В России тоже говорят на английском языке, особенно в последнее время. Но все же немногие и в особых случаях. В массе своей население России говорит на русском и другими языками не владеет.
Вот это и есть единственное реальное отличие России от США.
За исключением языка в США – все, как у нас.
Почему же они живут так богато, а мы так бедно? Их во всем мире боятся, но уважают. А нас раньше тоже боялись, но не уважали. Теперь и не боятся, и не уважают.
Почему же, почему, почему?!
Полагаю, есть что-то в природе и климате континентов неизученное, что и влияет своим особенным образом на благосостояние США и наше. На географической карте ясно видно: Тихий океан омывает США с запада, а нас с востока, Атлантический США – с востока, а нас – с запада. Ощутимая разница!
Разное
Дарвинизм утверждает, человек произошел в процессе эволюции от обезьяны.
Хорошо. Соглашусь.
Но от кого произошла в процессе эволюции обезьяна?
Стыдно признаться, оглядываясь вокруг, иногда думаю: а уж не от дьявола ли?
Из дневника
Был в гостях у одного федерального чиновника средней руки. Подавалось вино еще из подвалов Наполеона. Правда, не того, из-за которого Москва сгорела, а его племянника, который с нами в Крыму воевал. Тоже, однако, не молодое вино.
Несмотря на то, что не пью, не смог отказать своему любопытству и употребил два бокала. О качестве ничего не могу сказать, может быть, и ничего себе. Но откуда у госслужащего средней руки такое вино? Это ведь его годовой зарплаты на полбутылки бы не хватило!
Не удержался и задал хозяину вопрос о происхождении сокровища. А воруем, сказал мне хозяин. И понимай, как знаешь: то ли пошутил, то ли со всей прямотой так честно и признался.
На метро опоздал, денег на такси не хватило, шел ночною Москвой, и сложились стихи:
Во времена лихого воровства
Будь стоек бард и не греши.
Прекрасней золота осенняя листва…
Мы проживем и на гроши!
Вот единственный смысл ходить в гости к подобным людям – непременно подвигнут на создание нетленных произведений.
Еще о братьях-писателях
Ильф и Петров
С Ильфом и Петровым личного знакомства у меня не было – что легко объясняется несовпадением наших жизней во времени, – но их "Двенадцать стульев" я читал неоднократно, и можно сказать, что знаком с Ильфом и Петровым очень хорошо. Поэтому считаю необходимым высказать свое мнение и о них.
"Двенадцать стульев" – конечно, классика русской советской литературы, и благодаря им Ильф и Петров вошли в учебники по ее истории. Причем не только в учебники, но и в хрестоматии.
Однако в их творчестве есть одно белое пятно, которое кидает густую тень на все их творческое наследие, и в результате не позволяет воспринимать созданные им произведения в необходимом ракурсе.
Как известно, Ильф и Петров писали вместе, потому перед названием произведения и стоят два имени: Ильф и Петров. Читатель к этому привык и не задается удивленным вопросом, а между тем, это в высшей степени ненормально, чтобы одно произведение писали сразу два автора. Когда один писатель пишет сразу два произведения – это в порядке вещей. Какое-нибудь одно может быть отвергнуто издателями, и тут на свет появится другое. Всегда лучше иметь что-нибудь про запас.
Но чтобы двое делали то, что положено одному? Тут всегда есть какая-нибудь загадка! Писать вдвоем – это то же самое, что спать вдвоем с одной женщиной. Одновременно. И все это – постоянно, изо дня в день, долгие годы.
Без особой надобности на такое не пойдешь.
Сохранились чьи-то воспоминания, где Ильф с Петровым рассказывают о своем творческом методе. С утра созваниваются, затем встречаются, один начинает фразу, другой подхватывает…
Все это полный бред для непосвященных. Один может начать фразу и другой может подхватить, но чтобы потом тот, кто начал, согласился с тем, который продолжил? За свою долгую творческую жизнь я таких не встречал. А если начнет фразу другой, который продолжал, подхватит же ее тот, кто начинал до этого, то не согласится с ним уже тот, который начал фразу на этот раз. И будут они так начинать и продолжать с утра до вечера, и вечером обнаружится, что они не только ничего не написали за целый день, но еще и до того возненавидели друг друга – разреши им разорвать друг друга и никакого наказания, разорвут и клочков не оставят.
Я долго бился над загадкой феномена "Ильф и Петров", и наконец, разгадал ее. Кто-то один из них был неграмотным! Он все и сочинял. А другой только записывал. Правда, может быть, записывал не совсем так, как диктовал тот, что сочинял, но тот уже никак не мог это проверить, потому что не мог прочитать. Вот поэтому тот, кто записывал, и не соглашался на роль простого литзаписчика, а хотел, чтобы перед названием красовалось и его имя. Тот же, кто все сочинял и диктовал, не имел никакой возможности протестовать: ведь он же не имел никакого понятия, как выглядит его имя, записанное буквами!
Неграмотным, можно утверждать наверняка, был Ильф, так как после его ухода из жизни Петров до своей смерти прожил еще пять лет и даже работал военным корреспондентом в газете – чего бы никак не могло быть, будь он неграмотным. А то есть настоящий автор "Двенадцати стульев", "Золотого теленка" и даже "Одноэтажной Америки" – Ильф!
Справедливость требует, что во всех учебниках и хрестоматиях об этом факте творческого содружества Ильфа и Петрова говорилось прямо и открыто. Исходя из того же принципа справедливости, следовало бы и перед названием произведений указывать только его имя: Илья Ильф.
Однако в этом случае мы сталкиваемся с неразрешимой задачей: мы не знаем, сколь много отсебятины внес в текст, надиктовываемый Ильфом, Петров. Это тот самый случай, когда невозможно отделить зерна от плевел и ничего другого, кроме как смириться, не остается.
Поэтому имя Петрова перед названием сочинений Ильфа предлагаю сохранить, но так как по сути Ильф с Петровым представляли собой не коллективного, а единого автора, то, полагаю, нужно писать их фамилии слитно, хотя и через соединительную гласную "и": Ильфипетров. Чтобы соединительная "и" не слышалась, произносить следует с ударением как раз на ней: Ильфи́́петров.
Если же наследники Ильфа и Петрова будут протестовать, а то и обратятся в суд, вычеркнуть произведения Ильфи́́петрова из списка русской советской классики, удалить из учебников, хрестоматий и не переиздавать. Место пустым не останется. Есть и другие произведения, другие авторы, особенно среди современных, которые ждут своей очереди на включение в эти списки, но, несмотря на то, что достойны, ничего такого еще не дождались.
Снова о братьях-писателях
Илья Эренбург
С Эренбургом я тоже не был знаком лично. Но на его похоронах нес венок от Института культуры, в котором тогда учился, и чувствую себя вправе поделиться о нем своими мыслями.
Эренбург прожил долгую жизнь и прославился статьями против фашистов во время Великой Отечественной войны, а также мемуарами, которые назвал "Люди, годы, жизнь". Кроме этого, он написал много стихов и романов, за которые получал Сталинские и Ленинские премии, а за некоторые из них получал по шапке – как, например, за повесть "Оттепель". По названию этой повести позднее была названа целая эпоха в жизни советского государства.
Эренбург в молодости долго жил в заграницах, был другом Пикассо и других известных деятелей мировой культуры, о которых и написал в своих мемуарах. Его мемуары были для советского человека окном в иной мир, и к этому окну, которое распахивалось на страницах журнала "Новый мир" под редакцией А.Твардовского, стояла густая очередь жаждущих заглянуть в него. Слава Эренбурга затмевала даже славу Евтушенко. (Слава Евтушенко тогда – это все равно, как сейчас слава Киркорова.) Эренбурга хоронили тысячные толпы народа, и вход на Новодевичье кладбище был оцеплен конной милицией.
Что же в остатке? В остатке – могила на Новодевичьем, покоиться на коем дано далеко не всем писателям, и несколько строк в Энциклопедии. А где же книги, которые он написал в таком множестве? Где читатели, так жаждавшие заглянуть в окно, которое он распахивал на страницах "Нового мира" под редакцией А. Твардовского?
Книги – на дальних полках библиотек, а читатели вместо того, чтобы смотреть в распахнутые окна, предпочитают прогуливаться по Елисейским полям собственными ногами.
Очень соблазнительно на примере Эренбурга сделать вывод, что слава прижизненная и слава посмертная – две разные вещи. Как бы, однако, не так! Посмертной без прижизненной – за редким исключением – не бывает.
Вот почему не всякая прижизненная переходит в посмертную? Какому-нибудь молодому соискателю кандидатской степени имело бы смысл взяться за изучение творчества И. Эренбурга, и он бы сделал себе крупное научное имя, сумей ответить на этот вопрос.
Опять о животных
Как известно, козлы любят капусту, и пускать их в огород с этим овощем никак нельзя.
Козлы, однако, не меньше любят кору молодых деревьев, и к ним их тоже нельзя подпускать.
Козлы, кроме того, вообще лезут туда, куда их не просят.
Козлы вздорны, драчливы и в отличие от коз не дают молока.
Вот потому о всяких тупых, надоедливых людях, которые всюду суют свой нос, но лучше бы сидели и не возникали, говорят коротко и внятно: козлы!
О мамонтах и Homosapiens
Мамонты, согласно данным науки, вымерли десять тысяч лет назад. Так как у них была длинная и густая шерсть, то жить в теплом климате им было невмоготу, и они жили поближе к холоду. Постольку поскольку они жили в холоде, то, когда вымерли, тела их попали в условия вечной мерзлоты и прекрасно сохранились. И сейчас мы то и дело находим окоченевших мамонтов, чтобы, глядя на их туши, размышлять о том, как повезло человеку, что он гладкокожий.
А имей такую же густую и длинную растительность, как мамонт, нашим предкам пришлось бы жить в суровой климатической зоне, – и они бы все вымерли. А так вот человечеству было даровано еще десять тысяч лет жизни, оно изобрело ядерное оружие, и теперь, если вымрет, то от него не останется никаких тел, и никто через следующие десять тысяч лет не сможет нас ниоткуда выкапывать и изучать по нашим костям наше строение. Что, каждому ясно, было бы в высшей степени неприятно.
Еще о выдающихся людях мировой цивилизации
Конфуций
Конфуций (Кун фу цзы) жил за пять веков до Христа. Он был китайцем и жил в Китае. Конфуций оказал большое влияние на Китай. Он учил древних китайских князей правилам управления и обращения с подданными. Князья уважали его и с удовольствием у него обучались.
Но Конфуций и сам хотел управлять. Однако князья не позволяли ему этого. И так Конфуций со своими верными учениками бродил по Китаю от одного князя к другому и предлагал свои услуги по управлению, но от него принимали только услуги по обучению. Он умер непризнанным и с чувством глубокого огорчения, что жизнь не удалась.
Прошло, однако, два века. И его последователь Мен цзы стал вести активную пропаганду идей, высказанных Конфуцием. Так как Мен цзы никому не предлагал своих услуг по управлению, а только занимался пропагандой, то к нему прислушались. Так Конфуций стал знаменитым, а из его взглядов создали систему, которую назвали конфуцианством.
Конфуцианство даже вошло составной частью в национальную китайскую религию – даосизм, хотя даосизм сначала появился как отрицание конфуцианства. Вот до чего популярными и востребованными оказались идеи Конфуция. Так воодушевляемый этими идеями Китай и прожил два с лишним тысячелетия, пока не воодушевился идеями Маркса и Энгельса.
Однако в настоящее время идеи Маркса и Энгельса сходят в Китае со сцены, и на нее вновь возвращается конфуцианство. Удивительно оказалось живучим. И может быть, Китай вновь будет воодушевляться ими два следующих тысячелетия. Или хотя бы одно.
Конечно, Конфуция как не оказавшего никакого влияния на европейское, а в частности, и российское мировоззрение, можно было бы не причислять к выдающимся людям мировой цивилизации, но все же Китай – это четверть населения земного шара, и сделать так было бы неверным. Хоть они и китайцы, а тоже люди.
Более того, имею предположение, благодаря Конфуцию они так и расплодились. Чтут родителей и предков, уважают правительство и остальных вышестоящих начальников, как их обязывает конфуцианство, – и следствием того у мужчин повышается продуктивность яичек, а у женщин – яичников.
Было бы хорошо, чтобы наши ученые поставили эксперимент и вскрыли степень влияния почитания предков и начальства на увеличение деторождаемости. Если мое предположение подтвердится и все действительно окажется так, то следовало бы начать насаждение конфуцианства и у нас. Дабы рождаемость у нас превысила, наконец, смертность. И тогда Конфуция уже не обинуясь можно было бы отнести к выдающимся людям мировой цивилизации.
О крестьянстве
Крестьянство в России всегда было самым бессмысленным сословием. Не воспитало в своих рядах такого количества выдающихся деятелей, как дворянство и купечество, не покрыло себя бранной славой, не создало творений искусства, которыми Отечество могло бы заслуженно гордиться. Конечно, Илья Муромец – крестьянский сын и Прасковья Жемчугова – тоже не из артистической династии, но, в основном, крестьянство пахало себе землю и, кроме этого, ничего больше знать не хотело. Ну, было, что хороводы водили, песни при этом пели и еще зимой на печи сказки рассказывали, но все это – совершенно непрофессионально, а только чтобы время убить. И как убили – тут же сразу за плуг, за серп, за вилы и давай наворачивать тяжелую физическую работу. Никаких полководческих амбиций, никакой художественной фантазии, чтобы запечатлеть свое имя для потомков в бессмертных творениях.
Нельзя, впрочем, отрицать того, что определенную роль в истории России крестьянство все же сыграло. Не оно бы, дворянам было бы нечего есть, а купечеству нечем торговать. Лошадей пришлось бы денно и нощно гонять в ночное вместо того, чтобы торбу с овсом на шею – и иди спи, а в случае, если захочется молочка, было бы необходимо заводить корову, самому ее пасти, доить и принимать у нее роды. Кроме того, дворянам в заботе о пропитании было бы некогда покрывать себя бранной славой, купечеству – ковать деньгу, и Отечество мало того, что было бы завоевано его врагами, но еще и осталось бы с пустой казной.
Коллективизация была сущим благом для крестьянства. Она отучила его от земли, привила ему склонность к перемене мест, которой раньше отличались только дворяне, любовь к творческому поиску – всего, что плохо лежит, – и крестьянин преобразился. Теперь это уже не то существо с ограниченным кругозором, которое ничего не видит, кроме своей земли, теперь, наоборот, – в гробу он эту землю видал. Из среды крестьянства за эти годы вышло много писателей, композиторов, художников, других высоких творцов, много бывших крестьян среди дипломатов, академиков, политиков. Наконец-то крестьянство стало играть в отечественной жизни вполне достойную роль.
Нельзя, правда, не признать, что за эти же годы у нас возникла определенная сложность с обеспечением народонаселения страны продуктами и дабы не голодать, приходится завозить картошку из Голландии, а мясо из Австралии. Но перед лицом восстановления исторической справедливости в отношении крестьянства – это, безусловно, проблема, не стоящая внимания. В конце концов, как утверждают врачи, голодание даже полезно. Обостряется работа мозга – и творческая фантазия начинает бить фонтаном. Можно представить, каких высот творческой фантазии мы достигнем, если перестанем завозить картошку, мясо, прочие продукты питания и перейдем на лебеду!
К сожалению, в массе своей русский человек все же ленив, инертен, полностью отучить его от традиционной деятельности – задача непосильная, и искоренить крестьянство до конца не удастся. Вероятней всего, так нам и придется терпеть его в своем составе, страдая от приземленности его желаний и устремлений. Может быть, даже и лебеды не придется попробовать. А то, глядишь, и своей картошкой с говядиной завалят, – тогда, делать нечего, придется отказываться от заграничного и есть свое. Свое-то, оно, известное дело, выгоднее для кармана будет.
Из дневника
Был сегодня у нас в ПЕН-клубе. Это такое сообщество писателей, чтобы поддерживать друг друга в трудную минуту жизни. Нет, деньгами не помогут и книгу издать – тоже пас, но дружеское участие, оно ведь тоже чего-то стоит!
Клуб – от слова "клубиться". Мы в ПЕН-клубе поддерживаем друг друга тем, что иногда собираемся и клубимся там, употребляя вино, водку, чай и кофе. Я бы предпочел черничный кисель средней крутости, но киселя в ПЕН-клубе еще ни разу не подавали.
Сегодня пил чай. Чай был марки "Ахмат" с бергамотом, и я остался доволен. Встретил много старых товарищей по андерграунду и других хороших людей. Вознесенский пожал мне руку, а Андрей Битов даже что-то сказал, только я не понял что, переспросить же посчитал неудобным. Ждали Евтушенко, но он лишь позвонил по телефону и сообщил, что в настоящий момент находится в творческом экстазе, почему и не может приехать. Мы все дружно поддержали его в этом и пожелали ему оставаться в таком состоянии как можно дольше. Ахмадулина тоже не пришла и не позвонила. Зато был Василий Аксенов из Америки. Он подарил мне свою новую книгу и японскую шариковую ручку, которой книгу подписывал.
Вернулся домой переполненный впечатлениями и полный вдохновения. Тут же сел к столу и стал сочинять:
Люблю товарищей моих – ПЕН-клуб,
Он дорог сердцу моему и люб.
Среди раздоров, склок и страшных свар
Он – будто на столе ведерный самовар.Стоит, горяч, блестящ, творение умных рук,
Сзывая всех усесться в тесный круг
И хлобыстнуть стакан, и два, и три,
И жарким потом мощно изойти…
На этом месте, к сожалению, застопорило, просидел до пяти утра, пытаясь продолжить, но не вышло больше ни строчки. Видимо, исчерпал вдохновение. В следующий раз после ПЕН-клуба буду знать, что нужно сразу рассчитывать на две строфы, и не больше. Товарищеская поддержка товарищеской поддержкой, а творческим вдохновением никто с тобой не поделится, все приходится из себя черпать.