- Это открытие очень важно, мудрый Баба-Мансур, - продолжал Неджиб. - Оно касается важной тайны, которая до той минуты была от меня скрыта. Старая Кадиджа знает о сокровищах калифов могущественного дома Абассидов, последними потомками которых были Альманзор и его дети.
- Сокровищах? - спросил мрачно Мансур.
- Да, мудрый и могущественный шейх! Сокровища, скрытые внутри одной из пирамид.
Мансур-эфенди был напуган словами Неджиба. Для него было очень неприятно, что о существовании сокровищ калифов знает старая гадалка и что кроме нее. об этом узнали Лаццаро и Неджиб. Однако он победил овладевшее нм волнение и принял презрительный вид.
- Глупости! - сказал он. - Пирамид так много. А сказала ли тебе Кадиджа, в которой из них лежат сокровища?
- Она искала и нашла ее. Она проникла даже внутрь ее, но не могла найти сокровищ.
- Должно быть, благодаря опиуму она сделала все эти открытия?
- Нет, мудрый Баба-Мансур, ты ошибаешься, - возразил Неджиб. - Опиум только развязал ей язык. Эти сокровища - цель всех ее желаний, и уже целые десятки лет она прилагает все усилия, чтобы овладеть ими.
- Значит, она еще не потеряла надежду?
- Нисколько! Эти сокровища для нее - все. Для того, чтобы присвоить их себе, она и хотела истребить все семейство Альманзора.
- Присвоить их? Значит, она уже нашла их? - спросил Мансур.
- Она еще раз пыталась проникнуть внутрь пирамиды. Как я понял из ее слов, ей оставалось только проникнуть за одну стену, чтобы найти сокровища, но этого она не смогла сделать.
- Этим и кончились ее попытки?
- До сих пор - да! Но она нисколько не потеряла надежды и ждет только удобного случая, чтобы…
- Исполнить свое безумное намерение, - прервал Мансур-эфенди. - Эта гадалка, должно быть, помешалась, и на это надо обратить внимание, так как она может причинить много бед, если будет гадать не в полном разуме.
- Она не помешана, мудрый и могущественный Баба-Мансур.
- Очень часто случается, что сумасшествие незаметно, но тем не менее оно существует. Нам необходимо присматривать за гадалкой. Приведите ее сюда, она, не колеблясь, последует за вами, а здесь вы поручите Тагиру смотреть за ней.
Мансур хотел захватить в свои руки Кадиджу и с ее помощью попытаться найти сокровища калифов, а затем, когда не будет больше необходимости в ней, сделать ее навеки немой.
Сирра слышала весь разговор, происходивший в комнате совета, и, таким образом, тоже узнала, почему ее мать с такой ненавистью преследовала Альманзора и его детей.
Выйдя осторожно из развалин, Сирра спряталась за кустом у входа в Чертоги Смерти, откуда ей можно было видеть ведущую в глубь развалин дорогу.
Было уже совершенно темно.
Прошло не более часа, как Сирра снова услышала шаги и голоса и увидела приближавшихся Лаццаро и Неджиба в сопровождении ее матери.
Старая гадалка, очевидно, и не подозревала о грозящей ей опасности, так как она спокойно следовала за своими спутниками и, по-видимому, была в лучшем расположении духа.
Скоро все трое подошли так близко, что Сирра могла слышать их разговор.
- Да, мой сыночек, - говорила Кадиджа, - там ты найдешь прекрасную Рецию, которую ты так давно ищешь.
Сирра стала жадно прислушиваться. К несчастью, она не могла расслышать названия места, где пряталась Реция.
- Как ты это узнала? - спросил Лаццаро.
- Хи-хи! От меня ничего не скроется! - засмеялась старуха. - То, что я сказала, верно, ищи - и ты найдешь ее там. Что это, разве мы не идем к башне?
- Нет, мы пройдем тут, - сказал грек.
- Здесь я еще ни разу не была, сыночек.
В эту минуту они поравнялись с кустом, за которым сидела Черный гном, и вскоре исчезли в темных переходах развалин. Кадиджа все еще не подозревала, что через одно мгновение она уже будет заключена в тюрьму, откуда ей не суждено выйти живой. Смерть ожидала ту, которая так часто применяла ее сама как орудие для выполнения своих замыслов. Наказание постигало преступницу раньше, чем кто-либо мог предвидеть.
Сирру больше всего беспокоило, что ей не удалось расслышать названия места, где скрывалась Реция, и поэтому она решила подождать возвращения грека, так как была уверена, что он тотчас же отправится на поиски Реции. Следуя за Лаццаро, Черный гном могла бы найти пропавшую дочь Альманзора.
Не прошло и четверти часа, как Лаццаро и Неджиб показались снова, разговаривая между собой и смеясь над испугом и криками старой гадалки, слишком поздно понявшей, что она попала в западню.
У входа они расстались, и грек пошел через открытое поле по направлению к берегу Босфора.
Поле было совершенно открыто: не было ни деревца, ни кустика, за которыми можно было бы спрятаться, поэтому Сирра, несмотря на глубокий мрак, могла следовать за Лаццаро только с чрезвычайной осторожностью и на большом расстоянии.
Пройдя мимо дворца принца, Лаццаро направился к полотну железной дороги.
Вдали виднелся огонек, и к нему-то, казалось, шел грек.
Подойдя ближе, Сирра увидела, что свет виднелся в окне домика железнодорожного сторожа. Реция должна была быть тут, или, по крайней мере, обитатели домика могли указать, где найти ее.
Когда грек подошел к домику, Сирра остановилась и, припав к земле, чтобы не быть замеченной, стала наблюдать за ним.
Лаццаро подошел к окну, в котором виднелся свет, и заглянул в него. Затем он обошел дом с другой стороны и заглянул в противоположное окно.
Вслед за тем он отошел от домика и пошел по направлению к Скутари.
Подождав некоторое время и увидев, что грек не возвращается, Сирра пошла к сторожке и тогда увидела, что было причиной поспешного ухода грека. Какой-то человек, должно быть, сторож, вышел из домика и обошел вокруг него.
Не найдя ничего подозрительного, сторож вернулся в сторожку. Дверь закрылась, и свет погас.
Тогда Сирра проскользнула к окну и тихо постучала.
Обитатели домика, вероятно, крепко спали, так как внутри не слышалось никакого движения.
- Реция! Ты здесь? - спросила Сирра.
Внутри домика послышался шепот.
- Реция! Милая Реция! - продолжала, возвысив голос, Сирра. - Скажи мне, тут ли ты? Это я, твой друг Сирра.
Окно отворилось и показалась голова Реции.
- Слава Аллаху! Это ты! - вскричала Сирра вне себя от радости. - Наконец-то я снова вижу тебя, дорогая моя Реция.
- Как ты меня нашла? - спросила Реция, узнавая Черного гнома.
- О! Как я рада, что нашла тебя в живых!
Обменявшись несколькими словами со старой Харрем, Реция отворила дверь и вышла из хижины.
В нескольких словах Сирра поспешно рассказала ей обо всем случившемся за последнее время и особенно предостерегла от грека, которому стало известно, где она скрывается.
Узнав, что у Реции есть ребенок, Черный гном пришла в восторг и начала прыгать, как дитя. Просьбы ее были так настоятельны, что Реция наконец сдалась и вынесла сына, видеть которого непременно хотела бедная девушка.
- О! Это просто ангел! Маленький ангел! - вскричала сквозь слезы Сирра, осыпая дитя поцелуями. - Он будет так же красив, как ты и Сади.
Это имя напомнило Реции о ее горе, и она залилась слезами.
Сирра принялась утешать ее.
- Он возвратится к тебе! - говорила она. - Он не может забыть тебя! Ты так добра, так хороша, так верна, так достойна его любви! Ты одна только можешь сделать его счастливым, а не та гордая принцесса. Утешься, не отчаивайся, прекрасная Реция.
- Вот мое единственное утешение, - сказала Реция, прижимая к сердцу дитя. - Все прошло, Сирра, ах! Я так люблю Сади!
- Знает ли он, где ты скрываешься? Знает ли он про ребенка? - спросила Сирра. - Нет? Но ведь он должен это знать.
- Ты хочешь отыскать его, позвать сюда от моего имени? Не делай этого, Сирра. Если Сади не вернется ко мне сам, если его любовь не настолько сильна, тогда пусть лучше мое сердце разорвется от горя!
- Сади-паша не в Стамбуле. Он уехал.
- Откуда ты это знаешь?
- Я узнала это от его слуг несколько дней тому назад. Он уехал надолго, но куда и зачем, неизвестно. Сам султан послал его. Как высоко, значит, ценит его султан, как много он ему доверяет!
- Да, он высоко поднялся! - сказала Реция. - Лучше бы этого не было! Он осыпан почестями и наградами, но они разобьют его счастье, как и мое! Теперь я одна и покинута, Сирра!.. Но нет, это неправда! Аллах хотел дать мне утешение в моем горе!
- Сади к тебе вернется!..
- Пусть он будет свободен! - прервала Реция. - Я не хочу делить его с другой, после того как я владела им одна!
- Ты не хочешь, чтобы он слышал о ребенке?
- Нет! Нет!
- Но ведь он должен знать, что ты жива, что ты его любишь. Ты не можешь запретить мне сказать ему это! Ты хочешь, чтобы он не знал ничего о ребенке? Хорошо, пусть будет по-твоему! Но я расскажу ему, когда он вернется, что ты по-прежнему верна ему. Только об одном этом. Пусть он делает, что хочет, но он должен знать это, я не могу молчать! Аллах да защитит тебя и твое дитя! - продолжала Сирра, целуя ребенка. - Я скоро тебя увижу. Берегись Лаццаро! Прощай!
С этими словами Черный гном оставила Рецию и исчезла во мраке…
На другой день вечером, когда Реция по своей привычке сидела далеко от хижины под тенью старых, громадных деревьев, ей вдруг послышался какой-то шорох.
Она стала прислушиваться.
Вдруг росшие вблизи кусты зашевелились, ветви раздвинулись, и среди листьев показалась голова Лаццаро.
Реция как бы онемела от ужаса, она не могла ни вскрикнуть, ни двинуться с места.
Осмотревшись кругом, грек выскочил из скрывавших его кустов и бросился к несчастной.
- Наконец-то я тебя нашел, прекрасная Реция! - вскричал он, злобно сверкая глазами. - Не жди Сади! Он не придет сюда, он забыл о тебе. Тебе остается сделать выбор: или принадлежать мне, или попасть снова в развалины Кадри.
Реция бросилась бежать, но не успела сделать и несколько шагов, как грек уже был около нее и схватил ее за платье.
Кругом не видно было никого, и дом сторожа был слишком далеко, чтобы там могли услышать ее крик. Реция, казалось, была полностью во власти Лаццаро.
Собрав последние силы, она крикнула, призывая на помощь.
- Молчать! - крикнул Лаццаро. - Чего ты кричишь, глупая! Будь моей, и тебе нечего будет бояться!
Реция снова крикнула, собрав все силы, чтобы вырваться из рук грека.
В эту минуту вдали показался всадник, которого не заметили ни Реция, ни Лаццаро. Услышав крик, он пришпорил лошадь и поспешил на помощь несчастной.
- На помощь! - вскрикнула еще раз Реция в смертельном страхе.
- Она близка! - послышался вдруг чей-то голос.
Реция оглянулась и, увидев приближавшегося всадника, упала на колени.
Это был принц Юссуф.
- Что это значит? - вскричал принц, соскакивая с лошади и подходя к Лаццаро.
Вместо ответа грек устремил на него взгляд, полный злобы и ненависти.
Таинственная сила этого взгляда была такова, что принцем невольно овладел страх, и он остановился неподвижно, казалось будучи не в состоянии произнести ни слова.
Прошла страшная, тягостная минута.
Собрав последние силы, Реция бросилась к принцу и упала к его ногам, моля о защите.
Глаза Лаццаро оставили на минуту принца, и это разрушило их чары. Юссуф опомнился и вынул из кармана револьвер.
Увидев это угрожающее движение, Лаццаро поспешил спрятаться за деревом.
Послав вслед ему пулю, принц наклонился к стоявшей перед ним на коленях Реции.
- Ступай в мой дворец, Реция, там ты будешь в безопасности, - сказал он. - Не бойся ничего. Никто тебя не потревожит там. Даже я сам не войду к тебе без твоего позволения.
- Остановись, принц! Я не могу на это согласиться! - отвечала Реция. - Ты слишком добр и великодушен! Я не заслуживаю этого. Будь счастлив! Ты никогда больше не увидишь меня.
В эту минуту принц и Реция были в нескольких шагах от домика сторожа.
- Ты не должна жить в этой убогой хижине, - сказал принц, - умоляю тебя, Реция, следуй за мной!
- Я не могу принадлежать тебе, принц, я должна уйти! Я больше не свободна. Прощай, ты больше меня не увидишь!
С этими словами она исчезла в дверях дома.
- Я буду искать тебя - и найду! - вскричал принц.
X. Адмирал Страдфорд
В одном из салонов своего роскошного дома леди Страдфорд принимала знатного француза, которого прежде, однако, заставила довольно долго ждать счастливой минуты, когда ему можно будет увидеть ее. Это был не кто иной, как французский посланник.
- Милости просим, маркиз, - сказала, входя, леди Сара, протягивая гостю руку, которую тот почтительно поцеловал.
- Я принес вам билет в ложу на скачки в Дерби, - сказал маркиз. - Она самая лучшая из всех.
- Какая любезность с вашей стороны, маркиз!
- Ваш поступок еще любезнее, - сказал маркиз, указывая на розу, украшавшую голову леди Страдфорд. - Или, может быть, это другая?
- Нет, эта роза из того букета, который вы мне прислали.
- Знаете вы, откуда она?
- Таких нет теперь в нашем туманном Лондоне.
- Она из моего божественного Парижа. То есть не прямо оттуда, а из моих оранжерей, которые находятся в окрестностях. Как вам понравилась вчера примадонна?
- Я не была вчера в опере.
- Нет? Что с вами, мой дорогой друг, вы, кажется, чем-то опечалены. Доверьте мне ваше горе, я сделаю все, чтобы утешить вас…
- Все! - прервала насмешливо Сара. - Остановитесь, маркиз!
- Как, миледи? Неужели я дал вам повод сомневаться во мне? Вы не в духе? - продолжал маркиз. - Это делает вас еще прекраснее, так что я безропотно покоряюсь.
- Вы говорите "не в духе", маркиз! Я убедилась вчера, что у меня нет ни одного друга.
- А! Теперь я понимаю. Всему виной та бумага, которую вы просили вчера. Но скажите мне, пожалуйста, зачем она вам?
- Я держала пари.
- Пари?
- Ну, да!
- С кем?
- С одной дамой.
- Но что это может значить - пари о дипломатическом документе, да еще с определенным номером? Кстати, какой это номер?
- Семьсот тринадцать.
- Право, не часто встречаются пари о номере!
- Номер здесь назначен совершенно случайно.
- А! - заметил, смеясь, маркиз. - В таком случае мы можем смастерить этот номер семьсот тринадцать.
- О, нет! Этого нельзя! Мне нечего и говорить после того, как вы вчера объявили мне, что я могу требовать ваше сердце, ваше состояние - все, кроме этой бумаги. Она же нужна мне как доказательство.
- Не будьте несправедливы, Сара! Не ворчите на меня. Что вы хотите сказать? Дело идет о пари, о доказательстве. Доказательстве чего?
- На прошлой неделе у меня был разговор с одной дамой относительно вас.
- Меня?
- Да, вас! Эта дама оспаривала у меня ваше внимание. Дело дошло до пари, и я обещала доставить доказательство вашего ко мне внимания. Я должна была попросить у вас какую-нибудь бумагу из вашего архива или копию с нее. Назначен был номер семьсот тринадцать. И теперь результат этого таков, что я вижу, что ошиблась в вас, и, значит, проиграла пари.
- Но что за странная идея пришла вам держать пари о бумаге. Отчего вы не назначили вместо этого какой-нибудь убор, экипаж лошадей?
- О лошадях и уборах держат пари разбогатевшие лавочницы, маркиз, - возразила оскорбленным тоном Сара. - Для нас нужно что-нибудь не совсем обыкновенное. Теперь я знаю, что я ошиблась в вас.
- Но, друг мой, обдумайте хорошенько…
- К чему? - прервала Сара. - Разве теперь уже не все ясно?
- Ищите какое-нибудь другое доказательство. Вы знаете, что я готов положить к вашим ногам все.
- Все! Опять все! - сказала с насмешливой улыбкой Сара. - Это все, все равно что ничего. Поэтому-то я и требую от вас эту ничтожную бумагу, не имеющую никакого значения!
- Вы называете ничтожными государственные бумаги!
- Но ведь нужна только копия.
- Нет! Это невозможно!..
- Довольно, маркиз, перестаньте говорить об этом, - прервала поспешно Сара.
- Вы сердитесь на меня, мой друг?
- Нет, - сухо ответила Сара.
Маркиз пытался было продолжать разговор, но Сара ясно дала понять ему, что его присутствие для нее нисколько не приятно.
- Я оставляю вас, миледи, надеюсь, что ваша немилость будет непродолжительна.
- Она продолжится до тех пор, пока я буду чувствовать, что ошиблась в вас.
- Сара!
- Милостивый государь!
- Я вижу, сегодня ничего нельзя от вас добиться. До свидания, мой дорогой друг!
Маркиз вышел.
- А, ты отказал! - прошептала Сара. - И ты, может быть, думаешь, что я позволю тебе надоедать мне своим присутствием. О! Ты будешь жестоко наказан! Хорошо, что у меня есть еще средство добиться этой бумаги.
С этими словами Сара позвонила.
- Заложить карету! - приказала она вошедшему слуге и пошла в уборную, чтобы переменить туалет.
Она надела дорогой бриллиантовый убор, подарок герцога Норфолька, и оделась с роскошной простотой, отличающей аристократию.
Через несколько минут экипаж был готов, и Сара приказала везти себя к герцогу Норфольку.
Едва вошла она в приемную, как сам герцог поспешил ей навстречу.
Он был неравнодушен к прекрасной леди Страдфорд.
- Милости просим, дорогой друг! - сказал, он, увидев ее. - Как я рад, что вижу вас! Я уже собирался ехать к вам, чтобы справиться о вашем здоровье.
- О! Я знаю, что вы - мой истинный друг, по крайней мере я надеюсь, что это так, - сказала Сара. - Впрочем, может быть, я ошибаюсь.
- Что за вопрос!
- Этот вопрос и мое неожиданное посещение - все это следствие одного неприятного сна, который я видела в эту ночь.
- Но что это за сон, который мог вас так обеспокоить?
- Мне приснилось, что вы любите другую и не думаете больше обо мне.
- Что за глупость!
- Я не могла уснуть всю ночь. Какой-то внутренний голос говорил мне: "Ты безумна, герцог уже забыл тебя!" Но в то же время другой голос твердил: "Он любит тебя!"
- И этот голос не лгал, моя дорогая Сара! К чему было напрасно беспокоиться, лишать себя сна! По вашему лицу видно, что вы утомлены.
- Тогда мне пришла в голову мысль, - продолжала Сара, - что я должна достать доказательство безосновательности моего беспокойства. Но какого рода доказательство?
- Доказательство моей верности вам, моя дорогая? Если оно нужно, требуйте, что хотите, я с удовольствием дам его вам.
- Вы думаете о жертве, о драгоценностях, а я думаю о доказательстве любви, которое не имело бы никакой материальной ценности. Сегодня утром я увидела во сне…
- Что же?
- Число.
- Число - и доказательство моей любви к вам? Как связать это, мой дорогой друг?
- Вы сейчас все узнаете, герцог. Я видела во сне число семьсот тринадцать на каком-то письме или бумаге.
- Странный сон! Что же дальше?
- Тогда я подумала, что я должна просить у вас как доказательство вашей любви ко мне бумагу с номером семьсот тринадцать из вашего архива.
- Странная просьба!
- Назовите это женским капризом, герцог, но только дайте мне это доказательство, успокойте меня! Дайте мне бумагу с номером семьсот тринадцать.