- Вестовой матрос вас проводит: у меня сейчас забот много, людей размещать на пароходе надо. За вечерним чаем еще будет время наговориться нам с вами.
Выздоравливающих раненых размещали по каютам и матросским кубрикам, в коридорах, на верхней палубе. Командир парохода был благодарен сестрам милосердия из добровольческого Нижегородского санитарного отряда. Они знали всех тяжелых по состоянию солдат и их устраивали в каютах. Когда "Великий князь Константин" отошел от портового причала Варны, на его палубе было не протолкнуться.
Переход из Варны в Одессу много времени не занял. Море не штормило, хотя волнение укачало не одного пассажира. У многих началась морская болезнь. Художник Верещагин почти весь рейс простоял рядом с командиром парохода на капитанском мостике. В Одессе транспорт с выздоравливающими воинами встречало местное военное начальство, городские медики. В порту собралось немало горожан с цветами и подарками. На пирсе встречный марш играл гарнизонный оркестр.
Макаров тепло расстался с прославленным живописцем, перед талантом которого преклонялся. На прощание Верещагин сказал капитану 2-го ранга, такому же, как и он, "фронтовому" Георгиевскому кавалеру:
- Премного благодарен за комфортный переезд в Одессу, Степан Осипович.
- Что вы. Я так признателен вам за наши беседы, уважаемый Василий Васильевич.
- А вы знаете, что я сам едва не стал флотским офицером?
- И как это могло случиться в вашей жизни?
- Мой отец, вологодский дворянин Череповецкого уезда, отдал меня в восемь лет в малолетний кадетский корпус. Затем я стал обучаться в столичном Морском кадетском корпусе, готовился стать офицером флота. Тут в мою будущую судьбу и вмешалась давняя страсть к рисованию, к живописному творчеству.
- Как же вы, Василий Васильевич, будучи кадетом, совмещали полезное с приятным?
- Учась в корпусе, стал по вечерам посещать занятия в Петербургской рисовальной школе. Меня там заприметили преподаватели из Академии художеств. Они подрабатывали в школе лекциями и натурными занятиями.
- Значит, вы закончили в столице сразу и Морской кадетский корпус, и рисовальную школу?
- Да, сразу два учебных заведения. И оба с отличием. А после выпуска мне пришлось выбирать между карьерой флотского офицера и художником.
- И вы, Василий Васильевич, как я знаю, сделали правильный выбор для славы русской живописи.
- Сделал. Отказался от службы, стал мичманом запаса. Разгневанный отец отказал мне в материальной помощи как неблагодарному сыну дворянина. Поступил в императорскую Академию художеств и стал баталистом.
- Жаль, что я потерял в вас возможного флотского товарища. Зато русское воинство обрело в вашем лице прекрасного исторического живописца. Для дней нынешних и для будущего российского искусства.
- Вы это преувеличиваете. Но мне почему-то кажется, что мои пути в жизни с вами обязательно пересекутся.
- И что же будет тогда, Василий Васильевич?
- Трудно сказать. Но что я когда нибудь начну писать портретную работу с будущего адмирала Макарова - вот в это мне верится...
Командир парохода "Великий князь Константин" и художник Верещагин тепло расстались в Одессе. Однажды Степану Осиповичу, уже в контр-адмиральских эполетах, довелось посетить одну из художественных выставок в столице. Он долго простоял тогда у таких верещагинских батальных полотен о Русско-турецкой войне 1877-1878 годов, как "Шипка-Шейново. Скобелев под Шипкой", "На Шипке все спокойно", "Перед атакой. Под Плевной".
Вряд ли два замечательных человека, обладавших талантами каждый на своем поприще, думали в 1878 году, что через шестнадцать лет им придется встретиться еще раз. Но уже не после победной войны, а в самом начале войны проигранной. Встретиться в Порт-Артуре, чтобы погибнуть в водах Желтого моря вместе с флагманским эскадренным броненосцем "Петропавловск"...
"Великий князь Константин" трудился, как говорится, не покладая рук. Не одну тысячу воинов он перевез в Отечество вместе с полковым и батарейным вооружением и имуществом. Экипаж получил не одну благодарность за перевозку войск.
Пароходу приходилось заходить и в турецкий Константинополь - Стамбул на Босфоре, на Принцевы острова
Мраморного моря, чтобы брать и там пассажиров. Среди них однажды оказалась элегантная и красивая девушка, обладавшая прекрасными манерами, - Капитолина Николаевна Якимова, воспитанница иезуитского монастыря в Бельгии, в Спа, дочь состоятельных родителей.
Тридцатилетний блестящий флотский офицер влюбился в нее, что называется, с первого взгляда. Вскоре после знакомства он сделал ей предложение. Оно было принято. После этого завязалась оживленная переписка.
В ноябре 1879 года аристократка Капитолина Якимова стала женой сына боцмана, Георгиевского кавалера флигель-адъютанта Степана Макарова. Венчались они в Морском соборе славного в отечественной истории портового города Одессы. Со стороны жениха присутствовали его боевые товарищи по завершившейся войне.
За немалые труды при перевозке войск из портов Мраморного моря и болгарских портов Бургас и Варна в Россию капитана 2-го ранга Макарова награждают орденом Святого Станислава 2-й степени.
Он ждет нового назначения, но от должности командира строящейся по типу "поповок" царской яхты "Ливадия" (прежняя "Ливадия" потерпела кораблекрушение у берегов Крыма и была "вычеркнута" из рядов Российского Императорского флота) боевой флотский офицер отказался. Его решение означало отказ от быстрой и блестящей карьеры придворного морского офицера, от вполне вероятного продолжения карьеры в Морском министерстве или в Морском главном штабе.
Многие сослуживцы Макарова "не поняли" такой поступок флигель-адъютанта, мечтавшего и дальше служить в боевом составе морских сил Российской державы.
К этому времени относится разрыв теплых отношений Макарова со своим давним покровителем и доброжелателем адмиралом А. А. Поповым. Причина имелась не одна. Среди них - отношение Степана Осиповича к поповской кораблестроительной программе создания мощных броненосцев с круглым корпусом - "поповок". Испытаний они не выдержали, показав много конструктивных недостатков.
В скором времени ушел с флота и адмирал Г. И. Бутаков, которому Макаров был обязан очень многим. Получив пост Главного командира Петербургского порта, Григорий
Иванович стал разоблачать крупные злоупотребления начальника Балтийского завода Кази при постройке броненосцев. Хотя Бутакова поддержал морской министр Шес-таков, конфликт он проиграл, и ему пришлось уйти в почетную отставку, став членом Государственного совета Российской империи. Так от флота был отлучен по воле двора, и прежде всего великих князей Константина и Алексея, один из самых прославленных военно-морских деятелей в истории России.
Макаров тяжело переживал разрыв дружественных отношений с Поповым и почетное "изгнание" с флотской службы Бутакова. С этими двумя адмиралами, неординарными личностями, Степана Осиповича роднило очень многое: разработка научных проблем, отстаивание своих взглядов на минное дело и борьбу за живучесть корабля и, наконец, просто моральная поддержка и адмиральская защита в трудных служебных ситуациях.
В деле с А. А. Поповым кто-то из флотских чиновников даже упрекнул Макарова, что он "был обязан опальному адмиралу своей карьерой". На сей счет признанный биограф флотоводца Фердинанд Фердинандович Врангель писал следующее:
"Он (Макаров. - А. Ш.) не признавал себя "креатурой Попова", как его называли недоброжелатели, но вполне сознавал, что Попову многим обязан, главным образом, той атмосферой лихорадочной умственной и служебной деятельности, в которой Попов постоянно держал своих подчиненных, а в особенности молодежь. Но несправедливо говорить (заявлял Макаров. - А. Ш.), что я Попову обязан своей карьерой. Началу этой карьеры, производству в лейтенанты за отличие, я обязан не Попову, а Г. И. Бутакову, благодаря моим работам по непотопляемости.
Когда А. А. Попов строил "поповки", он меня снова привлек к себе для разработки водоотливных средств и системы переборок; я работал не жалея сил, между прочим, нажил себе грыжу, лазая в междудонном пространстве. Затем снаряжение и командование "Константином", доставившие мне чины и флигель-адъютантство, состоялось независимо от адмирала Попова.
Тем не менее я всегда относился к нему с особым уважением и признательностью за многое, чему я у него научился; но охлаждение последовало, когда А. А. уже после войны предложил мне командование строившейся по его указаниям плоскодонной яхтой "Ливадия". Я поставил некоторые условия, но адмирал Попов, который все еще как бы видел во мне Степу Макарова, отказал мне в такой форме, которая глубоко оскорбила мое самолюбие.
Но повторяю, что, при всем моем уважении к А. А., я считаю, что своей карьерой обязан не тому или иному, а своей неустанной работе. Ведь были же у Попова любимцы, которых он выдвигал более меня, а где они?"
...В декабре 1879 года капитана 2-го ранга и флигель-адъютанта Макарова назначают начальником отряда миноносок 3-го и 4-го флотских экипажей флота Балтийского моря. Но долго командовать им, готовить для будущего кадры русских минных офицеров Степану Осиповичу не пришлось.
Глава четвёртая. Дела каспийские и босфорские
Вскоре после окончания войны по долгу службы Макаров оказался на Каспии. Завершалось присоединение народов Средней Азии к России, что имело для них прогрессивное значение. Прекращались междоусобицы местных ханов и эмиров, втягивавших подданных в кровопролитные межплеменные войны, уничтожались рабство и работорговля, а рабы немедленно получали свободу. Отсталые среднеазиатские области втягивались в общую хозяйственную жизнь экономически более развитой России, приобщались к более передовой русской культуре.
В середине XIX столетия около 115 тысяч прикаспийских туркмен добровольно приняли российское подданство. Только феодальная верхушка воинственного племени текинцев, получая помощь с персидской территории, оказала вооруженное сопротивление России, хотя та старалась не затрагивать интересы местной знати. Это было совсем не в интересах новой власти в Туркестане.
Идея о проникновении в Ахал-Текинский оазис зародилась в России еще во время Русско-турецкой войны
1877-1878 годов. Он находился у самой персидской границы, и от него шел удобный путь к Кушке, к афганской границе. Тогда русским отрядом был занят город Кизыл-Арват, впоследствии ставший конечным пунктом Закаспийской железной дороги.
Отправленная в 1879 году в земли туркменского племени теке (текинцев) военная экспедиция потерпела неудачу. Отряд в 12 тысяч человек оказался до крайности изнурен пешими переходами по пустынной местности, жарким климатом, нехваткой продовольствия и особенно питьевой воды. Отряду пришлось отступить из безводной, опаленной солнцем пустыни, потеряв большое число лошадей.
Однако правительство не отказалось от мысли присоединения к империи Ахал-Текинского оазиса. Он виделся последним звеном в цепи завоевания Россией среднеазиатских земель. С присоединением территории современной Туркмении для бриллианта британской короны - Индии было теперь рукой подать. А с Лондоном у Санкт-Петербурга в конце XIX столетия складывались не самые лучшие межгосударственные отношения, это было уже традицией. Успех пришел только в 1880 году, когда в глубь Закаспийской области отправилась военная экспедиция под командованием генерала Михаила Дмитриевича Скобелева, героя освобождения Болгарии. С ним Макаров познакомился во время эвакуации русской армии с Балкан. Овеянному славой генералу пришелся по душе боевой, распорядительный флотский офицер, командир военного парохода "Великий князь Константин", герой минных атак на Черноморье. Степан Осипович с благодарностью принял предложение Скобелева возглавить морскую часть военной экспедиции, получившей название Ахал-Текинской. Он организует военные перевозки через Каспий в порт Красноводск, связь восточного каспийского берега с Астраханью и Баку. Генералу Скобелеву Средняя Азия была хорошо знакома. Он участвовал в завоевании ее земель, подавил междоусобную войну в Кокандском ханстве в 1875-1876 годах. Однако там боевые действия складывались проще, чем предстоящие в Туркмении. Михаил Дмитриевич был доволен, что в лице флотского офицера он приобрел не только прекрасного заведующего морской частью Ахал-Текинской экспедиции, но и толкового советчика:
- Степан Осипович, вы измерили по карте расстояние до оазиса племени текинцев?
- Да. По моим расчетам получается почти четыреста верст. Если считать, разумеется, от берега Каспия по прямой.
- То-то, что по прямой. А в пустыне, где колодцев и родников в предгорьях раз-два, и обчелся, прямой путь никак не вычислишь. Его просто быть не может.
- Тогда у отряда вся надежда остается на корабли пустыни, Дмитрий Михайлович.
- Оренбургский и туркестанский губернаторы пообещали прислать тридцать тысяч верблюдов с погонщиками.
- Прислали?
- Прислали почти всех обещанных. Но к наступлению местной зимы половина верблюдов подохла. И с оставшейся половиной в отряде не умеют обращаться. Не знают, как и чем накормить животных. А тут еще верблюжьи болезни. Такая напасть.
- Но есть же ветеринарные врачи. Их-то учили лечить животных в училищах.
- Учили хорошо лечить только лошадей. Кавалерийских, артиллерийских, обозных. Но только не верблюдов.
- Что ж, вырисовывается не самая обнадеживающая картина. Воду везти надо. Боевые припасы надо. Провиант надо. Больных и раненых тоже надо.
- Что можете посоветовать, Степан Осипович? Вы ведь в экспедиции главный морской транспортник.
- От верблюдов отказываться нам нельзя. От них в пустыне зависит успех боев с текинцами.
- Не только бои, но и взятие крепости Геок-Тепею.
- Тогда надо проработать такой вариант, как строительство железной дороги через текинскую пустыню. Об этом, Дмитрий Михайлович, вы, как я наслышан, разговор в столице уже вели.
- Да, речь о строительстве Закаспийской железной дороги велась. Но она в экспедиций будет подсобной. И вести ее надо от Красноводска до Кизыл-Арвата.
- Это ваша идея?
- Нет, не моя. Это вопрос поднимал еще мой предшественник, генерал Тергукасов.
- У меня есть на сей счет другое предложение.
- Какое, Степан Осипович?
- Я предлагаю строить железку не из Красноводска, а из залива Михайловского. Он расположен на 120 верст южнее.
- Какие выгоды это нам даст?
- Уменьшатся казенные расходы и сроки строительства. Раз. Прокладка пути будет вестись не в столь тяжелых пустынных условиях, как от Красноводска. Два. И, на мой взгляд, сейчас построить дорогу именно от Красноводска вообще вряд ли удастся. Это три.
- Почему так считаете? Ваш последний довод - неверие в успех экспедиции?
- Нет, в успех я верю. Дело в другом. Текинская конница под Красноводском каждым набегом будет срывать работы.
- Думается, здесь вы правы, Степан Осипович. Буду хлопотать перед Петербургом за второй вариант. Дорогу вести от залива Михайловского.
- Будет Закаспийская дорога построена - значит, будет Россия твердыми ногами стоять в Средней Азии, она закрепится на этих землях. И хлопок не надо будет везти из Американских штатов в Москву. В оазисах будут его выращивать на продажу русским промышленникам.
- Согласен. Пишите обоснование на новый путь для Закаспийской железной дороги.
- Будет исполнено, Михаил Дмитриевич...
Строительство Закаспийской железной дороги велось форсированными темпами. Капитану 2-го ранга Макарову было поручено организовать доставку к месту сооружения железнодорожной трассы все необходимое. А необходимы были шпалы, рельсы, лес, паровозы, вагоны и многое другое. Все это доставлялось только по Каспию.
По ориентировочным подсчетам, вес этих грузов определялся в два с половиной миллиона пудов. Сложность заключалась еще в том, что грузы требовалось доставить в самом срочном порядке, поскольку военная экспедиция в Ахал-Текинский оазис не ждала.
Макаров был хорошо знаком с реальными возможностями наличных транспортных средств на Каспии. По его представлению правительственным решением мобилизуются пароходы коммерческого общества "Кавказ и Меркурий". Зафрахтовываются свыше ста частных парусных шхун, на которые можно было погрузить от десяти до тридцати тысяч пудов различного груза. По Каспийскому морю засновали караваны тяжелогруженых паровых и парусных судов.
Благодаря трудам флотского начальника задача переброски грузов из Астраханского и Бакинского портов в залив Михайловский была решена успешно. 25 августа 1880 года отсюда началось строительство железной дороги в восточном направлении, через южную окраину огромной пустыни.
Работа спорилась. Уже 4 октября того же года запланированные работы были завершены. Железнодорожный путь дошел до колодца Молла-Кара. Основной поток грузов для скобелевской экспедиции пошел к месту военных событий не на спинах верблюдов, а по железной дороге.
Степан Осипович присутствовал на торжествах начала прокладки железного пути. Вместе с генералом Скобелевым он смотрел, как солдаты в мокрых от пота белых полотняных рубахах клали шпалы на насыпь, затем клали рельсы и крепили их. Нестерпимо палило солнце, а ветер приносил с собой не прохладу, а мелкий песок. Питьевая вода была теплой и жажду утоляла плохо.
Генерал, отдав последние распоряжения на день, пожал руку ротному поручику трудившихся саперов, сказал Макарову:
- Степан Осипович, премного благодарен вам за труды. Всего в достатке, дорога строится.
- Еще многое в пути, Михаил Дмитриевич. Паровозы и вагоны будут доставлены в последнюю очередь.
- Мною приказано рельсы подвести прямо к самому причалу. Такую работу закончат в два-три дня.
- Хорошо, если солдаты в такой срок уложатся. Пароходы из астраханского порта приступили к погрузке грузовых вагонов.
- А где к ним паровозы?
- Находятся на траверзе форта Александровского. Им прибывать в залив Михайловский предписано раньше вагонного состава.
- Кто их доставит?
- Фирма "Кавказ и Меркурий".
- Значит, Закаспийская железная дорога будет построена и моим солдатам не придется на себе тащить снаряды и мешки с мукой?
- Да, Михаил Дмитриевич, паровозы заменят людей и верблюдов. Как паровой флот, заменивший парусный.
- Если люди не будут изнемождены пустыней и ношей, то мы обязательно возьмем крепость Геок-Тепе. И подведем границу России поближе к индийской земле. Так что в туманном Альбионе будет чем опечалиться.
- Вне всякого сомнения, так будет.
- Степан Осипович, займитесь еще одним делом. Дорогу железную помогайте строить, но дайте мне батарею флотских скорострельных пушек. Она мне очень нужна в экспедиции. Вопрос со столицей о формировании такой внештатной артиллерийской батареи мною уже решен.