Морская сила(Гангутское сражение) - Фирсов Иван Иванович 27 стр.

- Нет, ваше сиятельство, не приходилось по службе, - покраснел поручик, - к тому же все люди нынче на берегу в палатках.

Апраксин понял, что от Лаврова ничего путного о новых судах не услышишь.

- Ладно, ступай. Бригантину покуда приведи в порядок, задержись. Днями прибудет генерал Голи­цын, с ним двое языков-пленников. Выспросим у них о шведах, я государю все отпишу.

Генерал-адмирала в Гельсингфорсе ожидал курье­ра от генерала Голицына. За десяток лет Апраксин постепенно, с годами приучил себя действовать дву­мя руками, как выражался царь, флотом и армией на пути к поставленной цели. Всегда, со времен изгна­ния Либекера от Петербурга, держал в уме заботу, каким образом отвадить неприятеля на суше, отбить атаки с моря. Покуда все получалось удачно. Прогна­ли шведа по суше до самого Ботникуса. Следом галер­ный флот под его же командой обороняет берег на­дежно. Опять же пехота и кавалерия без подмоги флота изойдут силой. Без провианта, боевых припа­сов, подвозимых морем, выжить армии невозможно. На севере шведы до сих пор держат в своих руках все дороги. Чтобы пробиться к гарнизону Або на берегу Ботники, надо устранить преграду на море, у Гангу-та. Конечно, душа у Апраксина, как и у государя, еще с давней поры, с колыбельки первых судов Пле­щеева озера, сроднилась с морским делом. Поначалу присматривался с молодым царем к парусу ботика на Яузе, потом на фрегате бороздили волны Плещеева озера. Дальше - больше. В Архангельске строил су­да, выходил на морские просторы. Начинал великое дело в Воронеже, когда государь решил-таки: "Мор­ским судам быть". Сотню судов больших и малых, от фрегатов до 58-пушечной "Предистинации", спус­тил Апраксин со стапелей Воронежа. Наладил кора­бельное строение здесь, на Балтике. Теперь верхово­дит галерным флотом. На берегу опять же под его ру­кой войско, четыре генерала. От них идут донесения, ждут приказа, совета…

Генерал Голицын пять дней добирался до Гель­сингфорса. Отдуваясь подал рапорт, доложил Апрак­сину. Был издавна с ним накоротке.

- Так что, Федор Матвеевич, в Або провианта скудно. Неделю-другую протерпят. Шведы покуда да­лече, мы их отвадили на край земли. Только часто на дорогах шастают. Они тоже голодают. Отсекли мы их от матки.

Слушая и читая рапорт, Апраксин думал о другом:

- Языков-то привез?

- Здесь они, куда денутся. Дезертиры оба, пер­вый датчанин, другой саксонец. Говорят, сбежали, к нам переметнуться желают. Так я понял, что у Ватранга, адмирала ихнего, тоже не сладко с харчами. Откормили мы обоих. Довольны, к нам просятся.

Апраксин прервал тираду генерала:

- Тащи сюда первого, датчанина, за толмача по­ручик Вебер станет, земляк оного. Порознь учиним допрос.

Голицын распорядился адъютанту:

- Призови дезертиров из караула. Поначалу тол­стого капрала приведи.

Минуту-другую Апраксин молчал, рассматривая пленника в довольно потрепанном мундире, но бодро­го на вид. Начал издалека:

- Звать как, где служил?

Пока толмач переговаривался с пленным, Апрак­син спросил Голицына:

- Михал Михалыч, а пошто нанимались к супро­ тивнику? Не молвят?

- Знамо, - усмехнулся Голицын, - денежный интерес. Холостяки оба.

- Капрал Юнас Фалк, - доложил толмач, - слу­жил пушкарем на адмиральском корабле "Бремен".

Допрос пошел бодрее:

- Когда прибыли, где стоят?

- В последнюю неделю апреля. Якоря отдали у деревни Твермине, спустя десять дней эскадра пере­шла к мысу Гангут.

- Кого из флагманов знает?

- Старший флагман адмирал Ватранг, второй флагман вице-адмирал Лилье, третий шаутбенахт Таубе. Еще два шаутбенахта Эреншильд и Анкерштерн.

- Откуда сие знает?

- Сам не раз видел их у адмирала Ватранга.

- Сколь кораблей и каких? Знает ли что о пушках?

Юнас отвечал бойко, без запинки:

- Кораблей шестнадцать, пушек шестьдесят-семьдесят, фрегат-пушек два десятка, галер шесть.

- Еще есть весельные суда?

- Шхерботы четыре или пять, с пушками.

Апраксин помедлил и лукаво усмехнулся:

- Коим образом сбежал?

- Давно задумали сбежать с камрадом. Попроси­лись в команду на берег, дрова готовить. Там и утекли в Твермине, потом по дороге к Або. Искали ваших русских.

- Отколь знаешь про наших?

- На "Бремене" про то офицеры рассуждали еще на пути.

- Что еще слыхал про нас?

. - Говорят, что у вас галер много, но моряки вы не­важные. Все равно вас побьют. - Капрал почему-то по­веселел и добавил, - мне думается, они вас не одолеют. Апраксин переглянулся с Голицыным:

- Что еще добавишь?

- Адмирал Ватранг послал на Аланды шхерботы и галеры под командой шаутбенахта Таубе. - Капрал шмыгнул носом. - С едой там плохо. Один горох да пшено, и те кончаются.

Апраксин с довольной миной на лице потер подбо­родок, - этот датчанин поднял настроение. Но все ли сказанное правда?

- Гляди, ежели соврал, шелапугой тебя отдела­ем. Ступай. Получишь бумагу, обозначь расположе­ние судов швецких.

Апраксин кивнул сидевшему в углу Змаевичу:

- Приставь к нему, Матвей Христофорович, по­ручика, нехай намалюет эскадру швецкую подле Гангута.

Второй дезертир, медлительный толстяк, солдат Яран Эрик, саксонец, на вопросы отвечал неспешно. Видимо, по натуре был менее сообразительным, чем его товарищ. Ничего путного от него не добились, кро­ме одного: шведы кормят плохо, денег не платят, здесь, у русских, ему нравится.

- Ты хвалишься, у пушек прислугою был, - спросил Апраксин и продолжал с ехидцей, - каковы они, пушкари швецкие, проворные или, как ты, увальни?

У Ярана зарумянились щеки:

- Они добрые канониры, стреляют метко, капи­тан Фришен им спуску не дает.

- Ну, добро, ступай.

Апраксин посмотрел на Голицына:

- Пойдем отобедаем, Михал Михалыч, погово­рим о деле. А первого датчанина сего же дня отправлю к государю. Важное молвил, такой язык добрая на­ходка. Спасибо тебе.

Вечером бригантина ушла в Ревель. Генерал-адми­рал передал Лаврову пакет для царя и сам проверил караул.

- Гляди, - предупредил он поручика, - сего пленника сторожи крепко, - ежели шторм, штоб в воду не свалился. Государю он потребен весьма.

В Гельсингфорсе на лужайках зазеленела трава. Солдаты с галер жили на берегу в палатках. В свобод­ное время нежились на солнцепеке. По сравнению с Котлином, где тянуло сыростью, здесь лето уже вступило в свои права. Природа располагала к отдох­новению, однако ратный труд не имел права на пере­дышку. Об этом свидетельствовали и записи основ­ных событий в журнале генерал-адмирала.

"В 17-й день имели консилиум с генералом княземГолицыным, чтоб ему с полками, которые вАбове, бытьв Поекирке и тамо посадить на скампавеи, а на сухомпути иметь команду генерал-лейтенанту Брюсу.

Выгруженные ластовые суда и лишние русскиебригантины с поручиком Росом отправить в Петер­бург, а при Гельсингфорсе для посылок с письмамив Ревель оставлены три бригантины под командой поручика Витстока.

Того же числа прибыл генерал-майор Чекин.

В 18-й день карбасы, выгруженные, с полковником Толбухиным отправлены в Петербург, только из оных 15 карбасов меньших оставлено.

В 19-й день, поутру, генерал князь Голицын отъе­хал… в Або. Того же числа пополудни и генерал-майорЧекин…

В 20-й день, поутру, били на гребных судах сбор,чтобы все люди были во всякой готовности, а околополудня прибыл на полугалеру г. генерал-адмирал,учинил сигнал к походу".

Галерный флот двинулся на запад. Где-то там, по-тса еще далеко, за зелеными холмами и скалистыми пригорками финских шхер, у входа в Финский залив их ждет не дождется адмирал Ватранг…

Появление шведской эскадры на рейде, неподале­ку от деревни Твермине, сразу же привлекло внима­ние крестьян-чухонцев. На первой шлюпке, пристав­шей к берегу, приехал адъютант Ватранга:

- К столу адмирала должно быть свежее мясо и молоко. Если найдется зелень, получите двойную плату.

Чухонцы оживились, деньги сами просились им в руки.

- Мы можем ловить господину адмиралу каждое утро рыбку.

- Прекрасно. Только чтоб улов был свежий, и привозите на тот корабль, -показал адъютант на са­мый большой корабль под адмиральским флагом.

Оказалось, что свежей рыбки захотели не только адмиралы, но и добрая сотня офицеров с других ко­раблей. Благо, что стоянка, видимо, затягивалась, а хвойный настой воздуха, веявший с лесистого бере­га, возбуждал аппетит. Но Ватранг по опыту знал, что безделие и бездействие порождают в экипажах дур­ные настроения.

На третий день стоянки три корабля отправились нести дозор.

- Ваша цель следить за русскими из Ревеля и пе­рехватывать курьеров из Петербурга.

Вместе с уловом рыбы чухонцы привезли прият­ные новости.

- Крестьяне узнали, - доложил Ватрангу адъю­тант перед обедом, - к Норду от Вазы, в Остерботнии, наши войска потеснили русских.

Лицо Ватранга растянулось в улыбке.

- Наконец Армфальт показал царю Петру швед­скую хватку. Надобно и нам начинать действовать. - Ватранг вспомнил о призовых деньгах. За поимку каждого судна казна платила морякам деньги. - Вы­зовите к вечеру капитанов Систерна, Коля и Пальмгрена.

Послеобеденный отдых трем капитанам пришлось отложить. Следовало подготовить шлюпки, вычис­тить мундиры, погладить сорочки. Неизвестно, для какой цели взбалмошный адмирал вдруг вызвал к себе капитанов.

В назначенное время шлюпки подошли к трапу "Бремена". Ватранг прогуливался на юте, вниматель­но наблюдая, не растеряли ли матросы морскую сно­ровку. Да и нелишне проверить, в каком виде содер­жатся шлюпки.

Всюду, по неписаным правилам морской этики, шлюпки олицетворяли свой корабль, служили его ви­зитной карточкой. По их состоянию и облику флаг­ман определял и толковость выучки экипажей капи­танами.

В этот раз физиономия Ватранга выражала до­вольство и хорошее настроение.

В каюте Ватранг пригласил офицеров к столу, на котором лежал свиток карт. Развернув одну из них, адмирал проговорил:

- Всем вам знакомы фарватеры Финикуса. Ледо­ход кончился, началась навигация. Торговцы устре­мились к Петербургу. Здесь мы их перехватим. Все купеческие суда хватать без разбора и приводить сю­да. Чем больше призов мы захватим, тем полнее будут

кошельки матросов и наши с вами.

- Герр адмирал, - спросил назначенный стар­шим капитан Систерн. - Как быть с английскими купцами?

Ватранг на минуту задумался:

- Поступим так. С английской королевой нам не следует портить отношения. Англичан приводите, я сам разберусь с ними.

Чутье не обмануло Ватранга. Спустя сутки капи­тан Пальмгрен привел два приза - английское и лю-бекское купеческие суда, следовавшие из Петербурга.

На английском "купце" капитаном подвизался не в меру словоохотливый датчанин, Лазениус. Он ока­зался находкой для Ватранга.

Как выяснилось, три года назад он служил по кон­тракту у царя Петра командиром фрегата в эскадре адмирала Крюйса. По какой-то причине он повздорил с Крюйсом, и царь дал ему отставку.

Ватранг не стал расспрашивать капитана о рас­прях с Крюйсом, его интересовало другое. Он пригла­сил Лазениуса пообедать с ним, и тот не без удовольст­вия выкладывал все начистоту.

- Как защищен Петербург с моря? - задал пер­вый вопрос Ватранг, вспоминая о многочисленных неудачах рейдов Нумерса, Анкерштерна-старшего, де Пруа к устью Невы.

- О, там царь Петр неплохо укрепился. Самое за­нятное, он соорудил крепость на воде, Кроншлот. На ней десятка полтора пушек. - Лазениус начертил на бумаге продолговатый остров Котлин, указал, где, как он знает, расположены пушечные батареи. - По­перек фарватера русские при опасности часто уста­навливают разные заграждения.

Но все же Ватранг хотел знать о морских силах. Вино окончательно развязало язык датчанина.

- В прошлые кампании русские остерегались вы­ходить в море. Теперь же, я знаю, у царя Петра пять кораблей линейных, самый большой на шестьдесят пушек, другой по полсотни. Определенно есть пяток фрегатов пушек на тридцать каждый.

Слушая собеседника, Ватранг прикинул в уме. У него пушек в два раза больше, чем у русских.

- Вы, герр адмирал, не беспокойтесь, - успокаи­вал Ватранга датчанин. - Русские люди к морю не пригодны, боятся воды и мало что смыслят в мореход­стве.

- Чем же тогда может похвалиться царь на мо­ре? - допытывался Ватранг.

- По моему убеждению, для вас больше всего не­приятностей следует ожидать от русских галер. Там главенствует генерал-адмирал Апраксин. У них штук сто наберется, пожалуй, не меньше.

Рассказал Лазениус и о своем земляке Сиверсе и голландце Шелтинге - помощниках Петра.

Ватранг решил отпустить английское судно в на­граду за обстоятельные сведения Лазениуса. Любекс-кого купца под конвоем отправил в Стокгольм.

Провожая взглядом караван, Ватранг взглянул на хмурое, необычное для весны небо. С утра свинцовые, не по времени, тучи неслись с запада, ветер покреп­чал, на взбаламученном море появились белые бараш­ки. К вечеру море заштормило, волны глухо били в борт, корабли водило на якорных канатах из сторо­ны в сторону. Адмирал распорядился всем судам для надежности завести вторые якоря. По корме совсем рядом, в десяти-двенадцати кабельтовых, мрачно торчали из воды многочисленные островки, окружен­ные каменистыми рифами.

Переменчива погода в мае. Взошло солнце, и ветер начал затихать, утихомирились и волны за бортом, но неприятный осадок от короткого шторма не давал покоя адмиралу.

- Призвать всех флагманов и капитанов к полу­дню. Совет произведем, займитесь протоколом, - распорядился он адъютанту.

Салон флагмана едва вместил два десятка офице­ров, прибывших на Совет. Адмирал был краток, изла­гая причину сбора:

- Вчерашний шторм, как вы знаете, показал не­пригодность нашей стоянки у Твермине. Случись крепкий ветер или шквал, сорвет корабли с якоря, а кругом рифы.

Поглядывая на сидевших, Ватранг уловил в их глазах понимание сказанного.

- Потому полагаю, надежнее наше место переме­нить и перейти на рейд у мыса Ганге. - Адмирал об­вел на карте указкой новую стоянку. - Там полуост­ров защитит нас от северных ветров и позиция имеет большую выгоду для маневра, как в море, против эс­кадры царя, так и в шхерах, для задержания галерно­го флота.

Никто из младших флагманов и капитанов не воз­разил адмиралу.

Все было просто и ясно. Оставалась лишь досада, что в лежавшей напротив деревеньке можно было хоть немного поразвлечься с девками и каждый день иметь в каюте к завтраку свежее молоко. Как и поло­жено в таких случаях, вслед за Ватрангом протокол Совета подписали младшие флагманы и капитаны.

Осмотревшись на новом месте, Ватранг не дал по­коя подчиненным, назначил два раза в неделю упраж­нять стрельбой орудийную прислугу, раз в неделю от­ряжать на берег матросов заготавливать дрова. По ме­ре возможности, готовить пищу для экипажа на бере­гу и там же кормить матросов. Больше мороки, но ко­рабли будут чистыми и матросы наберутся сил.

Как и положено, Ватранг донес его королевскому величеству, королевскому сенату и королевской Ад-миралтейств-коллегии о прошедших изменениях и полном порядке на вверенной эскадре.

Утром Ватранг отправил депеши в Стокгольм, а ве­чером почувствовал неладное на "Бремене".

После того как вернулась шлюпка с берега, при­везшая матросов, капитан Фришен, согласно уставу,

вдруг отпросился сойти с корабля. Вернулся он позд­но, когда адмирал спал крепким сном.

Утром за завтраком адъютант, явно что-то недого­варивая, сказал, что капитан Фришен хочет сделать адмиралу важное сообщение.

- Какие такие важности? - усмехнулся Ватранг. Не любил он неопределенности откладывать в долгий ящик. - Пускай войдет, - вытирая губы салфеткой, проговорил адмирал.

Побледневшее, обычно спокойное лицо Фришена выражало тревогу.

"Что он, с девками, что ли, миловался всю ночь?" - подумал Ватранг.

- Герр, адмирал, - с хрипотцой в голосе прого­ворил Фришен, - на моем корабле случилось несчас­тье: исчезли два матроса, наемных по контракту. Ру­левой и канонир.

Ватранг закашлялся:

- Как исчезли? Наверняка с девками в деревне на сеновале. Помните, такой случай был у капитана Фогеля?

- Нет, герр адмирал, - виновато продолжал Фришен, - я сам обыскал всю деревню, их нет в Твермине. Чухонцы сказали, что вчера были у них два ма­троса, прикупили хлеба и спросили дорогу на Або.

"Вот-те на, - подумал Ватранг, - а я только что отправил с эстафетой депешу, что у меня на эскадре все благополучно. И черт знает, что у этих наемников на уме. Каждому в душу не залезешь".

Адмирал не стал винить Фришена, только преду­предил, чтобы он не обсуждал происшествие с други­ми капитанами.

Да разве шило в мешке утаишь? Уже на другой день матросы "Бремена" отправились за дровами и рассказали о дезертирах своим друзьям с других ко­раблей, и скоро вся эскадра знала об этом инциденте.

Само по себе бегство наемников не очень тревожи­ло Ватранга. На эскадре, которая крейсировала в Дат­ских проливах, побеги наемных матросов были за­урядным явлением. Другое дело, что они могли ока­заться в стане неприятеля и кое-что поведать царю. Ну, да Бог с ними. Глядишь, по дороге в лесу беглецов настигнут волки…

Минул первый месяц дозора у Гангута, а русские еще не давали о себе знать. Но вот наконец и первые известия из Ревеля. Линейный корабль "Верден" и бригантина "Гейя" сумели на рассвете незаметно подобраться и разглядеть в гавани русскую эскадру.

- Я успел рассмотреть в бухте по крайней мере четыре многопушечных корабля и еще много других судов, - доложил капитан Фогель. - Быть может, в глубине гавани есть еще корабли.

Выслушав капитана, Ватранг приободрился. Нуж­но показать русским, кто здесь хозяин. С этим делом вполне справится адмирал Лилье.

- Ваше дело, дорогой Лилье, показать царю на­ше превосходство и заставить русских отступить, в конечном итоге, от Ботники. Мне думается, вам не следует ввязываться с ними в пушечную дуэль. Надо обстоятельно разведать силы и намерения русских. Вы знаете, что на некоторых наших судах появилась течь. Поэтому возьмите по вашему выбору шесть Доб­ротных линейных кораблей, этого будет достаточно.

Спустя час-другой сонную тишину на рейде пре­рвали множество переливчатых характерных трелей боцманских дудок, на палубах кораблей раздавался топот сотен матросских башмаков. На мачты по ван­там карабкались матросы, меняли ветхие паруса на новые, проверяли снасти, надежно крепили деревян­ные части мачт - стеньги, реи. Проворно взбегали на носу по торчащим бушпритам, подвязывали убран­ные прежде паруса.

Лилье доложил о готовности к походу, но пришлось задержаться. Ватранг увидел на горизонте парус.

Раз-другой в неделю из Стокгольма приходили транспорты. Подвозили провизию, доставляли почту, увозили больных. Сейчас Ватранг определил, что приближается не обычный неуклюжий транспорт, а королевская яхта "Ульрика".

- Вам придется обождать, - обронил Ватранг, повернувшись к Лилье.- Королевскую яхту пона­прасну гонять не станут. Какая-нибудь важная птица следует к нам.

Он придирчиво окинул взглядом палубу "Бреме­на", подозвал Фришена:

- Наведите порядок на верхней палубе, подбери­те сопли на баке, там болтаются концы за бортом.