- Матрона Помпония, - заговорил Катон, пытаясь подбавить уверенности в свой тон, - я оптион Второго легиона. Твой супруг послал нас найти тебя. А вот мой центурион.
Юноша отступил в сторону, освобождая место для подошедшего к фургону Макрона. Центурион жестом велел Празутагу следить за дорогой, ведущей к Мэй Дун.
- Значит, все тут? - обрадованно воскликнул он, оглядывая римлянку и детишек. - Отлично. В таком случае поспешим прочь. Пока эти подонки не возвратились.
- Я не могу, - сказала Помпония, приподнимая потрепанный край плаща и показывая железный браслет, охватывавший над босой грязной стопой ее ногу. Цепь, скрепленная с ним, была приклепана другим концом ко дну повозки.
- А дети?
Помпония покачала головой.
- Ладно. Ребятишки, выбирайтесь-ка из телеги, а я попытаюсь освободить вашу маму.
- Дети, делайте, что вам говорят, - велела Помпония. - Эти люди явились сюда, чтобы помочь нам вернуться к отцу.
Девочка с опаской засеменила по грязным доскам к выходу из фургона и соскользнула на землю - в объятия Боадики. Мальчик, напротив, уткнулся лицом в щеку матери и ухватился ручонками за ее плащ. Макрон нахмурился.
- Послушай, парень. У нас нет времени на всю эту чепуху. Нам надо убираться отсюда.
- Так ничего хорошего не добьешься, - пробормотала Боадика. - Мальчик слишком напуган.
Одной рукой прижимая к себе девочку, она протянула другую к малышу, и тот, с большой неохотой, противясь, позволил извлечь себя из возка, после чего, боязливо поглядывая на мужчин, вцепился девушке в ногу.
Центурион запрыгнул в повозку и внимательно осмотрел цепь в месте крепления ее к браслету.
- Вот дерьмо! Тут нет замка, вместо него забит штырь.
Чтобы удалить надежно засевший в отверстиях металлический палец требовался специальный инструмент, которого, разумеется, в наличии не имелось. Единственное, чем располагал Макрон, - это мечом, и он с предельной внимательностью подсунул его острие под головку штыря. Помпония, с тревогой следившая за действиями освободителя, невольно вздрогнула.
- Госпожа, сиди смирно, не дергайся.
- Я попробую. Но будь осторожен, центурион.
Макрон кивнул и поддел головку. Штырь сидел крепко, и центурион налег на свой меч. Мускулы на его руках вздулись.
Через миг клинок, соскользнув, вонзился в дно повозки, едва не задев ногу пленницы.
- Прошу прощения, госпожа. Придется попробовать снова.
- Пожалуйста, побыстрее!
Тут послышался крик Празутага, и Катон вскинул глаза. Икен подбежал к повозке со стороны речки и что-то сказал Боадике.
Та кивнула.
- Он говорит, к нам едут. Четверо. На конях.
- Далеко они? - спросила Катон.
- За рекой. Но уже направляются к мосту.
- Если так, времени у нас маловато.
- Я постараюсь управиться поскорей, - пообещал Макрон, в очередной раз пытаясь подцепить штырь мечом. - Ага! Кажется, что-то выходит.
Катон поспешил к козлам повозки, выровнял на них тело пожилого возницы, установив между ног его кнут, после чего знаком велел Празутагу убрать куда-нибудь молодого друида. Великан без труда вскинул труп себе на плечо, обежал повозку и с размаху зашвырнул тело в заросли.
- Уберите с дороги коней! Где лошадь Боадики?
- Ей конец, - откликнулась девушка. - Она сломала хребет. Пришлось ее бросить.
- У нас только три лошади…
Катона пробило холодом.
- Три лошади, а нас семеро. По двое на коне мы бы ехать смогли, но по трое?
- Мы должны попытаться, - заявила решительно Боадика, успокаивающе поглаживая детишек. - Не бойтесь, никто здесь не останется. Как там твоя цепь, Макрон? Подается?
- Как бы не так! Головка слишком мала, ее запросто не подцепишь, - ответил центурион, соскакивая с повозки. - Погоди чуток, госпожа. Я только отыщу камешек и…
Он осекся и бросил взгляд за реку. Там в угасающем свете дня к узкому деревянному мосту неторопливо спускались четыре темные фигуры.
- Но сперва придется кое с кем разобраться, а потом вновь возьмемся за дело. Если понадобится, я просто перешибу эту цепь, но на это надобно время. А сейчас живо все в лес!
Центурион велел девушке отвести детей подальше от фургона. Они боязливо обошли распростертое тело молодого друида и затаились возле привязанных Празутагом к сосне лошадей.
- Мечи наголо! - тихо приказал Макрон мужчинам. - За мной!
Он повел Катона и Празутага в заросли, где локтях в тридцати от повозки приказал им залечь и лег сам. Пони в упряжке вели себя смирно, под стать вознице на козлах. Трое бойцов лежали, не шевелясь, напрягая и слух, и зрение в ожидании появления неприятельского отряда. Наконец по доскам моста застучали копыта.
- Всем ждать и не высовываться, пока я не встану! - прошептал Макрон.
Скользнув взглядом по непонимающему лицу Празутага, он повторил приказ в другой форме.
- Я кинусь первым. Ты - за мной. Понял?
Празутаг кивнул. Макрон повернулся к Катону:
- Дельце должно быть коротким, кровавым. Наша задача - перебить всех. Ни одному нельзя дать улизнуть и поднять тревогу.
Спустя несколько мгновений друиды увидели повозку и окликнули возницу. Ответа не последовало. Они окликнули снова. Молчание вселило в них опасения. Шагах в ста от цели всадники натянули поводья и, придержав коней, стали переговариваться.
- Дерьмо! - прошипел Макрон. - Они на это не купятся!
С этими словами центурион сделал попытку подняться, но тут Катон совершил немыслимое, схватив его за руку.
- Подожди, командир.
Макрон, пораженный дерзостью оптиона, остолбенел - и шоковое состояние позволило ему расслышать вдали тихий смех. Всадники опять тронулись с места. По мере того как они приближались, Катон все сильнее сжимал рукоять меча, готовясь вслед за своими товарищами выскочить из засады. Сквозь густую завесу нижних ветвей было видно, что друиды едут гуськом, растянувшись. Макрон глухо выругался: им троим тоже следовало бы рассредоточиться вдоль тропы, но теперь этого нельзя было сделать, не привлекая внимания.
- Последний мой, - шепнул он.
Первый из друидов проскакал мимо и крикнул что-то вознице. Явно насмешливое, так как Празутаг широко ухмыльнулся, и Макрон сердито толкнул его в бок.
Второй друид тоже миновал мысок зарослей, когда первый закричал снова, на сей раз гораздо громче. Одна из низкорослых косматых лошадок, испуганная этим криком, попятилась. Повозка слегка развернулась, и тело возницы медленно завалилось на сторону, чтобы, к великому изумлению подъезжающих, сползти на дорогу.
- Вперед! - рявкнул Макрон, с боевым кличем выскакивая из засады.
Катон с таким же яростным кличем устремился ко второму друиду. Справа от него Празутаг, взмахнув длинным мечом, с хрустом обрушил его по широкой дуге на голову противника, и тот вывалился из седла. Катон заученно, как на плацу, ткнул коротким клинком врага в бок. Тот охнул. Катон ухватил его за полу плаща и сдернул на землю, а потом, вырвав клинок из тела, рубанул им друида по горлу.
Не обращая внимания на предсмертные хрипы, юноша огляделся, держа меч наготове. Празутаг бежал к вожаку. Никем не атакованный в начале схватки, друид выхватил меч, развернул коня и, горяча его каблуками, поскакал прямо на великана. Тому пришлось отскочить, уворачиваясь от рубящего удара с седла. Промчавшийся мимо друид выругался и снова перевел лошадь в галоп, на сей раз атакуя Катона. Оптион ждал, держа меч наготове. Друид дико взревел, дивясь безрассудству римского пехотинца, пытающегося с коротким солдатским клинком противостоять всаднику, вооруженному длинной полосой закаленной и остро отточенной стали.
Кровь стучала в ушах. Мчащийся, как буря, конь приближался. Всадник уже занес руку с мечом для рокового удара. Катона обдало теплым воздухом из конских ноздрей, но в самый последний момент он вскинул клинок, полоснул животное по глазам и в прыжке откатился в траву.
Лошадь, ослепленная на один глаз, хрипло заржала, вздыбилась и отпрянула. Всадник, не удержавшись, вылетел из седла, а обезумевшее животное умчалось прочь, дико тряся раненой головой и разбрызгивая вокруг себя кровь.
Вскочив на ноги, Катон метнулся к упавшему всаднику, отчаянно пытавшемуся вскинуть свой меч. С резким звоном юноша отбил вражеский клинок в сторону и точным ударом поразил жреца в грудь. Две оставшиеся без седоков лошади испуганно ускакали во мрак.
Катон обернулся посмотреть, что с Макроном. В тридцати шагах от него шел отчаянный поединок. Друид оправился от потрясения, вызванного неожиданным нападением, и теперь сам перешел в атаку, нанося удар за ударом своим длинным мечом, в то время как кряжистый центурион отбивался и контратаковал, не пуская всадника к мосту.
- Он рвется за подмогой! - выкрикнул Макрон, парируя очередной рубящий удар.
Празутаг уже мчался на помощь, и Катон кинулся следом, но, прежде чем они успели что-либо предпринять, центурион споткнулся и упал на колени. Друид не упустил столь счастливой возможности и, для верности свесившись с седла, обрушил на римлянина свой меч. Тяжелый клинок прошел вроде бы по касательной, но с глухим стуком задел череп. Макрон рухнул ничком. Катон замер от ужаса - к действительности его вернул горестный рев Празутага. Оптион в ярости бросился на друида, однако у того хватило ума не пытаться противостоять двум врагам, к тому же он помнил, что должен вызвать подмогу. Черный жрец резко развернул коня и галопом, громко призывая товарищей, помчался верх по тропе в сторону крепости.
Вложив в ножны окровавленный меч, Катон упал на колени возле неподвижного тела.
- Командир!
Схватив своего боевого товарища и наставника за плечо, юноша перевернул его на спину и заморгал, увидев ужасную рану. Меч друида глубоко надрубил черепную кость и отхватил большой кусок скальпа. Безжизненное лицо Макрона было залито кровью. Катон сунул ему ладонь под тунику - сердце воина билось. Подошел Празутаг и тяжело опустился на корточки, горестно покачивая головой.
- Давай! Берем его за ноги. Несем к повозке.
Они еще пятились, неуклюже перехватывая неподвижное тело, когда из зарослей выбралась Боадика с детьми. Увидев Макрона, она замерла. Жавшаяся к ней девочка содрогнулась.
- О нет!
- Он жив! - прохрипел Катон.
Они с Празутагом бережно затолкнули раненого в фургон, а Боадика пошарив под козлами, отыскала там кожаный мех. Глянув на рану, она побледнела, потом вытащила из меха затычку и стала поливать месиво волос и крови водой.
- Дай мне твой шейный платок, - велела она Катону.
Тот быстро сдернул с шеи полоску материи и протянул ее ей. Боадика ловко приладила содранную кожу на место и крепко перевязала рану косынкой. Затем она сняла точно такую же, но уже мокрую от крови косынку с Макрона и добавила ее к повязке. Центурион в сознание не приходил, дышал прерывисто, с паузами.
- Он умирает.
- Нет! - яростно выпалила Боадика. - Нет! Ты слышишь меня? Мы должны вытащить его отсюда.
Катон повернулся к Помпонии.
- Но мы не можем уехать без тебя, госпожа.
- Оптион, - мягко сказала Помпония, - забирай своего центуриона и моих детей и сейчас же скачи прочь. Пока не вернулись друиды.
- Нет, - покачал головой Катон. - Уедем все.
Она позвенела цепью.
- Я не могу. Но забери детей, если это возможно. Меня уже не спасти. Спаси их!
Катон заставил себя взглянуть ей в глаза и увидел в них боль и мольбу.
- Надо убираться, Катон, - пробормотала стоящая рядом с ним Боадика. - Пора уносить ноги. Удравший друид приведет других. Времени у нас нет. Тут ничего не поделать.
Сердце Катона провалилось в омут черного отчаяния. Боадика права. Нет никакой возможности освободить пленницу до появления вражеских конников. Разве что отрубить ей стопу?
- Ты можешь облегчить мою участь, - прошептала Помпония, осторожно косясь на детишек. - Но сначала убери их отсюда.
Кровь Катона застыла в жилах.
- Ты ведь говоришь это не всерьез, госпожа?
- Разумеется, всерьез. Это лучше, чем сгореть заживо.
- Нет! Я не смогу!
- Пожалуйста! - прошептала она. - Умоляю тебя. Ради всего святого!
- Время идет! - шумно выдохнул Празутаг. - Надо бежать! Быстро-быстро!
Катон непроизвольно обнажил меч и приставил острие к груди Помпонии. Римлянка закрыла глаза.
Боадика отбила клинок.
- Не при детях! Сначала я уведу их!
Но было поздно. Мальчик понял, что происходит. Прежде чем взрослые успели отреагировать, он забрался в повозку, бросился к матери и изо всех своих детских силенок обхватил ее шею руками. Боадика едва сумела поймать за руку дочь Помпонии, устремившуюся за братом.
- Оставь ее! - кричал мальчик сквозь слезы, катившиеся по его грязным щечкам. - Не трогай ее! Я никому не дам обижать мою маму!
- Я не могу! - пробормотал Катон, опуская меч.
- Ты должен, - прошипела Помпония через голову сына. - Эй, кто-нибудь! Заберите Аэлия!
- Нет! - кричал ребенок, мертвой хваткой вцепившийся в мать. - Не хочу! Мамочка, дорогая, не надо! Не отдавай меня им!
Однако сквозь его вопли пробивались и другие крики. Приглушенные расстоянием, они доносились со стороны вражеских укреплений. Уцелевший друид добрался-таки до своих и поднял тревогу. Времени теперь и впрямь было в обрез.
- Нет, я не стану этого делать, - заявил твердо Катон. - Обещаю, я найду иной способ.
- Иной способ?
- Какой еще иной способ? - всхлипнула изумленно Помпония, вмиг утратив свое патрицианское самообладание. - Они собираются сжечь меня живьем.
- Не сожгут. Клянусь тебе. Жизнью клянусь! Я освобожу тебя. Даю слово.
Помпония безнадежно покачала головой:
- А теперь разреши мне забрать твоего сына.
- Нет! - закричал мальчик, увертываясь от Катона.
- Друиды! - выкрикнул Празутаг, и все услышали отдаленный топот копыт.
- Забирай девочку и скачи прочь! - велел Катон Боадике.
- Куда?
Катон торопливо представил себе местность, по которой они проезжали.
- В лес. В тот, до которого от нас мили четыре. Спрячьтесь там. Поспеши!
Боадика кивнула и, таща девочку за собой, побежала к оставленным в зарослях лошадям. Катон жестом подозвал Празутага и указал на неподвижное тело Макрона.
- Возьми его. Следуй за Боадикой.
Икен кивнул и легко подхватил Макрона на руки.
- Осторожней!
- Хорошо, римлянин.
Бросив последний взгляд на Катона, Празутаг со своей ношей грузно, как вставший на задние лапы медведь, засеменил к лесу. Оптион остался у повозки один.
Помпония схватила своего сына за руки.
- Аэлий, пойми, тебе нужно уехать. Будь хорошим мальчиком. Делай, что я говорю. Со мной все будет в порядке. Но тебе нужно уехать.
- Нет! - верещал, заходясь в плаче, малыш. - Мамочка, я хочу быть с тобой!
- Ты должен ехать!
Римлянка резким движением оторвала мальчика от себя и толкнула к Катону. Аэлий брыкался, норовя высвободиться. Молодой оптион ухватил упрямца поперек туловища и вытащил из повозки. Мать, плача, смотрела им вслед, хорошо понимая, что, скорее всего, никогда уже не увидит своего малыша. Аэлий пищал и дрыгал ногами. Между тем дальний грохот копыт многократно усилился: друиды мчались по мосту. Боадика и Празутаг, уже в седлах, ждали у кромки деревьев. Девочка, онемевшая и понурая, сидела перед Боадикой. Празутаг одной рукой придерживал бесчувственного центуриона, другой сжимал повод третьего скакуна. Катон забросил упирающегося мальца на конскую спину и вспрыгнул в седло сам.
- Вперед! - скомандовал он, и его спутники поскакали по боковой неприметной тропе прочь от Мэй Дун.
Катон еще раз поглядел на повозку и, превозмогая горькое чувство, ударил пятками в конские бока.
Когда лошадь тронулась с места, Аэлий вдруг вывернулся из хватки, свалился на землю, но тут же вскочил и со всех ног понесся к фургону.
- Мама!
- Аэлий! Назад! Ради всего святого, назад!
- Аэлий! - закричал ему вдогонку Катон. - Вернись сейчас же! Аэлий!
Но все было напрасно. Мальчик добежал до повозки, вскарабкался по колесу на задок и бросился в объятия рыдающей матери. Катон было развернул свою лошадь, чтобы выправить ситуацию, но тут заметил на дороге всадников.
Выругавшись, он дернул поводья и направил коня следом за Боадикой и Празутагом.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Никогда в жизни Катон не чувствовал себя таким несчастным. Он, дочка Плавта и его прежние спутники отсиживались в глубине леса, где им практически этим же днем уже довелось побывать. Ближе к полуночи они нашли заброшенный серебряный рудник и спрятались в старом карьере, чтобы отдохнуть и дать восстановить силы измученным двойной тяжестью лошадям. Юлия беззвучно плакала, Макрон лежал под двумя плащами, так и не приходя в сознание. Его дыхание было прерывистым, хриплым.
В надежде отыскать дерзких чужаков друиды развернулись цепью и долго прочесывали лесную чащу, поднимая шум всякий раз, когда видели что-нибудь подозрительное. Беглецы дважды слышали за деревьями радостные крики преследователей, но вот уже несколько часов погоня не давала о себе знать. Однако никто не решался нарушить молчание.
Молодой оптион терзался мыслями о Помпонии и ее сыне. В последние месяцы друиды сгубили слишком много человеческих жизней, чтобы можно было позволить им забрать еще и две эти. Но как, как в нынешних обстоятельствах мог он надеяться выполнить свою клятву? Сейчас жена и сын генерала находятся в крепости, обнесенной могучими валами и высокими частоколами, под охраной многочисленных войск. Спасти их - значило бы совершить подвиг, достойный мифических, легендарных героев. Глядя же на себя, Катон с горечью вынужден был признать, что он слишком слаб и пуглив для того, чтобы рассчитывать хотя бы на тень успеха. Вот Макрон, не будь он ранен, возможно, смотрел бы на ситуацию с большей толикой оптимизма. Если этому бравому воину порой и недоставало стратегического чутья, то сей недостаток с лихвой восполнялся его личным мужеством и напором. Чем неодолимее казались препятствия, тем с большей решимостью центурион ополчался на них.
Воля к победе была основным качеством человека, на которого молодой оптион всегда смотрел снизу вверх, тогда как ему, Катону, именно этого качества и не хватало. Сейчас больше, чем когда бы то ни было, он нуждался в совете Макрона, но тот лежал у его ног и, похоже, был близок к агонии. Многих других подобная рана вмиг свела бы в могилу, но крепкий череп и могучее здоровье удерживали центуриона от переправы на ту сторону Стикса. Пока удерживали. Но что будет потом?
- Что теперь? - шепнула Боадика. - Нужно решать.
- Знаю, - раздраженно отозвался Катон. - Я думаю.
- Думать мало. Мы должны что-то делать. Без правильного ухода Макрон долго не протянет.
Голос икенки невольно дрогнул, напомнив Катону о ее чувствах к раненому, какие она в последнее время всемерно старалась скрывать. Самому же ему было незачем скрывать свое горе, и оно, очевидно, лишило его остатков мозгов. Он кашлянул.
- Прости, не сообразил. Ты права.
Боадика издала смешок.