Арсанов - старший с нескрываемым удивлением смотрел на Анастасию. Впервые за время пребывания в имение она нарядилась в чёрное платье.
- Что с тобой дитя моё? Ты же говорила, что тебе не по душе чёрный цвет.
- Война! - выдавила из себя Анастасия. Она всячески силилась не выдать своих чувств. Ей даже удалось улыбнуться.
- А почему глаза красные? Ты плакала?
- Нет, нет батюшка, - поспешно возразила Анастасия, - просто,…просто не удалось толком выспаться.
- А я ведь тебе говорил, - торжествующим голосом напомнил ей Арсанов - старший, говорил, - но ты меня не послушалась.
Анастасия прошла к креслу. Ей понадобилось некоторое время, чтобы суметь посмотреть в глаза опекуну.
- Есть новости о…Петре
- Ой как хорошо, - сразу оживился Арсанов старший, - что за новости? Где он? Воюет, наверное? Сражается с французами? Конечно, а что же ещё он может делать. Мой Пётр…рассказывай скорей. Мне не терпится всё услышать.
- С ним всё хорошо батюшка. Всё…очень хорошо. Пётр воюет. Очень храбро воюет. Император лично отзывается о нём с восхищением. Он…он…
Арсанов - старший вздрогнул и резко поддался вперёд. Из глаз Анастасии одна за другой начали выкатываться крупные слезинки. Не замечая их, она продолжала говорить:
- Ему вернули всё. Восстановили…в чине. Даже…даже орден дали
- Пётр! - вырвался сдавленный крик у Арсанова - старшего. В одно мгновенье он всё понял.
- Пётр…его нет? Нет? Скажи мне Анастасия! - из души Арсанова - старшего вырвался крик полный отчаяния и боли.
В ответ Анастасия медленно разжала руку и показала, что в ней находилось. Увидев орден, Арсанов - старший глухо застонал и схватился двумя руками за голову.
- Я даже прощения попросить у него не смогу! - прошептала Анастасия, а в следующее мгновение бросилась в объятия опекуна и разрыдалась. Арсанов - старший наклонился над Анастасией и поглаживая её по голове дрожащей рукой, горестно прошептал:
- Плачь милая. Плачь! Осиротели мы с тобой. Как жить дальше, не знаю. Да и стоит ли жить? Только надежда на встречу с Петром и поддерживала меня. Теперь…ничего больше не осталось. Так и уйду в могилу… с виной на душе.
Архип некоторое время стоял возле двери и прислушивался к рыданиям. Потом отошёл и медленно направился в сторону гостиной. Он шёл с поникшей головой и думал об Анастасии и своём хозяине. Он как никто другой знал, как они оба любили покойного. И понимал, какое большое горе пришло в этот дом. Поглощённый тяжёлыми мыслями, Архип так и не заметил, что вместо гостиной вошёл в зал к раненым. Он встрепенулся, когда один из раненных позвал его. Архип подошёл к молодому офицеру, кровать которого стояла возле колоны. Офицер был ранен в ногу. Приподнявшись на локте, он с небольшой хрипотцой в голосе, спросил у Архипа:
- Девушка, которая так трогательно заботилась обо мне и вправду графиня Арсанова? Супруга Петра Арсанова?
- Почему вы спрашиваете? - негромко поинтересовался Архип.
- Моя фамилия Первакин. Я служил в одном полку с графом Арсановым! - последовал ответ раненого, - так она действительно его жена?
- Вдова! Сын нашего хозяина погиб!
Дав короткий ответ, Архип отошёл от Первакина. Тот помрачнел и расстроился, услышав эти слова. Кроме всего прочего, ему следовало лично принести соболезнования графине.
- Знали его ваше благородие? - раздался рядом с Первакиным голос одного из раненых.
- Знал и очень хорошо, - отозвался Первакин, - вместе служили в третьем резервном.
- В том самом? - голос сразу оживился, привлекая к разговору внимание других раненных, - а правда ваше благородь, что в том бою ваш полк сорок пять кавалерийских атак отбил?
Первакин кивнул.
- В том бою меня и ранило в ногу. Командовал полком хозяин этого имения…Пётр Арсанов. Не думал я…- что так случится, - Первакин вновь помрачнел и неслышно пробормотал, - а ведь и рана-то тяжёлая, но не смертельная была. Все надеялись, что выживет Арсанов,…а на деле, вон как всё закончилось. Жаль…очень жаль. Прекрасный был человек
Глава
Первая армия отступала к Витебску. Её положение начало с каждым днём осложняться всё больше и больше. Французы все свои огромные силы бросили вслед русским армиям. Кавалерия Мюрата преследовала первую армию, едва не наступая им на пятки. Она практически без сопротивления достигли местечка Бешенковичи. Тяжелейшие бои с французами вели арьергард под командованием графа Остермана - Толстого и дивизии Коновницына и Палена. Арьергард русской армии оказал столь мощное сопротивление, что сумел не только задержать но и опрокинуть основные силы французской армии. Бой возле местечка Островно едва не закончился плачевно для знаменитой на весь мир конницы Мюрата. Она были обращена в бегство стремительными атаками. Дополнительные силы французской армии избавили их от незавидной участи. Пришлось снова отступить. Но время было выиграно. Первая армия получила необходимое время и поле для манёвра. От Багратиона так-же приходили удручающие вести. Ему не удалось прорваться сквозь французские порядки для соединения с первой армией. Ввиду всего этого Барклай де Толли приказал ему форсировать Днепр и идти к Смоленску. Именно там должны были соединиться обе армии. Смоленску, который не видел врагов возле своих стен более двухсот лет, - предстояло преградить путь самой грозной армии мира.
Смоленск готовился к обороне. Набиралось ополчение. Городские стены укреплялись. Готовились запасы боеприпасов. Все, включая население города запасалась продовольствием. Большая часть жителей готовилась покинуть Смоленск. Тяжёлую ситуацию в городе наблюдал император из окна своей кареты. Он видел уныние и безысходность на лицах людей. Он сам находился не в лучшем состоянии. Вести с мест боевых действий приходили весьма неутешительные. Да и не могло быть иначе. Слишком грозен был враг. Но что более всего внушало тревогу императору, так это репутация Наполеона, который слыл непревзойдённым мастером в части баталий. Карета императора остановилась перед крыльцом дома Абашевых. Сам хозяин низким поклоном встречал императора со всей свитой. Император благосклонно согласился отобедать. Обед поданный с утончённой изысканностью, понравился императору. Он высказал это вслух. За столом, кроме императора и его ближайшего окружения, присутствовал сам Абашев и его дочь, Виктория. Бросив несколько незначительных фраз, император неожиданно для всех заговорил о том, что привело его в дом Абашеевым.
- У меня к вам всего один вопрос! - император растягивал слова, окидывая Абашева проницательным взглядом. - Я хочу знать, почему вас хотел убить граф Арсанов? Я лично ознакомился с вашей жалобой. Вы так и не указали причины, из-за которой вас хотели убить. Ранее я не придал значения этому обстоятельству, однако сейчас всё изменилось. Вы сидите здесь, когда…Арсанов покрыл своё имя славой. Я хочу знать причину сударь. Назовите мне её.
Не выдержав пристального взгляда императора, Абашев со всей откровенностью рассказал обо всём, что произошло в тот злопамятный день. Император выслушал его со всем вниманием. После этого он долго молчал. А затем поднялся и сказал:
- Мне трудно судить вас, ибо вы были оскорблены в лучших чувствах. Но не могу не заметить, что в том мало чести для вас. Прощайте!
Император покинул комнату. Абашев собирался выйти за императором, но ему не дал это сделать генерал Орлов. Он посоветовал Абашеву не искушать судьбу, ибо император явно пребывал в гневе. И уже направляясь к выходу, Орлов как бы невзначай бросил Абашеву.
- Можете радоваться. Арсанов погиб в бою!
- Погиб? - Виктория побледнела. Её ненавидящий взгляд упёрся в отца. - Я же просила тебя. Я же умоляла не писать жалобу. Но ты меня не послушал
- Так ему и надо! - со злорадством бросил в ответ Абашев, - он лишь получил то, что давно заслуживал. Мерзавец!
- Не смей его оскорблять! - закричала на отца Виктория. - Как ты можешь…это низко и подло.
- Как ты разговариваешь с отцом? - Абашев мгновенно взбесился, - тебе бы следовало благодарить меня,…а ты в подлости меня обвиняешь? Поедешь к тётке. Останешься там, пока не образумишься,…Я один в Петербург поеду.
- Никуда я не поеду! - вскричала Виктория, - я здесь останусь.
Абашев некоторое время гневно смотрел на дочь, а потом зло выплюнул:
- Ну и подыхай здесь! Скоро сюда придут французы. Они тебя быстро научат уму-разуму.
Виктория отвернулась от отца, а в следующее мгновение бросилась в свою комнату.
- Мерзавка! - прошипел ей вслед Абашев.
Спустя несколько часов он осуществил свою угрозу. Из дома были вынесены все мало- мальски дорогие вещи и погружены на подводы. Абашев сел в карету, даже не попрощавшись с дочерью. Она же стояла у окна и с грустью наблюдала его отъезд. Вначале она потеряла мужа, а теперь вот и отца. Дом стал пустым. Виктория осталась одна. Все слуги покинули дом. Виктория думала недолго. Она наскоро переоделась и вышла из дома. Её путь лежал к городским стенам города. Виктория собиралась присоединиться к защитникам города. Она должна с оружием в руках защищать родной Смоленск. Виктория давно приняла это решение и лишь ждала удобного случая осуществить его. Мимо неё проезжали сотни доверху нагруженных повозок. Люди покидали Смоленск в каретах, на телегах и просто пешком. Все они, спасались от дыхания смерти, которое несли с собой французские армии.
Глава
Спустя две недели после описанных событий положение русских армий и вовсе стало катастрофическим. И этим они были обязаны своему командующему. Барклай де Толли предпринял непонятное движение на Рудню. Там он потерял пять драгоценных дней, дожидаясь сведений о неприятельской армии. Едва Наполеон узнал об этом, как немедленно двинул армию к Смоленску. Он намеревался захватить город с ходу и тем самым отрезать путь отхода русским армиям. Командующий принуждён был бросить корпус Неверовского против громадных сил и начать поспешное отступление к Смоленску. Корпусу надлежало задержать наступление французской армии.
Багратион пребывал в сильнейшей ярости. Он первым привёл армию в Смоленск. Это произошло вечером 16 августа. Прибыв в город, он узнал, что корпус Неверовского почти полностью уничтожен. Да и не могло быть иначе. Слишком неравными были силы. Несколькими часами позже в Смоленск начала прибывать первая армия. Сразу по прибытию, Барклай де Толли вызвал Багратиона и отдал новый приказ - незамедлительно вывести армию из Смоленска на Московскую дорогу. Багратион оцепенел, услышав этот приказ ибо он означал сдачу Смоленска. Напрасно он пытался убедить командующего в ошибке принятого решения. Багратион указывал на Днепр и на мощные крепостные стены, как на лучшие оборонительные позиции какие только можно найти. Он утверждал, что они смогут разбить наполеоновскую армию под Смоленском. Однако все его доводы разбивались о глухую стену. Барклай де Толли держался с непоколебимой твёрдостью. В итоге, Багратиону скрепя сердце пришлось подчиниться. Не успев войти в Смоленск, русские армии начали покидать его. Для прикрытия очередного отступления, в Смоленске был оставлен гарнизон численностью в двадцать тысяч человек. Им была поставлена задача: продержаться одни сутки для того чтобы дать возможность армиям отойти и закрепиться на новых оборонительных рубежах. Иначе говоря, защитникам Смоленска предстояло сражение с лучшей армией мира, численностью в двести тридцать тысяч человек.
Ночь прошла в тревоге и приготовлениях. Командиры полков распределяли участки обороны. Со стен крепости они с настороженностью наблюдали за неприятелем и высматривали наиболее слабо защищённые места. Особое внимание уделялось двум мостам. Один из них вёл к цитадели крепости. Напротив мостов сосредоточили большую часть артиллерии. С противоположного берега постоянно доносился гул. Море огней постоянно колебалось, смутно отражая передвижения во вражеском лагере. Затем по обе стороны наступила тишина. Летняя ночь близилась к концу.
С первыми лучами предрассветного солнца тишину разрушил ужасающий силы грохот. Одновременно сто пятьдесят французских орудий начали бомбардировку Смоленска. Ядра летели тучами в сторону крепостных стен. Французы сразу же решили пробить брешь в городских стенах. Но подобная попытка оказалась совершенно безуспешной. Ядра не могли пробить толстые стены. Они отскакивали от них, не причиняя ни малейшего вреда. Тогда огонь артиллерии перевели за стены. Ядра начали перелетать через стены и разрываться в городе. В течение считанных минут весь город охватило пламя. Загорелись десятки домов. Пламя перекидывалось с одной крыши дома на другую. Вслед за домами загорелось несколько церквей. А за ними склады и магазины. Спустя час после начала бомбардировки, высоко в небе над городом вздымались многочисленные дымовые шлейфы. Защитники Смоленска отвечали редким огнём. Они ждали атаки. И лишь когда французская армия пошла на штурм города, со стен крепости раздался ураганный огонь. Атака производилась сразу в трёх направлениях. Тем самым французы хотели полностью использовать численное превосходство. Как и ожидалось, главный удар был нанесён с целью захвата мостов через Днепр. Отдельные части переправлялись на другой берег в паромах.
Артиллерийский огонь со стен крепости не прекращался ни на одно мгновение. Стрелки вели прицельный огонь по наступающим частям неприятеля. Грохот от выстрелов превратился в единый монотонный гул. Первые атаки были отбиты. Защитникам Смоленска удалось частично разрушить мосты. До середины дня все атаки отбивались без особого труда. Во второй половине дня ситуация стала резко накаляться. Обозлённые упорством защитников города, французы двинули на штурм все свои силы. Наступил решительный момент. Едва начался штурм, как защитники прекратили огонь и как один замерли, прислушиваясь к отдаленным глухим звукам. Звуки нарастали с каждым мгновением. Успенский собор бил во все колокола, призывая защитников к борьбе с врагом. Воодушевлённые этой поддержкой, защитники города стали сражаться с невиданным упорством. Едва падал один из воинов как его места тут же занимал другой. Французы с упорством шли вперёд. Они, во что бы то ни стало хотели овладеть городом. Среди всего этого убийственного хаоса одинокая девушка бежала по улице, направляясь в сторону цитадели. Виктория не испытывала ни малейшего страха, хотя все дома вокруг пылали в огне. По лицу Виктории непрерывным потоком струился пот. Жар нагрел воздух до такой степени, что практически невозможно было дышать. Ядра рвались в непосредственной близости от Виктории. Одно из них пролетело в нескольких шагах от неё и врезалось в горящий дом. В стене сразу же образовалась большая дыра, а вслед за ней крыша сложилась. Дом рухнул, раскидывая по всей улице огненные искры. Некоторые из них попали на рукав платья Виктории. Ткань мгновенно вспыхнула. Виктория, не долго думая, оторвала рукав платья. Место ожога заныло. Но она заставила забыть себя о ноющей боли. Виктория, добравшись до цитадели, буквально взлетела по ступеням, не обращая ни малейшего внимания на снующих взад вперёд солдат. Крепостная стена открыла перед ней грандиозную картину кипящего сражения. Французы пытались перебраться по мосту, прямо напротив места где стояла она. Виктория осмотрелась по сторонам. Увидев ружьё рядом с мёртвым телом, она подобрала её. Выпрямившись, она наткнулась на удивлённый взгляд незнакомого офицера.
- Я умею стрелять. И перезаряжать умею! - только и сказала ему Виктория.
А спустя несколько минут она доказала свои слова прицельным огнём. Солдаты, расположенные вдоль стены цитадели, не раз оборачивались и с глубоким восхищением смотрели на девушку с оторванным рукавом платья, которая с таки мужеством сражалась рядом с ними. Раз за разом атаки французской армии разбивались об упорство защитников Смоленска. И чем яростнее становился штурм, тем упорней становилось сопротивление защитников города. Французские офицеры, выбиваясь из сил, гнали части вперёд. Ряды защитников начали редеть. В какое- то мгновение наступил критический момент. Французам едва не удалось прорваться в город с южной стороны. Немедленно на отражение опасности были брошены все свободные силы. С тяжелейшим трудом удалось сбросить нападающих обратно и не допустить в город. Сразу после этого короткого, но изнурительного боя, возникла небольшая передышка. Французская армия прекратила штурм и начала перегруппировку своих сил. Защитники крепости были истощены, в то время как к французам поступали свежие подкрепления. Наблюдая за врагом, многие ясно понимали, что очередной штурм против такой силы им больше не выдержать. В эту тяжёлую минуту на крепостных стенах появились несколько священнослужителей. Один из них в руках держал икону с изображением седовласого воина. Воин тот в одной руке сжимал крест, а правой сжимал рукоятку воткнутого в землю меча. Слева от головы воина было изображение божьей матери с младенцем Христом на руках. Над крепостными стенами разнёсся единый голос священнослужителей:
- Жил-был некий человек в городе Смоленске по имени Меркурий. Был он юн и благочестив. Поучался он день и ночь заповедям господним, цветя преподобным житием. Сиял он постом и молитвой, словно звезда богоявленная посреди всего мира. Был он чувствителен и возвышен душою. Часто приходил ко кресту молиться за всех мирян в Петровскую сотню,
В то время злочестивыи царь Батый пленил Русскую землю, неповинную кровь проливая, словно воду обильную, и христиан мучил. И подошел тот царь с великим войском к богоспасаемому граду Смоленску и остановился в 30 поприщах от города. Многие он святые церкви пожег, многих христиан перебил и готовился взять город. Люди же пребывали в великой печали, постоянно находились они в соборной церкви пречистой Богородицы молились, вопия с плачем великим и многими слезами, всемогущему богу, и пречистой его богоматери и всем святым, дабы сохранили они город тот от всякого зла.
И внял бог молитвам горожан. Близ города, за Днепром-рекою, в Печерском монастыре, явилась преславно пречистая богородица пономарю той церкви и сказала: "О человек божий, быстро иди ко кресту, где молится угодник мой Меркурий, и скажи ему: "Зовет тебя божья мать". Пономарь пошел туда и нашел Меркурия у креста, молящегося богу, и позвал пономарь его по имени: "Меркурий!" Он же спросил: "Что привело тебя сюда, господин мой?" И сказал ему пономарь: "Иди скорее, брат, зовет тебя божия мать в Печерскую церковь".