Иван. Напишешь Баторию: наших великих государей вольное царское самодержавство не как ваше убогое королевство. Что ты, если посаженный государь, а не вотчинный. Как тебе захотели паны, так тебе жалованье государево и дали. Я, царь Иван Васильевич, полон пренебрежения к выборной королевской власти, польской и шведской. (Бельский наливает, царь пьет.) Баторий шатко сидит на польском троне. Я продиктую ему условия мира. Ввиду того прикажу отпустить на родину польских пленных. И чтоб перед отъездом самые знатные были приглашены ко мне на царский пир и щедро одарены шубами и кубками. (Смотрит в трубу.) Немцы знамя вывесили на высокую башню. Сдаются уж.
Мстиславский (смотрит в трубу). Нет, государь, то не белое знамя, а шведское королевское. (Сильная канонада.)
Иван(гневно). Перебежчики, изменники, видно, наговорили немцам про свирепость московских людей, потому стреляют в нас. За то я, царь, приказываю взять замок приступом и осуждаю на избиение всех жителей Пайды с пригородами. Поляков же одарю милостию, тем внесу раскол меж польским и шведским королями. Через пленных передать Баторию, чтоб король посольство свое прислал, и дался б король на мою государеву волю во всем, да про то велеть им сказать королю, какова моя государева рука высокая. Ты, Бельский, племянник Малютин, тем займешься. Не век тебе лишь кравчим быть.
Бельский. С превеликой радостью, милостивый государь. (Слышен сильный взрыв.)
Иван. Что-то стряслось.
Мстиславский. Государь, замок взорвался.
Второй гонец(вбегает). Государь великий, все сидевшие в замке не видели возможности устоять против русских и сами взорвали себя на воздух.
Иван(гневно). То наказание Господне. Бог сие совершил всего нашего воинства страданиями и молитвою. Наградить наше воинство и, прежде всего, воеводу Григория Лукьяновича Скуратова за великий подвиг.
Второй гонец. Государь великий, воевода Григорий Скуратов при взятии замка Пайда убит наповал шведской пулей. (Воины вносят мертвого Малюту.)
Бельский. Дядюшко! (Падает перед мертвым на колени, плачет.)
Иван(с печалью). Прощай, Малюта. Ты был верный пес господина. Тобой окончилась дружина моя, которая славу мне, царю, добывала, а от иных были ненавидимы. Угождали во всем мне, царю, так что их грех на мне. Прости меня, Господи. (Крестится. Все крестятся.) Ты, Малюта, запомнишься палачом кровавым, мне же был крестным братом. Тем служил царю и имел звание моего слуги. Царем же слуга зовется по Божьей милости, и царство ему дается по Божьей воле. Из того следует, что и Богу ты служил по-своему. И Бог тебя за грехи простит. (Крестится. Все крестятся.) Мы ж возвеличим Господа и прославим Мать Его за то, что избавил Господь меня, царя, и раба моего Малюту Скуратова и все наше воинство от латынского и лютеранского этого мучения. Аминь.
Архиепископ Леонид. В сием темном месте, в запустении, мерзости, свету твоему истинному возвыситься против скверного Лютера и его приспешников. Аминь. (Все молятся.)
Крики воинов. Слава государю! Слава!
Иван. Ратники мои! Народ православный! И вас милостью Своею посетил Бог! Не отринул вас от православной веры, и подобает вам прославлять Троицу Святую – Отца, Сына и Святаго Духа. Моим повелением, а вашим делом взята в большинстве своем Ливония. Все это я совершил Божьим повелением, а не своим желанием. Если Бог с нами, кто против нас?
Крики воинов. Слава! Слава! Слава государю!
Сафоний(диктует подьячему). И воскликнули все люди единогласно, будто одними устами говорили: "О, по Божьей мудрости, владыке, многие лета, государю, нашему царю. Ивану Васильевичу".
Иван. За верность одариваю я, царь, за измену – казню. Царские дарения не отдаются назад. Остаются они с Малютою. Однак отныне ты, Богдан Яковлевич Бельский, племянник Малютин, вместе с зятем Малютиным Годуновым будете царю первыми любимцами и спать будете в моей опочивальне.
Бельский. Верой и правдой служить тебе буду, как служил родимый мой дядюшка. (Низко кланяется и целует царю руку.)
Иван. А сейчас очистить едину улицу, мертвых поснести от главных ворот, чтоб мне въехать в город Пайду. Рядом со мной будет ехать Богдан Яковлевич Бельский.
Крики. Многие лета царю благочестивому и победителю варварскому!
Крики воинов. Слава! Слава!
Бельский. Ратники! Надобно вычистить город от множества трупия мертвых, чтоб государь въехал. (Уходит, распоряжаясь.)
Иван. Выбрал я, царь и князь, воевод. Кого мне оставить после себя в Ливонии? Большому боярину и воеводе Мстиславскому царевым моим местом в Ливонии управлять велю. Так и Шереметьеву и Шуйскому.
Мстиславский. Исполним, государь милостивый.
Иван. Я с Богданом Бельским пойду к Москве. Оттуда в Слободу. Сам пойду Двиной на судах. А конно не пойду берегом. На берегу Двины смердеж трупный.
Архиепископ Леонид. Умножи, всемилосердный Бог, лет живота его, государева, что избавил нас от таковых змий ядовитых. От них же, злых, сколько лет православные страдали.
Иван. За страдания наши православные наказать тех змий сурово избиением. Ратным людям по моему царскому приказанию изнасиловать всех женщин и девиц. Так отомстим за христианскую кровь. Я же ныне пойду в походную полотняную церковь памяти особо почитаемых в Москве святых Михаила Архангела, Сергия Радонежского и святой Екатерины молиться прилежно о победе своего воинства об избавлении от варварского нахождения. Ливонские магистры, князья и все ливонские люди много лет через наше жалование нам изменяли и христианство расхищали и многие города и села. Богом дарованные нам, нашей Руси державы попленяли, и в тех городах церквам святым было разорение, и не имеющее числа крови христианской пролилось, и в плен расхищены и рассеяны по лицу всей земли, грехов ради наших, наипаче моих согрешений. Ныне же пришло им возмездие Божие, а мне Божье прощение. (Крестится и уходит.)
Занавес
Конец пятого действия
Действие шестое
Сцена 61
Краков, Вавель. Державная Рада обсуждает возможности войны с Москвой. Баторий ратует за наступление на Псков, отрезая Ливонию от Московского государства. Он мечтает о создании Польской империи после покорения Москвы
Сцена 62
Александровская слобода. Царский пир. Царь пирует со скоморохами. Михалка предлагает царю новую невесту Марию Долгорукую. Князь Репнин отказывается пить со скоморохами и увещевает царя. Тот приказывает увести его в погреб и там задушить
Сцена 63
Александровская слобода. Перед царской опочивальней. Иван разгневан – Долгорукая оказалась не девицей. Приказывает ее утопить. Михалка предлагает ему "утешиться" с женой дьяка. Та сопротивляется, ее силой волокут в опочивальню
Сцена 64
Новгородская церковь Михаила-на-сковороде. Нижние церковные палаты. В углу лестница, ведущая на верхнюю палату. Ночь. В церковные окна светит луна. Тускло поблескивает церковная утварь. Золотые и серебряные оклады икон, шандалы, подсвечники, поставные свечи под иконами и иконостасом, паникадило, большая золоченая церковная люстра погашена. Горят лишь свечи в паникадиле – небольшом подвесном подсвечнике. Церковь в полумраке, кроме ярко освещенного стола и лавки под паникадилом. За столом пономарь Жеребилов, его воспитанник ключарь Пашка, его жена, дочь Жеребилова – Ксения
Жеребилов (водит пальцем по строке книги, лежащей на столе). Тут, Пашка, читай.
Пашка. Алфавит, Азбуковит, предисловие о буквице. Силы существа книжного письма святых ангелов, святых апостолов.
Жеребилов. Как то пишут?
Пашка. То, батюшка, покрыто пишут. Понеже что покрыто пишут, то свято.
Жеребилов. Верно все читаешь и говоришь, радуешь меня. Будто вчера взял я тебя, сироту, на воспитание младенцем, а с Божьей помощью ты – ключарь нашей новгородской церкви Михаила-на-сковороде, святого мученика, изжаренного язычниками. Радуюсь, что ты в страхе Божьем мной воспитан и в добром наставлении и дочери моей, вижу, муж хорош.
Ксения(руками разрывает ткань). Встань, Пашка, дай рубаху-то примерю. (Пашка поднимается. Ксения примеряет.).
Ксения. Руки-то подыми, сюда листовица пойдет, вставка меж рубахою и рукавом. (Слышен шум.) Шум какой-то, стук.
Жеребилов(прислушивается). Тихо как будто, ветер кровлей стучит. То я вас, дети, балачками про чертей прошлый раз напугал. Прости меня грешного. (Крестится.) Однако поберечься не грех. Третьего дня церковь Сорока Мучеников тати ограбили. (Надевает армяк, берет фонарь, выходит.)
Ксения. Страшно-то как, ежели тати.
Пашка. Не страшись, Ксения, я тебя никому не отдам, животом лягу. (Слышен шум, крики.)
Жеребилов (вбегает и кричит). Там разбойники ворота ломают. Пашка, бей в сполошные колоколы!
Ксения(плачет). По души наши пришли!
Врывается шумная толпа широкоплечих молодцов. Пашка замахивается дубиной, его сбивают с ног. Бьют и Жеребилова
Слышен крик. На кого замахиваешься, на царя замахиваешься? (Среди вбежавших – царь Иван.)
Михалка. Этого чоботом в личину успокоили. (Показывает на Пашку.) А этого – пощечина уложила. (Показывает на Жеребилова.)
Бельский. Холоп, ты на кого ослопом замахиваешься, на государя? (Бьет лежащего на земле Пашку.)
Жеребилов. Государь! По Божьей мудрости государь к нам явился! Благодарю Господа за милость! Дети, становитесь на колени перед государем! (Жеребилов и дети становятся на колени.) Пощажай, государь, одолжи милостью своей. Затмением ума умыслил – разбойники ворвались в храм.
Иван. Кто таков?
Жеребилов. Великий государь, по твоей милости холоп твой Афанасий Жеребилов, псалтырь здесь читаю, в храме Михаила на сковороде. Пономарь я, а то – ключарь здешний, муж дочери моей Ксении.
Бельский. Зажги, пономарь, большое паникадило, видишь, государь проявил милость в сей храм явиться.
Жеребилов. Слушаюсь и повинуюсь! (Зажигает паникадило.)
Иван. Орлы, вороны, псари да скоморохи! Славная охота была, славная потеха.
Бельский. Славно, государь. До макушки все грязью и кровью перемазаны. (Смеется.)
Иван. Уж славно поиграли ножом да рогатиной. Сколько убили?
Бельский. За два дня, государь, убили сто двадцать одного лося, не считая лисиц и медведей.
Иван. На прохладе потешились. Хороша охота всякая: соколиная, с кречетом и борзыми, с гончими. Однако знаю, что охота – жестокая суетная забава, осужденная православной церковью, и потому после охоты всегда езжу по монастырям да по храмам. (Крестится на иконы и поет.) Да уповает Израиль на Господа, и тот избавит Израиль от всех беззаконий его.
Ватага (нестройным хором). Избавит Израиль от всех беззаконий его, аллилуйя!
Иван. Иные псы лучше на луну воют. Мне добры голоса надобны, а не те, что с похмелья, встав, дурностью и шаловством держатся.
Скоморох. Голоса застудили на охоте. Так же и от водки осипли, государь. (Поет.) Дурдасы, многи скорби с похмелья живучи бывают. (Смех.)
Иван. Поди прочь, пес, дуда. (Ударяет скомороха по спине. Тот отбегает, почесываясь.) Пономарь, ты, я вижу, человек богомольный и богобоязненный. Нравится тебе, как скоморох спел?
Жеребилов(кланяется). Перед Господом и государем правду говорить надобно. Блуд, нечистота, сквернословие, срамословие, бубны сопели – все скоморошье. Бога ради, государь, вели скоморохов из Божьего храма выгнать.
Иван. То меня ты, пономарь, попрекаешь, что скоморохов в храм привел?
Михалка. Как смеешь ты, холоп, государя попрекать. (Замахивается.)
Иван. Не встревай, Михалка! Правду говорит пономарь. Да не одни ли скоморохи, все вы – орлы-вороны – народ невежественный. При входе в горницу, тем более в Божий храм, надобно тщательно вытереть грязные ноги, высморкаться и выхаркаться. Делайте так! (Ватага сморкается и харкает.) Перекреститься надобно на иконы. (Ватага крестится.) Затем уж поздороваться с хозяином. Разговор с хозяином надо начинать с вопроса о здоровье и здоровье его жены. Здоров ли ты, пономарь, да жена твоя здорова?
Жеребилов. Государь милостивый, Божьей помощью, здоров я, жена ж моя преставилась за грехи мои, померла, лет уж пять тому. Сам я, государь, воспитал детей: сироту-приемыша, который ныне в храме ключарь, да дочь свою, Ксению, она у меня добрая хозяюшка. Сшить, прибрать, сварить – все может.
Иван. То хорошо. Родители перед Богом в ответе за детей. Особо же важно религиозное воспитание. При отце моем духовном, митрополите Макарии, ныне почившем в бозе, писаны были Четьи минеи, свод церковной литературы для домашнего чтения и церковного богословления.
Жеребилов. Государь милостивый, ежедневно Четьи минеи читаем, житие какого-либо святого, особо же часто мученика Михаила-на-сковороде, в честь которого церковь построена.
Иван. Хорошо. Ежедневное чтение жития какого-либо святого воспитывает народ в духе христианской морали и нравственности. Вызывает желание подражать в своей повседневной жизни благочестивой жизни мучеников али монахов-аскетов, которые иной раз мхом питались.
Бельский. Государь милостивый, не желаешь ли закусить? Полоток гусиный, али говядины с чесноком, али свинины с луком, али похмелье баранное с крошеными огурцами?
Иван. Поел бы похмелья да щей.
Бельский. Пономарь, щей государь требует.
Жеребилов. Есть щи, государь, как раз щи дочка моя сготовила, на углях горячих те щи упревают.
Шут. Гляди, государь, стряпуха-то хороша пономарева. Точно Масленица – такая тоненькая, высокая румяная девушка с длинной косой в новомодном платке, на ногах лапти чистые, на руках колечушки. Позволь, государь, я на ней женюсь! (Подходит к Ксении.)
Пашка (заслоняет Ксению). Пойди прочь, дурак, то моя жена. (Толкает шута.)
Шут. Меня, шута твоего, холоп побил. (Плачет.)
Иван. И поделом тебе, шут, ты тут человек чужой, а вежество забыл.
Шут. Чужой. Чужие кровлю кроют, а свои голосом воют. (Смех.) Как бы тебе, ключарь, не завыть. У, пыль толоконная. (Замахивается.) Вели, государь, ключаря казнить, чтоб я на Масленице женился. На Красну горку свадьбу сыграю, и тебя, государя, угощу.
Иван. Шут, сия Масленица излишне хороша тебе. На кукле женишься, широкорожей и кривошеей и кургузой. (Смех.) Неси-ка щи.
Бельский. Скорей, девка, неси щи государю. (Ксения подает дымящиеся щи.)
Иван(ест). Хороши щи. Что в щах?
Ксения. В щах белая капуста, кислица с чесноком да луком.
Жеребилов. Государь милостивый, как был я в Оптином монастыре, то хорошие щи варил старец Антоний, однако дочь моя, Ксения, лучше варит. Меня, молодого послушника, на торг посылал Антоний купить огуречных трав для засола, трав в капусту, чебреца, мяту, да прочего. Луку на пять денег во множестве покупал, ибо мята в монастыре да лук не годились. Покупал на деньгу. А дочь моя сама те травы все выращивает да в борщ кладет. Она у меня, государь, и вышивальница-кружевница, тонкошвеюшка-мастерица, и пляшет отменно.
Иван. Пусть спляшет. Ну-ка, скоморохи, играйте!
Скоморохи (играют и поют). Берегись, бела рыбица, хотят тебя рыболовы поймать, во шелковы тенеты посадить, на двенадцать штук изрубить, на двенадцать блюд положить. (Ксения стоит неподвижно.)
Бельский. Пляши, девка, раз государь велит. (Ксения пляшет.)
Иван. Добро пляшешь. (Подходит и тоже начинает плясать.)
Скоморохи (поют). Давай, давай, красна девица, давай, похристуемся, не дам тебе яичко во Христовы дни, а дам тебе яичко в Петровы дни.
Иван. Пономарь, возьму я твою дочь в Москву ко мне, государю, в челядь, али сенной девушкой, вышивальщицей-кружевницей, али стряпухой, али иной.
Бельский. Запиши ее царю! Благодари, пономарь, за царскую милость.
Жеребилов. Нет, государь, то не можно. Она дочка ведь у меня замужняя.
Михалка. А как смеешь перечить государю!
Иван. Погоди, Михалка. У меня и замужние в челяди, мастерицы-швеи, мужние жены и вдовы, девицы честные средних чинов, дворовых людей, которые делают еще золотом и серебром, шелком, с каменьем и жемчугом. Также которые платья шьют моим женам и дворовым людям. И постельницы. Мне царю постели постеливают.
Бельский. Кланяйся, девка, царю за милость.
Жеребилов. Кланяйтесь, дети, государю нашему милостиву. Просите, чтоб не забирал от нас, от отца да мужа.
Иван. Пономарь, я и тебя возьму и мужа возьму. Хочешь, сделаю тебя пономарем московской церкви? Знаешь ли церковь Успения Пречистыя и от гроба Чудотворца Петра на Москве? Там пономарь требуется, ибо старый умер. Мужа сделаю ключарем.
Ксения (встревоженно). Нет, не хочу, не поеду.
Пашка (встревоженно). Не езжай, Ксения!
Михалка. Ты, холоп, государю перечишь. Государь девку силком возьмет. (Хватает Ксению за руку.)
Пашка (отталкивает Михалку, кричит). Помилуй милостью своею, государь! А той дворянин напрасно в тою жену мою христианскую вклепывается, потому ж это та жена не его и не крепка ему.
Иван. Вижу, ты, ключарь, невежда! (Гневно кричит.) Паче кала, смердяй!