…Там была дверь, дверь с печатью на ней. Джонни сломал печать и вошел. Порыв ветра из туннеля погасил свет… Джонни закричал от удивления и боли… послышался странный звук… Он достал следующую спичку, зажег ее, увидел перед собой неумолимую стену, испачканную струями крови у основания и у щели, где она смыкалась с полом. Казалось, кровь сочится из щелей все сильнее и сильнее, а потом красная волна подобралась к его кроссовкам…
Хэтч провел по лицу дрожащей рукой, потрясенный яркостью и силой воспоминаний.
Порыв ветра из туннеля возник в тот момент, когда Джонни распахнул дверь. Но когда Хэтч зажег следующую спичку, перед ним была лишь каменная стена, а брат исчез. Значит, туннель продолжался за камнем. То, что он вошел внутрь, или открыл дверь, или сломал печать - что-то, - заставило сработать ловушку Макаллана. Массивная каменная плита переместилась вдоль туннеля, утащив за собой Джонни, в результате его тело попало в ту расселину. А проход оказался плотно закрытым. Других объяснений быть не могло. Колодец, помещение, в котором Хэтч сейчас находился, небольшая пещера у него над головой - все это было частью механизма ловушки.
И Макаллан - или Рыжий Нед Окхем - не хотел, чтобы кто-то помешал этой ловушке сработать. Поэтому в пещере наверху была устроена еще одна ловушка. О чем Уопнер узнал ценой своей жизни.
- Вы еще там? - послышался голос.
- Пожалуйста, подождите, - выдохнул Хэтч, пытаясь довести свои рассуждения до конца.
Вероятно, туннель, который обнаружили они с Джонни, был тайным входом для Окхема - задняя дверь в сокровищницу. Но если охотники за сокровищами найдут этот идущий от берега туннель, Макаллан должен был их остановить. Очевидно, именно для этого он и устроил ловушку, убившую Джонни. Мощная каменная плита должна была раздавить непрошеного гостя, не знавшего всех секретов. Когда тщательно обработанная плита вставала на место, создавалось впечатление, что это конец туннеля…
Хэтч изо всех старался сконцентрироваться на задаче. Получалось, что после осушения Бездны Окхему потребовалось бы вновь зарядить ловушку и поставить плиту на прежнее место, чтобы можно было пройти к сокровищам. Конечно, у Макаллана были свои планы относительно будущего Окхема после того, как тот доберется до Бездны. Но пират должен был верить, что у него есть доступ к сокровищам.
Значит, ловушка должна работать на простом шарнирном механизме, а камень - подчиняться небольшому нажатию… скажем, достаточно веса ребенка…
Но тогда почему никто случайно не зарядил ловушку заново во время отчаянных поисков Джонни тогда, тридцать один год назад?..
- Эй! - закричал Хэтч. - Вы еще здесь?
- Да, я рядом. Как я могу помочь?
- У вас есть свет? - крикнул Хэтч.
- Да, фонарик.
- Посмотрите по сторонам и расскажите, что видите.
Последовала небольшая пауза.
- Я нахожусь в конце туннеля. С трех сторон меня окружают сплошные каменные стены.
Хэтч открыл рот, откашлялся и стал дышать не так глубоко.
- Расскажите мне о камне.
- Крупные камни.
- С трех сторон?
- Да.
- Есть какие-то выемки или углубления? Что-нибудь?
- Нет, ничего.
Хэтч попытался максимально напрячь умственные способности.
- А как насчет потолка? - спросил он.
- Здесь большая каменная перемычка и старые дубовые балки.
- Попробуйте балки. Они твердые?
- Вроде бы.
Наступило молчание, Хэтч пытался вдохнуть воздух.
- А как насчет пола?
- Он покрыт грязью. Ничего толком не видно.
- Тогда нужно очистить грязь.
Хэтч ждал, стараясь не потерять сознание.
- Пол выложен каменными плитами, - послышался голос.
Хэтч почувствовал слабый проблеск надежды.
- Плиты маленькие?
- Да.
Надежда засияла ярче.
- Посмотрите внимательно. Отличаются ли они друг от друга?
- Нет.
Надежда стала угасать. Хэтч широко открыл рот, мучительно глотая воздух.
- Подождите. Здесь что-то есть. В центре плиты камень, он неровной формы. Он конусообразный, немного напоминает замочную скважину. Так мне кажется.
Хэтч поднял голову.
- А вы можете отодвинуть его в сторону?
- Сейчас попробую. - Короткая пауза. - Нет, он сидит плотно, а почва вокруг него тверда, как гранит.
- У вас есть нож?
- Нет, но подождите немного, я попробую кое-что еще.
До Хэтча донесся негромкий скребущий звук.
- Есть! - послышался возбужденный голос. - Я поднимаю. - Наступила пауза. - Здесь какой-то механизм, деревянная палка, похожая на рычаг, или что-то в этом роде.
"Должно быть, рукоять шарнирного механизма", - сонно подумал Хэтч.
- Вы можете ее повернуть? Переместить в исходное положение?
- Нет, - последовал ответ. - Она застряла.
- Попробуйте еще раз! - из последних сил крикнул Хэтч.
В наступившей тишине в ушах у него загудело все громче и громче; он прислонился к холодному камню, пытаясь приподняться, но сил уже не осталось, и он потерял сознание.
Возник свет и голос, и Хэтч вернулся издалека. Он потянулся к свету, опираясь на влажный камень, но рука соскользнула, и он упал, разбросав в стороны кости Джонни. Он втянул в себя воздух - свежий воздух, пропитанный ароматом моря. Похоже, он вывалился в более широкий туннель, когда плита, раздавившая его брата, встала на прежнее место.
Хэтч попытался заговорить, но из горла вырвался лишь хрип. Он посмотрел на свет, стараясь сфокусировать взгляд, и с трудом поднялся на колени. На него смотрел преподобный Клей, нос которого был покрыт засохшей кровью. В руке священник сжимал фонарь.
- Вы! - разочарованно произнес Клей.
На шее пастора висел большой тонкий крест из блестящего металла, один из концов которого был покрыт грязью.
Хэтч пошатнулся, продолжая жадно вдыхать изумительно свежий воздух. Силы постепенно возвращались к нему, но он еще не мог говорить.
Клей спрятал крест под одежду и подошел ближе, остановившись перед низким дверным проемом - много лет назад перед ним стоял сам Хэтч.
- Я укрылся от непогоды в начале туннеля и услышал ваши крики, - сказал священник. - С третьей попытки мне удалось сдвинуть рычаг, и задняя стена туннеля отошла в сторону, открыв эту дыру. Что это такое? И что вы здесь делаете? - Он присмотрелся повнимательнее, осветив замкнутое пространство фонариком. - И что это за кости, которые вылетели наружу вместе с вами?
Хэтч протянул руку. После коротких колебаний Клей помог ему подняться на ноги.
- Благодарю вас, - прохрипел Хэтч. - Вы спасли мне жизнь.
Клей раздраженно отмахнулся от него.
- Это туннель, где погиб мой брат. Вы видите его кости.
Глаза Клея широко раскрылись.
- Мне очень жаль, - быстро проговорил он, отводя в сторону фонарь.
- Вы видели еще кого-нибудь на острове? - нетерпеливо спросил Хэтч. - Молодую женщину в дождевике? С темными волосами?
Клей покачал головой.
Хэтч закрыл глаза и глубоко вздохнул. Потом показал на открывшийся туннель.
- Этот туннель ведет к Водяной Бездне. Капитан Нейдельман находится среди сокровищ. Мы должны его остановить.
Клей нахмурился.
- Почему?
- Он собирается открыть ящик, где лежит меч святого Михаила.
Священник с подозрением посмотрел на него. А Хэтч зашелся в мучительном приступе кашля. Наконец он смог продолжать:
- Я узнал, что меч смертельно опасен. Он радиоактивен.
Клей скрестил руки на груди.
- Он может убить всех находящихся на острове, возможно, даже половину населения Стормхейвена.
Священник продолжал молча смотреть на Хэтча.
- Послушайте, - сглотнув, сказал Хэтч. - Вы были правы. Нам не следовало начинать раскопки. Но сейчас уже слишком поздно. Я не в силах остановить это в одиночку.
Неожиданно лицо священника преобразилось, но Хэтч сначала не понял, что это может означать. Потом сформулировал для себя: оно наполняется внутренним светом.
- Кажется, я начинаю понимать, - пробормотал Клей.
- Нейдельман послал человека, который должен был меня убить, - сказал Хэтч. - Он спятил.
- Да, - с жаром заговорил Клей. - Да, конечно, так оно и есть.
- Нам лишь остается надеяться, что мы еще не опоздали. - Хэтч осторожно обошел кости. - Покойся с миром, Джонни, - едва слышно проговорил он.
И быстро зашагал по узкому, уходящему вниз туннелю, а Вуди Клей поспешно последовал за ним.
ГЛАВА 57
Джерард Нейдельман неподвижно стоял на коленях перед саркофагом. Казалось, время остановилось. Железные цепи, окружавшие металлический ящик, были аккуратно разрезаны одна за другой. Когда огонь ацетиленовой горелки разрезал каждую следующую цепь, она падала вниз сквозь прорезь в металлическом полу. Теперь оставалась последняя цепь, проходившая через замок и покрытая толстым слоем ржавчины.
Замок был взрезан, печати сломаны. Меч в его распоряжении.
Однако Нейдельман медлил, положив пальцы на крышку. Все его чувства обострились. Он ощущал себя живым и удовлетворенным - ему и в голову не приходило, что эти чувства могут быть столь острыми. Вся его прошлая жизнь представлялась сейчас бесцветным ландшафтом; казалось, вся она прошла только для того, чтобы подготовить его к этому моменту.
Он сделал несколько медленных вдохов. Легкая дрожь - возможно, это трепетало его сердце - пронизала тело капитана. Наконец он медленно поднял крышку.
Внутренняя часть саркофага оставалась в тени, но внутри он увидел слабое сияние самоцветов. Из гроба исходил теплый аромат мирры.
Меч лежал на благоухающем бархате. Нейдельман протянул руку, его пальцы скользнули по золотому эфесу и легли на рукоять. Сам клинок был спрятан в великолепных золотых ножнах, инкрустированных самоцветами.
Он осторожно вытащил ножны и меч из саркофага. Бархат, на котором лежал меч, рассыпался в пурпурную пыль.
Он поднял меч - с удивлением отметив его тяжесть - и осторожно поднес к свету.
Ножны и рукоять из тяжелого золота были византийской работы восьмого или девятого века, исключительно редкого дизайна. Меч больше походил на рапиру. Чеканка и филигрань были удивительно тонкими; за долгие годы изучения Нейдельману ни разу не удавалось видеть такой прекрасной работы.
Он поднял ножны и развернул их так, чтобы они отразили свет, чувствуя, что сердце готово остановиться. Поверхность ножен была покрыта неограненными сапфирами потрясающей глубины, цвета и чистоты. Неужели в мире существуют такие богатые оттенки цвета?
Потом капитан обратил внимание на рукоять. Гарду и поперечину украшали четыре удивительных рубина, каждый никак не меньше, чем знаменитый "Де Лонга", который, насколько знал Нейдельман, считался самым безупречным из всех существующих самоцветов. Однако в головку эфеса был врезан огромный рубин, двойная звезда, превосходящий "Де Лонгу" размером, цветом и симметрией. Камня такого качества, решил Нейдельман, нет нигде на земле.
Кроме того, рукоять украшали сапфиры, блистающие настоящей радугой - черные, оранжевые, темно-синие, белые, зеленые, розовые и желтые, и каждый был идеальной двойной звездой. И вновь Нейдельман отметил, что ему еще никогда не доводилось видеть цвета такой необыкновенной чистоты. Даже в самых лихорадочных снах не представлял он себе подобных самоцветов. Каждый был уникален, каждый стоил бы на рынке огромных денег. Но все вместе, в сочетании с византийской работой - да ценность этого меча колоссальна, ни с чем не сопоставима. Подобных предметов попросту не существовало прежде - и никогда не будет существовать.
С абсолютной ясностью Нейдельман понял, что его представления о мече оказались верными. Он не переоценил его великолепия. Перед ним артефакт, который может изменить мир.
Наконец пришло мгновение, которого он столько ждал. Рукоять и ножны были исключительными: клинок должен оказаться несравненным. Взяв рукоять правой рукой, а ножны левой, он начал очень медленно вытаскивать меч.
Поток удовольствия сменился сначала недоумением, затем потрясением, наконец разочарованием. Из ножен вышел жалкий плоский и уродливый кусок металла. Он был покрыт ржавчиной и испещрен пятнами, окислами странного пурпурно-черного цвета, с включениями какой-то белой субстанции. Нейдельман вытащил весь клинок и некоторое время изучал его - впрочем, слово "клинок" едва ли к нему подходило. Капитан отстранение подумал о том, что это может значить. В течение последних лет он представлял этот момент сотню, тысячу раз. И всякий раз меч выглядел иначе.
Но никогда не был таким.
Протянув руку, он провел ею по шершавому металлу, оказавшемуся неожиданно теплым. Быть может, меч попал в пожар и сгорел, после чего к нему приделали новую рукоять. Но каким должен был быть такой огонь? И из какого металла сделано лезвие? Не железо - ржавое железо становится оранжевым - и не серебро, которое чернеет от окислов. Золото и платина вообще не окисляются. Да и для олова или других основных металлов меч был слишком тяжелым.
Какой металл, окисляясь, становится пурпурным?
Он вновь повернул меч и рассек им воздух, вспоминая христианскую легенду об архангеле святом Михаиле.
У него появилась идея.
Поздней ночью ему несколько раз снилось, что меч, захороненный на дне Водяной Бездны, - это меч из легенды, принадлежавший самому святому Михаилу, победителю Сатаны. И во сне, когда он смотрел на меч, на него снизошло ослепительное озарение, как на святого Павла на дороге в Дамаск. Странным образом Нейдельмана утешало, что его богатое воображение в этом месте всякий раз давало сбой. Он никак не мог представить, почему в древних документах меч всегда упоминался с таким благоговением и ужасом.
Но если святой Михаил - архангел меча - действительно сражался с Сатаной, его оружие могло быть обожжено и расплавлено во время битвы. Такой меч будет отличаться от любого другого.
И сейчас он держал его в руках.
Он посмотрел на древнее оружие другими глазами, удивление, страх и неуверенность боролись в нем. Если это такой меч - а какие еще объяснения возможны? - это было доказательством существования другого мира, отличного от материального. Возвращение меча будет грандиозным событием.
Да, да, кивнул он. С этим мечом он сможет очистить мир, сможет смести с лица земли духовное банкротство, нанесет смертельный удар загнивающим религиям и умирающему духовенству, установит нечто новое для следующего тысячелетия. Меч попал к нему в руки совсем не случайно; он заслужил его потом и кровью, доказал, что достоин его. Меч был доказательством, о котором он мечтал всю жизнь: его сокровище, превосходящее все земное.
Дрожащей рукой он опустил тяжелое оружие на открытую крышку саркофага. И вновь его поразил контраст между сверхъестественным великолепием рукояти и отвратительным уродством клинка. Но теперь он находил в этом уродстве особую прелесть, оно казалось проявлением святости.
Теперь меч принадлежал ему. У него будет сколько угодно времени для размышлений - быть может, когда-нибудь он сумеет понять его странную и ужасную красоту.
Он осторожно засунул клинок обратно в ножны, и его взгляд вновь упал на саркофаг. Да, он доставит ящик на поверхность вместе с мечом, поскольку его история неотделима от истории хранившегося в нем сокровища. Бросив взгляд через плечо, он с удовлетворением заметил, что Магнусен наконец опустила бадью и начала - медленно, как автомат, - складывать в нее мешки с монетами.
Он вновь обратил свое внимание на саркофаг - осталась последняя железная цепь, удерживающая его сбоку. Нейдельману вдруг показался странным такой способ крепления ящика. Гораздо проще было бы приделать цепи к полу, а не пропускать их вниз. Интересно, к чему они прикреплены там, снизу?
Он отошел на шаг и ударом ноги освободил саркофаг от последнего участка цепи. Цепь соскользнула с края ящика и устремилась вниз с удивительной быстротой, словно к ней был прикреплен большой вес.
Неожиданно железный пол под ногами капитана содрогнулся, и все помещение сильно накренилось. Правая часть пола резко ушла вниз, словно самолет, попавший в турбулентные потоки. Сгнившие корзины, мешки и бочки, стоявшие вдоль левой стены, попадали на пол, во все стороны разлетелись самоцветы, золотая пыль, жемчужины. Золотые бруски с грохотом рухнули вниз. Нейдельмана отбросило на саркофаг, и он потянулся к рукояти меча, в ушах у него звенело от пронзительных криков Магнусен, а в глазах застыло удивление.
ГЛАВА 58
Под завывание электрического мотора они опускались на лифте в Бездну. Стритер стоял в углу с пистолетом в руке, заставляя Рэнкина и Бонтер находиться у противоположного края платформы.
- Лайл, ты должен выслушать, - взмолилась Бонтер. - Роджер утверждает, что под нами огромная пропасть. Он все видел на экране локатора. Бездна и сокровищница построены над…
- Можешь рассказать об этом своему дружку Хэтчу, - оборвал ее Стритер. - Если он все еще жив.
- Что ты с ним сделал?
Стритер поднял дуло пистолета.
- Я знаю, что вы планировали.
- Mon dieu, ты спятил…
- Заткнись. Я понял, что Хэтчу нельзя доверять, в тот самый момент, когда его увидел. Иногда капитан бывает наивным. Он хороший человек и верит людям. Вот почему он всегда нуждался во мне. А я ждал своего часа. И оказалось, что я прав. Что касается тебя, сучка, то ты встала не на ту сторону. Как и ты.
Стритер повел дулом пистолета в сторону Рэнкина. Геолог стоял на краю платформы, держась здоровой рукой за поручень; раненую руку он зажал под мышкой.
- Ты рехнулся, - сказал Рэнкин.
Бонтер посмотрела на него. Огромный человек-медведь, обычно приветливый и добродушный, сейчас был полон ярости.
- Неужели так ничего и не понял? - угрюмо продолжал Рэнкин. - Эти сокровища в течение сотен лет находились под воздействием радиации. От них никакого толку.
- Если ты не заткнешь пасть, это сделает мой сапог, - заявил Стритер.
- Мне плевать, что ты сделаешь, - ответил Рэнкин. - Меч все равно нас всех прикончит.
- Бред собачий.
- Это не бред. Я видел показания прибора. Уровень радиации, исходящий от ящика, огромен. Когда Нейдельман вытащит меч наружу, мы все покойники.
Они миновали платформу на уровне пятидесяти футов, титановые брусья тускло поблескивали в свете аварийных ламп.
- Ты думаешь, я идиот, - прорычал Стритер. - Или струсил и готов сказать все, что угодно, лишь бы спасти свою задницу. Этому мечу лет пятьсот, не меньше. Ничто на земле не может так долго быть источником природной радиации.
- Ничто на Земле. Совершенно верно. - Рэнкин наклонился вперед, с его густой бороды капала вода. - Меч был сделан из гребаного метеорита.
- Что? - выдохнула Бонтер.
Стритер рассмеялся и встряхнул головой.
- Радиометр определил излучение изотопа иридий-80. Это тяжелый изотоп иридия с высокой радиоактивностью. - Рэнкин сплюнул на пол лифта. - Иридий крайне редко встречается на Земле, но обычен в железно-никелевых метеоритах. - Рэнкин согнулся от боли, когда его изувеченная рука коснулась поручня.
- Стритер, ты должен поговорить с капитаном, - твердо произнесла Бонтер.