Оба товарища остановили лошадей, чтобы посоветоваться, куда им теперь ехать. Сади только что хотел предложить взобраться на холм и оттуда хорошенько осмотреть местность, как вдруг из-за выступа горы показался всадник.
Его неожиданное появление привело в замешательство Зору, который первый заметил его, Сади же схватил пистолет.
- Стой! - закричал всадник. - Не стреляй! Я сын старого Бену-Намура, в шатер которого вы сейчас заходили. Вы ищете двоих воинов из племени Бени-Кавасов?
- Да! Ты знаешь, где они?
- Они не должны знать, что я предупредил вас, иначе смерть моя неизбежна. Но они ограбили нас, поэтому я стал их врагом. Берегитесь их, они здесь, за холмами, и в засаде подстерегают вас. Не езжайте здесь, поверните лучше в сторону, тогда подъедете к ним с тыла! Здесь же вы наверняка погибнете!
- Благодарю тебя за предостережение! Это сыновья эмира Бени-Кавасов? - спросил Сади.
- Да, храбрый бей, это они!
- Теперь скажи нам еще вот что: далеко ли отсюда до лагеря племени, ты ведь хорошо знаешь эту местность!
- За три часа скорой езды можно до него добраться. Он лежит вон в той стороне! - отвечал сын Бену, указывая направление. - Если вы с другой стороны проедете мимо холмов, то увидите вдали черные горы, поверните к ним, и вы наткнетесь на лагерь Бени-Кавасов.
Зора подал молодому арабу прекрасный кинжал, один из двух, висевших у него на поясе.
- Прими этот подарок в награду за твое известие, - сказал он ему, - возьми его от нас на память!
- Благодарю, храбрый бей! - радостно вскричал молодой человек, любуясь кинжалом. - Если бы мне не надо было сторожить наш скот здесь на холме, я охотно бы проводил вас, но, к сожалению, я не могу этого сделать.
- Мы и сами найдем дорогу, спасибо тебе, - отвечал Сади.
И оба офицера поскакали в указанном им направлении.
- Так они здесь, поблизости, отдыхают и подстерегают нас, - после небольшого молчания произнес Зора, - значит, они не уйдут от нас.
- Будем осторожнее! Хотя я вовсе не намерен нападать на них с тыла, но мне не хотелось бы также, чтобы и они разбойнически, из-за угла, подстрелили бы меня, - заметил Сади, - я желаю честного боя, лицом к лицу.
В это время они обогнули холмы, выдававшиеся на ровной поверхности песчаной пустыни в виде отдельных, соединенных вместе, конусов, и скоро добрались до гор.
Они пришпорили лошадей, как вдруг из ущелья выскочили навстречу им двое всадников, которые в первую минуту были страшно удивлены при виде турок.
Сади и Зора в первый момент были также озадачены этой встречей, но почти сейчас же опомнились.
Они помчались навстречу сыновьям эмира, размахивая ханджарами, ярко сверкавшими на солнце.
Арабы успели уже приготовиться к нападению.
Неукротимая ненависть и жажда мести возбуждали четырех всадников друг против друга. Только одна сторона могла живой оставить поле битвы.
Страшное и вместе с тем прекрасное зрелище происходило среди гор.
С удивительной ловкостью взмахивали сыновья эмира своими копьями и стреляли из ружей, но не могли попасть в ловко отскакивавших в сторону офицеров.
Длинные копья бедуинов были тем более опасны, что их обладатели с ранней юности в совершенстве умели владеть ими.
Но Сади и Зора были не менее искусные бойцы. Они хорошо знали все приемы своих противников, и хотя их ятаганы далеко уступали копьям, однако они так ловко и смело наступали на врагов, что все усилия бедуинов ранить их были безуспешны.
Хотя Сади еще не оправился от раны, ему первому удалось разрубить голову своему противнику. Как только араб попытался поразить Сади копьем, тому удалось отскочить в сторону и в ту же минуту сильным ударом раскроить бедуину голову. Ханджар вонзился так глубоко, что раздробил череп и вонзился в мозг арабу, который, не успев даже вскрикнуть, упал с лошади, а та, заметив падение своего всадника, диким прыжком отскочила в сторону.
Тогда Сади хотел поспешить на помощь своему товарищу, но тот закричал ему, что желает один справиться со своим врагом.
Лошадь Зоры, еще к нему не привыкшая, была далеко не так быстра и ловка, как лошадь араба. Это давало ему преимущество над Зорой. Но эту невыгодную сторону своего положения Зора старался исправить бес> престанным нападением, не давая неприятелю времени воспользоваться своим преимуществом.
Араб хотел во что бы то ни стало выбить Зору из седла или смертельно ранить, но Зора с таким искусством отражал все его удары, что до сих пор поединок не имел никакого результата.
Но вот бедуин, по-видимому, стал одерживать верх. Копье его задело зад лошади Зоры, вследствие чего та сделала дикий прыжок, вырываясь от своего хозяина.
Сын эмира хотел уже нанести противнику второй, смертельный удар, но в эту минуту произошло нечто, обратившее на себя внимание бедуина и тем самым на один момент отвлекшее его от Зоры.
К ним мчался сын старого араба Бену.
В эту самую минуту ятаган Зоры попал в правую руку противника - копье упало на землю, вторым искусным ударом Зоре удалось убить врага, и оба товарища остались победителями.
- Скачите отсюда, скачите скорее, иначе вы погибли! - раздался громкий голос араба. - Кровавая Невеста ведет сюда все племя! Пятьсот воинов идут с ней! Вон виднеется вдали облако пыли. Если они окружат вас, вы погибли! Вы должны скрыться и привести сюда своих солдат. Но я боюсь, что уже поздно!
- Смелым Аллах помогает! - воскликнул Сади, и его прекрасное лицо озарилось мужеством и энтузиазмом. - Спасибо тебе за предостережение! Мы должны во что бы то ни стало добраться до лагеря и привести сюда солдат. Вперед, Зора!
- Найдя своих братьев убитыми, Кровавая Невеста до тех пор не успокоится, пока не догонит вас! - закричал араб, указывая на трупы обоих бедуинов. - Да сохранит вас Аллах, храбрые беи!
XIV. Бегство Реции
Когда Гассан и принц Юссуф вместе с Рецией, спеша вон из коридора Чертогов Смерти, внезапно увидели перед собой Шейха-уль-Ислама, окруженного дервишами, дочь Альманзора снова потеряла всякую надежду на спасение и едва не лишились чувств от ужаса.
- Беги! - шепнул ей Гассан. - Не упускай удобной минуты. Мы останемся здесь. Ты же беги!
Она, сама не зная как, повиновалась этим словам и, пользуясь минутой, когда все внимание Шейха-уль-Ислама было обращено на принца Юссуфа и его адъютанта, решилась бежать.
Пользуясь моментом замешательства, она скользнула по коридору, куда проникал только слабый свет с того места, где призошла встреча Шейха-уль-Ислама с принцем.
Вдруг она невольно остановилась, до ушей ее долетели умоляющие крики нежного детского голоса. Они раздавались из-за двери, возле которой она стояла.
- Ах, освободите и меня! - прозвучал жалобный голосок. - Возьмите меня с собой!
Реция узнала этот голос: он принадлежал Саладину. Вероятно, он услышал, что в коридоре происходило что-то, уловил отдельные слова, не постигая их связи, и невольно высказал свое заветное желание в надежде быть услышанным. И надежда не обманула его! Реция, стоя у его камеры, хорошо расслышала его слова.
- Саладин! - шепнула она. - О, если бы я могла взять с собой тебя, моего бедного, милого мальчика!
- Кто там? Это ты, Реция? - продолжал тот же голос.
- Это я, Саладин!
- Ты свободна? Так освободи и меня!
- Дверь твоя заперта!
- Она только на задвижке, я это видел, Реция, попробуй только отодвинуть задвижку снаружи!
В этой части коридора было совершенно темно. Вдали еще стояли Гассан, Юссуф, Шейх-уль-Ислам и дервиши. Через какую-нибудь минуту они могли заметить ее бегство, хотя Гассан и старался тянуть время, чтобы дать ей возможность убежать.
Несмотря на это, она должна была освободить Саладина, когда нашла его камеру, которая не так походила на тюрьму, как другие, а даже выглядела красивой.
Дверь была заперта на две задвижки. Реция тихонько отодвинула их, дверь отворилась, и Саладин выбежал в коридор.
- Тише! - шепнула Реция, указывая вдаль. - Уйдем скорей, мой милый мальчик, только скорей, иначе мы оба погибли!
Саладин чуть было не закричал от радости, снова увидевшись с горячо любимой Рецией, но, вспомнив о ее предостережении, он боязливо молчал.
Торопливо схватила она его за руку и повлекла за собою по мрачному коридору.
Далее они спустились по узкой лестнице и через несколько минут были уже во дворе.
В эту самую минуту сверху раздались голоса их преследователей. Дервиши, заметив бегство Реции, поспешили за ней, чтобы догнать ее и отвести назад.
Ужас охватил обоих беглецов. Увлекая за собой Саладина, Реция спешила по двору в длинный мрачный коридор, выходивший на улицу. Гонимая непреодолимым страхом, она бежала с мальчиком. Колени ее дрожали, и маленькие ножки отказывались служить ей, но она превозмогала усталость.
Саладин, ее любимец, сознавая опасность, напрягал все свои силы, чтобы успевать за нею.
В коридоре было так темно, что Реция должна была ощупывать дорогу левой рукой, чтобы не наткнуться на стену, правой же она тащила за собой мальчика.
Они хотели уже выбраться на улицу, свежий ночной воздух дул им в лицо, Реция свободно вздохнула, как вдруг Саладин в страхе обернулся назад.
- Они идут, они идут сюда! - воскликнул он дрожащими губами.
Реция быстро взглянула назад в коридор, там показались преследовавшие их дервиши с факелами. Они быстро приближались к беглецам, и Реция, к ужасу своему, поняла невозможность продолжать бегство по дороге: тогда они непременно попали бы в руки своих преследователей, которые должны были в скором времени увидеть и догнать их.
Саладин плакал от страха. Тогда Реция потащила его к стенам развалин. Там она завернула в примыкавший к ним лесок, чтобы укрыться в его чаще. Этим она надеялась спасти себя и мальчика.
Саладин тотчас же понял намерение Реции. Горе и опасности рано развили в нем рассудок. Теперь он и сам тащил дальше свою спасительницу, беспрестанно оглядываясь назад.
Дервиши с факелами не дошли еще до выхода из развалин, когда Реция с мальчиком были уже в кустах, скрывавших их от взоров преследователей. Все дальше и дальше спешила она, тернии рвали ей одежду и до крови царапали ноги, но она не чувствовала боли, всецело отдавшись мысли: спасти себя и мальчика.
Они уже отошли на большое расстояние от стен и скрывались под сенью деревьев, как вдруг Саладин, боязливо прижимаясь к Реции, шепнул ей, что видит на дороге факелы.
Реция влекла его все глубже и глубже в чащу леса.
Пробежав значительное расстояние по дороге, некоторые из дервишей решили, что здесь им не найти беглецов, что, вероятно, они спрятались где-нибудь в кустах.
Двое продолжали бежать по дороге, а двое с факелами принялись обыскивать примыкавшие к развалинам кустарники.
Несмотря на отдаленность, Саладин и Реция заметили, что дервиши повернули в кусты.
Мальчик не мог идти дальше. Его маленькие ножки были изранены тернием.
- Так останемся здесь, - скрепя сердце, решила Реция, - войдем в этот большой, густой куст.
- А если они найдут нас здесь, Реция?
- Тогда мы должны будем вернуться в нашу тюрьму.
- Спрячемся хорошенько.
Реция и Саладин раздвинули ветви высокого кустарника и забрались в самую его середину, со всех сторон окруженные густым лесом листьев и игл.
Здесь они надеялись укрыться от преследователей.
Было так темно, а кустарники были так густы, что они не могли видеть, что происходило вокруг.
Только по приближавшимся голосам и слабому свету они догадались, что дервиши близко.
Несчастные дрожали от страха в своем убежище, еще минута, и все должно было решиться. Что если преследователи найдут их?
Саладин крепко прижался к Реции, и та прислушивалась, затаив дыхание, - она уже слышала шаги дервишей, ясно могла разобрать их слова. Она услыхала, что и остальные два дервиша поблизости обыскивали кусты, убедившись, что на дороге Реции не было.
Все ближе и ближе подходили они к тому месту, где укрывались наши беглецы, обыскивая чуть ли не каждый кустик.
Вот они уже у самого их убежища, стоит им раздвинуть ветви - и бедняжки погибли.
Вдруг они повернули в сторону.
Реция свободно вздохнула и в радостном волнении обняла Саладина, теперь они снова стали надеяться.
Но уже через минуту один из дервишей вернулся назад, как раз к тому кусту, где сидели, прижавшись, Реция и Саладин. Теперь они отодвинулись совсем в другую сторону.
Дервиш раздвинул ветви и своим факелом осветил сильно разросшийся кустарник. Густо переплетенные между собой ветви скрыли беглецов. Дервиш не заметил их.
Теперь только Реция и Саладин были спасены.
Оба преследователя отправились дальше.
- Здесь их нет, - заметил один из них, - ведь не можем же мы обыскать весь лес!
- Может быть, их нашли другие!
- Вернемся, что терять понапрасну время!
И оба дервиша вернулись в развалины.
Раздвинув немного ветви, Реция следила за красноватым светом удалявшихся факелов.
Вдали она увидела остальных дервишей, также безуспешно возвращавшихся назад, и скоро, подобно блуждающим огонькам, мерцающий свет факелов совершенно исчез в стенах развалин.
Тут только поднялась Реция, а за ней вскочил и Саладин.
- Ах, моя милая, дорогая Реция, - вскричал он, - не оставляй меня! Возьми меня с собой!
- Куда? - невольно вполголоса вырвалось у Реции. - Куда нам теперь деваться?
В это самое время Шейх-уль-Ислам вполне вознаградил себя за утрату дочери Альманзора, последней ветви дома Абассидов, захватив в свои руки ненавистного ему принца Юссуфа и его адъютанта.
- Теперь я узнаю ваше высочество, - сказал он, - тем не менее, мне нужно просить вас пробыть здесь до утра, мне нужно известить его величество султана о неожиданном происшествии! И бей также останется при вашем высочестве, пусть его величество сам вынесет приговор!
- Я должен уйти! - вскричал принц Юссуф, увидев, что Реция уже убежала, тогда как непреодолимая сила влекла его за ней. - Зачем я останусь здесь, с какой стати?
- Ваше высочество, увлекшись, вероятно, соблазнительными речами, проникли в эти места, - отвечал Мансур-эфенди, - и теперь вы не выйдете отсюда до тех пор, пока его величеству султану не будет известно все!
- Намерение донести обо всем его величеству султану ваша светлость может исполнить в любое время, - обратился Гассан к Шейху-уль-Исламу, имевшему право на титул светлости, - но ничто не дает вашей светлости права держать здесь под арестом принца и меня! Подобное насилие не останется без последствий!
- Побереги для других свои угрозы, - сказал Мансур-эфенди со всем высокомерием, на какое был только способен, - я остаюсь при своем решении.
- Я не могу оставаться здесь! - воскликнул Юссуф, делая несколько шагов в том направлении, куда убежала Реция. - Я должен уйти!
- Запереть ворота! - приказал Шейх-уль-Ислам.
- Ваша светлость не думает о последствиях подобного приказа? - спросил, дрожа от гнева, Гассан, в то время как некоторые из окружавших Мансура дервишей бросились исполнять его приказание.
- Я ни за что здесь не останусь, если бы даже вы осмелились употребить силу! - закричал Юссуф.
- Будь рассудителен, принц! - шепнул Гассан.
- Если вашему высочеству угодно расположиться поудобнее, здесь к вашим услугам есть комната.
- Мы - заключенные? Так это правда? - в негодовании спросил принц.
- Это неслыханное насилие! - сказал Гассан.
- На чьей стороне вина и насилие, пусть решает сам султан! - с ледяным равнодушием отвечал Шейх-уль-Ислам.
- Так останемся же на этом самом месте! Пусть решится, имел ли этот человек право поступать с нами, как с заключенными, - запальчиво вскричал принц, видя невозможность следовать за девушкой, красота которой произвела на него неотразимое впечатление.
- От вашего высочества зависит выбор места, - ответил Мансур-эфенди, пожимая плечами, - если вам угодно остаться здесь, я против этого ничего не имею! За мной! - обратился он затем к своим спутникам.
Дверь с шумом захлопнулась за ними.
Принц Юссуф и Гассан остались одни в крайнем негодовании на ненавистного им Мансура.
Фонарь слабо освещал страшный коридор Чертогов Смерти.
- Что скажешь ты на это приказание, Гассан? - обратился крайне взбешенный всем этим принц к своему наперснику.
- Скажу, что мы должны пока уступить, чтобы остаться правыми!
- Я согласен с тобой! Одно только тревожит меня!
- Что же это такое, принц?
- Что я не могу последовать за освобожденной узницей! Утешимся же той мыслью, что, по крайней мере, мы исполнили свое намерение и освободили Рецию!
- Ваше высочество хотели бы следовать за ней? - спросил сильно удивленный Гассан.
- Ах, да, Гассан, мне хотелось бы еще раз увидеть ее, еще раз поговорить с ней! О, как хороша она!
- Кажется, ваше высочество очарованы ее красотой?
- Мне так хотелось бы следовать за ней, и вдруг мы вынуждены остаться здесь, - печально сказал Юссуф, - пойдем в тот покой, где так долго томилось прелестнейшее существо на свете!
С этими словами принц вошел в бывшую темницу Реции. Лицо его сияло радостью, будто он переступил порог святилища.
- Вот здесь она жила, здесь она плакала! - продолжал он. - Там она отдыхала, в то окно смотрела! Останемся в этой комнате, Гассан.
Гассан молча смотрел на упоенного первой чистой любовью принца, следуя за ним.
- Покой этот был ее местопребыванием, его осветило ее присутствие, - продолжал Юссуф, - теперь я благодарен Шейху-уль-Исламу за то, что он не отпустил меня. Я могу теперь быть в том покое, где еще час тому назад томилась Реция! Здесь ступали ее крошечные ножки, там на постели отдыхала она - останемся здесь.
- Гассан! - сказал он, обнимая своего любимца. - Понимаешь ли ты, что наполняет и волнует мою душу?
- Я с удивлением слышу и вижу это, принц!
- Чему ты удивляешься? Из того, что я не обращаю внимания на приставленных мне в услужение рабынь и одалисок, а охотнее зову к себе рабов, не заключаешь ли ты, что я не могу любить ни одной женщины? Или тебя удивляет, что так внезапно все мое существо наполнено одной ею? - спрашивал Юссуф. - Разве я сам знаю, как это случилось? Я увидел Рецию, и теперь меня всеми силами души влечет к ней! Та непостижимая сила, что непреодолимо влекла меня принять участие в ее освобождении, была уже предчувствием любви! Мне казалось, что иначе не могло и не должно быть, точно нужно было освободить часть меня самого! Теперь я разгадал эту загадку!
- Реция. уже несвободна, принц! Боюсь, что любовь эта будет несчастной!
- Это вопросы, до которых мне нет никакого дела, Гассан. Я должен увидеть Рецию - одна эта мысль занимает меня! Мне приятно быть в той комнате, где она так долго жила. Видеть прелестную девушку, не спускать своих очарованных глаз с ее прекрасного лица, слушать ее чудный голос - вот что мне нужно! Все остальное нисколько меня не касается.
- Тем еще пламеннее эта любовь, принц! Я боюсь той минуты, когда ты из ее уст услышишь, что она принадлежит другому, что она любит другого!
Принц подумал с минуту.