Рыжков - с Урала, у него не было комплексов.
Совсем не плохо для человека его возраста, между прочим.
…Самый удобный путь - через Спасские ворота Кремля; здесь, на площади, Шапошников всегда выходил из машины и шел пешком. Конец сентября, а солнце словно вышло из берегов, мертвых листьев на земле не видно, хотя ветки деревьев голые.
"Интересно, куда листья-то делись?.." - вздохнул министр обороны Советского Союза.
Ему ужасно хотелось спать. Если Шапошников спал изо дня в день меньше семи часов, он ходил как оглоушенный.
Чтобы не опоздать, Шапошников взял за правило приезжать к Горбачеву загодя, минут за двадцать-двадцать пять, а чтобы не подвернуться кому-нибудь из начальства под горячую руку, гулял у подъезда.
Потом Шапошников быстро сдавал шинель в общий гардероб и поднимался по лестнице.
С боем кремлевских курантов он вошел в приемную.
- Уже спрашивал, - встретила его Татьяна Попова, секретарь Горбачева.
Президент Советского Союза любил поговорить, то есть редко кто попадал к нему вовремя.
Шапошников открыл дверь, прошел через тесный "тамбур" и открыл еще одну дверь - в кабинет.
- Давай, Евгений Иванович, давай, рад тебя видеть…
Горбачев вышел из-за стола.
- Товарищ главнокомандующий…
- Здравствуй, здравствуй, - Горбачев протянул руку. - Как сам?
Шапошников быстро оценил обстановку: "Встретил вроде бы нормально".
- Жена не обижается, Михаил Сергеевич.
- А… Ну, хорошо. Пойдем там поговорим, - Горбачев кивнул на комнату отдыха.
Как ловко придумано, черт возьми, - кабинет, а где-нибудь сбоку - неприметная дверь. За ней целая квартира: спальня, гостиная, еще один кабинет, только небольшой, уютный, комната тренажеров, ванная, два туалета…
Шапошников изумился: Горбачев не имел привычки приглашать в свои апартаменты. Нанули Рожденовна, жена Шеварднадзе, рассказывала Земфире Николаевне, что Горбачевы никого не пускали к себе в дом - никогда. Если Шеварднадзе провожал Горбачева на дачу, они доезжали до ворот, договаривали здесь свои разговоры и разъезжались - каждый своей дорогой.
- Там позавтракаем, - продолжал Горбачев.
Гостиная была крошечная, но уютная.
- Ты что ж это Кобзона обидел? - вдруг быстро спросил Горбачев. Он сел за стол и показал Шапошникову место напротив себя.
Шапошников растерялся. Певец Иосиф Давыдович Кобзон был у него два дня назад - предлагал себя в роли посредника по продаже наших МиГов в Малайзию. Шапошников аж задохнулся: "Подобные вопросы, дорогой Иосиф Давыдович, на эстраде не решаются!"
Кобзон, выходит, тут же пожаловался Горбачеву. Вот страна!
- Я думал, Михаил Сергеевич, в министерстве есть кому заниматься МиГами… Сегодня Кобзон, завтра, понимаете, Алла Пугачева решит танки продавать… - ну, и что у нас получится?
- Да, - задумчиво произнес Горбачев. - Да… видишь, что в стране творится: все вразжопицу идет, страна катится по сильно скользящей наклонной, разлетается, значит, к чертовой матери… Ельцин… - этот под себя гребет, иначе не умеет, не привык. И вообще: как начал пятого, во вторник, пить, так и пропил, я скажу, все праздники…
МИД, всех его сотрудников, предложил сократить в десять раз. Так тут аж Буш насторожился! Буш, Миттеран, Гонсалес - они ж все за союзную политику выступают, хотя Буш осторожничает, у него выборы под носом! Совмина смотри - нет, кончился у нас Совмин. Силаева сейчас уберем с МЭКа, потому что Россия его отвергла, - словом, я в офсайде, полнейшем офсайде, кругом - демократы, у них, значит, власть, а я начал итожить, что ими говорено, так это, я тебе доложу, ахинея, полная ахинея. Ну какая ж это политика?
Горбачев остановился и взглянул на Шапошникова:
- Ты съешь что-нибудь, Евгений Иванович, я уже позавтракал, я тебе в этом не союзник.
Шапошников не ел.
- Ведь посмотри: вот я Президент - да? А Россия - суверенна. Она от кого суверенна, я тебя спрашиваю, от Украины, что ли?..
Они ж говорят: Россия суверенна от центра. А центр это что? Не Россия… так выходит?
Причем смотри: все решает Бурбулис. Кто такой? Откуда взялся? Окружение сознательно спаивает Ельцина. А когда Ельцин пьяный, он что угодно у них подпишет! Смотри, что он с Чечней решил сделать, - указ этот! Какое, я вот тебя спрашиваю, чрезвычайное положение, это ж Чечня, это, значит, сотни убитых - да?! Звоню Ельцину, он - в дребадан. Нашли Сашу Руцкого, Саша орет: обложить Чечню со стороны гор, блокировать, чтоб никто не вполз и не выполз, - тоже боевой политик, твою мать! А боевики, мне докладывают, собирают женщин и детей, чтоб запустить их вперед на случай сражения! И мы ж с тобой все это предвидели! Ты ж мне докладывал!
Шапошников встал:
- Я не докладывал, Михаил Сергеевич.
- Не ты? Да? Ну… ничего, ты, главное, садись! Хорошо, отменили указ. Дали Ельцину по морде, но что творит, что творит! Если не будет центра, если не будет тебя, Ев-гений, и меня… - Горбачев всегда "гакал", наследие юга, - это ж представить страшно, что они сделают с Россией!
Соланки, индус, приехал с визитом, был у меня, провели переговоры, потом он к Ельцину пошел. А тот, приблуда, наставляет: зря вы, индусы, с Горбачевым связались, у Горбачева нет ничего, в России сейчас я главный, все ж у меня - нефть, уголь, заводы, фабрики… Давайте-ка, индусы, готовьте с Россией политический договор, а Союз, получается, на х…
Соланки обалдел, я скажу: у него ж официальный визит, протокол, а тут выходит, он адресом ошибся, не туда приехал, ни к тем. Ельцин посадил его за стол, выпили они, значит, за дружбу, вдруг Ельцин как заорет: "Не хотите договор? Ну и катитесь со своим Горбачевым к чертовой матери!"
Вот, Евгений, какая дурь. Слушай, мы ж так Индию потеряем! И процесс этот уже пошел, разлетелся… митинг на митинге… то есть я, Горбачев, окажусь Президент без страны, а ты, Евгений Иванович, будешь у нас полководец без армии!
Когда Шапошников волновался, он обычно зевал. На самом деле, ему давно хотелось по душам поговорить с Горбачевым по душам, но в Кремле он был новичок и не знал, насколько здесь принято открывать душу.
- Дальше смотри, - Горбачев, кажется, увлекся, он всегда говорил, говорил, много говорил, потому что не сразу находил, что сказать. - Америка против Ельцина, потому что Америка против распада, мусульман, между прочим, держим только мы с тобой, а когда они вырвутся… таджики, например… черт их знает, что они придумают, - таджики же! Азейба-рджан сразу ляжет под Турцию, это ясно, армяне - пиз… привет горячий, молдовы будут рваться в Румынию, они у нас оголтелые, сам знаешь, немцы уедут… ну это, допустим, черт с ними, с немцами, - значит, здесь будет второй Ливан, вот так я чувствую.
Горбачев остановился, чтобы увидеть, какое впечатление он произвел на собеседника.
"Держава в говне, - подумал Шапошников. - А он… что, только сейчас все это понял?"
- Мы с тобой, Евгений Иванович, я вижу - союзники, вот ты и говори, что делать.
- А какое у вас решение, Михаил Сергеевич?
- Нет… ты скажи, ты…
- А что скажешь, Михаил Сергеевич?.. Я думаю, не так надо было из Германии уходить, - вот что я скажу.
- Нет, ты… погоди, - удивился Горбачев, - погоди про Германию, мы ж с тобой в перспективу глядим, хотя с Германией ошибка вышла, не все ж гладко, но ты пойми: кому я Германию отдал? Немцам. А Польшу кому? Полякам. Так что, я преступник, что ли, - ты скажи!
- С "Блек Джека" все началось… - вздохнул Шапошников. - Самолет, который до космоса достает, чудо-самолет… - а сократили…
- По "Блек Джеку" нужен отдельный разговор… нужен разговор, - кивнул Горбачев. - Ты, Евгений, как я вижу, не все пока знаешь.
- А перспектива ясная, Михаил Сергеевич. Надо Союз спасать, вот главное.
- Как?
- Честно?
- Разумеется.
- Понятия не имею, Михаил Сергеевич. Нет способа. Не наше это дело, - поправился Шапошников.
- Способ есть, - сказал Горбачев.
Шапошников насторожился.
- А где Вадим? - вдруг вспомнил Горбачев.
Только сейчас Евгений Иванович заметил, что стол накрыт на троих.
Горбачев потянулся к телефону:
- Вадим пришел?
Комната была такая маленькая, что Шапошников хорошо слышал голос помощника:
- Вадим Викторович Бакатин, Михаил Сергеевич, в десять тридцать вошел в ваш кабинет.
- Погоди, а с-час сколько?
- Без четверти одиннадцать, Михаил Сергеевич.
- А… значит, он там так и стоит… Ты пойди… шугани его: пусть к нам, в закрома, идет, чего ему там-то торчать…
Вошел Бакатин - представительный мужчина пятидесяти лет.
- Разрешите?
- Разрешим, - сказал Горбачев. - Садись, Вадим, наливай чай. Мы вот с Евгением - не демократы, водку, видишь, не пьем.
Бакатин за руку поздоровался с Шапошниковым. "Держится уверенно", - отметил маршал.
- А демократы с утра водку не пьют, Михаил Сергеевич.
- Ну?! А что они делают?
- Демократ… он с утра интригует. Пока голова ясная. Они ж все бездельники, поэтому и демократы. Для них главное, чтоб можно было слушать друг друга и друг на друга орать.
- Тебе виднее, - засмеялся Горбачев.
- А я не могу быть демократом, Михаил Сергеевич, - Бакатин с шумом сел за столик.
- Ну?..
- Не могу. Сегодня газетка одна написала, что мне в Малом театре надо бы полковника Скалозуба изображать.
- А вот ты не знаешь, Вадим, - Горбачев откинулся на спинку стула. - Я пацаном был, в школе учился, а уже играл Арбенина у Михаила Лермонтова в пьесе "Маскарад". Так девочки, я скажу, стадом ходили - какой успех был!
- А вы в курсе, Михаил Сергеевич, чем Арбенин от Яго отличается? - громко доложил Бакатин. - Яго, злодей, у Отелло под боком крутится, а у Арбенина - Яго в душе.
Он выразительно посмотрел на Горбачева.
Президент СССР поднял лицо:
- Ты хоть сам-то понимаешь, что говоришь?
- Я так читал, Михаил Сергеевич, - вздрогнул Бакатин. - Люблю, значит, на ночь читать…
Откуда-то вкралась тишина.
- А я Крылова люблю, - поддержал беседу Шапошников. - Баснописца Крылова…
Теперь замолчали все. Бакатин решил, что он сказал глупость, и сделал вид, что пьет чай - выпил стакан одним глотком.
- Ладно! - Горбачев резанул ладонью воздух. - Теперь к делу. В стране будем внедрять пост вице-президента. Премьера - нет, значит, нужен вице-президент.
"Это Бакатин", - сообразил Шапошников.
"Неужели Шапошников?" - подумал Бакатин.
- Я вижу так, - продолжал Горбачев, - это должен быть кто-то из силовых министров. Может, ты, Евгений Иванович, или ты, Вадим, сейчас решим.
Идея какая: новый вице-президент юридически сохраняет за собой пост силового министра, то есть руководит генералами. Не спорю, демократы разорутся, но Ельцина я беру на себя, это факт, хотя Ельцина не нужно списывать как опасность. Твоя кандидатура, Евгений Иванович, для демократов, думаю, предпочтительней… Ты как считаешь, Вадим?
- Абсолютно, - ответил Бакатин. - Поздравляю, Евгений Иванович.
- И мы спасем Союз, - улыбнулся Горбачев. - Это я гарантирую.
Шапошников замер - он не понял, что сказал Президент.
- Чаю, Михаил Сергеевич? - спросил Бакатин.
- Ты маршалу подлей. Что молчишь, Евгений Иванович?
Горбачев вцепился в него глазами.
- Так… неожиданно все, - сказал Шапошников. - Я в Москве-то всего год…
- Не боги горшки обжигают, - отрезал Горбачев. - А игра, я считаю, будет такая: ты, Евгений Иванович, делай на новом посту все, что считаешь нужным. Я ухожу в отпуск… по болезни, допустим, ты быстренько подтягиваешь своих генералов, у тебя ж все права, ты ж легитимен… а генералы у нас, сам знаешь, за порядок, за Союз, за дисциплину - генералы! Вот так, потихоньку, вы и берете все в свои руки, тут возвращаюсь я… а вы отходите в сторону… - это я сейчас в общем плане говорю.
Горбачев очертил в воздухе круг.
- Не в сторону, Михаил Сергеевич, - выдавил из себя Шапошников, - сразу в Лефортово.
- Ну, знаешь, - не подбрасывай подозрений! - Горбачев откинулся на спинку стула. - Мы, во-первых, сейчас только советуемся, во-вторых - ты не отрабатывай решение на личность, погоди! При чем тут Лефортово, если на время болезни Президента ты у нас царь и бог, власть у тебя, власть… и каждый, кто против тебя, тот против власти, понимаешь? Тут уж Вадим скажет свое слово - да, Вадим? Пойми, Евгений: все хотят порядка, пора ж из реалий исходить… - и никто сейчас не говорит, что надо танки вводить… танки уже вводили, будя! Поддержит Назарбаев… а если Назарбаева подтянуть в Москву, сделать его, как мы летом хотели, премьер-министром, это всех собьет с толку - в момент!
А тебя, Евгений, тут же поддержат автономии. Им права нужны… права… Почему, я спрашиваю, у татар меньше прав, чем у Казахстана, они что ж, не люди, татары эти, пусть хлебают свой суверенитет, пока давиться не начнут, жалко, что ли?
Теперь - Ельцин. Смотри, под ним же ни одной республики нет, он у нас голый король, голый… - ты ж подумай об этом! Ведь как: ты - всем даешь суверенитет, а он что… отбирать будет? Не будет… Или республики уже без нас, уже сами, своими силами с Ельциным разберутся! Главное - начать. И, я скажу, все по закону, гладко, с юристами вместе… страна ж в разнос пошла… это ж видеть надо!..
Бакатин молчал - план Горбачева ему не понравился. А Шапошников встал, отодвинул стул:
- Разрешите, Михаил Сергеевич? Я сегодня же напишу рапорт об отставке!
Горбачев окаменел.
- Ну и дурак, значит, - тихо выдавил он из себя…
Шапошников и Бакатин ушли. Он просто кивнул им обоим на дверь.
Самая мрачная эпоха - это сегодняшний день, честное слово!
И Горбачев сделал еще одну глупость - тут же позвонил Ельцину.
Они редко звонили друг другу, раз в месяц, не чаще, только в случае необходимости.
Ельцин возвращался из "Макдоналдса" и был не в духе. Конец сентября, тепло, по окнам наотмашь бьет солнце - а настроение хуже некуда…
Настроение изгадил Бурбулис, потом, уже днем, добавил "Макдоналдс".
На самом деле Борис Николаевич был не любопытен, но в "Макдоналдсе", в этом желтом скворечнике с кривой буквой "М", для Ельцина всегда было что-то загадочное.
А тут, на протокольном обеде, ему подают трехслойный бутерброд с котлетой. Как его есть-то? Руками? Или, как положено Президенту, ножом и вилкой (на столе их не было)? Ельцин покрутил головой: Коржаков ел руками.
Ну… что делать? Ельцин помедлил… взял "биг-мак" в руки… - и тут же обдряпался. Покраснев, Ельцин одним махом закинул "биг-мак" в рот, тут же проглотил что-то еще (он даже не понял что), быстро запил это все кока-колой и теперь чувствовал, что кока-кола вот-вот разорвется у него в животе, как динамит.
…Куда, куда этот Бурбулис денется, кому он нужен, кроме меня, змей с птичьим голосом, - в отставку, а? Нашел, значит, чем испугать Президента России!
Наина Иосифовна, его супруга, больше всех не любила Бурбулиса. На банкете в честь победы Ельцина на президентских выборах Бурбулис быстро напился, облевал стены здесь же, в зале, пописал куда пришлось и приполз обратно за праздничный стол…
Сегодня утром у Ельцина мелькнула мысль, что Бурбулис вообще относится к нему как к своему инструменту.
"А вот возьму… щас… и спрошу: где заявление? - рассуждал Ельцин. - Шта-а… он ответит?.."
Кортеж машин объезжал Кремль, чтобы въехать через Боровицкие ворота. У Ельцина были слабые сосуды, мозг страдал от кислородного голодания, поэтому он редко смотрел в окно: кружилась голова.
"Шта, позвонить?"
Телефон пискнул сам. Ельцин вздрогнул. У него всегда было одно и то же ощущение: если в машине звонит телефон, значит, что-то случилось.
Александр Коржаков, начальник охраны, снял трубку:
- Служба безопасности.
Коржаков сидел впереди, рядом с Игорем Васильевым, постоянным шофером Президента.
- Одну минуту, доложу. - Коржаков повернулся к Ельцину. - Это Горбачев, Борис Николаевич.
- Сам?
- Нет, телефонистка.
- Соединяйте.
Коржаков с миниатюрной телефонной трубкой в руке все равно что медведь с дамской сумочкой. Сейчас будет цирк: Горбачеву скажут, что Ельцин у телефона, он разразится длинным радостным приветствием, Коржаков выдержит паузу и гордо ответит, что Президент России вот-вот возьмет трубку.
Нет, черта с два!
- Это кто, Коржаков… что ли? - поинтересовался Горбачев. - Рад тебя слышать, Коржаков, как твоя жизнь?
Коржаков растерялся.
- Одну минуту, Михаил Сергеевич.
Ельцин вяло взял трубку:
- Да.
- Приветствую, Борис Николаевич! Как здоровье Президента России?
Горбачев стеснялся говорить Ельцину "ты", а звать его на "вы" не желал.
- Чувствую себя… изумительно, - сморщился Ельцин. - Вы… по делу… ко мне?
- А как же, как же, по делу… конечно, по делу, конкретно - по маршалу Шапошникову.
- А шта Шапошников? - не понял Ельцин.
- Так и я вот… удивляюсь, Борис… - засмеялся Горбачев. - Или он у нас… дурак, или провокатор, я так скажу!.. - Горбачев сделал паузу. Он интересно строил разговор: на паузах; быстро находил ключевые слова и тут же, почти по-мхатовски, ставил паузу, выделяя (таким образом) главное слово. - Шапошников в армии коммерцию развернул, с мест сигналы вовсю идут, я с утра вызвал его, поговорить хотел, Вадим Бакатин тоже пришел… так Шапошников этот… речи такие завел, что мы с Вадимом, я скажу, обомлели, просто обомлели. Союз, говорит, срочно спасать надо, на армию кивает, она, мол, этого требует… Я папочку про коммерцию, короче говоря, подошлю, надо чтоб Президент России сам во всем разобрался…
- Разберемся… - Ельцин помедлил. - А у вас… шта-а, есть, понимашь, кандидатура на министра?
- Нет, нет… если по кандидатуре, так это ж Россия должна продвигать, больше некому, все ж округа на ее территории… - быстро сказал Горбачев. И опять - пауза…
- А по-моему Шапошников - ничего, нормальный министр… - протянул Ельцин. - Может быть… конечно… и слабоват, может… но вживается, понимаешь, в должность… надо подождать.
- Я что думаю, Борис Николаевич… - Горбачев оживился. - А что, если мы встретимся, а? И переговорим?
- О чем?
- Как о чем? Обо всем!
- А, обо всем… - Ельцин насторожился. - Обо всем?
- Ну что у нас, проблем, что ли, нет?
- Проблемы - есть.
- Ну вот, - обрадовался Горбачев. - И хорошо!
- А где?
- Где угодно и когда угодно. Хоть сейчас. Пообедаем вместе.
- Я уже пообедал, понимашь, - сказал Ельцин. - В "Макдоналдс" заезжал.
- Куда? - засмеялся Горбачев.
- В "Макдоналдс". Котлету с хлебом ел.
- И как?
- Неудобная… - сказал Ельцин.
- Ну, чаю попьем… а, Борис Николаевич?
Голос Горбачева звучал надтреснуто.
- Так вы, понимашь, опять за конфронтацию! О чем говорить-то? Вчера в "Президент-отеле" снова, значит, ругали Россию и Президента. А без России ж вам - никуда!
- Слушай… ты с бурбулисами своими разберись, ей-богу! - в голосе Горбачева тут же появились металлические нотки. - Это ж они тебе подозрения подбрасывают! Я ж, наоборот, всегда тебя защищал! Возьми стенограмму, проверь! Прислать стенограмму?