Она не умела читать мысли своей воспитанницы, как слова на бумаге, но хорошо чувствовала ее настроение. Сейчас воспитанница испугана, и ей нужен человек, на которого можно положиться, а старый Джон годен лишь на то, чтобы прислуживать в комнатах и сидеть у дверей.
- Да, он и мне симпатичен, - ответила Люси.
Одеваясь для визита, она вдруг ощутила себя совсем юной девочкой - тринадцатилетней, влюбленной во взрослого пятнадцатилетнего мужчину и готовой хоть три часа вертеться перед зеркалом, лишь бы ему понравиться. Это чувство ее несказанно обрадовало - очень уж не хотелось из молодых и шустрых вертушек переходить в когорту почтенных дам!..
* * *
Анри все-таки добрался до оружейника. Старый Баллок встретил лейтенанта, сидя за столом и прихлебывая пиво из огромной кружки. Заказанная дага лежала на столе перед ним.
- О, месье де Голль! - пророкотал оружейник, приветственно поднимая кружку. - Ваш заказ готов в срок. Присаживайтесь! Могу угостить превосходным пивом - мой двоюродный брат Сезар, что живет в Масси, недавно построил пивоварню и время от времени присылает мне бочонок замечательного светлого эля!
- Спасибо, Жан, как-нибудь в другой раз, - вежливо отказался Анри. - Сегодня мне предстоит провести вечер в приличном обществе и со знатной дамой. Думаю, пивной дух - не самое лучшее благовоние для светского салона?
- Ха, месье де Голль! Неужто вы сподобились-таки объясниться с той самой красавицей, о которой рассказывали мне на Рождество?
- Увы, нет, мой друг. Моя нынешняя спутница обласкана самим кардиналом. А я для нее то ли кавалер, то ли телохранитель…
- Ну, тогда дага вам в самый раз! Не ровен час, покусится кто на вашу даму, тут вы их…
- Надеюсь, до этого не дойдет, - покачал головой Анри, забирая оружие и положив вместо него на стол монету в десять экю.
- Это слишком большая плата, месье де Голль, - нахмурился Баллок.
- Ничего. Считай ее авансом на будущее…
- Приятно слышать это от вас, месье!
- До встречи, Жан…
Настроение у Анри явно улучшилось не только от отличной работы оружейника. Насвистывая веселый мотивчик, он по дороге домой завернул в лавку месье Куатерье и купил, как и собирался, две пары перчаток, а, приехав, наконец, домой, обнаружил у себя на постели спящего аббата.
Сменив изгвазданные в дорожной грязи колет, штаны и сапоги, де Голль вытащил из бюро пачку листов с мадригалами и некоторое время пытался их перечитывать, выбирая не совсем уж витиеватые. Однако быстро разуверился в своих оценках стиха и рифмы, плюнул и сунул всю пачку за пазуху. Затем он велел Бернару растолкать гостя, напоить яблочным отваром - первейшим средством от похмелья! - и проводить святого отца до дверей его жилища, а потом отвести коня в конюшню Пале-Кардиналь.
Чем ближе был час встречи с Катрин, тем сумбурнее делались мысли де Голля. Он еще никогда не объяснялся с женщиной, которую хотел повести под венец. Были приключения, были - что греха таить! Но там и речи не шло о свадьбе.
Нужно как-то объяснить, что леди Карлайл - не любовница, а как?.. Нужно оправдаться в сочинении стихов! Катрин очень удивится: как вышло, что он сочиняет мадригалы, а ей еще ни одного не посвятил? И будет права, черт возьми! А правду говорить нельзя, хотя Анри охотнее всего рассказал бы правду.
Он приехал к Люси в полном смятении, хотя старался не подавать вида. Потом, когда он, уже завитой, сидел в гостиной, прибыл поэт Венсан Вуатюр. Это был человек, вхожий к самым знатным господам, он служил старшим чиновником Финансового ведомства и время от времени занимал небольшие должности при дворе. Он и вел себя соответственно: говорил мало, держался с достоинством, но умудрялся иметь при том удивительно простодушный вид. Однако второго такого шутника было еще поискать! Причем шутки были, в отличие от стихов, не очень-то изысканные.
Например, однажды Вуатюр, встретив на улице двух поводырей с медвежатами в намордниках, заплатил им и потихоньку привел зверей в спальню маркизы де Рамбуйе, где она читала, сидя спиной к двери и к ширмам. Медвежата, впервые увидев ширмы, полезли на них. Маркиза обернулась на шум и увидела две страшные морды…
Вуатюр и де Голль раскланялись, при этом прирожденный поэт с сомнением оглядел поэта-самозванца.
Анри насупился. Он представлял, что может думать о нем этот изысканно одетый человек. Привезли чудака в лучший парижский салон, а чудак затеял там ссору с одним гостем, подрался во дворе с другим гостем, потом вообще невесть почему сбежал. Отменная получилась репутация!
Однако ссориться с леди Карлайл из-за ее случайного протеже Вуатюр не пожелал. Мало ли кого приблизит к себе в веселом Париже взбалмошная английская аристократка, выбравшись из чопорного Лондона. Может, следующим окажется он сам, Вуатюр?..
Они втроем сели в экипаж и отправились на улицу Турнель, где Нинон де Ланкло сняла себе домик. Она бы хотела, если место понравится, надолго там поселиться и даже приобрести более подходящее жилище.
Разумеется, такой роскоши, как у маркизы де Рамбуйе, там не было, но, едва войдя, Анри услышал взрыв молодого звонкого хохота.
Вуатюр с важным видом подвел леди Карлайл и де Голля к хозяйке дома. Изящная маленькая Нинон вспорхнула с кресла, улыбаясь так, как только она и умела. На ней было синее бархатное платье под цвет глаз, на шее - драгоценная жемчужная нить, пышные волосы убраны в аккуратную маленькую прическу с трогательной челочкой. В руках красавица держала дорогую лютню, инкрустированную перламутром.
- Присоединяйтесь! - мило улыбнулась Нинон. - Мы тут спорим с его преосвященством.
- Опять?! - приподнял бровь Вуатюр.
- Кто же виноват, что его преосвященство изрекает сомнительные истины? Вот, например, одно из его последних открытий: "Чтобы управлять государством, нужно поменьше говорить и побольше слушать". Изящно сказано, не так ли?
- Насколько я знаю французский язык, изящно, - согласилась Люси.
- Как знаток французского языка, не возражаю, - кивнул Вуатюр.
- А смысл? Его величество говорит о политике и управлении государством очень мало. Наш добрый король сейчас управляет музыкантами, портными и танцорами. Его преосвященство, напротив, говорит очень много. Ему приходится встречаться с дипломатами, полководцами, с финансистами. При этом он слушает только себя. Ну и кто же правит нашей бедной Францией?
Гости дружно рассмеялись.
Анри из чистой любезности улыбнулся и исподлобья окинул взглядом всю компанию. Он увидел несколько знакомых лиц - этих людей он уже встречал у маркизы де Рамбуйе. Обнаружил и несколько незнакомых дам, невольно отметив: женщины в окружении мадемуазель де Ланкло были явно моложе и красивее тех, что сидели в спальне маркизы. Увидел он и Жана Ротру (или де Ротру) - его парижане называли по-всякому, не слишком уверенные в дворянском происхождении драматурга.
Ротру тоже увидел де Голля и сделал знак: отойдем в сторонку.
В домике Нинон не было великолепной анфилады гостиных, где можно спрятаться от лишних глаз и ушей. Пришлось выйти в прихожую.
- Я думал, вы дежурите сегодня в Пале-Кардиналь, - заговорил драматург полушепотом. - Я искал вас, господин де Голль. Ведь вы просили составить список тех, кто был в тот вечер у маркизы? Вот он.
- Благодарю, господин Ротру, - искренне произнес Анри, пряча бумагу. - А теперь неплохо бы нам вместе сесть в укромном уголке и составить список тех, кого там не было. Я имею в виду постоянных гостей отеля Рамбуйе.
- О Боже! Да к маркизе весь Париж ходит! - воскликнул драматург и тут же прикрыл себе рот, продолжил тоном ниже: - Я имею в виду аристократический Париж. И нас, литераторов, разумеется.
- Неужели в Париже так много литераторов? - удивился де Голль.
- Много тех, кто воображает себя литераторами. Простите, но составить их список невозможно.
- Ну хотя бы список постоянных гостей…
Анри вздохнул. При мысли, что всю эту толпу придется проверять, кому угодно сделалось бы дурно.
- Я вам сочувствую, - совершенно искренне произнес драматург.
- Послушайте, де Ротру, я не понимаю одной вещи, - снова посерьезнел де Голль. - Вы получаете жалованье в канцелярии его преосвященства. Вы, когда нужно, выполняете задания его преосвященства. Если бы вы с этим плохо справлялись, вам бы не платили. И вы же ходите в салоны, где про кардинала говорят всякие гадости. Вы слушаете эти гадости, и, кажется, они вам нравятся, иначе бы вы не ходили ни в отель Рамбуйе, ни к мадемуазель де Ланкло. Как это у вас получается?
- Я - драматург! - гордо вскинулся тот. - Мои пьесы идут в "Бургундском отеле", а сколько их ставят в провинции, один Господь знает! Я подписал контракт с театром. И театр берет все - понимаете, все! - мои пьесы, а я обязуюсь их не публиковать. Но эти ловкачи из провинции посылают своих людей на спектакли. Они ходят по десять раз и запоминают все - монологи, реплики. И потом записывают!
- Это любопытно. Однако я задал вопрос. Как вы умудряетесь быть своим и в салонах, где ругают кардинала, и в Пале-Кардиналь, где получаете жалование? И ведь не вы один…
- Вы знаете, что месяц назад была создана Академия бессмертных? - заговорщицки подмигнул Ротру. - Сам король отныне - покровитель литераторов и обещал нам немалые деньги! Я буду академиком, господин де Голль! Наш девиз: "Для бессмертия". Мы все там будем - и старик Конрар, и Вуатюр, и я…
- Да-да, я слыхал, что-то, - покивал Анри. - Его преосвященство вроде бы принял в этом большое участие и сам подготовил жалованную грамоту? И все же мне непонятно, как можно получать жалованье в Пале-Кардиналь и выступать против его преосвященства в салонах?
- Где-то же нужно говорить правду, господин де Голль. В салонах говорят правду!.. - убежденно сказал Ротру и тут же осекся. - Но я лишь слушаю! Я не аббат де Гонди, чтобы вопить всякие глупости.
- И все равно я не понял, как можно одобрять то, что говорится в салонах, и получать жалованье в Пале-Кардиналь…
Драматург тяжело вздохнул.
- Господин де Голль, если бы я не был в тот день у госпожи маркизы, вы бы напросились на неприятности. Мне, право, неловко напоминать вам об этом.
- То есть должен быть человек, принятый и в Пале-Кардиналь, и в салонах, чтобы при необходимости быть посредником и не доводить дело до скандала?
- Наконец-то вы поняли! Именно так, как вы сказали!
- Я не поленюсь и узнаю в канцелярии, сколько господ из числа посетителей салонов получают там жалование. Не оказалось бы, что на службе его преосвященства целый полк таких посредников, - заметил де Голль. - Но вам я благодарен. Всю эту историю я рассказал отцу Жозефу.
- Думаю, он ее знал еще до того, как она приключилась, - пожал плечами Ротру.
Они вернулись в гостиную в тот момент, когда молодежь, окружавшая Нинон, взялась потешаться над следующим высказыванием кардинала.
- "Дайте мне шесть строчек, написанных рукой самого честного человека, и я найду в них что-нибудь, за что его можно повесить"! Вот именно так он и сказал? - спросила Нинон. - Он мог так сказать, я уверена, но это не чья-то остроумная выдумка, господа?
- Среди нас нет никого, кто бы сидел под столом кардинала и запоминал его словечки! - ответили ей.
- Кот, кот! - воскликнул Вуатюр. - Нужно похитить и допросить одного из кардинальских котов. Эти маленькие демоны все запоминают!
- Так одного, говорят, уже украли?..
- Он разболтает все тайны его преосвященства!..
- Нет! Если это демон, который служит кардиналу, то…
- Если это демон на посылках, как же он позволил себя украсть?..
Нинон посреди этой веселой суматохи чувствовала себя как в раю. А вот де Голль - как на пороге ада. Он понимал, что образованные молодые люди, аристократы и чиновники, шутят. Но знал он также, как при малейшем намеке на запах серы шелуха образованности слетает и остается перепуганное существо, готовое поверить в любой бред.
Полгода назад был сожжен на костре священник Урбен Грандье, обвиненный в колдовстве и в сношениях с дьяволом. Судьи, выносившие приговор, и свидетели обвинения наверняка были неглупыми людьми, умевшими на досуге пошутить на самые разные темы. Острословие господ могло в итоге обернуться бунтом вообразившего Бог весть что простонародья.
Леди Карлайл, удобно расположившись на небольшой софе между двух окон, с интересом наблюдала за тем, как де Голль молчит и хмурится. В гостиной мадемуазель де Ланкло она не видела господ, которые могли бы пригодиться лорду Элфинстоуну. По крайней мере, пока не видела. Решив сделать ставку на мадам де Комбале, Люси прекрасно понимала, что и другие возможности грех упускать. Но здешняя молодежь была слишком далеко и от короля, и от кардинала.
Неожиданно входная дверь отворилась, и молодой герцог де Меркер пропустил вперед Катрин де Бордо. Она вошла, опустив голову, так что мелкие светлые локоны, завитые от висков, упали ей на щеки. Герцог же, наоборот, расправил плечи и задрал нос, желая выглядеть победителем - не менее, как добрый король Генрих, торжественно вступающий в покоренный им Париж.
Анри вскочил.
Обстановка ему благоприятствовала - можно попытаться объясниться. Леди Карлайл отошла на другой конец гостиной и не смогла бы, вольно или невольно, изобразить его подругу. Герцог де Меркер сразу ввязался в разговор о кардинальских максимах и предположил, что ежели судить по строчкам, то у самого кардинала их уже наберется тысячу раз по шесть, стало быть…
- Молчите, герцог, молчите! - приказала Нинон.
- Но раз он себя считает честным человеком!..
- Если он честный человек, то он никак не может считать себя честным человеком!..
Анри не заметил, кто завязал новый спор - о логических умопостроениях. Кто-то вспомнил парадокс Эпименида: "Один критянин сказал, что все критяне лжецы", кто-то возразил, что это парадокс философа мегарской школы Эвбулида, и пошло-поехало!..
Де Голлю дела не было до древних философов и нынешних эрудитов - он видел перед собой Катрин. И понимал, что один шанс из тысячи у него еще есть. Катрин хоть и согласилась выйти замуж за герцога, но еще не стоит под венцом!
- Мадемуазель… - начал он.
- Месье… - тихо откликнулась она.
- Я искал вас… Я просил леди Карлайл взять меня с собой, поскольку вы… так мне сказала госпожа де Мортмар…
- Леди Карлайл? Та англичанка, что сидит рядом с господином Вуатюром?
- Да, мадемуазель. Я знаком с ее супругом… Когда она приехала, я засвидетельствовал ей свое почтение… как воспитанный человек…
Анри понятия не имел, существует ли лорд Карлайл или бедняга давно уже на том свете.
- Да, я понимаю.
- Я надеялся увидеть тут вас…
- Я слушаю, господин де Голль.
- Я хотел говорить с вами…
- Да, я слушаю.
- Госпожа де Мортмар сказала, что вы с герцогом будете здесь…
- Не понимаю, как она это узнала?..
- Я тоже. Но она сказала… И вы здесь!
Анри понимал, что пора переходить к объяснению, но ничего, кроме "я искал вас", произнести не мог. Ему было страшно.
Что такое страх, он знал. Если человек, побывавший на войне, клянется, что не ведал страха, то цена его клятве - стертое су!
Катрин же вела себя странно - не улыбалась, в глаза не глядела, уставилась в пол, как будто хотела найти там то самое стертое су.
Объяснение никак не получалось.
- Я должен вам сказать…
- Я вас слушаю…
И тут к ним подошли герцог де Меркер и Нинон. Хозяйка дома присела в низком реверансе перед фрейлиной королевы, а герцог как-то очень ловко встал между Катрин и де Голлем.
Анри опустил голову. Вот и завершилось объяснение, не успев начаться!
Обругав себя растяпой и дурнем, Анри решил подождать, пока кончится нежное воркование хозяйки дома и Катрин. Он был сам на себя смертельно зол и решил не уходить из этого дома без объяснения! Меж тем он обвел взглядом гостей и, сделав несколько шагов, оказался возле компании молодых людей, о чем-то шептавшихся.
Анри честно искал хриплого "демона" с лютней!
Он сам не знал, почему вдруг обернулся. И окаменел, встретив взгляд Катрин. Она молча смотрела на него, сдвинув брови, и он вдруг смутился, отвернулся.
Случайно в поле его зрения оказалась дверь гостиной. Эта дверь приоткрылась.
Анри увидел лицо человека, который задержался на пороге, обводя взглядом гостиную, и уже кому-то улыбался, кого-то приветствовал тонкой рукой в ореоле дорогого кружева.
Это снова был аббат де Гонди!
На мгновение их взгляды встретились. Аббат заметно посерел лицом, тут же отступил назад, дверь захлопнулась.
- Простите, - сказал Анри непонятно кому и кинулся вдогонку.
На его беду, де Гонди, истинный щеголь, прибыл в гости не верхом, а в портшезе. На сей раз на нем был костюм сочного малинового цвета и изумительно подобранные к костюму по тону чулки. Пачкать их в парижской грязи аббат, естественно, не пожелал.
Здоровенные носильщики с портшезом еще топтались у крыльца, норовя развернуться так, чтобы не попасть в лужу. Они уже и место присмотрели, где ожидать хозяина, - кабачок по соседству. Там можно было установить во дворе под навесом портшез. Раньше чем часа через три господин аббат домой все равно не соберется.
Но де Гонди, выскочив на крыльцо, рванул к ним, не разбирая дороги, оттолкнул первого носильщика, распахнул дверцу портшеза и, даже не усевшись толком, закричал:
- Вперед, вперед!..
Поняв, что стряслось неладное, носильщики сразу перешли на размеренный бег. Аббат уже из портшеза приказал нести себя к мосту Турнель.
Анри, выбежав из дома, увидел, как де Гонди удирает от него в портшезе. Понять, что значит такой демарш, Анри не мог. Этот самый человек страстно домогался дуэли, и он же улепетывает во всю прыть чужих мускулистых ног.
- Стойте! - закричал Анри. - Стойте, говорю вам!..
Приказ о заключении аббата в Бастилию де Голль держал при себе. Правда, приказ был дан на случай поединка, а не бегства. Но бегство выглядело куда подозрительнее поединка.
Носильщики не остановились. И Анри бросился следом.
Конечно, человек налегке всегда способен двигаться по городу быстрее любого экипажа, особенно портшеза. Потому де Голль, будучи физически весьма крепким мужчиной, без труда настиг беглеца аббата аккурат посередине моста Турнель. Он обогнал портшез и встал перед ним, выхватив шпагу и широко расставив ноги в ботфортах.
- Именем кардинала, остановитесь, несчастные! - рявкнул Анри на носильщиков и угрожающе взмахнул клинком.
Здоровенные парни действительно замерли в паре туазов от рассерженного гвардейца, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Но тут из портшеза выглянул де Гонди. Мгновенно оценив опасность ситуации, он вне себя завопил:
- Чего встали, остолопы?! Всыпьте этому нахалу!
Это было уже чересчур. Анри даже опешил на несколько секунд от столь безумного заявления. А носильщики, напротив, - ожили, споро поставили портшез на доски моста. Потом двое из них выдернули из проушин шесты, служившие рукоятями, и двинулись на де Голля, перебрасывая оружие с руки на руку. Лейтенант понял, что потасовки не избежать. Быстро оглянулся - у спуска моста маячили несколько фигур, но на самом мосту, кроме портшеза, носильщиков и сумасбродного гвардейца, никого не было. "Тем лучше!" - злорадно подумал Анри, зорко следя за противниками.