История любви. История власти. История императрицы. История Екатерины II…
Монастырская Анастасия Антатольевна
Карт-бланш императрицы
ГЛАВА 1.
Счастье не так слепо, как обыкновенно думают. Часто оно есть ни что иное, как следствие верных и твердых мер, не замеченных толпою… Еще чаще оно бывает результатом личных качеств, характера и поведения.
Екатерина II
Зима в тот год выдалась промозглая и слякотная, почти без снега. Раза два просыпался белыми мокрыми хлопьями, да тут же и растаял, смешавшись с городской грязью и нечистотами. Уже к полудню Санкт-Петербург затягивала серая пелена, и на душе становилось особенно тоскливо и холодно.
Этой зимой Екатерина особо маялась и не знала, чем себя занять. Вставала затемно, когда весь двор еще изволил почивать. Зябко поеживаясь, сама растапливала камин, бросая в согревающий огонь сухие потрескивающие поленья. Сама одевалась перед зеркалом, не дожидаясь фрейлин. Сама заплетала длинные густые волосы в косы и укладывала их в простую утреннюю прическу. Умывалась ледяной водой из кадушки, пила крепкий кофе, а потом часами слонялась по комнатам.
Был бы снег, отправилась на санях кататься - всяко развлечение. Бубенцы позвякивают, народ, румяный с мороза, кланяется в пояс. Снег обжигает лицо - хорошо, весело! А тут сиди во дворце затворницей. Даже учение стало недоступным. Тетушка Елизавета Петровна повелела: "Негоже жене наследника с учителями да книгами баловаться, и без учености хороша". А кому хороша? Мужу? Екатерина горько усмехнулась. Скоро двадцать первый годок стукнет, а все девка. Вроде и мужняя жена, а соломенная. Вроде и будущая императрица, великая княгиня, а все равно - чужачка. Ни любви, ни друзей, ни надежды. Ничего. Дни складываются в недели, недели в месяцы, глядишь, так вся жизнь и пройдет, не успеешь оглянуться.
Екатерина вспомнила вчерашний разговор с императрицей. Последние дни Елизавете нездоровилось, мучилась одышкой и жаловалась на боли в сердце. Злые языки поговаривали, что во всех недугах Елизаветы виноваты окуньки в сметане, до коих императрица было очень уж охоча. И до киселька ягодного, поросят молочных, пирогов со сладкими начинками. Не отказывалась дочка Петрова и от заморских яств, кои ей в дар привозили иностранные послы. Все это она запивала хорошим вином, не гнушалась и русской водкой, настоенной на черной смородине и анисе. Стоит ли удивляться после этого одышке и нездоровому цвету лица? Екатерина и не удивилась, напротив, втайне обрадовалась, когда узнала о нездоровье государыни. Шутка ли, несколько дней без ее колкостей и злых вопросов! Лучше уж в лени пребывать, чем стараться угодить императрице. От скуки общалась с мамушками и нянюшками, слушая их рассказы о стародавних временах. Заодно и напевный язык учила: многие слова Екатерина до сих пор произносила с трудом.
Но едва Елизавета пришла в себя, сразу же послала за царственной племянницей. Обласкала, как волк овечку, усадила перед собой, угостила конфектами, после приступила к главному.
- Чем порадуешь, Катенька?
Екатерина молчала, опустив глаза к долу, зная по опыту, что на первый теткин вопрос ответа давать никогда не следует. Вмиг озлится, накричит, а потом долговыми расписками начнет попрекать. Расписок у Екатерины накопилось много: жизнь в России слишком дорогая, а уж сколько на взятки и подношения уходит, и не сосчитать. Потому и молчала, гадая, зачем на этот раз ее позвала государыня.
- Может, неможется тебе по утрам? Может, голова кружится? Мутит? - в голосе императрицы слышалась надежда на то, что давняя мечта наконец близка к осуществлению. - Слышала я, что ты в последнее время из опочивальни не выходишь, дурнотой маешься. Так?
Голова действительно кружилась: в комнате государыни прогоркло и душно. И дурнота накатила от запаха лакричных леденцов - любимого лакомства Елизаветы. На мгновение захотелось бросить все и выбежать на свежий воздух, подальше от постылой золоченой клетки. Но вовремя опомнилась. Куда бежать-то? От судьбы не убежишь, судьбу встречают, глядя ей прямо в глаза.
Великая княгиня подняла голову.
Скрестилась взглядом с Елизаветой.
Государыня дрогнула первой, не выдержала и отвернулась.
- Спасибо, тетушка, я абсолютно здорова, - ровно ответила Екатерина. - Дурнота моя легко объяснима: не привыкла я к петербургской зиме, без солнца скучаю.
Елизавета вдруг рассердилась.
- Будто в твоем затрапезном княжестве его больше было. Пора бы привыкнуть, Россия - судьба твоя! - Помолчала, собираясь с силами, с хрустом разгрызла лакричный леденец и только потом продолжила: - Здорова, значит. Ну, благодарствую, что здорова. Только одного я не пойму, ты уж разъясни мне, глупой, как так получилось. Шестой год ты замужем, а все никак понести не можешь. Бесплодная? Матушка твоя обратное твердила. Да Фридрих, король Прусский, поручился. Хотя где им в этом разбираться, интриганы доморощенные. Привезли пустотелую, думали шпионить начнешь. Ан нет! Не вышло! Не по зубам им русские орешки! Куда Фридриху супротив Бестужева, а?
Екатерина сжалась от явного упрека. Права императрица. Были интриги. Пока сама Екатерина (тогда еще Софья-Августа-Фредерика) лежала в горячечном бреду, не выдержав суровых петербургских морозов, мать сошлась с некоторыми знатными вельможами. Не устояла Иоганна-Елизавета и перед ласками французского красавчика Шетарди. А там и русские дворяне подтянулись: на весь Петербург салон Иоганны прославили. Постельные утехи переплелись с искусными интригами в пользу Фридриха Прусского. Да видно, не такими уж искусными - донесли. Елизавета сквозь пальцы смотрела на срамной грех (чего уж скрывать, сама любила недозволенные ласки), но шпионов не терпела. К тому же ей самой понравился Шетарди, которого Елизавета довольно часто приглашала на интимные ужины. В общем, ел французик за двоих и любил тоже - за двоих.
Масла в огонь подлил Бестужев. Предоставив государыне доказательства ветрености французского посланника. Иоганну-Елизавету с позором выставили из страны, наказав впредь не являться. Даже сейчас Елизавета с отвращением говорила об Иоганне, что уж о тех черных днях вспоминать! Екатерина уцелела с трудом - поначалу от гнева и опалы спасла сильная простуда, потом неискушенность и наивность. Господи, как давно это было!
Она украдкой взглянула на Елизавету. Перед отъездом в Россию Фридрих Прусский сказал, что русская императрица - одна из красивейших женщин Европы: "Особенно хорош рот. Другого такого не сыскать: он полон грации, улыбки и кокетства. Этот рот не умеет гримасничать и дарит та-акие поцелуи, о коих любой смертный может только мечтать. Глаза трогательные: они кажутся черными, хотя на самом деле голубые. У императрицы черные брови и роскошные пепельные волосы. Словом, нет лица, подобного ей! Цвет лица, грудь и руки - невиданные по красоте. Поверь мне, девочка, я знаток и говорю без предубеждения!". Лукавил дядя Фридрих, ох, как лукавил, старый лис. Юную Екатерину тогда очень смутила оговорка о поцелуях. Откуда такие познания? Помучившись любопытством, все-таки не выдержала и задала вопрос матери. Иоганна усмехнулась: "Знает, о чем говорит. Если бы не случай, быть бы русской императрице твоей ближайшей родственницей. Но… это не моя тайна".
Екатерина поняла и больше не допытывалась, однако по приезде первым делом принялась разглядывать русскую самодержицу. Так ли хороша, как говорят? Увы, красота Елизаветы давно поблекла. В светлых косах появились серебряные нити, у губ залегли складки, фигура расплылась, потеряв природную грацию, которую так воспевали современники императрицы. Желтоватый цвет лица говорил о том, что государыня не прочь выпить и много времени проводит в душном помещении. Впоследствии Екатерина открыла для себя новые черты "тетушки": лень и одновременное беспокойство, властность и чувственность, набожность и суеверная экзальтация. Она могла проплакать полдня из-за того, что вышивка на платье фрейлины намного лучше, чем ее наряд; или выдать деньги на увеселения в то время, как важные приказы пылились на столе по несколько месяцев, ожидая своего часа.
Но не стоило недооценивать императрицу - истинную дочь своего отца. Под маской добродушия и наивности скрывались острый, безжалостный ум и жестокость. Да, при восшествии на престол Елизавета поклялась, что во время ее царствования ни один человек не будет казнен. И сдержала клятву. Фридрих восхищался русской владычицей, поставив ее в пример Екатерине. И лишь по прибытии в Россию великой княгине открылась страшная правда: лучше уж смертная казнь, чем подобные пытки. Только в один год в Петербурге были отрублены две тысячи языков и две тысячи пар ушей. И это называется милостью? При дворе ходили слухи и о том, как жестоко Елизавета расправляется с красивыми и молодыми соперницами: полсотни ударов кнутом и прокол языка раскаленным железом. И нет никаких измен! Нередко императрица сама присутствовала при казни, наслаждаясь кровавым зрелищем.
До сих пор Екатерина не знала, почему из всех невест - саксонской, польской, английской, немецкой, шведской - среди которых были и красивее, и знатнее, и благороднее, императрица выбрала именно ее - дочь шлюхи и австрийской шпионки. Неужели посчитала, что родовое беспутство перейдет от матери к дочери и поможет расшевелить наследника, русского чертушку, коего ненавидел весь русский двор, включая и саму императрицу? Что ж, тогда Елизавета ошиблась. Не помогло.
- Заснула ты что ли! - раздраженно крикнула Елизавета. - Так не там спишь.
- Простите, ваше величество, - покаялась Екатерина. - Залюбовалась. Вы сегодня прекрасно выглядите. Это платье удивительно вам к лицу.
Комплимент получился сомнительным и грубым: платье было лимонного оттенка с красными лентами и к желтому лицу совершенно не шло. Однако лесть пришлась по вкусу.
- Выкрутилась, - добродушно проворчала Елизавета и продолжила: - Мне наследник нужен. Сама знаешь, от чертушки толку никакого…
Сказала и осеклась. Екатерина сделала вид, что не заметила досадной оговорки. Кровь прилила к голове, стало трудно дышать. Уже не в первый раз ее терзали обидными вопросами. Любопытные взгляды, без устали ощупывающие стройную фигуру, - не брюхата ли? - давно стали привычными, как и посещения придворного медика - Лестока. Его потные любопытные руки Екатерина ненавидела. Осматривая, Лесток то и дело норовил ущипнуть молодое упругое тело. Но она терпела. Куда деваться?
Все ждали наследника. Все винили ее. Она же молчала, скрывая боль и унижение. Да и кому признаться, что и после шести лет брака по-прежнему невинна?! А муж…
- То-то я смотрю, что Петруша на русских девок заглядывается, - Елизавета, казалось, наслаждалась покорностью и стыдливым румянцем названной племянницы. - Даром мы, что ли, таких подбираем: статных да высоких, кровь с молоком. Есть за что ущипнуть да потрогать. И говорят - не в пример тебе - складнее.
Еще один укус в больное место. Так охотничья шавка впивается в раненого зверя и терзает, пока тот не издохнет. Катерина и сама знала, что некрасива. Худа, угловата, нескладна. Черты лица ее только-только оформились, а до того поражали своей неправильностью. Пожалуй, только глаза хороши, опушенные густыми ресницами, с золотыми крапинками. Подбородок волевой, не женский. Губы узкие, упрямо сжатые.
Говорила по-прежнему с ошибками, писала и того хуже. Весь двор потешался над ее акцентом и неправильными оборотами, а Петруша более всех. После оспы ему, казалось, доставляло особенное удовольствие истязать великую княгиню, не мудрено, что здесь она чувствовала себя чужой.
Нет, не любил ее муж, да и сама она, признаться, не питала к нему любовной склонности. Чертушка. Несдержанный, трусливый, грубый и необразованный, он, казалось, был вместилищем всех известных пороков. И вместе с тем Петр Федорович обладал странной, беспокойной и очень ранимой душой. И как только она удерживалась в этом узком, истощенном и уродливом теле?! Возможно, Екатерина могла бы если не полюбить, так проникнуться к нему симпатией и дружеским участием, но жизнь сложилась иначе. Отношения супругов чем-то напоминали изнурительную войну, причины которой уже никто не помнит, воюют по привычке, оставляя на поле брани последние силы и надежды. Иногда Екатерине казалось, что она обязательно проиграет баталию, иногда верила, что одержит вверх. Но супруга не любила и не привечала.
- А что делать? - Елизавета резко наклонилась вперед. Завитые пепельные букли опасно дрогнули. - Ты жена ему. Великая княгиня Екатерина Алексеевна! Так изволь свой долг выполнить перед государством российским: роди наследника, а после… после делай, что хочешь. Мешать тебе не стану.
- Да как же его выполнишь? - ухватилась Катя за последнюю соломинку. - Коли он от моей спальни бежит, как от огня!
- Ты - жена, - отрезала императрица. - Ты и решай. Чай, не девица, сообразишь, что делать.
Великая княгиня с трудом сдержала смех пополам со слезами, осознав пикантность сложившейся ситуации. Сама виновата, угодила в ловушку. Чего не скажешь о супруге: тот как раз принял необходимые меры, чтобы никто, кроме нее, не узнал о позорном фиаско.
…В супружескую опочивальню Петруша вошел изрядно пьяным. Трясся осиновым листом. Она испуганно вжалась в мягкую перину. Перед отъездом матушка объяснила, что именно делает мужчина с женщиной, и теперь Екатерина со страхом и надеждой ждала сладкого момента. Хотелось надеяться, что сладкого.
Петр отрыгнул и неловко плюхнулся рядом, боясь коснуться тщедушного тела под нарядной, вышитой серебром, рубашкой. Катя тоже не шевелилась.
Она даже не поняла, что потом произошло. Помнила только, как он разорвал на ней тонкую ткань и вмял в постель. Помнила болезненный укусы на шее и груди, удары по лицу и хриплый стон, переходящий в почти звериный вой. Покорно раздвинула ноги и, помня наказ матери, приподнялась, чуть изогнувшись, чтобы мужу было удобнее.
Ночь длилась вечно - попытка за попыткой, и каждая оканчивалась его слезами и животной злобой. В своей неудаче Петр винил жену. Она робко погладила по спине - оттолкнул. Поцеловала в покрытую оспинами щеку - ударил. Прижалась - и получила болезненный пинок в живот.
Только под утро забылись тяжелым сном.
Когда Екатерина открыла глаза, мужа рядом не было. Только на перине расплылось маленькое красное пятнышко. Стащить еще теплое куриное сердечко с кухни для Петра не составило труда. В первую минуту Екатерина почувствовала благодарность к мужу, и только потом поняла, что таким образом он обезопасил себя: брачная ночь завершилась так, как и должно быть, свой долг великий князь выполнил в совершенстве, теперь ей предстояло выполнить свой. Но как? От святого духа дети не рождаются.
Впоследствии Петр еще несколько раз приходил к ней в опочивальню, снова мучая и терзая обоих. После таких ночей Екатерина не могла появляться при дворе, залечивая синяки и следы от укусов травкой бодягой. Двигалась она с трудом: Петру доставляло особой удовольствие причинять ей боль там, царапая и щипая нежные складочки. Однажды он принес кнут…
В конечном итоге, Екатерина почти убедила себя в собственной вине: она так противна мужу, что совсем не привлекает его как женщина. Но потом заметила, что все увлечения Петра заканчивались безвредным флиртом. Ни одна из фавориток не могла похвастаться любовной близостью с великим князем. Ни одна. А значит… Ничего это не значит.
Елизавета тем временем тяжело поднялась с кресел, подошла к окну:
- Ишь ты, как заволокло. Того и гляди, небо упадет на землю. Нева вот-вот из берегов выйдет. Давно такой зимы не было: наводнение за наводнением. Права ты, матушка, давит погода. Как никогда болотный дух чувствуется. Все смог побороть Петр, а болота, кажись, все равно вверх берут. Или проклятие Алешкино действует, а? Но ничего, скоро снег пойдет, легче станет. Дурнота пройдет, полной грудью дышать начнешь. А о том, что я тебе сказала, подумай. Полгода тебе даю. Не понесешь, в монастырь сошлю, а Петру другую жену найду. Выбор нынче богатый. Поняла?
Что ж, тут не понять. Удел постылых царских жен - захудалый монастырь. Совсем недавно Екатерина узнала о печальной судьбе первой жены Петра Великого - Евдокии Лопухиной. Несмотря на рождение детей и верность супруги, Петр добился церковного развода и сослал Евдокию в самый дальний монастырь, где та приняла насильственный постриг. А сам женился на портовой девке, возведя ее в ранг императрицы. Но не сломилась Евдокия, выстояла. Именно там, в ссылке и ждала ее нежная любовь, о которой до сих пор в народе слагают красивые песни. Жаль только, недолго продлилась: Петр не терпел измен, даже и от бывших жен. Чудна твоя история, Россия-матушка, непредсказуема! Вот и ее ждет подобная участь, если только…
- Что скажешь? - Елизавета вцепилась взглядом и не отпускала.
- Что ж тут скажешь? Ваша воля, государыня! - Елизавета резко обернулась, и столько ненависти и гнева было в этом мнимом согласии, что Елизавета попятилась. - Кто ж пойдет супротив царской воли! Вот только так же, как и вы, одного понять не могу: как можно родить, будучи девицей.
- Что?! - императрица даже рассмеялась от неожиданности. Потом отдышалась и весело кивнула, давая понять, что оценила шутку. - Так ты до сих пор девица? Уморишь ты меня, Катерина, ой, уморишь.
"Хорошо бы, - подумала Екатерина. Да где ж мне сейчас с тобой тягаться"?!
- А нут-ка, постой, - Елизавета подошла ближе, словно так могла распознать обман. Екатерина дрогнула - неужели получилось? Получилось! Елизавета явно встревожилась, заволновалась, лицо побагровело, налилось гневом и непониманием:
- Так, значит, не шутишь?
- Нет, - коротко слово камнем упало между ними, припечатав тишину. Екатерина молчала, наслаждаясь своей маленькой победой. Государыня впервые выглядела растерянной.
- Но ведь мне донесли… Простыню показали. Через шесть лет после брака - и девица! Засмеют ведь! На всю Европу позора не оберешься. Почему молчала?
- Боялась гнева царского.
- Гнева боялась, а как припекать стало, не испугалась признаться. Поди-ка вон! - вдруг приказала она. - Свои покои не покидать, ждать Лестока. Если он подтвердит твои слова, то я… Я… Ступай!
Екатерина вышла, держа прямую острую спину, под роскошным платьем дрожали коленки, в уголках глаз застыли блестящие слезинки, но внутреннее чувство подсказывало: старой жизни скоро придет конец. Впереди ее ждут перемены. Вот только к лучшему ли?
Тем же вечером в приватной беседе с императрицей Лесток доложил: великая княгиня действительно девица.
Императрица впала в ярость. По ее приказу, наследника тайно подвергли медицинскому освидетельствованию, несмотря на протест. Чертушка выл, извивался и грозился убить каждого, кто к нему прикоснется. После сник, расплакался и позволил делать с собой все, что было надобно. И только изредка поскуливал от обиды и злости.
Выслушав второй доклад, Елизавета к собственному удивлению тоже расплакалась. И тут подгадил. Чертушка, он и есть чертушка: ничего хорошего от него жди. Лесток подал императрице успокоительную настойку пополам с вином. Елизавета осушила чарку залпом и потребовала еще. И еще. Порозовела, повеселела и потребовала подробностей. Лесток поспешил исполнить желание государыни.
Анатомическое строение наследника не позволяло ему исполнить свои мужские обязанности не только по отношению к своей жене, но вообще и к любой женщине. Следовательно, о продолжении рода и речи не шло.