер поплачет, поживет с полгода в каком-нибудь не слишком далеком от столицы монастыре и выйдет замуж за другого жениха, тоже с титулом и при деньгах.
Вообразив себе этакое светлое будущее, де Голль понял, что если останется сейчас в гостиной, то примется бить посуду или, боже упаси, разругается с кузеном из-за какой-нибудь ерунды.
Поэтому он сбежал.
Прогулка по февральскому Парижу - сомнительное удовольствие. Но холодный ветер отлично прочищает то вещество, что находится в голове. Анри вдруг осознал, что сам во всем виноват. Откуда Катрин было знать, что он собирается предложить ей руку и сердце? Но где и как теперь ее искать?
Гвардейцы его преосвященства редко бывали в Лувре, и уж, во всяком случае, не в покоях ее величества королевы Анны. Там-то Катрин можно было встретить наверняка. Но как туда попасть?.. Идти в отель Рамбуйе Анри не мог. Караулить возле дома тетушки тоже нелепо.
В конце концов он вернулся к де Мортмарам. И вовремя. Эжен после затянувшейся ссоры с матушкой как раз выскочил из дома, не разбирая дороги. Анри вовремя выдернул его из-под оскаленных конских морд, не дав погибнуть под копытами лошадей и колесами экипажа.
Следом выбежал Гаслен с плащом, шляпой и шпагой хозяина.
- Я назло ей женюсь на старой ведьме дю Пиль! - выкрикнул спасенный.
К счастью, де Голль понял, откуда такое безумное намерение, и не стал задавать лишних вопросов.
Пожилая госпожа дю Пиль, вдова чиновника Высшей счетной палаты, искала себе молодого мужа. Она подошла к этому делу практически. Весь Париж знал, что будущий супруг будет получать что-то вроде ренты - по три тысячи экю дважды в год, но при условии обязательных, частых и добросовестных супружеских отношений! Пока что парижане подозревали, что избранником станет часто бывавший у нее поэт Жан-Франсуа Серазен. Но у Серазена были и свои доходы, позволявшие ему содержать карету и лошадей. Потому он мог обойтись и без такого радикального средства спасения от голодной смерти. Мадам де Мортмар, конечно же, знала про затеи вдовы и скорее собственноручно заколола бы госпожу дю Пиль кинжалом, чем допустила бы такой брак.
- Пойдем-ка пройдемся, братец, - предложил Анри. - А можем зайти куда-нибудь, выпить по бокалу бургундского. Или же ко мне. Мой старый Бернар умеет готовить горячее вино с пряностями. Он научился этому в Эльзасе… Гаслен, помоги господину пристегнуть плащ.
С минуту де Голль со слугой приводили Эжена в порядок. Наконец Анри с удовлетворением сказал:
- Вот теперь ты снова похож на приличного молодого человека.
- А я не хочу сегодня выглядеть прилично! Я хочу пойти туда, где можно напиться вдрызг! - с вызовом ответил кузен. - Чтобы никуда сегодня больше не ходить и никому не предлагать руку и сердце! Что, в самом деле, за блажь - непременно женить меня на фрейлине?!
- Тебе еще рано жениться, - серьезно сказал Анри. - И к тому же скоро война. Ты ведь не захочешь оставить молодую жену вдовой?
Де Голль имел в виду, что Пикардийский полк, в котором служил (по крайней мере, считалось, что служил) его родственник, непременно отправят в поход одним из первых, едва Франция снова вознамерится вмешаться в разборки самых воинственных европейских монархов - императора Священной Римской империи Фердинанда II и шведского короля Густава II Адольфа.
- Скорее бы война! - патетически воскликнул Эжен. - Там я надежно спрячусь и от матушки, и от ее брачных затей! Моя матушка - истинная находка для "серого кардинала"! Он же всюду держит своих шпионов и…
- Тише, дорогой кузен! - Анри вынужден был буквально дернуть за рукав разошедшегося виконта. - Иначе почувствуешь это на своей шкуре!
Несколько прохожих уже остановились, ожидая новых разоблачений, но де Мортмар вовремя опомнился.
- Матушка уже побывала у десяти теток, двадцати кузин, - продолжил он вполголоса, - и узнала-таки, чем на этой неделе будет заниматься мадемуазель де Бордо. А ее бы в Мадрид послать, она бы все тайны мадридского двора за сутки выяснила!
- Значит, именно там тебе нельзя показываться?
- Хоть бы нашлась добрая душа, заперла меня в Бастилии и не выпускала, пока эта достойная девица не обвенчается с герцогом!
Анри вспомнил о приказе кардинала, который постоянно носил с собой. Но туда уже было вписано имя де Гонди.
- Не может же эта особа быть одновременно повсюду? У нее есть обязанности при дворе. А ее величество королева Анна, говорят, не очень-то любит, когда фрейлины отпрашиваются и разъезжают по гостиным, - как можно спокойнее напомнил де Голль.
- Да, но если Катрин выйдет за герцога де Меркера, а он, что ни говори, племянник его величества, то чуть ли не войдет в семейство Бурбонов, и с этим придется считаться, - вздохнул Эжен.
- Молодой де Меркер - всего лишь сын единокровного брата его величества от фаворитки. Таких братьев у нашего доброго короля не счесть.
- Но не всех признали в Лувре! Иные живут где-нибудь в Наварре и понятия не имеют, кто их батюшка. Так что герцог будет возить невесту по всей родне. И не только по родне. Матушка дозналась: мадемуазель де Бордо просила жениха, чтобы он непременно отвез ее к Нинон! И он…
- К Нинон де Ланкло?! - все хладнокровие Анри куда-то вмиг подевалось.
- В Париже всего одна Нинон, мой дорогой кузен, - снисходительно усмехнулся де Мортмар. - Добродетельной фрейлине хочется посмотреть на жрицу любви! Как будто при дворе мало шлюх… Ладно, бог с ней! Идем пить, Анри! Я так зол, что просто обязан напиться. Матушка считает, что я завтра же должен быть у мадемуазель де Ланкло! Что я должен отбить у герцога невесту!.. Нет, я до самой свадьбы буду пьян как сапожник! Идем, мой друг, я просто не могу сейчас оставаться трезвым, иначе просто лопну от злости!..
* * *
Де Голлю удалось добиться одного: Эжен согласился напиться у него дома. Они послали Бернара за лотарингским кишем, жареной пуляркой и фаршированным молочным поросенком - блюдами достаточно жирными, чтобы сопровождать большое количество крепкого вина. Гаслен же взял пустую корзину и полчаса спустя вернулся с полной. Теперь оттуда торчали бутылочные горлышки.
Однако стоило Анри и Эжену сесть за стол, как явился третий гость - гвардеец из роты де Голля, Ги де Лараме, их общий родственник. Втроем, известное дело, пить веселее, чем вдвоем. Ну а вчетвером веселее, чем втроем! Следуя этой мудрости, де Голль послал слугу за своим соседом - молодым аббатом, приехавшим откуда-то из Перигора хлопотать о бенефиции. Аббат, на радость собутыльникам, оказался разговорчивым, знал много застольных историй, пригодных для мужской компании, и в результате де Мортмар к третьему часу ночи стал совершенно счастлив.
- Еще, святой отец, еще… - уже клюя носом, требовал он.
- Как-то наш славный король Генрих проезжал через одну деревню и остановился там пообедать… - заплетающимся языком покорно начал аббат. - …и велел для развлечения пригласить к столу местного острослова. Привели к нему верзилу, неумытого и лохматого… как положено земледельцу… - Аббат душераздирающе зевнул, положил голову на скрещенные руки и собрался заснуть.
- Дальше, что дальше… - пробормотал де Мортмар.
Анри уложил уставшего до невменяемости де Лараме на свою постель, а сам попытался вздремнуть на стуле, привалившись к стене.
- Дальше? - встрепенулся аббат. - А!.. Дальше король велел его усадить за стол напротив себя и спрашивает: "Как тебя, дружок, зовут?" Тот ему в ответ: "Меня, государь, Забавником кличут". Знал, выходит, что перед ним король!.. И тут наш добрый Генрих видит, что детина молодой и крепкий, и спрашивает: "А далеко ли от забавника до бабника?" А тот ему: "Да меж ними, государь, только стол стоит…"
- Очень хорошо. Давай еще… - явно не уразумев шутки, сонным голосом велел де Мортмар.
Что было дальше, Анри не помнил…
Утром все четверо охали, кряхтели и просились на тот свет. Анри долго плескал в лицо ледяной водой, пока не почувствовал, что обретает бодрость. Но обретал он ее очень медленно и потому пошел на крайнюю меру: взял в конюшне Пале-Кардиналь своего коня, рыжего Феба, и приказал Ги де Лараме седлать вороного Плутона. Вдвоем они пронеслись галопом до Сен-Клу, там дали лошадям немного отдохнуть и поскакали обратно. Встряска обоим оказалась весьма полезна. После нее Ги смог заступить на караул без риска заснуть стоя, а де Голль решил проехаться верхом до мастерской оружейника Баллока, которому пару недель назад заказал новую дагу. Чтобы срезать немного путь, Анри свернул на улицу Сен-Дени и не заметил, как оказался возле дома леди Карлайл.
Возникшую было мысль зайти еще раз к англичанке и уточнить, не изменились ли ее планы на вечер и состоится ли их визит к мадемуазель де Ланкло, де Голль после минутного колебания отмел как несуразную. После скачки по раскисшим дорогам он был забрызган грязью едва ли не по уши и потому войти в дом к леди даже с черного входа посчитал неприличным. Придержав Феба напротив проулка, который вел во двор дома, чтобы пропустить прачку с корзиной белья, лейтенант неожиданно заметил в глубине его Амели, камеристку графини Карлайл.
Девица стояла с мужчиной. Они шептались, но не так, как это делают влюбленные в тихом уголке. Мужчина даже не пытался взять собеседницу за руку. Де Голль, которому не было дела до камеристок, тронул поводья и тут же опять придержал коня - уступил дорогу нищей старухе, что брела сгорбившись, укутанная в накидку, больше похожую на старое бурое одеяло, по кончик носа.
Из чистого любопытства Анри проследил за женщиной взглядом и увидел, как старуха, проходя мимо парочки, поскользнулась и чуть не упала. На мгновение она прижалась к кавалеру, потом оттолкнула его и заковыляла дальше, прямо во двор дома леди Карлайл! Теперь уже де Голль был не просто заинтригован, он решил выяснить, что может быть общего у графини и какой-то нищенки? В любом случае повод для незапланированного визита появился. Анри нагнулся и отворил пошире калитку, чтобы можно было проехать, не рискуя поцарапать сапоги. Не успел он оказаться во дворе и соскочить с коня, как появилась Амели.
- Доложите госпоже, что приехал лейтенант де Голль! - сказал ей Анри.
Амели кивнула и скрылась за низкой дверью черного хода. И скрылась надолго!
Анри прохаживался по тесному дворику и сперва недоумевал, потом негодовал: в конце концов, если хозяйки нет дома, камеристка могла бы выйти и сообщить эту новость. Наконец из двери черного входа выглянула миссис Уильямс, кое-как извинилась по-французски и провела де Голля в дом.
- Я не могу в таком виде идти в гостиную, - сказал ей Анри. - Я перепачкаю стул.
- Идите, идите, пожалуйста, - ответила кормилица. - Миледи придет, она скоро придет.
- Дайте хоть раскладной табурет, что ли!
- Что, извините?.. О, да, табурет!
Анри сел и задумался. Решил, пока есть время, сочинить хотя бы начало покаянной речи, обращенной к Катрин.
А меж тем Люси у себя в спальне торопливо переодевалась. Бурые лохмотья и накидка валялись на полу, а графиня ловко натягивала на себя юбки. Уильямс, как могла, помогала ей в столь нелегком деле.
- Я думала вытащить у него кошелек, - торопливо говорила Люси. - В кошельках мужчины иногда носят бумаги… Расправь мне сзади юбку, Уильямс!.. Но смотрю: у него поясная сумка. Знаешь, Уильямс, эти смешные сумочки, которые надеваются на ремень… И она открыта!.. Я не утратила еще ловкости, слышишь, Уильямс!
- Моя голубка, - отвечала кормилица. - Я ведь была права, это не любовник?
- Я взглянула на письмо, которое вытащила, но еще не прочитала. Написано по-английски, Уильямс!
- Мне это не нравится.
- Представь, мне тоже. Быстренько нарумянь меня!..
Люси наконец вышла в гостиную. Де Голль вскочил, взмахнул шляпой.
- Добрый день, мадам.
- Вы что, на охоту ездили? - удивилась англичанка. - Где же еще можно так извозиться в грязи?
- Ездил на прогулку, мадам, - усмехнулся Анри. - Потом отправился к оружейнику - он живет неподалеку от вас. Я увидел ваш дом и решил, что будет не лишним уточнить время нашего вечернего рандеву. Вы вчера назвали восемь часов, не так ли?
- Господин Вуатюр обещал быть около восьми… - Люси сделала вид, что вспоминает. - Так что вы приезжайте к семи. Уильямс завьет вам волосы… Или нет! Лучше я пришлю за вами экипаж. С вас ведь станется прогуляться по парижским улицам в начищенных сапогах! - Она бросила на де Голля лукавый взгляд.
- Вы правы, мадам, - улыбнулся одними губами Анри. - Но на самом деле причиной моего визита стало любопытство.
- Вот как?
- Да. Я увидел старую нищенку, которая запросто вошла в ваш двор - будто к себе домой. И, признаться, оказался заинтригован…
- Нищенку?!. Ну что вы, месье! Откуда в моем доме нищенка?
- Вот и я думаю: откуда?
Несколько секунд они пристально смотрели друг другу в глаза. Потом Люси тряхнула головой и рассмеялась:
- Вы слишком подозрительны, господин де Голль! Нет здесь никакой нищенки. Та женщина, наверное, просто прошла мимо, а вам показалось…
- Действительно, - серьезно кивнул Анри. - Наверное, мне показалось. До вечера, мадам.
Когда де Голль ушел, Люси подбежала к окошку, выходящему во двор, чтобы посмотреть, каков он в седле. Там ее и застала верная Уильямс.
- Отменный кавалер, - тихо сказала кормилица.
- Сама вижу, - вздохнула леди Карлайл. - К тому же наблюдательный… Ладно, пойдем читать письмо. Хотя одно то, что оно написано по-английски…
Письмо было кратким: кавалеру камеристки предлагалось срочно выслать список лиц, бывающих у леди Карлайл, и домов, куда она ездит с визитами.
- Проклятый Элфинстоун! - прошипела Люси. - Он мне не верит!..
В общем-то, нетрудно было догадаться, что мятежный лорд пришлет в Париж своего человека - присмотреть, как леди Карлайл выполняет поручение. Но не крылась ли за этим более опасная интрига? Будет ли Люси нужна мятежному лорду, после того как найдет ему продажного аристократа, способного внести разлад между французским королем и кардиналом? Ведь в случае провала его шотландского заговора она может выдать лорда. И выдаст, даже за небольшую сумму! Не лучше ли будет опередить лорда и убрать его посланца с глаз долой?
Риска Люси не боялась. Когда считала, что без него не обойтись, спокойствие овладевало ее душой, слова и движения делались удивительно точными. Покойный герцог Бэкингем мог бы рассказать об этом ее качестве достаточно. Как он ругался и рычал, обнаружив, что на балу, заманив его в укромный уголок, леди Карлайл срезала с его пышного наряда две алмазные подвески из двенадцати, подаренных французской королевой! И он так и не смог понять, когда и как она с дьявольской ловкостью умудрилась это проделать. Люси в полной мере могла гордиться своими тонкими и проворными пальцами!..
- Этот французский дворянин - очень порядочный человек, - сказала миссис Уильямс.