Люба с Татьяной пили чай, когда зазвонил телефон. Татьяна взяла трубку. Звонила Вика.
– Тетя Таня, мама не у вас? Позовите ее (пауза), пожалуйста.
Люба взяла трубку, она не могла сдержаться, голос дрожал: "Доченька, ты где? Как ты?"
– Я дома, мама. Приходи скорее, – Викин голос тоже дрожал.
Вика встретила мать в дверях. Она была заплаканная и злая.
– Он отправил меня обратно! Сказал, что я не могу жить в квартире его жены! А знаешь, какая хорошая у них квартира! Оставил только переночевать, но в девять часов сказал, чтобы я шла спать и не мешала ему "культурно проводить вечер"! Еще он сказал, что так и знал, что ты не сумеешь меня нормально воспитать!
Люба молча обняла свою дочь. В последнее время ей самой часто приходилось плакать, а теперь плачет и ее девочка.
– Да что ты все плачешь, мама, слезами горю не поможешь! – закричала Вика. – Если бы я только могла прихлопнуть его как твоего дурацкого Гришу! Раз и готово! Была проблема нет проблемы!
Люба остолбенела. Все самые жуткие опасения подтвердились сами собой! Она вспомнила разговор с психологом и взяла себя в руки.
– Так значит, ты убила Гришу нарочно? Маленькую веселую беззащитную птичку! Ну, и кто следующий? Твой отец или, может быть, я?
– Отец сказал, что если бы ты не тратила мои алименты, то за 14 лет у тебя скопились бы деньги на компьютер! А я ему рассказала, как мы бедно жили! Он страшный жмот! – кричала Вика.
– Так, дочка, остановись, пока не поздно! Я так сильно тебя люблю! Мы с тобой сами со всем справимся! Ты красивая умная девочка!
Плакали уже обе, но как бы порознь, а не вместе: Вика от обиды и злости, а Люба – от страха и отчаяния.
Обессилев, они пошли на кухню пить чай. Они так давно не пили чай вдвоем …
Но на утро дело приняло новый оборот. Вика, сидя за завтраком, подмигнула матери: "Но часть денег себе на компьютер я добыла!"
– Отец все-таки дал тебе денег? – спросила Люба. "Откупился, чтобы она уехала", – мелькнуло у нее в голове.
– Да ты наивная, мама, как ребенок, честное слово! Просто я разозлилась и, когда он вышел из комнаты, вытащила у него из пиджака бумажник. Там было не так уж мало денег! Поверь! Алименты он присылает мне с "белой" зарплаты, поэтому выходит так мало. А сам получает еще и "черным налом", в конверте. Сечешь?
– Секу, – сказала Люба бледнея. – И сколько ты у него вытащила?
– Немного, не боись… Он и не заметит. Осталось гораздо больше.
– Сколько? Сколько? – крикнула Люба и швырнула об пол тарелку с трещиной, которую давно уже собиралась выбросить.
– Ого, мамуля, а ты, оказывается у нас огонь! – с уважением произнесла дочь.
– Я боюсь звонить своему мужу и говорить ему, что Вика украла деньги, – сказала Люба. Кроме того, Вика знает, что я боюсь звонить ее отцу. Хотя чего мне особенно бояться? Обычный человек. Ну, жадный, неприятный. Но это все.
– А Вика согласна вернуть деньги? – спросила я.
– Нет, она категорически отказывается.
– Она сказала, сколько украла?
– Сказала: три тысячи рублей.
– Какие у вас сейчас отношения с дочкой?
– Отношения стали лучше, представьте, после того, как я разбила тарелку.
– Вам придется еще раз продемонстрировать дочери силу своего характера.
– Какая же это сила характера бить тарелки?
– Ну, если вы можете ее "пригвоздить взглядом" и силой внушения отправить к отцу с украденными деньгами, то…
– Хорошо, я позвоню Николаю… Но звонить Любе не пришлось.
Николай был поражен, обнаружив пропажу денег. Мало того, что мать подослала дочку выпросить деньги на компьютер, так та еще оказалась воровкой. Ну ладно, мало им не покажется! Если не вернут деньги, Николай напишет заявление в милицию. А он-то все эти годы честно платил алименты! Расплачивался, так сказать, за ошибки молодости! И вот вам благодарность! Явилась дочь и обокрала его!
И Николай позвонил своей бывшей жене. Разговор оказался на удивление коротким. Люба практически не стала его слушать. Она сказала, что "в курсе дела" и готова вернуть деньги в любой момент. Она громко сказала, что ее дочь не воровка, а просто отомстила отцу за его равнодушие. Она сказала, что Вика хорошая и умная девочка, и в милиции ему никто не поверит. Николаю ничего не оставалось, как договориться о встрече.
Когда Люба положила трубку, ее лицо пылало, а руки тряслись. Она достала сигареты, хотя курила очень редко.
– Мать, а ты здорово ему врезала! – сказала Вика. Она была дома и слышала разговор. – Ты настоящий друг, мать! Мы с тобой одна команда! И плевать на его деньги. Все равно за три тысячи рублей компьютер не купишь!
Мы беседовали с Викой у меня в кабинете.
– Знаешь, а ведь твой отец действительно мог написать заявление в милицию. И ничего хорошего для тебя из этого бы не вышло! Тебя поставили бы на учет в детской комнате милиции.
– Я понимаю. Но мама меня отстояла. Знаете, как она с ним разговаривала!
– Ты уже поняла, что мама тебе друг и заслуживает уважения?
– Да! Вы знаете, в принципе от нее огромная польза! Вот, например, она мне кофту связала, от фирмы не отличишь. Сейчас как раз в моде грубая вязка!
"Ну, пусть хоть так, – подумала я. – Пусть хоть на уровне разума, чуть ли не на чувстве выгоды формируется благодарность дочери к матери, которая уже отдала ей половину своей жизни. Если нет просто чувства дочерней любви, той самой "безусловной" любви, которая нам всем так необходима, пусть хоть так…"
Люба позвонила мне по телефону.
– Вы скажете, что я неправильно поступила, но я купила Вике компьютер. Правда, пока старенький.
– Вика рада?
– Да, очень!
– Люба, вы очень хорошая мать. Но вы помни те, о чем мы с вами говорили?
– Я все помню! Мне трудно, но я держусь! Понемногу отвоевываю свою территорию. Но сегодня произошло еще кое-что: Вика принесла мне в подарок голубого попугая! Я назвала его Гришей!
Я увидела Вику еще раз через восемь лет.
– Я к вам по личному вопросу, – сказала красивая молодая женщина, заходя в мой кабинет без разрешения. – Так сказать, по старой памяти. Знаете, я ведь никому особо не доверяю. Психологов сейчас много всяких развелось.
Я пропустила мимо ушей ее комментарий и протянула руку.
– Вика, здравствуй, какая же ты красавица! Как у тебя дела?
– Дела отлично! Я много работаю, хорошо зарабатываю, купила машину.
– А как мама?
– Мама со мной. Куда же я без нее? Она ведет хозяйство, заботится обо мне. Не думайте, я о ней тоже забочусь. Вот в санаторий ее отправила.
– Так какой же у тебя ко мне вопрос? – напомнила я.
– Да вот отношения с мужчинами не складываются. Не деловые, а личные отношения. Мне ведь какой мужчина нужен? Чтобы зарабатывал больше меня, ум, образование, внешность, без жилищных проблем и без детей от первых браков. Не подскажете, как мне такого найти?
– А как насчет чувств, любви? – спросила я, узнавая прежнюю Вику.
– Вы подскажите, как найти, где искать, а чувства будут, сделаем, не сомневайтесь, – ответила она.
– Не знаю, удастся ли мне тебе помочь, – сказала я, не чувствуя особого рвения. – Ты крепкий орешек. Придется долго работать.
– Нет проблем, – ответила девушка. – Вы же помните, я способная ученица…
Оговор – это страшная сила
Директор детского дома Валерия Павловна всегда приходила на работу рано. И в этот день она в восемь тридцать утра уже сидела в своем кабинете, поглощенная расписаниями, планами и деловыми бумагами.
В дверь тихонько постучали. Валерия Павловна подняла голову и увидела Зину, ученицу седьмого класса, которая уже протиснулась в дверь. Лицо девочки пылало, она теребила руками край кофточки.
– Зиночка, что-то случилось? – обеспокоенно спросила Валерия Павловна.
Зина подняла на нее глаза, в которых блеснули слезы.
– Ой, Валерия Павловна, миленькая, мне такое надо вам рассказать!
Пропустив мимо ушей слово "миленькая", Валерия Павловна строго спросила: "Это что, так срочно? Может быть, ты после уроков зайдешь?"
Глаза Зины налились слезами. Она снова опустила голову и прошептала: "Нет, я больше не выдержу… Он опять будет делать со мной это…"
Директор насторожилась. Кто-то из мальчиков обижает Зину? Вообще-то Зина умеет за себя постоять, но мало ли! Эти мальчишки в 14–15 лет! С ними у Валерии Павловны было много забот.
– Присядь, – предложила директор Зине. – Рассказывай, но покороче, у меня мало времени.
Зина села на стул. Она глубоко вздохнула и загадочно посмотрела на директрису.
– Дело в том, – произнесла она дрожащим голосом, – что он меня постоянно насилует!
– Что, что ты сказала? – ужаснулась директор. – Ты серьезно это говоришь? Да кто же это? Когда? Из какого класса?
Валерия Павловна взяла себя в руки, хотя эти самые руки сейчас сильно дрожали. "Вот, просмотрела, – подумала она. – Где, когда успели?"
Она внимательно посмотрела на Зину. Та сидела, низко опустив голову, и искоса наблюдала за выражением лица директрисы.
– Ты молодец, что решила мне все рассказать, – спохватилась Валерия Павловна. – Не бойся, я тебе помогу и во всем разберусь. Только ты должна рассказать мне всю-всю правду, понимаешь? Не бойся, я никому ничего не скажу, и смогу тебя защитить. Ах, какой негодяй завелся у нас!
Зина опять вздохнула и вытерла глаза руками.
– У тебя нет платка? – привычно строго спросила директор, но тут же спохватилась. – А как ты себя чувствуешь? Может быть, тебя нужно врачу показать?
Она протянула Зине чистый носовой платок.
– Знаешь, Зиночка, давай-ка, садись в кресло. Сейчас я налью тебе чаю, у меня есть вкусное печенье. И ты мне потихонечку все расскажешь. Хорошо?
В дверь заглянула учительница начальных классов: "Можно войти?"
Валерия Павловна замахала руками: "Завтра, все завтра!" Она заперла дверь на ключ и повернулась к Зине, которая уже сидела в кресле в ожидании чая с печеньем.
Когда Зина выпила полчашки, Валерия Павловна задала вопрос, который больше всего ее мучил. Она спросила: "Зина, кто он?"
Зина еще сильнее покраснела и тихо ответила: "Наш учитель физкультуры, Роман Владимирович…"
В современном детском доме не так уж много круглых сирот. У большинства воспитанников есть родители: мать или отец, а у некоторых живы оба родителя. Многие из них лишены родительских прав, некоторые сидят в тюрьме, кто-то находится на длительном лечении в больнице.
У Зины были живы и мать, и отец. И Зина хорошо помнила, как она жила со своей семьей: с мамой и папой. Мать была веселая и очень современная. Она всегда так и говорила: "Я современная женщина и мать! И ни в чем не уступлю любому мужику!"
Мать сама любила наряжаться и Зину наряжала. Она любила яркую косметику и Зине разрешала накрасить губы и ресницы. Мать курила и Зине дала попробовать покурить лет в шесть, но потом строго сказала, что детям курить нельзя, потому что иначе "они не вырастут". Мать могла выпить водки наравне с отцом, да еще смеялась над ним, когда тот падал под стол и засыпал на полу. Она и Зине давала вина попробовать. А что такого? Мать говорила, что в жизни все надо попробовать!
Она считала, что от детей не надо скрывать правду о сексе и "откуда берутся дети". Особенно сильное впечатление на нее произвела одна лекция о половом воспитании, на которую она попала случайно. Зине тогда было четыре года.
Придя домой, мать рассказала отцу и Зине, что ребенок с малых лет должен привыкать к виду голого человеческого тела. Чтобы потом, став подростком и взрослым, он не комплексовал, не боялся секса и не проявлял стыдливого любопытства. И что особенно важно, в этом случае девочка не вырастет фригидной женщиной, не умеющей получать удовольствие от жизни!
На лекции ей объяснили, что если ребенок с малых лет привыкнет видеть родителей голыми и сам будет ходить голым, то начнет воспринимать отношения между полами как нечто простое и естественное и избежит тяжелых переживаний подросткового возраста.
А Зиночка не хотела никаких переживаний и стремилась получать удовольствие от жизни! Они потом часто говорили об этом с мамой, и из этих разговоров Зина узнала много интересного.
Тогда, после лекции, мама велела отцу раздеться, чтобы Зина начала привыкать к виду обнаженного тела. Она и сама разделась. Но вид обнаженного отца заинтересовал девочку больше. Она внимательно рассматривала его половые органы и, тыча в них пальцем, спросила: "А это у тебя что?" Мать повалилась на диван и захохотала. Отец покраснел и смутился. Потом он оделся и куда-то ушел. А мать еще долго рассказывала Зине о том, чем различаются мальчики и девочки. Потом она принесла большую книжку, в которой было много интересных, с Зининой точки зрения, картинок.
К шести годам Зина уже хорошо разбиралась в качестве женских прокладок. Помогало и родное телевидение. Однажды они зашли с мамой в универмаг. Зина громко спросила: "Мам, а ты какие сегодня прокладки будешь брать? Можно, я тебе сама выберу?"
– Ничего себе детки пошли! – удивленно сказала одна покупательница.
– А чего стесняться-то? – откликнулась Зинина мама. – Современные дети в этих вопросах лучше нас разбираются!
И Зиночка продолжала разбираться.
Как-то в выходной, когда Зине было лет семь, они всей семьей поехали в гости к знакомым. Там тоже была семья: папа, мама и двое детей четырех и пяти лет.
Зине было скучно играть с такими малышами. И она предложила поиграть с ними "в больницу". Тем более, как оказалось, что они толком не знали, чем отличаются мальчики от девочек.
Когда хозяйка квартиры заглянула в "детскую" с тарелкой сладостей в руках, она сначала остолбенела, а потом начала кричать на Зиночку. Мать тогда сильно поссорилась со своей подругой, они долго ругались, но в итоге Зининым родителям не только предложили уйти, естественно, вместе с Зиной, но и сказали, что больше не хотят видеть их "малолетнюю дрянь"! Зине было обидно, но мама ее успокоила, сказав, что "тетя Рая просто сильно отстала от жизни".
Когда Зине было девять, она влюбилась в одного мальчика. В принципе, если честно, то ей и раньше нравились мальчики, но чувство к Владику было особенно сильным.
Однако Владик, казалось, совсем не замечал Зиночку. И Зина стала мечтать. Она мечтала о том, как они с Владиком гуляют, держась за руки, и целуются. Это было здорово! Зиночка посмотрела один американский фильм, в котором девушка признается, что в детстве ее изнасиловал отец, и ее парень сильно жалел за это. Потом она посмотрела другой фильм, в котором отец тайком насиловал одну из сестер, а другая сестра и мать ей не верили. Но один красивый мужчина ей все же поверил и потом на ней женился.
Однажды Зина была дома с отцом, который мирно спал в соседней комнате. Ей стало ужасно скучно. Мама в последнее время мало бывала дома, пыталась "наладить свой бизнес". Зина смотрела в темное окно и мечтала о Владике. А что, если рассказать Владику, что Зиночку каждый день насилует отец? Будет ему это интересно? И Зина предалась фантазиям. С помощью двух американских фильмов и собственных познаний в области секса она придумала довольно убедительную историю.
Зина заглянула в комнату, где спал отец. От него пахло вином. Зина сняла свои колготки и положила их на подушку. Как в кино! Ну, примерно, как в кино.
Она подошла к зеркалу и сильно взлохматила свои волосы. Ей стало вдруг очень жалко себя. Зиночка пристально посмотрела на себя в зеркало, из глаз покатились слезы…
Вскоре пришла мать. Она сначала мельком, а потом пристальнее взглянула на Зину.
– Ты плакала? Что-то случилось?
И Зина неожиданно для себя разрыдалась, и начала рассказывать матери о том, что отец пытался ее изнасиловать.
Мать была вне себя от бешенства. Ее уже давно раздражал супруг, который не мог найти работу, сидел дома без дела, иногда выпивал, тогда как его жена пыталась заработать денег. А тут еще такое! Мать, даже не дослушав Зину, побежала в спальню и изо всех сил стала трясти спящего отца. Он тут же проснулся, не понимая, о чем так кричит его супруга. А когда до него дошло, отец возмутился, стал тоже кричать, что никогда бы не дошел до такого ни пьяный, ни трезвый. Но тут матери на глаза попались Зинины колготки, лежащие на подушке отца. И она закричала с новой силой.
– Ты сошла с ума, – закричал в ответ отец. – Да у меня дороже вас с Зинкой никого нет на целом свете! Да разве я мог… своего ребенка! Дура!
Отец быстро оделся, оттолкнул мать и ушел, хлопнув дверью.
Мать повернулась к Зине.
– Что он тебе сделал? Говори прямо. Зина немного испугалась.
– Мамочка, он хотел, но не успел, вернее, у него не получилось.
Мать хрипло захохотала.
– Да у него уже давно не получается…
После этого случая отец приходил только один раз. Он попытался объясниться с матерью, но та не стала его слушать. "Ребенок не будет врать", – сказала она. Отец позвал Зину, но она спряталась и не вышла к нему. Тогда он забрал свои вещи и ушел.
Зина видела в окошко, как отец идет по двору и трет лицо рукой. Потом он куда-то уехал.
Мать сказала Зине, что отец "всегда был тряпкой", но потом они узнали, что Зининого отца посадили за разбойное нападение, и Зина впервые засомневалась в словах матери. Судя по телесериалам, бандиты были смелые люди, а вовсе не тряпки! Зина по-своему любила отца. Она тогда сказала матери о своих предположениях, но та только плечами пожала.
– Был бы не тряпкой да не дураком, так не посадили бы!
Зина больше не возражала. Действительно, а зачем он попался-то?
А когда Зине было одиннадцать, посадили мать. За мошенничество. Зине ничего толком не объяснили. Вернее, с ней долго и ласково говорили, но она поняла только, что мать посадили в тюрьму. А Зину отправили в детский дом. Но она не очень переживала. Ехать жить к своей бабушке в далекую деревню она не хотела. Да и бабушку она никогда не видела. Вот и выбрала детский дом.
Жизнь в детском доме оказалась вполне сносной. Зине казалось, что она просто все время находится в школе. Дома ей в последнее время тоже было не особенно весело. Мать считала ее взрослой, заботилась мало, часто кричала, а дома бывала редко.
В детском доме у Зины был авторитет. Она обладала, пожалуй, самыми обширными знаниями "в половом вопросе".
Валерия Павловна растерялась. Боже, что творится в ее школе! Учитель физкультуры почти ежедневно насилует девочку-подростка. Зина подробно рассказала, как это происходит. Когда Зинин класс идет днем на прогулку, дети проходят по переходу между двумя корпусами. В этом переходе есть маленькая кладовка, в которой хранятся матрасы и подушки. Так этот мерзавец затаскивает бедную девочку в кладовку, насилует, а потом, когда дети возвращаются с прогулки, преспокойно выпихивает ее обратно в переход, и бедная девочка возвращается с остальными детьми в класс. Валерия Павловна похолодела. А вдруг Зина не единственная жертва маньяка?!
Роман работал учителем физкультуры в детском доме не больше года. Уже три молоденькие учительницы были явно в него влюблены! Что еще о нем известно? Да почти ничего!