Как живописец Муане с одного взгляда угадал мое настоящее сходство; я не могу отрицать, чтобы моя физиономия не походила на это интересное животное, особенно когда волосы были острижены очень коротко.
Каждый человек, как говорят, имеет сходство с каким-нибудь животным. Размышляя об этом, я решил, что лучше быть похожим на тюленя, чем на какую-нибудь амфибию; по крайней мере тюлень очень кроткого, безвредного и нежного нрава, притом из него добывают жир. Не знаю, отличаюсь ли я перечисленными свойствами, но знаю, что еще при моей жизни добыли из моего тела немалое количество жира.
- Вы, любезный виконт, настоящая просверленная корзина, - сказал Карл Десятый Шатобриану.
- Это правда, ваше величество, отвечал знаменитый автор "Гения христианства", - но только не сам я делаю дыры в корзине…
В условленный час барон пришел за мной.
- Вы готовы?
- Вполне.
- Тогда берите шляпу и пойдем.
- Мою шляпу? Я подарил ее Волге, любезный друг, между Саратовым и Царицыным. Шляпа приняла такие фантастические формы, что напомнила мне складную шляпу Жиро в Испании; пусть это вас не смущает, сейчас пойду покупать новую.
- А знаете ли, сколько здесь стоит шляпа?
- Полагаю, шестнадцать или восемнадцать франков?
- Поднимайте выше.
- Может, вы имеете в виду касторовую высшего сорта?
- Нет, простая шелковая шляпа: ничего так скоро не распространяется по свету, как дурное изобретение.
- Значит, двадцать-двадцать три франка?
- Поднимайте выше.
- Ну так тридцать, тридцать пять, сорок?
- Семьдесят турских ливров, друг мой, или восемнадцать рублей.
- Это плохая шутка, барон.
- Друг мой, с тех пор, как я стал консулом, я уже перестал шутить; да притом, можно ли шутить с четырьмя тысячами рублей жалованья, когда одна только шляпа стоит восемнадцать рублей?
- Так вот почему вы носите фуражку?
- Именно по этой причине я сделал из формы дипломатический вопрос; повсюду, за исключением нескольких домов, я хожу в фуражке. Благодаря этому уповаю, что одна шляпа прослужит мне три года.
- Поэтому и я могу воспользоваться вашей шляпой?
- Просите у меня все, что хотите: мой дом, стол, мое сердце, все к вашим услугам; но не просите у меня шляпы: моя шляпа для меня то же, что жалованье для маршала Сульта , я расстанусь с ней разве только тогда, когда расстанусь с жизнью.
- В таком случае разве я не могу идти в фуражке?
- По какому праву, скажите? Разве что в качестве консула?
- Не имею этой чести.
- Разве вы секретарь первого, второго или третьего класса?
- О! Никогда не имел никаких классов.
- В таком случае шляпу…
- Но, - робко перебил я, - не могу ли я надеть папаху? У меня есть папаха.
- Есть у вас какое-нибудь форменное платье?
- Никакого, даже академического.
- Очень жаль, потому что при академической форме папаха произвела бы большой фурор.
- Друг мой, я лучше откажусь от театра.
- Но я не отказываюсь от вас. Я обещал вас всем моим знакомым женщинам, все уже знают, что в Тифлисе с вами случилось несчастье; знают, что вы преуморительный человек - как вы догадываетесь, я люблю немного преувеличивать. Короче говоря, вас ждут. Впрочем, знаете, как это произошло?
- Что?
- Обнажение вашего черепа.
- Нет.
- Так знайте, что это ваша вина: уже целый месяц ждут вас в Тифлисе наши княгини - как и жена недавнего вашего парикмахера, величайшие обожательницы ваших сочинений. Вот они и подумали, что после продолжительного путешествия вам не избежать стрижки волос. Вы очутились в положении Пипеле , любезный друг; вы попали в руки того, кто больше всех имел прав на ваши волосы, поэтому он не подрезал их чуть-чуть, а просто состриг до последней крайности. Берите же восемнадцать рублей и идемте покупать шляпу.
- Нет, нет и нет, тысячу раз нет; я предпочитаю заказать себе форменное платье и носить папаху, в папахе люди не увидят, что у меня нет волос.
- Тогда другое дело: форменное платье вам будет стоить двести рублей.
- Ну, как я теперь вижу, нет средств избавиться от этого; вы логичны как Тройное правило.
- О! Есть идея, - Фино указал на вошедшего хозяина, - Зубалов большой щеголь, и у него целая коллекция шляп, он вас снабдит одной из них, вместо того, чтобы покупать какую-нибудь дрянь за восемнадцать рублей.
- С удовольствием, - сказал Зубалов, - но у господина Дюма голова больше моей.
- Была, хотите вы сказать, любезный друг; но с тех пор, как ее постигло несчастье, на нее можно надевать всякие шляпы.
- Однако… - произнес я, не решаясь еще принять предложение.
- Да соглашайтесь же, - сказал Фино, - шляпа, которую вы будете носить, сделается святыней, будет переходить от отца к сыну, останется в семействе и будет висеть на стене между "Сожалением" и "Воспоминанием" Дюбуфа.
- С этой точки зрения, я не могу отказать столь любезному хозяину в засвидетельствовании моей признательности.
И в самом деле, г-н Зубалов принес такую, которая мне шла как нельзя лучше, словно была сделана специально для меня.
- Теперь, - заявил Фино, - на дрожки и в театр.
- Как? Нужны дрожки, чтобы переехать улицу?
- Во первых, вы забываете, что я приехал из дому; во-вторых, разве вы не замечали переселяясь в дом Зубалова, что шел небольшой дождь? Этого достаточно, чтобы грязь была по щиколотки; если дождь продолжится, то завтра грязь будет по колено; если же он будет упорствовать, то послезавтра грязь станет по пояс. Вы еще не имеете понятия о тифлисской грязи; прежде, чем вы покинете столицу Грузии, вы обязательно познакомитесь с нею; случается, что она достигает рессор экипажа и тогда вы вынуждены подниматься на скамью, как Автомедон.
Когда вы подъезжаете к нужному дому, вам перебрасывают доску, и таким образом вы наносите свои визиты, переходя по висячему мосту. Представьте себе, что 28 августа 1855 г., была буря: о ней говорю потому, что она самая крупная за эти годы. Грязь сошла с горы такими водопадами, - здесь, кроме обыкновенной грязи, принадлежащей собственно улицам, есть грязь путешествующая, - сошла такими водопадами, что около тридцати домов было разрушено, шестьдесят два человека потонуло и несколько дрожек унесено в реку. Однако посмотрим, существуют ли еще наши у ворот.
Дрожки стояли на месте; мы сели на них и через десяток секунд входили в фойе театра.
Глава XXVIII
Театр. Базары. Сирота
Признаюсь, начиная с самого вестибюля, я был поражен простотой и в то же время характерностью орнаментов: можно было подумать, что входишь в коридор театра Помпеи. В верхнем коридоре орнамент изменяется, делается арабским.
Наконец мы вошли в зрительный зал. Зал - это дворец волшебниц - не по богатству, но по вкусу; в нем, может быть, нет и на сто рублей позолоты; но без зазрения совести скажу, что зал тифлисского театра - один из самых прелестных залов, какие я когда-либо видел за мою жизнь. Правда, миленькие женщины еще более украшают прекрасный зал, и с этой стороны, как и в отношении архитектуры и других украшений, тифлисскому залу, благодарение богу, желать уже нечего.
Занавес очарователен: в центре рисунка возвышается основание статуи, на котором нарисована группа, представляющая с левой стороны от зрителя Россию, а с правой - Грузию. Со стороны России Санкт-Петербург и Нева, Москва и Кремль, мосты, железные дороги, пароходы, цивилизация, - все эти образы потом теряются в так называемой мантии Арлекина.
Со стороны Грузии виднеется Тифлис со своими развалинами крепостей, базарами, откосами скал, с яростной и непокорной Курой, чистым небом и, наконец, со всем своим очарованием.
У основания пьедестала, со стороны России, - крест Константина, рака св. Владимира, сибирские меха, волжские рыбы, украинские хлебные продукты, крымские фрукты, т.е. религия, земледелие, торговля, изобилие.
Со стороны Грузии - роскошные ткани, великолепное оружие, ружья с серебряной оправой, отделанные слоновой костью и золотом кинжалы, шашки с золотой или серебряной насечкой, кулы из позолоченного серебра, мандолины (род лютни), украшенные перламутром, барабаны с медными бубенчиками, зурны из черного дерева, т. е. парады, война, вино, танцы, музыка.
Признаюсь, лестно быть потомком Рюрика, иметь самодержавных предков, царствовавших в Стародубе, производить свое имя от Гагара Великого, являться при дворе и в салонах под именем князя Гагарина; но если бы сказали князю Гагарину: "Вам надо отказаться или от вашего княжества с коронованными предками, или от вашей кисти", - думаю, что князь Гагарин сохранил бы за собой кисть, называясь г-ном Гагариным безо всякого титула. Художники такого дарования трудятся для того только, чтобы называли их просто Микельанджело, Рафаэль, Рубенс.
Этот очаровательный занавес взвился при первом акте оперы "Ломбардцы" , посредственной и скучной, но прекрасно исполненной девицей Штольц, молодой примадонной двадцати лет от роду, которая дебютирует в тифлисском театре, чтобы перейти потом на сцену театров Неаполя, Флоренции, Милана, Венеции, Парижа и Лондона, а также артистами Массини и Бриани. Существование подобной труппы в Тифлисе приводит в удивление. Я сожалел только о двух вещах: о том, что не играли "Вильгельма Телля" вместо "Ломбардцев" и что князь Гагарин, в бытность свою здесь, сам не занялся декорациями в одно время с возведением зрительного зала.
После отделки передней ада, как называют театр, князь Гагарин принялся за портик рая, называемый церковью. Кафедральный собор в Тифлисе украшен живописью этого великого художника подобно тифлисскому театру, если не лучшему, то по крайней мере одному из самых лучших театров мира.
Сионский собор, конечно, один из элегантнейших храмов в России. Слово "элегантный" покажется, может быть, странным нашим читателям, привыкшим к мрачному и таинственному величию католических церквей; но греческие церкви, все украшенные золотом, серебром, малахитом и лазуревыми камнями, не могут иметь притязания на важную и печальную сторону католического богослужения.
В Тифлисе не делают, как в Италии, визитов в ложи; это связано с тем, что - за исключением авансцены и трех первостепенных лож, находящихся посредине галереи и обращенных лицевой стороной к театру - все ложи открыты. Это единственный недостаток - не архитектуры, но услужливости благородного художника: женщина делается еще красивее, когда ее лик виден на красном или гранатовом фоне в золотой раме; но, конечно, артист думал, что грузинские дамы не нуждаются в этой искусственности.
Фино, по окончании спектакля, привел меня домой. Он был прав: мелкий дождь продолжался, и грязь увеличивалась. Он оставил меня, предупредив, что на другой день заедет за мной, чтобы показать базары и представить в двух или трех домах.
На другой день в десять часов утра, Фино, точный как пушка, возвещающая в Тифлисе полдень, прибыл на дрожках к подъезду дома Зубалова. Накануне вечером мы записали свои имена у князя Барятинского, и наместник его императорского величества на Кавказе велел сказать, что он примет нас на следующий день в три часа. Посланец добавил, что князь Барятинский имеет передать г-ну Дюма очень важное письмо. Поэтому у нас еще была возможность осмотреть караван-сарай, пройтись по базарам, сделать два или три визита и возвратиться на квартиру, чтобы, переодевшись, потом отправиться к князю.
Главный караван-сарай в Тифлисе построен армянином , который за одну землю, шириной в восемь, длиной в сорок саженей заплатил восемьдесят тысяч франков. Из этого видно, что в Тифлисе, где впрочем земли довольно, она нисколько не дешевле других предметов.
Этот караван-сарай представляет интересное зрелище. Через все его ворота входят и выходят с верблюдами, лошадьми и ослами представители всех наций Востока: турки, армяне, персияне, арабы, индийцы, китайцы, калмыки, туркмены, татары, черкесы, грузины, мингрельцы, сибиряки и бог знает кто еще! У каждого свой тип, свой костюм, свое оружие, свой характер, своя физиономия и, особенно, свой головной убор - предмет, который менее всего затрагивает изменения моды.
Два здания караван-сарая являются вспомогательными и имеют гораздо меньшее значение; за проживание в этих гостиницах ничего не платится: там живут вместе и сибиряк из Иркутска, и перс из Багдада; все торговые представители восточных народов там составляют один класс, одну общину; хозяева взимают по одному проценту с товаров, сложенных в магазины, в случае продажи. К этим базарам сходится сеть торговых улиц, совершено отделенных от аристократической части города.
Каждая такая улица имеет как бы свою специализацию. Не знаю, как эти улицы называются в Тифлисе, да и имеют ли они названия, но я назвал бы их порознь улицей серебряников, улицей скорняков, улицей оружейников, овощников, медников, портных, сапожников, мастеров по изготовлению папах и туфель. Особенность тифлисской туземной торговли, - так я называю торговлю татарскую, армянскую, персидскую, грузинскую, заключается в том, что сапожник не шьет башмаков, башмачник не делает туфель, туфельщик не шьет папахи, а мастер папушник производит одни только папуши. Кроме того, сапожник, выделывающий грузинские сапоги, не шьет черкесских. Почти для каждой части одежды каждого народа существует своя промышленность. Таким образом, если вы хотите заказать шашку, сперва достаньте клинок, заказывайте рукоятку и ножны, покупайте для них кожу или сафьян, наконец делайте серебряную оправу для рукоятки; и все это отдельно, все это у разных торговцев, для чего надо ходить из магазина в магазин.
Восток решил великую торговую проблему запрещения посредничества; без сомнения это дешевле, но эта экономия существует только в стране, где время не имеет никакой цены. Американец не дожил бы от нетерпения даже до конца первой недели своего пребывания в Тифлисе.
Внешняя сторона всех лавок открыта, купцы работают на виду у прохожих. Мастера, которые имели бы секреты какого-либо искусства, были бы очень несчастны на Востоке.
Нет ничего любопытнее, чем путешествовать по этим улицам; чужеземцу это не надоедает. Я ходил туда почти ежедневно. Вот почему наша живописная прогулка продолжалась долее, чем мы предполагали - было уже почти два часа, когда мы вспомнили о наших визитах.
Мы возвратились переменить сапоги и панталоны (рекомендую мой костюм с большими сапогами путешественникам, которые посетят Тифлис после меня) и потом отправились к князю Дмитрию Орбелиани.
Я уже говорил о происхождении Орбелиани; они князья не Священной империи, а Поднебесной предки их пришли из Китая в Грузию, если не ошибаюсь, в V столетии. Начало истории семьи восходит к великому потопу. Какой-то человек плывет по поверхности безмерного водяного пространства и показывает Ною огромный свиток, чтобы быть принятым в ковчег. То - предок князя Орбелиани. Свиток означает патент на его благородное происхождение. Князь Дмитрий Орбелиани знает молитву, заколдовывающую змей, и владеет тем знаменитым камнем или, лучше сказать, талисманом, который делает правдоподобной молву о чудесном индийском безоаре. Этот камень перешел к нему от предпоследнего грузинского царя Ираклия, дочерью которого была его мать, это драгоценное наследство, которым он спас многих.
Княгине Орбелиани сорок лет; она была, как видно, одной из первых красавиц в Тифлисе; пудра, которую она употребляет, как я полагаю, из кокетства, придает ее облику вид аристократки XVIII столетия. Мне никогда не случалось встречать знатную даму с такой важной наружностью, какую имеет она. Если вы встретите княгиню Орбелиани на улице и пешком, то вы невольно поклонитесь ей, не будучи с ней знакомы. Один ее вид заставляет вас оказывать ей должное почтение. Она мать одной из самых милых, резвых, остроумных и очаровательных молодых дам в Тифлисе, - госпожи Давыдовой-Граммон.
Среди представителей этой прекрасной княжеской семьи бегала девочка, с которой обходились как с членом семьи.
- Посмотрите на эту девочку, - тихо сказал мне Фино, я расскажу о ней любопытную историю.
Может быть желание поскорей узнать эти любопытные вещи сократило мой визит. Я встал, напомнив, Фино, что мы должны в три часа быть у князя, и вышел.
- Итак, - спросил я барона, - что же это за девочка?
- Вы хорошо рассмотрели ее?
- Да, это милый ребенок; но она показалась мне простого происхождения.
- Да, простого, если только простое происхождение не уравновешивается некоторыми высокими качествами.
- Любезный друг! Вы крайне заинтриговали меня этим, поскорее же расскажите историю ребенка.
- Тогда слушайте: история коротка и должна быть изложена с самой безыскусной простотой.
Мать девочки, беременная ею, и ее семидесятилетняя бабушка были взяты в плен лезгинами. Благодаря усилиям всего семейства успели собрать сумму, требуемую Шамилем за выкуп. Обе женщины отправились на родину: мать была уже с четырехмесячным грудным ребенком, которым она разрешилась еще в плену; но бабушка на пути по неприятельской стране умерла и перед смертью умоляла дочь не оставлять ее тела в неверной земле. Ее дочь думала, что дело это чрезвычайно простое и что, выкупив мать живой, она имела право унести ее с собой и мертвую.