- Значительный - это и есть самое верное слово, - заявил он. - Сам посуди, не будь Дон Педро настоящим мужчиной и, как ты сказал, значительной личностью, разве последовало бы за ним так много людей, готовых служить до самой смерти?
- Вообще-то нет, - согласился Лэнки, - хотя я слыхал, что стоит вступить в банду - и человеку уже не позволят идти своей дорогой.
- А никто и не хочет, - засмеялся Картер. - Вся штука в том, что парни слишком весело проводят время, загребают неплохие денежки и никто не мешает им резвиться на свой вкус. Кому же при таких условиях взбредет в голову отколоться?
- Это и в самом деле так? - спросил Лэнки с видом простофили, готового поверить чему угодно.
- Да, - подтвердил Картер, - те, кто приходит к Дону Педро, мчатся далеко, свободно и честно, позвольте вас уверить!
Я с немалой тревогой прислушивался к разговору и к тому, какой оборот придал ему Лэнки. Судя по всему, его и впрямь заинтересовал этот треп о свободе.
А Картер продолжал разливаться соловьем:
- Всякая мелочь, грошовые делишки - не то, за чем гонится Дон Педро. Нет, сэр, вы никогда не услышите, чтобы на него или на его людей возлагали ответственность за какую-нибудь дешевку! Иногда три-четыре месяца пройдут, а он и руки ни на кого не поднимет. Парни могут просто валяться и плевать в потолок. И если они спустили все денежки на шалости, если потратили всю наличность, заработанную на последнем деле, что за беда? У Дона Педро щедрая рука, и правая никогда не в курсе, сколько раздает левая. Нет, сэр! Для джентльмена с такой широкой и открытой душой, как у Дона Педро, важно одно: чтоб его люди были довольны А потом он опять энергично берется за дело и разрабатывает план, чтобы у парней появилась стоящая работенка. Да, друзья, когда Дон Педро обдумывает план, это, скажу я вам, кое-что! Это означает сотни тысяч звонких монет! Это сначала дает вам пищу для размышлений, а потом туго набитый карман. Ни масштаб дела, ни трудности для Дона Педро в расчет не идут. Берясь за что-то, он хочет взять достаточно, чтобы всем ребятам надолго хватило.
- А как он выглядит? - полюбопытствовал Лэнки.
- Дон Педро? - переспросил Картер. - Не такой уж гигант на вид и не шибко красив. Но у него есть голова на плечах, а в этой голове - мозги, которые, я бы сказал, отлично варят.
- Да, верно, этот малый здорово соображает, - признал Лэнки.
Я смотрел, как эти двое рассуждают о мозгах, и думал: просто поразительно, что двое столь безобразных мужчин одновременно оказались в одном и том же месте!
- Я слышал, все-таки есть один способ опознать Дона Педро, - заметил долговязый.
Картера передернуло.
- Ну да? Это какой же?
- Да по шрамам на спине.
- Гм… - недоверчиво хмыкнул бандит. - Вот уж не знаю, никогда ни о чем таком не слышал, хотя много чего слыхал о Доне Педро. И что это за шрамы?
- Их оставили размочаленные концы мокрой веревки, - пояснил мой долговязый приятель. - Далеко отсюда, в Мексике, точнее, в Валле-Насиональ о нем рассказывают одну историю. Говорят, Дон Педро попал на тамошние плантации, но не хотел работать, и с ним поступили так, как со всеми непокорными рабами.
- Что ты имеешь в виду? - осведомился Картер.
Он весь как-то сгорбился и крепко обхватил костлявые колени длинными пальцами, а глаза быстро, совсем по-птичьи моргнули. Вообще в такой позе Картер удивительно смахивал на сердито нахохлившуюся хищную птицу.
- Ну, - начал рассказ Лэнки, - по утрам этих бедолаг выстраивают в одну линию, и, если кто-то из них нуждается в наказании, другому несчастному приказывают взвалить его себе на спину, потом с провинившегося срывают всю одежду, и опытный бичеватель выходит с хорошо вымоченной веревкой, тяжелой от воды. Этой-то веревкой он и принимается хлестать беднягу по голой спине. В тот раз, когда мне случилось видеть это наказание, хозяин плантации стоял рядом, медленно и лениво попыхивая сигарой, и всякий раз, как он выдыхал клуб дыма - хлысть! - следовал удар. После первых на коже оставались следы, с третьего проступали маленькие, с булавочную головку, капельки крови, а потом уж кровь лилась потоком. Примерно после девятого-десятого удара бедолага, которого я видел, начал постанывать, а на двенадцатом завыл как волк. Парень был индейцем яки, они железные ребята - ничем не проймешь, но таких ударов не в силах долго выдержать и железо. Несчастный индеец выл, как побитая собака, и хозяину плантации это, видно, понравилось. Он улыбнулся и стал затягиваться побыстрее, поглядывая то на индейца, которого секли, то на остальных рабов, а те дрожали, как на ледяном ветру. Многие из них уже прошли через это испытание, и большинству предстояло подвергнуться ему снова.
Картер полуприкрыл глаза и медленно кивал, а его длинная вытянутая физиономия показалась мне еще бледнее обычного.
- И тебе говорили, что Дон Педро тоже прошел через такое? - спросил он.
- Да, - сказал Лэнки. - Я слышал, его хлестали день за днем, пока он не потерял способность ходить нормально и мог передвигаться только ползком, а в конце концов заставили лизать бичевателю руку. Как бы то ни было, если Дон Педро и в самом деле перенес хотя бы одну такую порку, шрамы остались на всю жизнь. Побывав в Валле-Насиональ, я видел на спинах рабов множество широких, бледных рубцов. Незабываемое зрелище!
Картер довольно долго молчал, продолжая кивать.
- Но в Валле-Насиональ все умирают, - возразил он наконец. - Никто не выбирается на свободу.
- Да, - подтвердил Лэнки, - лишь одному из десяти тысяч удается выйти оттуда живым. Дону Педро, как мне сказали, посчастливилось попасть в это число.
Картер вдруг вскинул голову, словно очнувшись от сна.
- Да, верно, - согласился он, - Дон Педро и в самом деле один из десяти тысяч. А насчет этих рубцов… Ну, у меня бы точно не хватило духу попросить его снять рубашку и показать их… Дон Педро, да будет вам известно, человек с большим чувством собственного достоинства. Он не такой, как все.
- Не сомневаюсь, - примирительно бросил Лэнки. - Но, думаю, если Дона Педро когда-нибудь поймают, опознать смогут только по этим рубцам.
- Да-а, но как знать, правдива ли эта история? - неожиданно усмехнулся Картер.
- Трудно сказать, - покачал головой долговязый. - Но я слышал ее собственными ушами и, думаю, многие другие - тоже. Как насчет тебя, напарник?
Я, покопавшись в памяти, кое-что припомнил.
- Да, о шрамах на его спине я что-то такое слыхал, но о Валле-Насиональ - никогда.
Глава 34
ЛЮДОЕДЫ
Огонь уже вовсю ревел в каминной трубе, и пламя затмевало отсветы пробивавшихся сквозь окна лучей закатного солнца. На стенах и потолке танцевали неровные тени. Картер поднялся и протянул к огню длинные руки, хотя даже там, где сидел я, жар опалял кожу. Но этот бандит, как белая змея, видать, постоянно нуждался в подогреве.
- Так в Валле-Насиональ болтают, будто Дон Педро ползал в пыли и целовал руку тому, кто порол его… - бормотал он сердито.
- Не целовал, а лизал, - поправил бандита Лэнки, - в точности как приказал надсмотрщик. Это должно было сломить дух Дона Педро, но он убрался до того, как его убили.
- Мне трудно представить, что Дон Педро мог делать такое, - проворчал Картер. - Но кто возьмется утверждать наверняка?.. Черт, мы тут когда-нибудь получим ужин или нет?!
И, отвернувшись от нас, он гнусаво взревел на весь дом:
- Эй, вы! А ну, живее поворачивайтесь!
На этот грозный рык отозвались довольно-таки быстро: люди со всех ног прибежали в зал, и мексиканское семейство притащило еду. Бандиты столпились вокруг стола. Это была грубая пища - козленка разрубили пополам, поджарили и подали на двух здоровенных досках.
Каждый подходил к одной из этих досок и собственным охотничьим ножом отрезал себе полдюжины ребрышек, а потом, бросив на горку маисовых лепешек, шествовал к огромному котлу с похлебкой. Там плавали разорванные на четыре части куры или цыплята и какие-то овощи - я, по крайней мере, точно узнал капусту. Бандиты зачерпывали громадным закопченным ковшом изрядные порции этого супа и наливали в глиняную плошку, множество которых стояло на столе. Желающие могли взять и порцию горячих мексиканских бобов, приготовленных с перцем и свининой.
Кое-кто подтаскивал стул к столу, но большинство разбойников так много времени проводили под открытым небом, что предпочитали устраиваться скрестив ноги вокруг огня. Все повыливали из фляжек воду и, заполнив их красным видом, им и запивали ужин.
Мы с Лэнки последовали примеру остальных, и давненько я не пробовал чего-либо вкуснее по части еды, потому как, не считая недавнего пиршества с привезенными из города консервами, мы главным образом питались сухарями и жареным мясом, а от такой диеты очень быстро устаешь.
Не считая бандитов, компанию нам составляла целая свора огромных дворняжек - в большинстве своем помесь мастифа и борзой. Эти твари казались мне настоящими людоедами. Псы прыгали вокруг стола, глаза их слезились при виде пищи, а из пастей текла слюна. Разбойники швыряли им кости. Обглодав мясо с ребрышка или лопатки, кто-нибудь подбрасывал ее вверх, а остальные орали и улюлюкали, наблюдая, как свора псов мчится за добычей и устраивает грандиозную схватку, пока самый сильный не одолеет сородичей и не уберется в уголок глодать трофей и зализывать раны. Порой кто-то, пресытясь супом, придвигал свою миску понравившейся ему собаке, и счастливица принималась жадно лакать розовым языком, разбрызгивая похлебку во все стороны.
В общем, это была совершенно дикая сцена, и особенно мрачный колорит придавали ей грозно ревущий огонь и отбрасываемые им на стены причудливые тени. И, когда окончательно померкло солнце, на все лица лег красный отсвет пламени камина. Я уже говорил, что все эти рожи показались мне в высшей степени омерзительными, но дневной свет хоть немного смягчал их. Здешнее же освещение выявляло истинную, дьявольскую сущность всего этого сброда.
В такой компании я чувствовал себя просто младенцем, словно я нигде еще не побывал и ничего в жизни не видел. Уверен, тут каждый совершил не менее одного-двух убийств, а найдись случайно кто-то, не запятнанный человеческой кровью, он бы наверняка этого устыдился. Это касалось всех, кроме разве что светловолосого паренька, который поддерживал огонь и, по-видимому, был на побегушках у прочих. Этот малый не сидел за столом, а перехватывал кусок то тут, то там и жевал на ходу. Как сейчас вижу его стройный, изящный силуэт на фоне желтых языков пламени. Парень показался мне красивым. Он гордо держал голову и посматривал на других с вызовом. По правде говоря, я не мог понять выражения его красивых глаз - то ли дерзкого, то ли циничного, и не исключал возможности, что этот юнец мог бы оказаться худшим из всей банды негодяев.
Сначала разбойники уделяли очень много внимания моей персоне. Двое самых мерзких забрались в облюбованный мной уголок, пытаясь втянуть в разговор. Один из них даже не поленился притащить мне самый лакомый кусочек ребрышек, заявив, что моя порция не годится даже для собак. Другой наполнил вином оловянную кружку. Эти бандиты жаждали услышать рассказ о моих подвигах! Они хотели знать подробности убийства Джоша Экера, а упомянув о моем побеге из тюрьмы, так и сверкали глазами. Но я упорно не желал вступать в беседы, так что в конце концов негодяи отстали от меня и перебрались к шумной компании своих приятелей. Я остался один в самом темном углу.
После ужина начались возлияния и рассказы. Звучал в основном голос Лэнки, а остальные молча внимали новому компаньону.
Первые же сказанные им слова так захватили все мое внимание, что я не смел дышать.
- Если уж говорить о бессовестных мерзавцах, - начал долговязый, - то самым низким из всех, кого я когда-либо знал, был парень по имени Рэй Джойс!
Эти слова потрясли меня до глубины души, ведь я прекрасно помнил, что Лэнки рассказывал мне об этом Джойсе, назвав своим лучшим другом! Теперь же он причислил того же самого человека к мерзавцам!
- А кто это? - спросил какой-то разбойник. - Что за тип этот Рэй Джойс?
- Один из тех джентльменов с открытым лицом, волосами цвета соломы и честными, как у девушки, голубыми глазами. Но здоровенный, плечистый, а мощные мускулы так и ходили на груди, когда он работал у двойного рычага. На вид - сама сердечность и дружелюбие. Разговаривая с вами, Джойс всегда смотрел в глаза. Но внутри… одна подлость и трусость! Мы выросли вместе, и я тридцать лет считал парня порядочным человеком, пока не узнал, кто он на самом деле, пока он не надул меня самым бесстыдным образом. Случилось это, когда мы пересекали пустыню Оуэн…
- Это адское место? - вставил кто-то из разбойников.
- Да, настоящее пекло, - важно кивнул Лэнки. - И вдобавок дело было в августе… Так вот, мы проделали половину пути и, подыхая от жажды, устроили привал, как и полагается разумным людям в таком местечке. Устроились мы на двух канистрах - одна для кофе, одна - для воды, как вдруг лошадка, на которой путешествовал Рэй Джойс, испугалась чего-то и рванула прочь, но запуталась в поводу и с грохотом упала. Больше несчастная животина уже не поднялась - она сломала переднюю ногу, и нам пришлось ее пристрелить.
Короче, теперь у нас была всего одна лошадь на двоих, а впереди - еще восемьдесят пять миль ада до первых холмов. Мы до смерти вымотались, а потому стали решать, то ли пару часиков вздремнуть, то ли, пользуясь ночной прохладой, идти дальше. В конце концов решили остаться - по большей части из-за того, что у меня нарывала нога и я прямо-таки помирал от боли, проведя весь день в седле. Ну вот, джентльмены, лег я на боковую, а когда открыл глаза, с одной стороны еще бледно посвечивала луна, с другой уже розовела полоска зари. А вот Рэя Джойса нигде не было! Да, джентльмены, я остался один в пустыне, без лошади и без воды, в восьмидесяти пяти милях от нормальной местности! - Лэнки сердито заворчал.
- И все же ты выбрался, а? - сочувственно спросил Картер, в то время как даже среди этих людоедов пробежал ропот негодования.
- Да, я выбрался-таки оттуда, - буркнул долговязый. - Правда, чуть не спятил, но кое-как дополз. И с тех пор я все время выспрашиваю и выискиваю, надеясь выйти на след Рэя Джойса, но его никто не видал. А это чертовски подозрительно, потому как парень - из тех, кого невозможно не заметить. И все же мне не удалось отыскать даже упоминаний о нем.
- Погоди-ка минутку… - проворчал Картер. - Как давно это было, ты говоришь?
- Ну, примерно года три назад.
- И как ты перебрался через пустыню?
- Да так потихоньку и брел к востоку, по направлению к холмам.
- А этот Рэй Джойс? Он тоже, наверное, двигал к возвышенности на восток от пустыни?
- Полагаю, что так.
- Ага, - со странной усмешкой обронил Картер. - Тогда, пожалуй, я мог бы рассказать тебе, что случилось с этим малым.
- Хотел бы я об этом узнать! - с жаром воскликнул Лэнки.
Тут дверь в конце зала хлопнула, легкие быстрые шаги протопали к огню, и тут же послышалось удивленное восклицание.
Смутно припоминая голос, я взглянул в ту сторону. На границе света, словно покачиваясь на огненных волнах, стоял Том Экер!
Глава 35
ДЬЯВОЛЬСКАЯ ШУТКА
Разумеется, его появление прояснило для меня очень многое. Например, каким образом, не имея постоянной работы, Том Экер всегда таскал с собой кучу денег и мог тратить их в свое удовольствие. А также почему он время от времени исчезал в неизвестном направлении, а возвращался обратно с туго набитыми карманами. Оказывается, Том Экер просто-напросто был одним из людей Дона Педро!
И очевидно, он занимал важное место среди подручных главаря, судя по всеобщему громкому хору приветствий. Но что остановило Экера, так это вид Лэнки, мирно беседующего с длинным и тощим Реджинальдом Ченнингом Картером, чья шляпа сидела сейчас на самом кончике затылка, но, насколько я успел заметить, никогда не покидала его головы окончательно.
Внезапно меня осенила довольно жуткая мысль - а что, коли Том Экер и есть Дон Педро?
Однако дальнейший разговор быстро развеял мои подозрения.
- Кто впустил в дом этого типа? - осведомился Экер.
- А в чем дело? - удивился Картер. - Что за муха тебя укусила?
- Ах, так это ты допустил сюда этого негодяя, да? - зарычал Том Экер. - Хорошо, я рад, что он здесь. Потому как, могу тебя уверить, у меня к нему очень длинный счет! Сразу и не рассчитаться…
- С кем рассчитаться? - опешил Картер. - С Лэнки? Ты можешь сделать это прямо сейчас, обойдя стол и пожав ему руку.
Меня поразило, что он так властно разговаривает с человеком, имеющим столь скверную репутацию, как у Тома Экера.
- Пожать ему руку? - взбеленился Том. - Да раньше я и его, и всех вас увижу мертвыми! Этот гад…
Картер вскочил. Он был таким длинным, что казалось, никогда не распрямится.
- Держи руки подальше от револьверов, Экер! - Он взмахнул тощей рукой. - И подойди сюда! Значит, ты увидишь нас всех мертвыми, да? А я говорю, что, пока Дон Педро дает перстень с печаткой мне, я командую всеми, и тобой в том числе!
- Картер… - проворчал Том. - Ты заходишь слишком далеко!
- И готов пойти еще дальше! - завопил бледнолицый бандит. - Нет в мире человека, которого Дон Педро ценит больше, чем тебя, Том, и ты это заслужил. Но, коли ты будешь с таким дьявольским упрямством восставать против моих приказов, имей в виду, я повешу тебя на первом суку!
Экер стоял окаменев в нерешительности.
А Картер уже более мягко продолжал его увещевать:
- Подойди сюда и пожми парню руку. Лэнки обещает стать одним из лучших наших людей. Они с Грэем сегодня спасли мою шкуру, а заодно еще двоих.
- Так малыш тоже здесь? - Экер дергал головой то в одну, то в другую сторону, пока не разглядел меня.
А мне хотелось провалиться сквозь землю, когда хищный взгляд этой пантеры остановился на мне.
- И ему ты тоже пожмешь руку, раз я так хочу, - заявил Картер. - Не валяй дурака, Том. Сам знаешь: все - за одного, один - за всех. Это старое правило игры. Так что топай сюда и веди себя так, как положено мужчине.
В конце концов Экер обошел стол и встал рядом с Лэнки, но тот покачал головой:
- Я не стану пожимать ему руку, Картер, пока не присоединюсь к вашей команде. Со всеми так со всеми, но я пока не решил окончательно, да и не могу, прежде чем мой босс подаст голос. А раз босс еще ничего не сказал, я скорее перережу Экеру глотку, чем руку ему подам.
- Погоди… - удивленно пробормотал Картер. - Вы, ребята, хотите сказать, что еще не приняли решение? Как насчет этого, Грэй?
Я думал, дар речи никогда не вернется ко мне. Сказать правду - несомненно, означало сунуть голову в петлю. Мы видели слишком много, слишком близко общались с этой компанией и слишком глубоко проникли в их организацию. И теперь, вздумай я пойти на попятный, с нами не преминули бы мгновенно расправиться.
С другой стороны, как мы могли присоединиться к этим головорезам, дать им слово, назвать братьями и принять законы их кровавой банды?
Наконец я все же выдавил из себя несколько слов: