- На тебя это похоже. Ладно, давай думать вместе. Нам нужно доставить Макрона в расположение легиона, ибо лишь там ему могут оказать хоть какую-то помощь. И нам также нужно увезти отсюда девочку.
- Но мы не можем отправиться назад в полном составе. Лошадей на то нет, да и в любом случае я должен остаться здесь, возле крепости, чтобы следить за врагами. Вдруг у меня появится шанс спасти Помпонию с малышом.
- Даже если он и появится, что ты один можешь предпринять? - устало спросила Боадика. - Ничего. Таковы обстоятельства. Мы сделали все, что от нас зависело, Катон. И были близки к успеху. Но проиграли. Это факт, его надо принять. Нет смысла губить себя понапрасну.
Она положила руку ему на плечо.
- Правда, Катон. Все это так. Никто тут не сделал бы больше.
- Может, и нет, - неохотно согласился он. - Но еще не все кончено.
- Что же? Не хорохорься. Будь честен с собой. И ответь: что?
- Не знаю… не знаю. Но я не оступлюсь. Я дал слово.
Какое-то время Боадика разглядывала едва различимое лицо оптиона.
- Катон…
- Да?
- Будь осторожен, - мягко произнесла девушка. - Обещай мне это, по крайней мере.
- Я не могу.
- Ладно. Но хотя бы помни тогда, что, с моей точки зрения, мир без тебя обеднеет. Не стоит покидать его раньше времени.
- А кто сказал, что мое время уже не пришло? - мрачно отозвался Катон. - Но в любом случае философствовать некогда.
Боадика смерила его печальным, задумчивым взглядом.
- Макрона мы привяжем к лошади повыносливей, - продолжил оптион. - Ты и девочка поедете на двух оставшихся лошадях. Из леса выберетесь с другой стороны, там нет друидов. Двигайтесь безостановочно на восток, пока не окажетесь на земле атребатов. Если Празутаг прав, дорога займет у вас не больше дня. Как только доберешься до легиона, расскажи все Веспасиану. Мы с твоим родичем останемся здесь и при малейшей возможности попытаемся вызволить жену Плавта.
- А что потом?
- Потом? Думаю, у Веспасиана найдутся для нас указания. Мы с Празутагом сделаем этот лес своей базой, так что любое послание он может направить сюда. Поэтому запоминай дорогу как следует, составляй в уме карту местности, чтобы гонец легата мог нас найти.
- Если понадобится, я смогу доставить послание и сама.
- Нет. Ты и так достаточно рисковала.
- Да, но я сомневаюсь, что по моим описаниям хоть у кого-то из римлян достанет ума отыскать вас.
- Послушай, Боадика. Это предельно опасно. Шансы на успех теперь ничтожно малы. Я решил рискнуть, но в случае неудачи не хочу, чтобы мою совесть отягощала еще и твоя жизнь. Прошу тебя, уезжай и не думай о возвращении.
- Я вернусь, как только смогу.
Катон вздохнул. Спорить с упрямой женщиной бесполезно, помешать же ей просто нет возможности.
- Делай, как знаешь.
- Вот и прекрасно. А сейчас давай-ка поднимем Макрона в седло.
С помощью Празутага Макрон был усажен на лошадь и надежно привязан к высоким седельным лукам. Забинтованная голова центуриона упала на грудь, и он впервые с момента ранения промычал что-то невнятное.
- Тем же манером он изъяснялся, когда напивался, - проворчала икенка, после чего повернулась к Юлии и мягко подтолкнула ту к другой лошади.
- Залезай.
Юлия, однако, не шелохнулась, молча разглядывая животное. И тут Боадику поразила неожиданная догадка.
- Ты ведь умеешь ездить верхом?
- Нет… плохо.
Боадика оторопела. Все кельтские дети, и мальчишки, и девочки, умели держаться в седле, еще не сделав своего первого шага, и для нее это умение было столь же естественным, как дыхание. Она повернулась к Катону:
- Твои соотечественники и вправду владеют империей?
- Разумеется.
- Тогда как же вы с ней управляетесь? Не пешком же обходите?
- Для езды у нас есть ловкачи, - кисло отозвался Катон. - Хватит болтать. Отправляйтесь.
Празутаг подсадил девочку на лошадь и всунул поводья в ее неловкие руки. Боадика, сев в седло, подхватила поводья коня Макрона и щелкнула языком. Животное не отреагировало и тронулось с места, только получив пинок в бок.
- Позаботься о моем центурионе, - крикнул вдогонку Катон.
- Обязательно, - пообещала икенка. - А ты позаботься о моем нареченном.
Катон оглянулся на гороподобного бритта, гадая, что она имеет в виду.
- Проследи, чтобы он не наделал глупостей, - пояснила Боадика перед тем, как исчезнуть во мраке.
- Хорошо.
Стоя бок о бок, римлянин и икен вслушивались в удалявшийся стук копыт. Когда последний звук заглох в лесной чаще, юноша повернулся к гиганту, не очень-то хорошо понимая, как внушить тому, что среди них двоих он, Катон, теперь главный.
- Нам нужно отдохнуть.
- Да, отдохнуть! - закивал Празутаг. - Хорошо.
И они снова устроились на мягком ложе из устилавшей почву опавшей хвои. Катон плотно закутался в плащ и свернулся клубком, положив голову на руку. Над ним в небольших разрывах между еловыми лапами виднелись звезды, мирно мерцавшие сквозь выдыхаемый им парок. В другое время он, наверное, подивился бы гармоничной красоте мироздания, но сейчас звезды казались ему твердыми и холодными комочками льда. Несмотря на усталость, юноша не мог заснуть: его снедали воспоминания о несчастной Помпонии и ее перепуганном сыне. Как он мог их покинуть?
Когда эти образы таяли, их замещал ужасающий вид ранения, полученного Макроном, и ему оставалось лишь молить богов о спасении своего командира. Катон прослужил в армии достаточно долго для того, чтобы понимать: такие раны обычно смертельны. Строгое, беспристрастное заключение не сулило надежд, но сердцем Катон отказывался верить, что Макрон может умереть. Кто угодно, только не этот вояка. Разве не спасся он прошлым летом после боя в болотах Тамесис? Уж если он тогда выкарабкался, то, надо думать, как-нибудь выживет и сейчас.
Рядом во тьме зашевелился Празутаг.
- Катон.
- Что?
- Завтра мы убиваем друидов. Да?
- Нет. Завтра мы следим за друидами. А сейчас - отдыхать.
Празутаг хмыкнул, но возражать не стал и вскоре, судя по глубокому, равномерному дыханию, заснул крепким сном.
Катон вздохнул. Макрона с ним больше не было, а этот безумный кельт казался сущей обузой. В бою, спору нет, он вел себя героически, но, по глубокому убеждению Катона, при бычьем телосложении обладал мышиными мозгами.
"Забавно все-таки устроена жизнь, - подумал молодой римлянин. - Попробуй-ка что-нибудь в ней улучшить - и растратишь все силы. А вот чтобы ухудшить и без того провальную ситуацию, ты можешь не шевелить даже пальцем".
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
На следующий день спозаранку Катон с Празутагом, прячась в холодной мокрой траве, подползли к кромке деревьев на гребне холма и осмотрели полого уходящий вниз склон. Никаких признаков друидов, преследовавших их ночью. Тянувшаяся по низине тропа огибала лесистый холм, за которым произошла неудачная попытка освобождения пленных. Воспоминание о ней отозвалось в юноше волной щемящей боли, но он усилием воли выбросил из головы все посторонние мысли и постарался представить себе детали скрытого от его взора ландшафта.
Он знал, что с гребня следующего холма им откроется куда лучший вид на подступы к Великой Крепости, и, подав икенскому воину знак, указал на узкий овраг, заросший густым подлеском с вкраплениями ежевики. При спуске эта растительность могла послужить лазутчикам хорошим укрытием, предоставляя возможность совершить быстрый бросок.
Хотя небо было безоблачным, ясное весеннее солнце давало поутру очень мало тепла. Напряжение, с которым юноша продирался сквозь колючий кустарник, а также страх быть обнаруженным позволяли ему худо-бедно сдерживать дрожь, но как только он оказался в низине и замер, его снова заколотило. Боясь, как бы Празутаг не вообразил, будто он перетрусил, Катон огромным усилием воли подавил спазм озноба и сумел заставить свои конечности не трястись. Не поднимая головы, он осторожно осмотрелся, однако, не считая плавного колыхания травы под порывами легкого ветерка, нигде не угадывалось никакого движения. Празутаг рядом с ним нетерпеливо постукивал пальцами по земле, указывая головой на видневшиеся за тропой деревья.
Катон кивнул в знак согласия, и они оба метнулись через открытое пространство к манящей лесной полумгле. Там, приникнув к земле, юноша настороженно напряг слух, пытаясь понять, заметили их или нет, но стук крови в его ушах заглушал все другие возможные звуки. Он увлек Празутага дальше от лесной опушки под сень плотно смыкавшихся веток. Земля какое-то время шла на подъем, а когда наконец выровнялась, они разом наткнулись на поваленный древесный ствол, густо поросший мхом и лишайниками. Запыхавшийся Катон неожиданно почувствовал сильное головокружение и зашатался. Празутаг удержал его от падения, протянув руку и схватив за плечо.
- Отдохни, римлянин.
- Нет. Я не устал, - солгал Катон.
На самом деле он так обессилел, что валился с ног, но куда хуже усталости его мучил голод. Молодой оптион не ел уже несколько дней, и это давало о себе знать.
- Еда. Нам нужна еда, - просипел он.
- Жди здесь. Я найду, - кивнул Празутаг.
- Хорошо. Но будь осторожен. Никто не должен тебя видеть. Понятно?
- Ага! - буркнул Празутаг, явно считая такого рода предостережения излишними.
- Ну ага так ага, - пробормотал Катон. - Ступай. И поскорей возвращайся.
Махнув на прощание громадной ручищей, Празутаг исчез в лесной чаще. Катон опустился на землю, сел, прислонившись спиной к замшелому стволу, закрыл глаза и некоторое время вдыхал терпкие запахи леса. На какое-то время сознание его очистилось полностью. Он просто сидел, вслушиваясь в заливистое щебетание птах. К птичьему хору порой примешивались сторонние трески и шорохи. В подлеске шныряла какая-то живность, но людских голосов слышно не было, да и затеявшаяся возня быстро стихла. Оказавшись впервые за много месяцев совершенно один, Катон впал в прострацию. Странную, непривычную, с элементами ничем не оправдываемой эйфории, однако это состояние скоро прошло, и его мозг обратился к более пристальному исследованию сложившейся ситуации. Их было четверо. Макрона нет, Боадики тоже. Остались только они с Празутагом. Жизненно важным в их союзе является то, что икенский воин знаком с этой местностью, как и с обычаями друидов. Он даже вроде бы кое-что знает о крепости, где заточили Помпонию с ее сыном.
Образ объятого ужасом и бегущего к матери малыша не давал Катону покоя. Он клял себя, что не ринулся за Аэлием, заметив всадников на дороге. Что с того, что враги уже мчались к повозке? Катон еще мог бы подхватить мальчика и ускакать. Пусть сомнительная, маловероятная, но такая возможность существовала. А значит, существует и вероятность, что Плавт и Веспасиан истолкуют неверно его нежелание рисковать, когда он вернется и обо всем им расскажет. Если вернется. А между тем он, Катон, и так уже весь извелся от угрызений. Ему их достаточно и без косых взглядов тех, кто вдруг решит поставить под сомнение его храбрость.
Текли часы, и когда солнце, покинув полуденную позицию, заскользило вниз к западу, Катон почувствовал, что вполне отдохнул. Празутага все не было, и юноша стал беспокоиться, однако, не имея никакой возможности поторопить замешкавшегося икена, мог лишь надеяться, что тот не угодил в руки друидов, а добывает еду.
Молодой оптион оглядел ближайшие деревья и, выбрав самое суковатое, на которое было легче залезть, стал карабкаться вверх. Он поднимался все выше и выше до тех пор, пока крона не начала подрагивать под его весом, а потом, держась одной рукой за шероховатый ствол, раздвинул тонкие ветки. Сверху местность казалась иной, и ему далеко не сразу удалось различить на ней крепость. Однако, устроившись понадежнее, Катон принялся искать взглядом ориентиры - реку, потом дощатый мост, ну а уж затем, определив направление, рассмотрел и прихотливо пересекавшиеся валы.
Их грозный вид снова поверг юношу в трепет. Скольким же людям в течение многих десятилетий пришлось неустанно трудиться, чтобы воздвигнуть это монументальное подтверждение мощи создавших его дуротригов? И в какое число человеческих жизней встанет римлянам захват Мэй Дун, когда они двинутся маршем на запад? Разумеется, штурмовать эту твердыню будет Второй легион. До сих пор его людям удавалось побеждать бриттов в тщательно спланированных боевых операциях, однако сможет ли здесь сработать хоть какой-нибудь план?
В детстве Катон с интересом читал о взятии крепостей, но участвовать ни в одной из осад ему еще не доводилось. Близкая перспектива штурма громадных земляных насыпей ужасала его.
Тяжкий топот внизу напугал юношу так, что от неожиданности он чуть было не упал с ветки. Опустив глаза, Катон увидел под деревом недоуменно озиравшегося вокруг Празутага, рядом с которым лежала свиная туша.
- Эй! Лезь сюда! - позвал Катон.
Празутаг вскинул голову, потом, заметив римлянина, рассмеялся и потянулся к одной из нижних ветвей.
- Погоди. Не надо. Я сам спущусь.
Оказавшись на земле, Катон со знанием дела осмотрел добычу. У свиньи было вспорото горло.
- Где ты ее раздобыл?
- А?
- Откуда свинья?
Празутаг указал на цепь холмов, потом изобразил жестами долину, потом другие холмы, но на этом его мимические способности исчерпались. Зато ему вспомнилось подходящее латинское слово.
- Хутор.
- Ты залез в хлев?
Празутаг кивнул, широко улыбаясь.
- А где был хозяин?
Празутаг выразительно провел ладонью по горлу.
- Ну ты даешь! Нам только этого не хватало! - рассердился Катон.
Празутаг успокаивающе поднял руку.
- Я спрятал тело. Никто не найдет.
- Рад это слышать. А что, исчезновение хуторянина никого не обеспокоит? Об этом ты подумал, дурень?
Празутаг пожал широкими плечами, словно это его не заботило, и повернулся к свинье.
- Будем есть?
- Да.
Желудок Катона жалобно заурчал, и они оба непроизвольно расхохотались.
- Будем есть. Прямо сейчас.
С выработанной долгой практикой ловкостью Празутаг разделал тушу кинжалом, сгреб потроха в поблескивающую кучу, спрятал печень и прочие внутренности в дупло, потом вытер мхом окровавленные руки и принялся собирать хворост.
- Никакого огня! - велел Катон, кивая в сторону крепости. - Никакого дыма!
Празутаг, похоже, всерьез настроился полакомиться жареной свининой, и необходимость жевать сырую убоину его явно не радовала, однако, чуть помедлив, он пожал плечами, снова извлек кинжал, вырезал два куска мяса и протянул один из них Катону. Тот тоже не привык насыщаться кроваво-розовой с белыми пленками плотью, однако голод взял свое: римлянин вонзил зубы в еще теплое мясо и усилием воли пустил свои челюсти в ход.
Наевшись, Празутаг спрятал тушу в пустой ствол и прикрыл кладовую ветвями. До темноты они по очереди вели наблюдение и отдыхали, а затем, прихватив с собой свинью, пошли вниз по склону, удаляясь от крепости. Они шли до тех пор, пока не обнаружили лощину с огромным повалившимся дубом, чьи вывороченные из земли корни образовывали небольшую пещеру. Там, в этом укрытии, с помощью кремней из торбы Катона и клочков сухого мха, они добыли огонь и развели маленький костерок.
Катон сидел в красных отблесках пламени, обхватив руками колени и вдыхая дразнящий запах жарящегося мяса. Наконец Празутаг встал, нарезал жаркое и положил на камень дымящиеся, исходящие соком ломти. Они прекратили пиршество лишь тогда, когда уже больше не могли втолкнуть в себя ни кусочка свинины, после чего завалились спать, согреваемые изнутри теплом своих плотно набитых желудков.
В течение последующих двух дней римлянин и икен попеременно и неустанно озирали плато, отмечая царившее за рекой оживление. К крепости вереницей катились подводы, брели с весенних пастбищ маленькие стада и отары, хотя близился сезон окота овец.
Дуротриги определенно готовились к осаде, а это значило, что до них дошли сведения о приближении крупных вражеских сил. В настоящее время их врагами могли быть только римляне. Второй легион наверняка уже вышел из лагеря и двинулся в путь. При этой мысли сердце Катона забилось быстрее. Пройдет всего несколько дней, и легион замкнет эту крепость в стальное кольцо, лишив друидов возможности бежать с заложниками еще дальше. Несомненно, защитники крепости попытаются использовать жену и сына командующего для того, чтобы выторговать себе лучшие условия капитуляции, если, конечно, они не столь же безумны, как черные жрецы, и не собираются биться с захватчиками до последнего вздоха. Потому что в таком случае у Помпонии и Аэлия весьма мало шансов остаться в живых.
На третий день оба лазутчика порешили, что одному из них стоит наведаться туда, где они расстались с Боадикой. Быстрей обернуться девушка все равно не могла, а теперь вроде бы самое время. Поэтому с наступлением сумерек Катон перебрался через тропу и направился в дальний лес. Увы, вопреки неколебимой уверенности, что он без труда вспомнит путь, который они проделали с Празутагом, деревья казались в темноте одинаковыми, и найти заброшенный рудничок не удавалось. Катон попытался выйти к тропе по собственным же следам, но в результате запутался еще больше. По мере того как сгущалась тьма, осторожность все более замещалась панической суетливостью, и вскоре в подлеске стоял сплошной шум и треск. Юноша был уже на грани того, чтобы в голос позвать Боадику, когда прямо перед ним из-за дерева выступила темная фигура. Катон откинул плащ и выхватил меч.
- Тебе не хватало только протрубить в рог, чтобы привлечь к себе еще больше внимания, - со смехом произнесла Боадика. - Я уж было подумала, что нарвалась на одного из отбившихся слонов Клавдия.
Пару очень долгих мгновений Катон таращился на икенку, потом с нервным хихиканьем опустил клинок и перевел дух.
- Вот ведь хрень! Ты меня напугала.
- И поделом тебе. Где мой кузен?
- С ним все в порядке. Он ведет наблюдение. Если опять не охотится на домашних свиней. А также на свинопасов.
- Что ты несешь? Ладно, неважно. Об этом потом. Прежде соберись с духом и приготовься послушать меня. Времени у нас мало. Думаю, кое-что из того, о чем я собираюсь сказать, и впрямь тебя напугает.