Артиллерийские "возможности" Черноморского флота на том почти исчерпались. Если не считать, разумеется, четырех батарейных бронированных плотов, которые поставили за минными заграждениями у Очакова и Керчи. Эти минно-артиллерийские позиции были очень важны. Первая стерегла вход в Днепровско-Бугский лиман, в глубине которого находился город Николаев с его судостроительными верфями. Вторая сторожила вход в Керченский пролив, вход во "внутреннее" Азовское море.
Может быть, поэтому обеспокоенный надвигавшейся военной грозой вице-адмирал Аракс так обрадовался после ознакомления с папкой, надпись на которой гласила: "Дело лейтенанта С. О. Макарова". Николай Андреевич во всеуслышание сказал:
- В дерзком предложении этого лейтенанта превратить коммерческий пароход в минный крейсер есть бесспорное зерно истины. Макарова надо брать с Балтики к нам. И немедля.
Не понимающих предвоенную ситуацию в черноморском флотском штабе не нашлось. Уже одно это стало большим благом для пробивающегося в волонтеры балтийского лейтенанта. Вице-адмирал Аракс приказал своему флаг-офицеру:
- Телеграфируйте в Кронштадт за моей подписью. Лейтенанту Макарову прибыть в Николаев на скорую войну.
Прибывший из Кронштадта в город Николаев-на-Буге лейтенант Степан Макаров имел продолжительную беседу с адмиралом в его служебном кабинете. При разговоре присутствовал помощник Аракса, ведавший постановкой минных заграждений, капитан 2-го ранга Иван Михайлович Диков:
- Господин лейтенант, извольте доложить нам суть вашего предложения.
- Ваше превосходительство, быстроходный гражданский пароход нашими трудами превращается в минный корабль. История пока не знает подобных примеров, но переоборудование судна много времени, по моим расчетам, не составит. И больших казенных средств не потребует.
- Почему?
- В работах примет участие экипаж военных моряков. Поэтому излишних трат казенных денег не предвидится.
- Как вы видите атаки турецких броненосцев таким минным пароходом?
- Действия такого парохода, отданного под мою команду, могут быть двух родов. Нападение на вражескую эскадру у наших берегов и берегов неприятельских. Атака будет производиться катерами и пароходом.
- Вы продумали минное оружие для атаки?
- Да. О нем изложено в моей докладной записке. Мины будут шестовые и буксируемые.
- Я думаю, Степан Осипович, что вопрос о вашем назначении командиром мобилизованного коммерческого парохода - дело ближайших дней.
- Благодарю за доверие, ваше превосходительство.
- Как вы намерены решить вопрос с подбором экипажа?
- Брать буду только добровольцев, и офицеров, и нижних чинов. Один такой уже есть.
- Кто это?
- Лейтенант Измаил Зацаренный. Толковый минный офицер. Знающий и решительный. В Кронштадте закончил Минный офицерский класс.
- Что ж. Тогда разрешаю вам продолжить подбор охотников в экипаж минного парохода. Иван Михайлович Диков, присутствующий здесь, будет вам в этом деле помощником.
- Благодарю еще раз за оказанное доверие.
- Ну тогда - в добрый час. Идите и ждите приказа о вашем капитанском назначении.
Для лейтенанта Степана Макарова такие напутственные слова были равносильны одержанной победе над теми, кто не верил в него. Он завоевал доверие адмирала Аракса и ожидал получения под свое командование быстроходного коммерческого парохода.
Но все же справедливость требует сказать, что в этой победе решающим словом стало все же не слово главного начальника морских сил на Черном море. Писатель В. И. Семенов в своем блестящем очерке "Дедушка минного флота", опубликованном в журнале "Военный сборник" в 1909 году, говорил следующее:
"...молодой лейтенант Макаров осенью 1876 года начал осаждать начальство своими записками и докладами... проект посчитали неприемлемым, пока он не был одобрен генерал-адмиралом".
То есть одобрение пришло из уст великого князя Константина Романова, генерал-адмирала и главы Морского ведомства. Его слово стало решающим в черноморской судьбе Степана Осиповича.
В конце концов желаемое свершилось: лейтенант Макаров получил под свое командование действительно лучший пароход "Русского общества пароходства и торговли" "Великий князь Константин", принятый на военное время "в казну". Современный по конструкции, быстроходный, с еще не изношенной машиной. Над ним в торжественной обстановке был поднят военно-морской Андреевский флаг.
Впоследствии Степан Осипович, уже авторитетнейший флотский начальник в погонах вице-адмирала, скажет в одной из бесед:
- Судьба подарила мне в жизни два великих князя Константина.
- Первым был, вероятно, сам генерал-адмирал?
- Истинно он. Как подарок моей военной судьбе.
- Вторым, без сомнения, был ваш прославленный торговый пароход?
- Не один только. А с командой бесстрашных бойцов минной войны на море. Без экипажа любой корабль бездушен.
- И вы, Степан Осипович, как мы знаем, благодарны обоим великим князьям?
- Еще как! Они дали мне возможность защищать Отечество и честь русского флота в той войне.
- Турецкая война вас и прославила, ваше превосходительство.
- Не совсем так. Сперва война прославила пароход и имя великого князя, а потом только меня.
- Но так не справедливо?
- Почему? В морских войнах всегда первым произносится имя корабля, а уж потом, по случаю, имя его командира. Если он того заслужил своими трудами.
- Офицер Макаров такое право заслужил, бесспорно.
- Это еще должна доказать история. И память людская о прошедшей войне...
Всего в ведение Морского ведомства на случай войны с Турцией было передано больше десятка черноморских торговых пароходов, самых быстроходных и технически совершенных. Способных исполнять после вооружения роль или крейсеров, или сторожевиков. Здесь решающим становилась "ходкость" судна. Среди пароходов с "крейсерской" биографией были "Великий князь Константин", "Веста", "Владимир", "Аргонавт"...
О том, как готовился пароход "Великий князь Константин" к скорой войне и какие надежды связывал с ним в войне Степан Осипович, лучше всего свидетельствует письмо Макарова от 26 декабря 1876 года генерал-адъютанту Н. А. Араксу о проведенных работах. Письмо было отправлено фельдъегерской почтой из Севастополя в город Николаев, где находилась штаб-квартира главного командира Черноморского флота и портов. Оно заслуживает того, чтобы привести его полностью:
"Севастополь, 26 декабря 1876 г. Пароход "В. кн. Константин".
Ваше превосходительство,
Николай Андреевич.
Вчера и сегодня работ не было, и потому все, что осталось неоконченным к сочельнику, не подвинулось вперед за эти дни праздников. Л. Г. Конкевич предупредил меня, что он предполагает вести дело таким образом, чтобы остановить завод на все время от начала праздников и до 3 января.
Я не считал себя вправе настаивать, чтобы для одного моего парохода пускали в ход целый завод с уплатой от Морского ведомства, и потому усиленно хлопотал, чтобы все работы, требующие станков, были окончены к сочельнику. Таким образом, с завтрашнего дня будут у меня работать мастеровые на пригонке, сборке и клепке тех вещей, которые были еще ранее заготовлены.
Я надеюсь, что в три дня мы успеем окончить приспособления для подъема катеров и буксировке шестов и затем начну выходить на практику.
По настоящее время мы успели сделать следующие работы:
1) Комплектовать команду.
2) Приняли пароход с составлением новых инвентарей.
3) Разгрузили пароход и подняли на элинг.
4) Нагрузили канаты, якоря, 2000 пуд. баласту и пр., принял 22 000 пуд. кардиру в угольные ямы и трюмы.
5) Приняли провизию на 1 месяц.
6) Приняли арт-ю, штурм-ю и медиц-ю часть со шхуны "Туабсе".
7) Приняли 4 катера, исправили в них машины, перепробовали и приспособили для действия минами.
8) Заготовили и окончательно опробовали 12 мин Трумберга, 15 буксирных, 10 шлюпочных для шестов.
9) Сделали 4 буксирных шеста для парохода.
10) Сделали приспособления для их буксировки с вьюшками, блоками и пр.
11) Сделали, но не установили еще 2 носовых минных шеста для парохода, на подобие выстрелов.
12) Сделали, но не вполне установили 7 шлюпбалок для подъема 4 катеров.
13) Сделали приспособления на катерах для подъема их с машинами и котлами на боканцах.
14) Заготовили блоки, лопаря, гаки, и пр. для подъема шлюпок.
15) Приспособили кормовой трюм для помещения команды.
16) Исправили главную машину так, что она на пробе работала чрезвычайно спокойно и плавно, ход 11 с полови-
ной узл. при углублении 15 ф. кормой и 12 ф. носом. Полный поворот делает в 7 минут.
17) Сшили один пластырь.
18) Сделали приспособления, чтобы катера на подъеме при качке не бились о борт и чтобы не дергали очень сильно тали. Эти два приспособления значительно обеспечили благополучный спуск катеров на волнении и качке.
19) Исправили штур-трос и брашпиль, кат- и фиш-балки.
20) Устроили помещения для мин.
Все переименованные работы почти окончены, и надеюсь на этих днях совершенно окончить все и быть вполне готовыми. Как все будет окончено, я буду стоять в такой степени готовности, чтобы по телеграмме развести пар и идти в море немедленно. Чтобы лучше заняться делом, я по изготовлении думаю перейти на неделю в Камышевую или Стрелецкую бухту.
Я чрезвычайно счастлив, что ваше превосходительство разрешило остаться у меня на пароходе двум механикам от "Общества Пароходства и Торговли". Г. Пшенинский перебрал свою машину, очистил котлы и привел все в отличный вид, так что на пробном выходе в море в сочельник машина работала замечательно спокойно. Г. Сарудину, младшему механику, я поручил паровые механизмы всех катеров, которыми он занялся с истинною любовью. Покамест машинисты еще не приучились, г. Спрудин сам ездил на катерах, для того чтобы приспособиться к каждому механизму отдельно и затем научить машинистов. Самый капризный - медный катер "Чесма", у которого происходило вскипание в котле и не было достаточно питание котла эжектором. Сегодня была вторая проба этого катера, вскипание уже в гораздо меньшей степени и питание было отличное.
Медный катер так деликатен, что его нельзя поднимать обыкновенным способом. После продолжительного обсуждения вопроса я пришел к такому заключению, что так как у медного катера самый главный вес составляет котел с водой, то следует поднимать котел, который уже и поднимет катер. Легкость самого катерного корпуса дает возможность поднимать его за середину; тем не менее, чтобы напрасно не напрягать катер, я поднимаю его одновременно с котлом посредством особой эластичной жерди. Этот подъем на кране очень удался, буду пробовать его на шлюп-балках. Первый мой план подъема катера заключался в применении трех шлюп-балок, из которых средняя поднимала бы котел, а крайние - самую шлюпку. Этот план я оставил ранее, чем приступить к его разработке, потому что на практике будет почти невозможно держать все трое талей одинаково туго. Если при двух шлюп-балках одни тали будут слабее других, то катер опустится тою или другою оконечностью и этим уровняет напряжение талей; если же при трех, крайние тали ослабнут, то катер повиснет на одних средних и может переломиться.
План действия минами
О действии катерами для совместного нападения я рассуждал вместе с моими офицерами, и если теперь еще преждевременно вырабатывать полную программу, то тем не менее общие основания выяснились.
Действия парохода "Константин" могут быть двух родов:
1) Нападение на неприятельскую эскадру, стоящую у наших берегов.
2) Нападение на неприятельскую эскадру, стоящую у неприятельских берегов или в открытом море.
В первом случае каждая из атакующих шлюпок может всегда найти спасение на берегу, и, следовательно, одновременно со шлюпками можно производить нападения и с пароходом.
Во втором случае пароход должен оставаться где-нибудь в стороне, чтобы служить местом убежища для шлюпок.
Нападение на эскадру, идущую в море, может быть и такое, и другое, смотря по обстоятельствам.
При нападениях у своего берега мы можем поступать так:
1) Спустить катера заблаговременно и вести их сбоку на буксире, подходя к рейду тихим ходом и держась по возможности поближе к берегу, чтобы не быть замеченными.
2) Когда неприятель откроет нас, то мы даем полный ход и бежим вдоль линии судов. Поравнявшись с первым судном, мы бросаем первый катер, поравнявшись со вторым, мы бросаем второй и т.д. Сбросив все четыре катера, пароход проходит к пятому судну и режет ему корму, чтобы утопить его глиной на буксирном шесте.
Таким образом, почти одновременно производится нападение на пять судов. Пароход, употребив для пятого судна правый буксирный шест, нападает на шестое левым шестом, затем на седьмое - кормовым шестом и в восьмое и девятое бьет носовыми шестами, проходя так близко, чтобы задеть даже отчасти скулой.
Каждая шлюпка, взорвав мину под судном, на которое нападало, переходит к нападению на соответствующее судно второй колонны и затем на другие еще не потопленные суда. Под каждое судно подводится только по одной мине; потоплено судно или нет, нападение на него без особой причины не возобновляется, вся операция должна кончиться в половину часа, в которые судно, получившее повреждение, может еще и не утонуть, тем не менее второе нападение на него излишне.
По окончании операции все собираются к определенному месту, шлюпки становятся на буксир к пароходу, который отходит на безопасное расстояние, чтобы поднять катера.
При нападении на эскадру у неприятельского берега я оставлю пароход на безопасном месте и затем уже отправлюсь сам с эскадрой шлюпок. Шлюпки будут идти одна за другой на буксире, для того чтобы ни при каких случайностях не разлучаться. Когда неприятельская эскадра будет открыта, я подтягиваю катера и передаю последние приказания об общем плане атаки и о месте сбора. Тихие шлюпки нападают на ближайшие суда, скорые на дальнейшие.
Работы по изготовлению парохода идут очень хорошо благодаря дружной работе всех моих офицеров, с которыми я не задумываюсь идти в самую сильную опасность.
С выражением глубочайшего уважения и
Совершенной преданности имею честь быть
Вашего превосходительства почтительный слуга
С. Макаров".
В экипаж минного парохода набирались только добровольцы, от которых не было отбою. Охотников повоевать в море нашлось среди военных и даже гражданских моряков немало. В числе первых вызвался старый товарищ Макарова - лейтенант Измаил Зацаренный. Экипаж парохода знал, на что он идет, и командир "Константина" не обманывал подчиненных, будучи сам готов разделить с ними судьбу корабля.
Флотский офицер Макаров был воспитан на лучших традициях военных моряков России - петровских, ушаковских, лазаревских. Без громких фраз он всегда, до последнего мгновения своей жизни верил в лучшие качества флотских товарищей, верных славе Гангута и Чесмы, Наварина и Синопа.
Четыре месяца ушло на переоборудование парохода. Устанавливались шлюп-балки для подъема и спуска четырех паровых катеров - "Чесмы", "Синопа", "Наварина" и "Минера", сооружались артиллерийские погреба и ставились пушки, испытывались на прочность минные шесты. Тонкие деревянные стержни доставили много хлопот, часто ломались. Игрались учебные тревоги, сколачивались экипажи катеров, отрабатывались атакующие приемы. "Константиновны" учились воевать даже в ночные часы.
На учениях экипаж парохода прежде всего тренировался в спусках катеров на воду. Их спускали на воду даже при скорости хода "Великого Константина" в шесть узлов. Много лет спустя Степан Осипович вспоминал о тех предвоенных днях:
- Подъем всех четырех катеров от команды "все наверх" до команды "стоп тали" требовал семи минут времени.
Изобретательный ум лейтенанта не раз удачно "срабатывал" в те дни. Так, он нашел хитроумное инженерное решение для обеспечения внезапности минной атаки: вода в котлах катеров нагревалась от паровой машины "Великого князя Константина". После этого катера спускались на воду, в считанные минуты поджигались топки и можно было на всех парах идти в атаку на врага. Тот, естественно, не мог ожидать такой резвости от противника.
12 апреля 1877 года официально началась Русско-турецкая война. Макаровский пароход-миноносец был готов по первому приказанию выйти в открытое море и сразиться с врагом. Помимо главного вооружения в виде девяти шестовых цилиндрических мин с автоматическими замыкателями, "Великий князь Константин" имел четыре девятифунтовых нарезных орудия и одну шестидюймовую мортиру. То есть был достаточно хорошо вооружен артиллерией для несения крейсерской службы.
Помимо "Великого князя Константина" перед самой войной на Черном море было вооружено еще шесть коммерческих пароходов. В официальных документах новоиспеченные крейсера военного флота получили название "активных пароходов".
В составе флота Черного моря было составлено крейсерское соединение. В него вошли четыре "активных парохода": "Владимир", "Веста", "Аргонавт" и "Россия", и суда собственно Черноморского флота - царская яхта "Ливадия" и военный пароход "Эльбрус". Макаровский крейсер в состав отряда не включили, что обеспечивало ему на самое ближайшее будущее немалую самостоятельность.
Макаров отстаивал как только мог военное предназначение своего вооруженного парохода, детища своих научных изысканий и изобретательства. Он заявлял и начальникам, и сослуживцам по капитанскому мостику:
- Мой "Константин" есть крейсер будущего флота. Он не артиллерийский корабль, а минный крейсер.
- Миноносный пароход есть оружие только наступательного рода. Но никак не оборонительного.
- "Константин" будет страшен для турок после первой же удачной минной атаки. В этом вы, коллеги, еще убедитесь воочию. И Гобарт-паша тоже...
Но главную силу вооруженного парохода составляли, конечно, не его артиллерия, а паровые минные катера. Их на борту судна было четыре: "Чесма", "Минер", "Синоп" и "Наварин". Три из них получили имена в честь славных побед русского флота над турецким.
Пароход стал гордостью для всех членов его экипажа в годы войны. Лейтенант Измаил Зацаренный в последующем в статье "Заметки по минному делу на пароходе "Великий князь Константин" с гордостью писал:
"Этот пароход, единственный в своем роде по идее и исполнению не только в нашем, но и в иностранных флотах, давал в течение почти двух лет много тем для разговоров, даже и не в морском обществе".
Получив извещение о начале войны, командир "Великого князя Константина" выстроил экипаж на верхней палубе, подняв его на ноги сигналом боевой тревоги. Лейтенант Макаров, названный впоследствии "дедушкой минного флота", взволнованно обратился к подчиненным:
- Война объявлена, братцы! Россия вновь воюет с Турцией!..
Ответом на эти слова было полное молчание. Небольшой строй экипажей "Константина" и четырех минных катеров замер на месте, вслушиваясь в долгожданные слова.