О Газпроме, кормильце земли Русской
Газпром – это становой хребет нашей экономики. Газпром приносит нам десять процентов всей валютной выручки. Газпром – основной налогоплательщик страны. Благодаря Газпрому получают пенсии пенсионеры, стипендии студенты, зарплату преподаватели школ и вузов. Газпром не только добывает газ и обогревает им всю Европу, он активно участвует в телевизионном бизнесе, платя журналистам большие деньги и тем обеспечивая свободу слова в стране. Потому что за большие деньги никто неправды говорить не будет.
Газпром – монополист, и за это его не любят экономисты-либералы. Экономисты-либералы привержены принципу конкуренции и считают его основой экономического процветания. По их получается, если разделить Газпром на много компаний, тогда газовая отрасль страны начнет процветать еще больше и благоденствие страны увеличится.
Позволю себе не согласиться с подобными взглядами. Конкуренция – это хорошо, но надо ведь и национальные особенности учитывать!
Допустим, разделим мы Газпром на десять компаний. Сейчас у Газпрома один председатель правления, один председатель совета директоров и одиннадцать обычных директоров. Это их сколько будет, когда мы разделим Газпром на десять компаний? Страшно даже подсчитывать. И каждому нужно по зарплате, по персональной машине, по кабинету с секретаршей, а также обеспечь его прочими благами в виде медицинской помощи в Кремлевской больнице, дачи в престижном районе Подмосковья, бесплатных путевок в санаторий, зарубежных поездок. Это – не считая всяких начальников департаментов, их замов, секретарш, пресс-секретарей, бухгалтеров, юристов, делопроизводителей… Совокупный доход всех десяти компаний, может, и возрастет, а налоговые отчисления точно уменьшатся. Россия – это вам не какая-нибудь Англия или Канада, у нас на всякую либеральную модель управа найдется.
Газпром – это наше национальное достояние, наш Большой театр, Московский кремль, Эрмитаж, и трогать его, членить на части не может быть позволено никому. Если быть по-настоящему откровенным, Газпром – это даже больше, чем Большой театр, больше, чем Эрмитаж, больше, чем Московский кремль вместе взятые. Газпром – это наша святыня, и при одном поминании его имени каждый россиянин должен опускаться на колени. Невозможно и помыслить, что бы стало со всеми нами, если б у нас не было Газпрома. Трудно представить, что можно жить еще беднее, но мы бы жили. Трудно подумать, что температура воздуха в квартирах зимой могла бы быть еще ниже, но она бы была. Трудно вообразить, что стипендии, зарплаты и пенсии могли бы быть еще меньше, но они бы были.
Предлагаю Русской православной церкви рассмотреть на очередном Поместном соборе вопрос о причислении Газпрома к лику святых. Чтобы каждый православный человек мог прийти в храм и возблагодарить небо за то, что у России есть такой заступник и благодетель. В качестве модели для изображения святого на иконе можно избрать равным образом как первого главу Газпрома – Черномырдина, так и второго – Рема Вяхирева. Можно взять черты обоих и совместить: хотя они и не похожи, но так мало отличаются друг от друга, что облик святого от этого не пострадает.
Хорошо было бы, чтобы и мусульманское духовенство рассмотрело подобный вопрос. И в случае его положительного решения уже девяносто процентов населения России будут иметь могущественного заступника не только на земле, а и на небе.
Вопрос же о разделении Газпрома на несколько компаний после возведения его в ранг святых, думается, тотчас отпадет сам собой.
Недоуменное
Утверждают, искусство облагораживает человека.
Интересно, а что оно делает с человеком и без того благородным?
О европейцах и русских
Европеец пьет свой джин с тоником и маленькими глотками.
Русский человек пьет водку залпом и водой не разбавляет.
Европеец всю неделю тяжело работает, а в уик-энд отдыхает.
Русский человек тоже всю неделю работает, а в уик-энд старается подхалтурить. "Подхалтурить" никакого отношения к "халтуре" не имеет, хотя и одного корня. Халтурит русский человек во время рабочей недели, а когда подхалтуривает, то пашет со страшной силой.
Европеец за свою работу в течение недели получает хорошие деньги, а в уик-энд никто ему ничего не платит.
Русский человек за работу в течение недели получает символическую плату, живет же на деньги, которые зарабатывает в уик-энд.
Каждый работающий европеец имеет собственный дом и автомобиль.
Работающий русский человек в большинстве случаев собственного дома и автомобиля не имеет. Чаще их имеют те, кто не работает.
Европеец долго не женится (не выходит замуж), а когда женится (выходит замуж), то старается завести побольше детей.
Русский человек женится (выходит замуж), когда получится, а детей страшно боится и, обзаведясь одним, на второго, а тем более третьего не решается, опасаясь их не прокормить.
Европеец каждый месяц платит из своих доходов некоторую сумму по медицинской страховке и в случае проблем со здоровьем идет к врачу, получая у того необходимую помощь.
Русский человек не имеет понятия, кто за него и что платит, но в случае проблем со здоровьем тоже идет к врачу – у которого получает множество ценных советов, как быть здоровым.
Выходя на пенсию, европеец начинает много путешествовать по другим странам и континентам – благо, дети выросли и хорошо зарабатывают сами, а его пенсия позволяет оплатить самую дальнюю поездку.
Русский человек, выйдя на пенсию, во всю продолжает подхалтуривать, потому что, хотя дети выросли и работают, – ничего не зарабатывают, а пенсии не хватает не то что на хлеб, но и на воду.
Вышедшему на пенсию европейцу, когда он приезжает по туристической путевке в Россию, кажется, что русские – точно такие же люди, как он.
Русскому человеку, когда он смотрит на дефилирующего по русской земле европейца, так не кажется.
Вновь о выдающихся людях мировой цивилизации
Будда
Будда родился и жил в Индии. Было это две с половиной тысячи лет назад. Даже чуть больше. Другими словами, еще до рождества Христова. По рождении его назвали Сиддхартха Гаутама. Потом он до того усовершенствовался в познании мира, что получил прозвание Шакьямуни, что значит "мудрец из племени шакья".
Шакьямуни был таким мудрецом, что на звании мудреца не остановился и широкими шагами пошел в познании мира дальше. Он отрешился от всех желаний, которые есть причина человеческого страдания в этом мире, и стал Буддой.
Будда – это тоже не имя. Будда – это нечто вроде прозвища. Как мы говорим Кузя, Горбатый, Очкарик. Будда означает "Просветленный". Иначе говоря, достигший такого состояния души и тела, что стал выше всех богов и прочих духовных существ.
Так как Шакьямуни-Будда был царского рода, а вел жизнь аскета, то люди его уважали и тянулись к нему. Слушали, что он говорит, и пытались ему подражать. А когда он умер, стали делать из него культ. И докультивировались до такой степени, что возникла целая религия под названием буддизм.
Буддизм не похож ни на христианство, ни на мусульманство. А на иудаизм похож только окончанием. Так же, как на коммунизм. Буддизм ставит человека, дошедшего до состояния Будды, на недосягаемую высоту – в начало всех начал. Которое есть абсолютный покой, абсолютное ничто – Нирвана. Что, надо отметить, полностью совпадает с современными представлениями физиков-теоретиков о мироздании. Эти самые физики-теоретики утверждают, что в начале всех начал был Большой взрыв, а взялся он из ничего, из пустоты, из абсолютного нуля.
И вот получается, когда человек достигает состояния Будды, то возвращается в это самое начало, им же, этим началом, и становясь. И по идее, стать Буддой, то есть началом всех начал – как то ни трудно, – может каждый желающий.
Возникает, однако, закономерный вопрос: ведь если я пожелал стать Буддой, то получается, я уже соступил с пути, ведущему к тому, чтобы стать им? Потому как прежде всего я должен убить в себе все желания! Но если я убью все желания, то как же я стану Буддой?
Неразрешимое противоречие. Не понимаю, как можно из него выпутаться. Не иначе, чтобы все в его учении встало на свои места, тут нужен сам Будда. И никакие ученые не в помощь. Если они такие ученые, почему никто из них не стал новым Буддой?
Думаю, что теоретически-то стать Буддой может каждый из нас. Но тайну, как это сделать, Будда-Шакьямуни унес с собой туда, в начало-начал. А из начала начал без Большого взрыва разве что-нибудь вырвется?
Так что, полагаю, нового Будду особо ждать не приходится.
Тем более что, скорее всего, для превращения в Будду желательно быть наследным принцем. Дабы иметь хорошую стартовую площадку для умертвления желаний. А у нас сейчас из-за широкого распространения моды на демократию монархий осталось – пересчитаешь по пальцам. Небу просто и выбирать не из кого!
Вновь недоуменное
У брюк есть штанины, чтобы можно было надевать их на ноги.
У рубахи и пиджака есть рукава, чтобы надевать рубаху и пиджак на туловище.
К ботинкам придаются шнурки, которые завязываются на узел и бант, чтобы ботинки не сваливались при ходьбе.
Шляпа подбирают по размеру таким образом, дабы тулья тесно охватывала голову, – иначе первый порыв ветра сорвет шляпу с головы.
Все разумно и совершенно в человеческой одежде!
Почему же так неразумен и несовершенен сам человек?
О пролетариате
Пролетариат в истории России сыграл выдающуюся роль.
В отличие от Европы у нас его не было до второй половины девятнадцатого века. Потом в России началось развитие капитализма, и пролетариат появился как по мановению волшебной палочки. Не появиться он не мог: капиталист и пролетариат – сиамские близнецы, у них один кровоток, и друг без друга каждый из них прикажет долго жить. Единственно что кровоток у этих близнецов устроен таким образом, что кровь, в основном, циркулирует в жилах у капиталиста, а пролетариату достаются капли. Кровь эта называется иначе денежными потоками. Денежные же потоки, в свою очередь, когда они омывают организм капиталиста, называются прибылью, а когда попадают в организм пролетариата – зарплатой.
Появившись в России, пролетариат тут же заявил о себе как о передовом отряде всех трудящихся. Он стал ходить в воскресные школы, учиться грамоте, читать книжки западных социалистов, переведенные на русский язык, проводить маевки со стачками и по возможности вооружаться, и отнюдь не только булыжниками. Поэтому, когда к 1905 году в России созрела революционная ситуация, пролетариат тут же стал строить баррикады и громко объявлять с них о своем праве на финансовые потоки.
Тогда, однако, пролетариат не запасся еще достаточным количеством оружия, и его борьба за финансовые потоки потерпела фиаско. Пролетариат уполз обратно в свои трущобы и затаился там до следующей революционной ситуации.
Следующая революционная ситуация не заставила себя долго ждать. В феврале 1917 года пролетариат вышел на улицы, и царизм, решивший построить в России грабительский капитализм, пал. После этого во главе пролетариата встали левые социал-революционеры и левые социал-демократы (большевики). Под их руководством одетый в серые солдатские шинели и черные морские бушлаты пролетариат с легкостью снес голову гидре контрреволюции, устроив Октябрьский переворот, и началось его триумфальное шествие по всей России. Во время шествия он везде устанавливал советскую власть, а кто сопротивлялся, с теми как с врагами народа не церемонился.
К сожалению, триумфальное шествие было прервано гражданской войной. Но и в гражданской войне пролетариат сумел победить, и после этого никто уже не смел ему мешать строить под руководством социал-демократов (большевиков) новое светлое общество, где не будет никаких сиамских близнецов, а все денежные потоки станут отправляться на нужды пролетарского организма. И если этого не произошло, а в стране победила новая партийная номенклатура, повернувшая денежные потоки на нужды своего организма, то пролетариат тут совсем ни при чем. Он свою миссию движущей силы революции выполнил честно и благородно. Откуда ему было знать, что его вожди окажутся не лучше капиталистов.
Впрочем, и после этого пролетариат не перестал играть в России выдающейся роли. Причем одним своим именем. Все, что было сделано и достигнуто в советской России, было сделано и достигнуто от имени и именем пролетариата.
От имени пролетариата отправляли на строительство Волго-Балта и золотые рудники Колымы. От имени пролетариата провели коллективизацию и паспортизацию всей страны, не дав паспортов тем, кому давать не хотелось. От имени пролетариата штурмовали небо и Северный полюс, горные вершины и океанские глубины. Победили в Великой Отечественной войне, провели борьбу с космополитизмом, освоили целину и запустили спутник. От имени пролетариата развенчали культ личности, сняли Хрущева, ввели в Прагу танки, опустили железный занавес и построили Берлинскую стену.
А если бы не могущество его имени, то ничего бы и не развенчать, и не опустить, и не построить.
Доказывать все это нет никакой необходимости. Достаточно оглянуться на путь, пройденный Россией в 20 веке.
В новые времена, наступившие для России, пролетариат, похоже, больше не сможет играть своей прежней роли. Теперь на авансцену истории у нас выдвинулись олигархи, что во всех смыслах предпочтительнее. Во-первых, у олигархов все благополучно с финансовыми потоками, и эта проблема их совершенно не беспокоит. Во-вторых, им не нужно вооружаться из-под полы, – они совершенно официально содержат вооруженную охрану и в любую минуту могут преподнести кому угодно поучительный урок. В-третьих, они обладают всеми правами свободных граждан – свободно ездят за границу, свободно вывозят туда свои капиталы, – и у них нет никаких причин быть недовольными жизнью. Основываясь на всем этом, можно утверждать, что олигархи – это витрина России, нечто вроде ВДНХ – выставки достижений народного хозяйства, – и пренебречь подобными их качествами было бы преступно. "Равнение на олигархов!" – так можно сформулировать незримо присутствующее в воздухе веление нового времени.
Что до пролетариата, то, конечно, можно сожалеть, что, сыграв столь выдающуюся роль в нашей истории, он так бесславно и незаметно сходит с ее подмостков. Однако же вот и дворяне сыграли в истории России большую роль, а настала пора – вынуждены были подвинуться. Ничто не вечно под луной. Кто знает, может быть, и олигархам в один прекрасный день настанет конец.
"Человек – царь природы".
Считаю это утверждение по нынешним демократическим временам верхом неприличия и политической некорректности.
"Человек – президент флоры и фауны", так бы в соответствии с временем должна звучать данная мысль.
Ну, в крайнем случае, "Человек – президент животного мира". И с этого не сдвинусь.
О вреде политиков
Длина экватора 40 тысяч километров. Диаметр Земли – 12 тысяч. Расстояние до Луны – 350 тысяч километров, то есть всего восемь с половиной экваторов и двадцать девять диаметров.
Самолет пролетает расстояние в длину экватора за какие-нибудь 45-50 часов. Иначе говоря – за двое суток. И это – если не говорить о "Конкорде", который вообще справится за какие-нибудь 17-19 часов, считая время на взлет и посадку.
И вот при таком-то развитии техники мы до сих пор не наладили регулярного сообщения с нашим ночным спутником! Неужели причина только в космическом вакууме?
Полагаю, вакуум, как и другие технические сложности, тут ни при чем. Полагаю, вся причина в политиках. Политики опасаются, что Луна станет новой Америкой, только еще лучше, так как не заселена никакими индейскими племенами, и человечество все переберется от них туда. Вопрос отсутствия воздуха можно будет легко решить, как следует озаботив им наших научных гениев.
Не желая остаться без материала, из которого лепят историю, политики и наложили вето на сообщение со столь близким от нас небесным телом.
Воистину политики – камень преткновения на пути человечества к счастью!
Еще раз о других государствах
Англия
Англия – удивительно далека от России, все равно как декабристы от народа, хотя и расположена чуть дальше Франции и уж никак не дальше Испании. Франция хоть и не близко от России, но кажется – вот рядом, протяни руку и нарушишь границу, жди жандарма с наручниками. Об Испании и вообще говорить нечего, Испания, такое чувство, находится где-то на стыке Тамбовской губернии с Воронежской. А Англия – ну будто на Марсе, точно не ближе.
Проще всего, разумеется, было бы предположить, что причина подобного парадокса – островное положение Англии. Все-таки мы все тут, на одном континенте, а она – одна-одинешенька, отдельно от всех, все равно как наказанная, восемьдесят километров бушующего Ла-Манша между нами и нею. Однако же вот Америка не за Ла-Маншем даже, а за Атлантическим океаном, но разве скажешь, что она от нас через пропасть? Конечно, не так близко, как Франция, не говоря уже об Испании, но все-таки недалеко; так и саднит все время в душе занозой, напоминает, не дает о себе забыть.
Англию же, бывает, не вспоминаешь и неделю, и две, и месяц. Ну, если только телевизор напомнит: о Маргарет там Тэтчер, о Тони Блэре, об очередном скандале в королевской семье. А так – что есть Англия, что нет. Даже когда при случае по-английски приходится покалякать, думаешь, что говоришь не по-английски, а по-американски. Хотя, само собою понятно, такого языка – американского – и не существует.
Думаю, все дело в том, что уж очень Англия с нами соперничает. Так и хочет во всем быть впереди нас.
Иногда ей это даже и удается.
Вот мы поперли на Урал и в Сибирь расширять свои владения, а она подсуетилась – простерла свои щупальца и в Америку, и в Индию, а после даже и до Австралии добралась. Мы размахнулись – от бассейна одного океана до другого, она – на все океаны.
Вот мы поднатужились и родили двух художественных гениев мирового масштаба – Толстого и Достоевского. Англия же, предвидя подобное развитие событий, напряглась – и выдала художественного гения того же масштаба на два с половиной века раньше нас. Кстати, необходимо отметить, вышел он не прозаиком, а драматургом. А не спешила бы, не лезла так поперед нас, может быть, "Леди Макбет" и "Король Лир" были бы написаны прозой.