- Нет, - горячо говорит Алазар, - мы должны идти дальше. Мы придем к воде, не можем не прийти. Буян чует воду. Посмотрите, как прямо и уверенно он шагает.
И тут раздается слабый голос Мельхиора:
- Я больше не верю тебе, пчеловод. Ты завел нас в этот ад, а теперь упорствуешь из пустого самолюбия.
- Ты давно сбился с дороги, - присоединяет свой голос Бальтазар. - Ты не знаешь, куда идти, только пускаешь пыль в глаза. Ты обманщик, пустой и тщеславный шарлатан!
- Я не хочу тебя обижать, Алазар. - Гаспар пытается смягчить нанесенное тому оскорбление. - Ты неплохой человек, но сейчас ты зря упрямишься. Этот высокий бархан защитит нас от холодного ветра. Мы переночуем, король Мельхиор соберется с силами, и утром мы снова двинемся в путь.
- Я чувствую, что вода близко, - настаивает Алазар. - А мой верблюд знает это. Он - часть великой природы, которая не ошибается.
- Но другие верблюды ничего не чуют, а они…
Гаспар не договорил. Послышался глухой звук падения, это Бальтазар упал с верблюда. Молча, как кукла, и остался недвижим.
- Король умер… - послышался слабый, будто дуновение ветра, голос Мельхиора.
Алазар первым поспел к упавшему. Он распахнул на нем халат, приложил ухо к впалой груди.
- Сердце бьется, - сказал он, - но слабо, слабо.
Гаспар тоже склонился над Бальтазаром и начал массировать ему сердце сильными, ласковыми пальцами.
- Жизнь сама распорядилась, - сказал Алазар.
- Хорошо еще, что не смерть, - отозвался Гаспар.
- Все, Буян, - обратился Алазар к своему верблюду. - Привал.
Буян зло оскалился и мотнул головой. Он едва не вырвал повод из рук хозяина.
- Спокойно, Буян! - прикрикнул Алазар. - Ложись!
Но верблюд не хотел подчиниться. Мотая головой, рыча, как дьявол пустыни, он рвался вперед.
- Ложись, собака! - гневно закричал Алазар и, наверное, впервые замахнулся на своего друга.
Из удлиненного глаза Буяна выкатилась слеза, он не привык к такому обхождению. Не переставая скалиться и рычать, он улегся, отвернувшись от Алазара.
И остальные люди и животные без сил повалились на землю…
80. Ночь набита звездами, кажется, они вот-вот осыплются вниз. Лишь Вифлеемской звезды не видно - то ли погасла, то ли скрылась.
Алазар не спит. Его широко открытые глаза обшаривают небесную твердь. Вот он отыскал маленькую, но яркую, словно бриллиант наивысшей пробы, звездочку в созвездии Андромеды и впился в нее взглядом.
Очень смутно, как сквозь густой туман, увидел он свою жену, мающуюся на постели. Она одна, доброй женщины, которой он поручил ее, почему-то нет рядом.
Внезапно Кана перестала стонать. Она глядит в растворенную дверь на яркую, как бриллиант, звездочку в созвездии Андромеды.
Глаза Алазара и Каны встречаются - они видят друг друга. Во взгляде мужчины - любовь и тревога, во взгляде женщины - любовь и укор.
- Тебе плохо, родная? - шепчет Алазар. - Потерпи еще немного. Я скоро вернусь. Мы больше никогда не будем разлучаться. Уж ничто не уведет меня от тебя.
Кана подымает руку и тылом ладони закрывает глаза. Теперь она не видит ни соединяющей ее с мужем звезды, ни, стало быть, Алазара. И ее изображение в его глазах начинает зыбиться, меркнуть, а там и совсем исчезает.
- Кажется, я понимаю… - шепчет Алазар. - Ты не хочешь никакого волшебства. Ты уходишь из моей сказки. Тебе не нужны тайны ночи. Ты вся из простой дневной жизни, и я должен стать таким же?..
Он не слышит ответа, но ответ есть в его собственном сердце…
81. Алазар проснулся, когда солнце уже поднялось в небе. Буяна не было рядом, песок хранил впадину его тела.
Короли спали. Впрочем, с уверенностью это можно было сказать лишь о Гаспаре. Мельхиор и Бальтазар производили впечатление трупов.
С тревогой Алазар подошел к ним и убедился, что они дышат. А вот верблюд Гаспара был мертв.
- Где Буян, где верблюд Бальтазара? - бормочет вслух Алазар.
Он огляделся. Едва различимые следы вели к высокому, как стена, бархану. Алазар вскарабкался на бархан и увидел море. Оно было в нескольких шагах от их бивуака, скрытое песчаным валом.
- Вот почему так бесился Буян! - продолжает думать вслух Алазар. - Привел нас прямо к воде, а ему не поверили. Прости своего глупого хозяина, Буян.
А Буян был неподалеку, вместе с верблюдом Бальтазара он стоял по брюхо в воде, лакая влагу жизни. То было пресное море, озеро, огромный водоем со сладкой питьевой водой!
Алазар сбежал вниз, крича что-то приветственное Буяну. Но обиженный верблюд не отозвался, даже не посмотрел в сторону хозяина.
Алазар окунулся, вздымая брызги, вынырнул; он пил горстями воду и хохотал.
Буян с приободрившимся верблюдом Бальтазара затеяли игры. Они носились друг за дружкой по берегу, с размаху плюхались в воду, валялись, брыкались, словом, наслаждались жизнью…
82. Бивуак. Алазар растолкал королей. Они очнулись не от его настойчивых толчков, а от магического слова "вода".
Короли добрели до воды и погрузили в нее свои измученные тела. Они зачерпывали воду ладошкой, но этого показалось мало, и они стали лакать воду прямо из озера, как верблюды.
Алазар наблюдал за ними с доброй улыбкой. Внезапно он насторожился: в воздухе слышался странный шум, обернувшийся так хорошо знакомым пчелиным гудом.
Алазар вертел головой, как бы пытаясь избавиться от наваждения, но гудящий звук не исчезает.
Алазар таращит глаза - пусто, ничего, кроме дрожащего марева перегретого воздуха. Только над озером выписывает круги большая птица на неподвижных крыльях да барахтаются в воде три короля и два верблюда.
А гуд меж тем становится все отчетливее, плотнее и громче.
- Где вы? - обращается Алазар в пустоту. - Вы здесь, рядом, но я вас не вижу. Вы стали незримыми? Или вы превратились в звук, в музыку пчелиного роя? И ваша песня - награда за мой поиск? Спасибо, мне милы ваши слившиеся в один голоса, но для моего сына это будет очень бедная колыбельная.
И тут он увидел налетающий рой, плотный, как птичье гнездо, его рой, в этом не могло быть ошибки, хотя и сильно поредевший.
Пчелы подлетели чуть не к самому его лицу и принялись отплясывать кружевной танец.
- Что с вами случилось? - спрашивает Алазар. - Почему вы покинули меня?..
Пчелы пляшут, жужжат, он улавливает радостную ноту в их жужжании, но не слышит ответа на свои вопросы.
- Скажите мне так понятно и ясно, как вы умеете это делать, - просит Алазар. - Не хотите?.. Или я отвык от вашего языка, забыл его? А может, вы забыли мою речь в разлуке?.. Мы же не стали чужими? Вы танцуете передо мной, а перед вами танцует моя душа…
Кружевной танец продолжается…
83. Бивуак. Короли умылись, утолили жажду, наполнили свои фляжки, теперь они готовы к продолжению путешествия.
Сейчас они допивают зеленый чай у потухшего костра, впервые допустив в свой круг Алазара, Мельхиор, чередуя глоток чаи с затяжкой из красиво инкрустированного кальяна, Ведет такую речь:
- Мы долго приглядывались к тебе, Алазар, проверяли тебя и пришли к общему выводу: ты эту проверку выдержал.
Алазар глубоким поклоном поблагодарил мудрецов за лестный отзыв и признание его скромных заслуг.
- Провидение послало нам жесточайшие испытания, - продолжает Мельхиор, - это мудро и справедливо. Мы идем к Божественному Младенцу, а оттуда в вечность. Достойны ли избранники такой высокой чести? Все наши спутники или погибли, или трусливо бежали, или, хуже того, оказались гнусными предателями. Один ты не уронил себя, хотя и не принадлежал к числу наших людей. Мы считаем, что ты достоин вместе с нами явиться в Вифлеем.
Мельхиор кончил на высокой ноте, и оба короля выразили согласие с ним: Бальтазар - по обыкновению, сдержанно, Гаспар - шумно и радостно.
Ответ Алазара ошеломил королей.
- Благодарю вас, высокочтимый король Мельхиор, мудрейший из мудрых, от всей души недостойного, но преданного ученика благодарю за щедрое приглашение. Благодарю вас, великие короли и светочи, - повернулся он к Бальтазару и Гаспару и каждому отвесил поклон. - Но я не заслужил этой чести. И не могу принять вашего воистину царского дара.
- Что это значит? - мгновенно вскипел Бальтазар.
- Я уже говорил вам, что не ставил себе возвышенных целей, когда пустился в путь. Я искал своих пчел, сейчас нашел их, или они нашли меня, и должен вернуться домой.
- Что значит "домой", Алазар? - укоризненно сказал Мельхиор. - Сейчас дом праведных там, где распахнулись глаза Божественного Дитяти.
- Наверное, я недостаточно праведен, - возразил Алазар. - И для меня мой дом, где моя жена, которая должна вот-вот родить. Я нужен ей и будущему ребенку больше, чем Вифлеемскому Младенцу. Да, - твердо сказал он, предупреждая возражение Бальтазара. - Мое место возле нее. Она зовет меня. Я видел ее измученные глаза, которые она потом закрыла, потому что сердится на меня.
- Что значит "видел"? - ехидно спрашивает Бальтазар. - Неужели у тебя такое острое зрение?
Похоже, вечные придирки и стойкое недоброжелательство мага вывели из терпения Алазара. Он был покладистый и добрый человек, но с чувством собственного достоинства. Он оставался спокоен, лишь в голосе зазвенел металл:
- "Видеть" значит "видеть" - глазами. Этой ночью я видел свою жену, как и почти все предыдущие ночи.
Это задело Мельхиора.
- Мы тоже умеем видеть то, чего видеть нельзя. Мои спутники, короли Бальтазар и Гаспар, видят на земле, а я вижу на земле и в небе. Но мне нужна труба, Бальтазару - порошки или курения, Гаспару - зеркала. Без этих приспособлений никакое волшебство невозможно.
- Я не волшебник, - говорит Алазар. - Да, я начал учиться тайноведению, но с этим покончено. Я больше не верю в волшебство.
- Во что же ты веришь? - спросил Мельхиор.
- Верю в воображение и чувства. Курения, зеркала и прочие средства служат лишь для возбуждения собственных чувств человека и его фантазии, обычно дремлющих в нем.
- Вон как заговорил мой робкий ученик! - Мельхиор улыбается, но в глазах его злость. - А ты можешь привести пример?
- Да! Мы уговорились с женой в одно и то же время смотреть на яркую звездочку в созвездии Андромеды и сильно-сильно думать друг о друге. И что же - в эти мгновения мы видим друг друга и догадываемся, о чем каждый думает, чего он хочет. Я прочел в глазах жены горе и ожидание. Ей плохо, она ждет меня назад.
И тут до Бальтазара, самого нетерпячего, но и самого практичного, дошел не философский, а весьма житейский смысл решения Алазара.
- Это все пустая болтовня, - сказал он резко. - Как можешь ты оставить нас? Ты завел нас сюда, ты обязан нас вывести. Звезда Вифлеемская погасла, и мы не знаем, куда идти.
- Король Бальтазар прав, - авторитетно заявил Мельхиор, в пылу спора упустивший, чем грозит им уход Алазара. - Человек не смеет самовольно бросать ношу, которую возложило на него провидение.
- Я вам больше не нужен, все так же спокойно и твердо говорит Алазар. - Держитесь берега озера. А звезда воссияет опять. Она встанет над Вифлеемом, в когда вы достигните города; она окажется над Соломенной кровлей Божьей хижины.
- Какая самоуверенность! - вскричал Бальтазар. - Тебе что, дано высшее знание?
- Это дано каждому, желающему слышать. Все должно исполниться по пророчеству.
- Ты изворотлив! - сказал Мельхиор. - Этому я тебя не учил.
- Это все правда, - вздохнул Алазар. - Мне нечего больше сказать.
И тут в их спор вмешался Гаспар. Он долго собирался с силами и наконец обрел их.
- Я впервые позволю себе не согласиться со старшими. Мы должны вернуться домой, как и Алазар, хотя по другой причине.
- Гаспар, опомнись! - беспомощно сказал Мельхиор.
- Простите меня, мудрейший, но паломничество наше лишилось смысла. Мы ничего не можем принести Божественному Младенцу. Мы вышли королями, а стали нищими. Наш караван разграблен, верблюды угнаны или пали, дары исчезли. Чем можем мы выразить свое поклонение? У нас ничего не осталось, кроме рубища, прикрывающего наши измученные тела.
- В бедности нет стыда, - возразил Бальтазар. - Пастухи, первыми зашедшие в вертеп, были оборваны, грязны и вонючи, но удостоились великого блага лицезреть Мать и Дитя.
- И это говорите вы, Бальтазар! - всплеснул руками Гаспар. - Вы, такой гордый и самолюбивый! Вы готовы приползти к святой хижине, как жалкий побирушка?
Глаза Бальтазара вспыхнули, но он промолчал. Заговорил Мельхиор слабым, больным голосом:
- Грустно, бесконечно грустно признать свое поражение, но молодой король прав. Мы стали нищими, нам нечего делать в Вифлееме. Провидение было против нас.
- Великие короли, не преувеличивайте своей бедности, - с непривычной раскованностью сказал Алазар. - Неужели у вас ничего не осталось?
- Не тебе судить, - сурово отозвался Мельхиор. - Ведь ты не знаешь тайного смысла наших даров.
- Отчего же? - спокойно и благожелательно произнес Алазар. - Зная мудрость королей, догадаться нетрудно. Дар Мельхиора - золото, дар Бальтазара - ладан, дар Гаспара - миро.
- Как ты узнал об этом, юноша? - озадачился Мельхиор.
- Ваши дары должны восславить три ипостаси Мессии: короля, человека, Бога. И вы можете осуществить свой высокий замысел.
- Ты соришь словами.
- Что осталось у вас, высокочтимый Мельхиор?
Мельхиор показал тоненькую золотую цепочку.
- Что у вас, почтенный Бальтазар?
Бальтазар показал коробочку с ладаном.
- У вас, добрый Гаспар?
Гаспар показал пузырек с миром.
- Господь, явившийся в мир, не нуждается в богатстве, ибо не для богатых Царство Божие. Конечно, цепочка пригодится бедной семье, но золото Мельхиора лишь символ, знак, а слитки и россыпи не нужны Высшему Существу.
- Дни, проведенные возле нас, не пропали для тебя даром, славный юноша! - вскричал повеселевший Мельхиор. - Ты сам не знаешь, как ты поумнел.
- И ладан, и миро, - Алазар поклонился, - не более чем знаки. Найдется кому кадить Богочеловеку и кому умаслить Ему главу и усталые члены.
- А ведь он прав! - вскричал Гаспар. - Как мы сами не сообразили!
Бальтазар поморщился на эту простодушную реплику, но чувствовалось, что он согласен с Гаспаром.
- Ну что же, - вновь обрел свою важность Мельхиор. - Теперь, когда мы во всем разобрались и приняли решение, я вновь от лица троих повторяю свое приглашение, Алазар. Идем с нами, - он чуть помолчал для значительности, - как равный с равными.
- Да разве я могу претендовать на равенство с королями! - воскликнул Алазар. - Если я и король, то пчелиный, да и в том сомневаюсь. Вы верны своему долгу, я - своему. Вам я больше не нужен, вы - у цели. А мой путь ведет назад.
- Ты обедняешь свою жизнь, Алазар, - без обычного гонора, а просто и душевно сказал Мельхиор. - Ты соприкоснулся с высшим, как же можешь ты стремиться вниз? Не думай, я понимаю, ты хочешь прочно стоять на земле, но ведь есть небо.
- Это сильные слова, король Мельхиор. Но у каждого свое небо. Я не уклонился от службы провидению. Встал и пошел, как праотец Авраам, неведомо куда. Мой путь оказался короче, и прошел я его до конца. Эта песня спета. Теперь во мне звучит другая песня - семьи, очага, отцовства. Я прощаюсь с вами, великие короли, навсегда. В вечности мы не встретимся.
Алазар низко-низко поклонился, свистом позвал верблюда, вскочил на него и поскакал.
- Прощай, Алазар!.. Прощай, друг!.. - крикнул вдогон Гаспар.
Мельхиор поднял руку, словно благословлял Алазара.
Бальтазар отвернулся…
84. Темная ночь. Короли понуро бредут следом за последним верблюдом вдоль озера, отражающего слабый свет звезд. Похоже, они опять пали духом, головы потуплены, ноги едва волочатся…
85. Утро. Алазар отдыхает у бочажка с водой. Рядом Буян пощипывает жесткой губой колючку. В воздухе кружится, словно танцуя, пчелиный рой.
- Я все-таки хочу знать, почему вы улетели? - говорит Алазар пчелам. - И почему вернулись?.. Я ничего не понимаю. Люди называют меня вашим королем, но какой я король? Скорее, слуга, к тому же нерадивый… А ваш настоящий король… он умер или вы его убили?
Пчелы не отвечают, продолжая свой приветливый танец.
- Вы же умные, куда умнее меня, - не успокаивается Алазар. - Что все это значило?.. Знамение?.. Тайна?..
Ничто не меняется в кружащемся пчелином строю.
- А если тут другое, вполне житейское? Сосед сунул какую-то гадость в улей, а вы такие отзывчивые на все: на запахи, на шумы, на свет и темноту. Бедный старый король умер, а вы улетели…
Пчелы жужжат громче, и танец их становится более бурным.
- Кажется, я угадал?.. - смеется Алазар. - Надо лучше следить за ульями. И за соседом. Он глуп, ленив и дьявольски завистлив. А может, помочь ему стать хорошим пчеловодом, и он перестанет вредничать?..
Веселый танец пчел…
86. Короли бредут по берегу озера. Накатываются волны на песчаную отмель. Их пена фосфоресцирует. Однообразный шум укачивает, усыпляет путников, и они бредут как во сне.
Внезапно они очнулись, потому что замолкла колыбельная воды. И тут со страхом обнаружили, что светящаяся оторочка исчезла. Озера как не бывало.
Опять во все стороны простиралась черная безнадежная пустыня.
Бедные путники всполошились.
Мельхиор. Куда идти?
Гаспар. Озеро нам изменило!
Бальтазар. Не озеро, а хитрый Алазар нам изменил.
Гаспар. Неправда!
Бальтазар. Он заманил нас и бросил. А сам спешит к святой колыбели, чтобы присвоить себе всю честь.
Мельхиор. А я было поверил в него!
Гаспар. Неужели и он обманщик?
Бальтазар. Плебеи все испорчены до мозга костей.
Мельхиор. Какое падение нравов!
Гаспар. Я задушу его собственными руками!
Мельхиор. Силы небесные! Что это?.. Нет, смотрите правее. Неужели опять галлюцинация?..
Нет, то не было галлюцинацией: в небе стояло прекрасное светило - святая Звезда Вифлеема.
Была долгая пауза, затем раздался голос Гаспара:
- Прости нас, Алазар!..
87. Бодро несет Буян Алазара, и уже вдали виднеются кровли его родного селения. Рой выпущен на свободу и золотистой сеткой несется впереди своего хозяина…
88. Сияет на небе Вифлеемская звезда.
Три короля вступили в город. За последние дни они еще больше поизносились, обхудали, почернели от жгучего солнца (последнее не касалось Гаспара, его темная кожа скорее посветлела).
Чем ближе к месту назначения они подходят, тем ниже опускается звезда к заветному жилью.
И вот она стоит над соломенной кровлей бедной хижины.
Кругом все спало: дома, деревья, кусты, но в этой хижине из-за неплотно притворенной двери пробивался свет.
Короли переглянулись. Их глаза тревожно блестели в темноте. Не так рисовался им приход к Мессии. Где пышная свита, тяжело груженные верблюды, статные кони, где золото и драгоценные каменья, где достоинство сильных, богатых и мудрых? Все это можно прочесть на их растерянных лицах. Наконец Мельхиор робко постучал, вернее, поскребся в дверь…