Предчувствие не подвело опытного моряка: "Уль-рика" доставила из столицы комиссара королевского Совета Лунгфельда.
Как только яхта стала на якорь, от борта "Бремена" отвалила шлюпка за высоким гостем.
Медленно переставляя ноги, вытирая потную лысину, с трудом поднялся по трапу важный чиновник.
Узнав, что эскадра Лилье вот-вот выйдет в море, он расцвел и проследовал в каюту адмирала.
- Как раз вовремя я подоспел, - проговорил Лунгфельд, загадочно поглядывая на Лилье.
Отдышавшись, он начал издалека:
- Вы знаете, господа, давнее несчастье, которое постигло доблестную армию его величества в России под Полтавой.
Советник напомнил, что тогда в плен к русским вместе с войсками попали граф Пипер, фельдмаршал Рейншильд, генерал Левенгаупт. Не так давно графиня Левенгаупт написала жалостливое письмо принцессе Ульрике. Она слезно просила ее облегчить участь ее супруга, генерала Левенгаупта. Добросер-
дечная Ульрика разделила ее горе и просила у короля разрешения обратиться к царю. Но король ответил очень резко. Он обвинил Левенгаупта во всех грехах, пенял ему, что он не выполнил приказ короля и вместо сражения с русскими позорно сдался на милость победителя.
- И все же, господа, наш королевский Совет обдумал все обстоятельства и пришел к выводу, что пора принять меры к облегчению участи наших высокочтимых соотечественников. - Советник сделал паузу, перевел дыхание. - Вам также известно, что современ нашей славной виктории под Нарвой его величество пленил русских генералов. Один из них, генерал Автоном Головин, по нашим сведениям, из приближенных царя Петра. Так вот, вам, дорогой адмирал, - Лунгфельд повернулся к Лилье, - при первой
же возможности следует отправить русскому царю просьбу начать переговоры по этому поводу.
И Ватранг, и Лилье, конечно не подали виду, но в глубине сознания им стало не по себе. Как так, они привели эскадры, чтобы отвадить русских, а теперь им предстоит выступать в роли миротворцев?
Провожая Лилье, адмирал Ватранг вполголоса напутствовал его:
- Я надеюсь, что вы не уроните достоинство нашего флага, даже если вам выпадет нелегкая ноша, встречаться с русскими под белым флагом.
В отличие от всех шведских крепостей на берегах Финикуса, Ревель, по сути, пять лет назад сдался на милость победителей без боя.
Обложив древнюю крепость со всех сторон, русские полки не предпринимали ни штурмовых атак, ни пушечных обстрелов.
Петр схитрил. Он знал, что в городе нехватка воды, - русские перекрыли единственный канал с пресной водой, поступавшей из Верхнего озера. Замерли мельницы, расположенные на этом канале. Нет муки, нет и хлеба. Морем шведских купцов в Ревель не допускали. На высоких холмах расположились русские батареи и держали под прицелом подходы к Ревельской гавани. В городе вспыхнула моровая язва - чума.
Вместо ядер Петр направил жителям "Универсал…", в котором обещал "сохранить в полной неприкосновенности… евангелическую религию, распространенную сейчас во всей стране и городах, все ее старые привилегии, свободы и права".
В конце концов шведский гарнизон капитулировал, сдал крепость без единого выстрела и с почетом отправился на судах в Швецию.
Потому-то в Ревеле русский гарнизон и экипажи кораблей, расположившиеся на берегу в палатках, чувствовали себя вполне сносно.
Единственно, что беспокоило Петра, не застанут ли шведы врасплох безоружные, по сути, суда и вдобавок без экипажей. На время болезни на каждом судне оставалось лишь 40-50 матросов - для вахты у якорей и окуривания помещений.
Каждый день спозаранок поднимался Петр на высокий каменистый холм старинной крепости Вышго-род. Здесь день и ночь несли вахту дозорные, всматриваясь в морскую даль. Дежурный поручик докладывал, что пока вроде бы спокойно.
- Одначе, ваше величество, под Наргеном, кажись, показывались паруса, а вскоре исчезли в тумане.
Петра это беспокоило. Он вскидывал подзорную трубу. Совсем рядом, подле гавани, два островка - Большой и Малый Кар л ос. Справа, на выходе с рейда, остров Вульф. За ними не укроешься. Далеко в море чернели скалы острова Нарген. Из-за него и показы- вались временами в последнее время два-три парусных судна, маячили, а потом исчезали. Вчера в гавани появилась немецкая шхуна с купцом из Данцига. Он уверял, что у Наргена видел бригантину под шведским флагом.
- Слава Богу, государь, нам удалось избежать погони, - рассказывал шкипер, - С нами был добрый лоцман, он быстро направил шхуну к берегу, вдоль которого много мелей. Шведы не стали рисковать.
"Значит, шведы у Гангута расположились на якорях. Видать, высылают свои досмотры. Нам бы знать их силу. Апраксин обещался донести, но покуда молчит".
Помогли царю местные рыбаки - эсты. На всех морях испокон веков род людской присутствует в трех ипостасях. Первая черпает из водной среды продукты для поддержания телесных сил - рыбари. Вторая категория, тоже миролюбивая, использует водную стихию как коммуникацию - налаживает связи с целью наживы - торгаши-купцы. В третьем обличье на морские просторы устремляются армады военных судов. Покоряя приморские крепости, они завоевывают новые земли, устанавливают господство на морях, крепят могущество своих держав.
Каждый день на рынке, около незатейливой пристани, рыбаки торговали дарами моря - свежей рыбкой, делились новостями между собой, пересказывали их покупателям.
Как-то вечером Екатерина передала новость супругу:
- Нынче прислуга принесла свежей рыбы. На рыбьем рынке сказывали, что шведские военные суда обретаются близ Наргена.
Петр сразу же позвал прислугу, расспросил, а утром сам поехал на рыбацкую пристань. Русского царя окружила толпа рыбаков, бросили они свое занятие. Словоохотливые, как и все рыбаки, эсты подробно описали все, что видели. Да, за Наргеном не первую неделю курсируют галсами шведский фрегат и бригантина. Рыбаки возят им на продажу свежий улов, который шведы покупают по хорошей цене. Главным у шведов, кажется, майор Адольф Снольском.
Выслушав рыбаков, Петр задумался. Раз шведы присматривают за Ревельской бухтой, значит, все-таки считаются с какой ни есть морской силой русских. Но сколько их? Какие у них замыслы? Неплохо бы прознать.
В тот же день капитан-командор Шелтинг получил указ от царя - готовить к походу бригантину.
- На бригантине старшим пойдет Захарий Мишуков. Отправим его с письмом к шведам. Под видом просьбы нашей к размену пленниками. Пущай выведает, што и как, пришли его ко мне.
Почему же царь остановил свой выбор на Захарий Мишукове? Так уж сложилось, что за четверть века немало приблизил к себе царь своих бывших потешных, и ближе всех к нему оказались те преображен-цы и семеновцы, которые связали свои судьбы с морем. Так и "кочевали" они с царем, начиная с Великого посольства. Жаловал царь и молодую моряцкую поросль. Одним из первых окончил Навигацкую школу и выходец из захудалых дворян Захарий Мишуков.
Петр завел порядок - лично экзаменовал выпускников Навигацкой школы. На поверке знаний ему приглянулся 20-летний, шустрый гардемарин Захарка. Флот на Балтике только-только нарождался, определили его первоначально на бригантину. При отбитии нашествия генерала Либекера проявил он себя. "За участие в разбитии Либекера пожалован золотой медалью". С той поры находился Мишуков в поле зрения генерал-адмирала Апраксина. Перед штурмом Выборга Мишукова произвели в штурмана. Редкое потому времени звание. Выделился он и при взятии Выборга. И не только лихостью в бою, но и проворством. Приглянулась Захарию дочь бурмистра Выборга, сватался к ней. За свата выступил сам царь-государь, сватовство отметили, как положено, пиром. Но пронырливый Захарий скоро разведал, что невеста почти бесприданница. Тихо, бесприметно Мишуков отступил, дал задний ход. В следующую кампанию царь взял его с собой в Прутский поход. За какое отличие, неясно, но в царском указе прописано "за участие в турской акции произведен в гвардии подполковники". Не отпускал его от себя Петр. Посадил рядом с собой исполнять роль шафера на царской свадьбе с Екатериной Алексеевной…
Как всегда, ловко щелкая каблуками, Мишуков явился перед царем.
- Подойди, - поманил царь Захария, дописывая какую-то бумагу за конторкой. Не отрываясь от писанины, наставлял Мишукова: - Завтра пойдешь к шведам на "Диане" с этим письмом. Где-то за Наргеном лавирует под парусами на фрегате майор Снольском. Выкинешь белый флаг. Подойдешь, представишься, на словах передашь, что сие мое послание к брату моему, королю Карлу. В нем прошу обмена пленников: ихнего генерала Горна, взятого в Нарве, на нашего генерала Автонома Головина, плененного под той же Нарвой. Пятнадцатый годок терзается у шведов Автоном. Пора его выручать.
Петр закончил писать, посыпал бумагу песочком, стряхнул, сложил вчетверо. Подозвал Мишукова ближе.
- Но не то генеральное. Твое дело все у шведов высматривать, ежели возможно, вызнать, сколь их судов у Гангута и каких, кто верховодит. Уразумел?
- Точно так, господин контр-адмирал.
Царь усмехнулся:
- Ну, с Богом, ступай. Жду тебя беспременно.
С восходом солнца шнява "Диана" снялась с якоря, лавируя против встречного дверного ветра, медленно направилась к Наргену. Только к вечеру шнява вышла на траверз Наргена и повернула к западу.
Заходящее солнце слепило глаза. Мишуков пригляделся в подзорную трубу. Вдалеке, милях пяти-шести, цепочкой вытянулась шведская эскадра.
"Один, другой… - передергивая плечами, шептал про себя Мишуков. - Мать честная! Никак шесть вымпелов, да вить все корабли никак линейные".
Капитан-поручик Мишуков не ошибся. На горизонте в лучах заходящего солнца лавировала левым галсом эскадра вице-адмирала Ли лье. Командующий эскадрой только было распорядился ужинать, но в каюте появился капитан Систерн.
- Герр вице-адмирал, прямо по курсу появилось судно. Видимо, бригантина, лавирует на вест.
Пришлось выйти на палубу, вскинуть подзорную трубу.
"Пожалуй, шхуна или бриг, но какая-то особая конструкция, - определил Лилье, - наверняка это русская посудина. Куда же она лезет, на явную погибель?"
- Не спускайте глаз с этого храбреца, - опустив подзорную трубу, распорядился Лилье. - Передайте на головной "Верден": сыграть тревогу. Чем черт нешутит. Я займусь ужином.
Между тем эскадра сравнительно быстро сблизилась с парусником. На встречных курсах расстояние скрадывается весьма быстро. Солнце еще не село в воду, катилось по горизонту, шведский адмирал не успел покончить с ужином, а на "Вердене" капитан уже четко определил и передал на флагман: "Вижу русскую шняву под белым флагом".
Раздался пушечный выстрел. "Верден" скомандовал шняве убрать паруса и лечь в дрейф. На русском судне, казалось, только и ждали этого сигнала. Прошло несколько минут, и на "Вердене" с удивлением наблюдали, как проворно забегали русские матросы, судно легло в дрейф и за борт спустили шлюпку.
- Я пойду к шведам, - сказал Мишуков капитану Риго, - со мной пойдет унтер-лейтенант. Ты ложись в дрейф и исполняй все сигналы шведов. Теперь мы будто полоняне. - Мишуков вздохнул, перекрестился. - Помоги нам Господь Бог, авось свидимся. - Он обнял капитана, сунул конверт за пазуху и полез в шлюпку по веревочному шторм-трапу, спущенному за борт.
"Верден" тоже лег в дрейф, остальные шведские корабли подобрали паруса и замедлили ход.
Поднявшись на палубу "Вердена", Мишуков отдал честь флагу, представился капитану и жестами объяснил, что имеет пакет для флагмана.
За десяток лет Мишуков не раз общался с пленными шведами, научился понимать их язык, кое-как мог объясняться, но решил не показывать своих знаний и не промахнулся.
Шведы - народ пунктуальный. Раз адмирал не давал никаких указаний, капитан не имеет права неприятельского офицера, тем более невысокого звания, допустить на адмиральский корабль. Другое дело, с ним находится какой-то молодой шкипер. Капитан так и пояснил, что шлюпку он пускай отправит на свое судно, молодого шкипера завтра отвезут к адмиралу, а сейчас, хотят русские или нет, но их поместят в отдельную каюту, под охраной часового. Неприятель, хоть и парламентер, должен быть под присмотром.
На свое судно русский офицер должен послать приказание пристроиться в кильватер шведской эскадре и никуда не отходить. Иначе заложникам несдобровать.
Время шло к полуночи. Мишукова с напарником заперли до утра в каюте.
…На рассвете в доме Петра появился встревоженный Шелтинг:
- Ваше величество, за Наргеном показалась шведская эскадра в шесть вымпелов, полагаю, что линейные корабли.
Спустя полчаса Петр стоял на холме Вышгорода с подзорной трубой. Внизу на берегу, вокруг палаток, суетились поднятые по тревоге матросы. Не одна тысяча их строилась по экипажам и быстро направлялась к пристани. Там их уже поджидали шлюпки. Экипажи начали развозить по судам.
Убедившись, что вблизи Наргена шведская эскадра, Петр приказал Шелтингу:
- Значит, наперво, наши котлинские корабли, которые с пушками и экипажами, в первую голову вооружить парусами и готовить к выходу. Остальным, "приемышам" и архангельским, токмо подобрать якоря, подвязать паруса и держать на изготовку.
Шелтинг молча откозырял и бегом направился вниз.
Если в Ревеле появление шведов встревожило царя, то и Лилье был расстроен, пожалуй, еще больше, чем контр-адмирал Петр Михайлов.
Как же, разведка доложила Ватрангу, что в Ревеле три-четыре судна, а сейчас Лилье уже второй час не может сосчитать, сколько же в бухте линейных кораблей и других судов.
По крайней мере линейных кораблей от 50-ти пушек не меньше пятнадцати. Вдобавок еще около десятка фрегатов. Превосходство неприятеля в силах тройное. В подзорную трубу Лилье явно просматривал, что некоторые корабли в бухте начинают распускать паруса и выбирать якорные канаты. Правда, ветер сейчас от норда и корабли вряд ли выйдут из бухты. А если ветер переменится? Лилье опустил подзорную трубу.
- Передать по линии кораблям эскадры: поворот на курс вест. Мы отходим за Нарген.
Нельзя же громогласно объявлять, что мы отступаем.
Когда Ревель скрылся за островом из глаз, Лилье распорядился доставить к нему посланца русских.
Вскоре подошла шлюпка от "Вердена", и на палубу вспрыгнул молоденький унтер-офицер. Вытянувшись в струнку, офицер что-то отрапортовал по-русски, и Лилье только понял, что он имеет письмо от своего государя. Вице-адмирал кивнул адъютанту, тот принял пакет, а унтер-офицера заперли в каюте.
Рассматривая пакет, вице-адмирал размышлял о том, есть ли ему смысл вступать в официальные отношения с русским царем. Распечатав пакет, он, младший флагман, берет на себя большую ответственность. Стоит ли заваривать кашу? Письмо-то королю…
Лилье отложил нераспечатанный конверт. Утро вечера мудренее.
На следующее утро русские не показывались, и Лилье все же решил еще раз проверить, что делается в Ревельской бухте. Тем более, что от норд-оста потянул легкий ветерок: "Нам на руку этот ветерок, В случае отхода мы оторвемся от русских".
Капитан Систерн, как обычно, стоял неподалеку и ждал распоряжений. Бодрый голос Лилье вывел его из задумчивости:
- Поднять сигнал, построиться в кильватер! Курс ост!
В полдень шведская эскадра, растянутая на добрую милю, не торопясь, медленно выходила из-за Наргена. Ли лье расположился в середине строя. Когда вице-адмиральский корабль показался из-за Наргена, у Лилье не оставалось сомнений. На русских кораблях начали ставить паруса, вокруг них сновали шлюпки, заводили буксиры.
Взглянув на вымпел, Лилье облегченно вздохнул. Ветер был ему на руку. Русским придется буксировать свои корабли на выход, а это займет не один час.
Лилье досадно поморщился. В хвосте кильватера плелась русская шнява с подобранными парусами. Что делать с этим злосчастным пакетом? Никто не уполномочивал его, вице-адмирала Лилье, вступать в сношения с русским царем. Так он и распорядился Систерну.
- Верните пакет этому русскому шкиперу. Как-то объясните ему, что я не имею полномочий вступать в сношения с русским царем, и пусть отправляется к себе восвояси.
Немного подумав, Лилье закончил:
- Поднять по сигналу эскадру. Курс вест. Мы возвращаемся к Гангуту.
На "Вердене" Мишуков с нетерпением ожидал унтер-лейтенанта. За это время он выходил на палубу и успел из отрывков разговоров шведов узнать, что эскадра эта послана от главного флота, что стоит на якоре у Гангута, флагман у них адмирал Ватранг, вымпелов там еще дюжина, корабли великие, по 60-80 пушек…
Когда головной корабль русской эскадры "Полтава" достиг Наргена, навстречу ему под всеми парусами спешила "Диана". Далеко на западе в мареве скрылись паруса шведской эскадры…
В журнале "Поденной записи" царя Петра появилась очередная запись: "В 19-й день в полдни приехалв наш флот поручик Мишуков из шведского флота,который туда был послан с письмами, и рапортовал,что он встретил… шведские корабли в четырех милях от Наргена и посланные с ним письма хотел отдать самому шведскому вице-адмиралу Лилье, который тою эскадрою командовал. Но он ему себя видеть не допустил, и держали его, Мишукова, на корабле у капитана и писем не приняли долго… Как он мог приметить из разговоров того капитана, что они посланы были из главного флота от Ангута, от командующего их адмирала Ватранга, чтобы осмотреть наш флот, в какой силе оный состоит. И когда тот Мишуков спрашивал их, сколько имеют во флоте кораблей, и тот капитан сказал, что, кроме сих 6, имеют у Ангута 13 кораблей, в которых есть от 60 до 80 пушек… Шкипер, посланный от Мишукова, между прочими разговорами от шведских офицеров и матросов, когда он был у вице-адмирала Лилье на корабле, тоже слышал о кораблях, кои у Ангута…"
Слушая Мишукова, царь про себя посмеивался: "Захарка-то не ведает, что мне сие уже известно". После ухода "Дианы" в Ревель вернулся поручик Лавров. Он доставил письмо от Апраксина и весьма нужную персону - дезертира. Полдня допытывал его царь и, удовлетворенный, спросил:
- Как же ты посмел своего государя Фредерика покинуть и переметнуться к неприятелю?
Ничуть не смущаясь, Юнас Фалк пожал плечами:
- У нас так принято. Кто больше платит, там и служим. Иногда и шведы нанимаются к нам на фрегаты.
"Хорош гусь!" - подумал Петр и спросил:
- Ежели добро будут платить, пойдешь ко мне матросом?
В ответ датчанин приободрился. За последнюю неделю он отъелся на русских харчах.
- Если ваше величество не обидит деньгами, с великим удовольствием.
- Ладно, ступай, еще поразмысли.
Теперь, с приближением кульминации развязки, в руках Петра оказались неизвестные прежде козыри противника. "Не сомнительно, Ватранг посылал сюда эскадру Лилье не для легкой прогулки, шведы надеялись поживиться легкой добычей, не удалось. Быть может, следует ждать в гости Ватранга? Теперь нам не миновать схватки, и сила будет на стороне шведов. С другого боку, не должен Ватранг покидать Гангут. Туда вот-вот нагрянет Апраксин, и, погнавшись за двумя зайцами, шведы останутся с носом".
И все же Петра насторожил визит шведской эскадры.