Комендантский час - Воинов Александр Исаевич 2 стр.


- Свернула к Светличному! Вон там мы вылезли, на развилке дорог!.. - Надя махнула рукой в сторону моста.

Солдат посмотрел туда, куда она показывала, и хотя никакой развилки не увидел, всё же поддался горячей убеждённости Нади.

- Дядечки, отпустите! - почувствовав колебание солдат, взмолилась Лена, вынула из кармана сорок марок и сунула их в руку коренастого.

Тот улыбнулся, пересчитал деньги и деловито сказал:

- Мало! Давай ещё двадцать!..

Надя подала ему ещё двадцать марок; солдаты поделили их между собой, и коренастый, с молчаливого одобрения своего сержанта, вернул девушкам документы.

- Идите и больше не попадайтесь! - грубовато сказал он.

Свободны!.. Девушки выбежали из села и спустились в балку, по которой им советовала идти старуха.

Ветер постепенно рассеивал тучи. Солнце припекало. И хотя ногам, привыкшим к тяжёлым яловым сапогам, которые девушки носили в школе, было непривычно легко, однако ссохшиеся на вещевом складе туфли ещё не разносились и стали постепенно натирать пятки.

Наконец Лена не выдержала, сбросила их и пошла босиком. Её примеру вскоре последовала и Надя.

Они всё шли и шли. Казалось, ветер уже доносит до них свежее дыхание моря. Одесса, наверно, близко. И хотя её ещё не видно, но указатели на немецком и румынском языках всё чаще направляют свои острые стрелы в сторону города. Девушки стремились как можно дальше уйти от "точки", куда забросила их судьба в лице штурмана, а ведь он, наверно, вернувшись на базу, доложил, что задание выполнил, и чувствовал себя героем.

- Собака он, этот штурман! - выругалась Надя. - Вот вернёмся, разыщу я его!..

Лена только головой покачала в ответ. Чего там думать о каком-то штурмане, когда впереди столько забот!

И всё же им дьявольски повезло! Их нагнала подвода, гружённая мешками с капустой. Хозяин в чёрной фуражке и пиджаке, из-под которого виднелась выцветшая солдатская гимнастёрка, подслеповато оглядел девушек и подхлестнул вожжой лошадь.

- Но!..

Лошадь дёрнула головой, но шага не прибавила. Серые плешины покрывали её старую спину. И хозяин тоже был немолод.

- Дедушка, разреши положить вещи, - попросила Надя, когда подвода поравнялась с нею.

- Какой я тебе дедушка?! - вдруг оскорбился хозяин, и его худощавое лицо с морщинами вокруг глаз неожиданно помолодело. - Я ведь недавно женился! - И он весело, с хрипотцой засмеялся. - Ну, кладите, так уж и быть!

Есть же на свете добрые люди! Сунув свои пальто и узелки между мешками, девушки наконец-то смогли расправить затёкшие руки.

Теперь идти совсем легко. Скорее бы только добраться до Одессы. Там они купят чего-то поесть на деньги, которые у них остались. По правде говоря, Лена плохо представляла себе реальную ценность купюр, которые им вручили перед отлётом: серовато-зелёные оккупационные марки, желтоватые карбованцы, выпущенные немецкой администрацией на Украине, и свои, советские рубли. Судя по тому, что солдаты, забрав шестьдесят марок, посчитали эту плату за освобождение достаточной, деньги эти, очевидно, не малые. На сколько же времени хватит того, что у них осталось? Если придётся везде платить, то через несколько дней, не успев устроиться на работу, они окажутся в самом бедственном положении…

Лена и Надя шагали по дороге уже несколько часов подряд. Хозяин рассказывал им об Одессе, о тамошних ценах. Он знал курсы всех имеющих в Транснистрии хождение денег. Украинские карбованцы, выпущенные местными властями, он считал простыми бумажками. Румынские оккупационные леи советовал брать, но предупреждал, что полной цены они не имеют. Вот немецкие марки - другое дело, на них всё купишь!

- А советские? - спросила Лена.

Хозяин усмехнулся:

- Советские карбованцы умные люди припрятывают. Придёт и их черёд!

Навстречу им, по обочине дороги, шли румынские солдаты. Видимо, они шли из Одессы группами и в одиночку, с котомками за спиной, безоружные, и были похожи на демобилизованных, которые возвращались домой.

- Шатаются тут, - пробурчал хозяин, когда впереди появилась новая группа. Солдаты прошли совсем рядом с подводой; один из них, с чёрными, аккуратно подстриженными усами, задержался, сорвал с кочана капусты несколько листьев, картинным движением свернул их в трубку, засунул в рот и громко хрустнул.

Хозяин даже не оглянулся. Свяжешься с таким - вовсе без ничего останешься!..

- Куда это они идут? - спросила Лена.

- Да по деревням рыщут! Казённые вещички на продукты меняют и к себе домой посылают! У них небось немцы тоже всё почистили. Люто они немцев ненавидят!

- А ведь они союзники! - сказала Надя.

- Эти союзнички друг друга на любом столбе повесят.

Случайное знакомство с девушками, прибившимися к нему по дороге, развязало старику язык. Дома, того и гляди, соседи донесут, а с этими скоро расставаться, можно пока душу отвести.

Солнце стало клониться к западу. Полевая дорога вдали втекала в шоссейную, прочерченную короткими линиями телеграфных столбов. Справа, в низине, виднелись дома, разбитые и потемневшие. Покинутые людьми, они напоминали чем-то старое, заброшенное кладбище.

- Одесса скоро! - сказал хозяин и покосился на девушек.

Лена поняла: он сомневается в том, есть ли у них документы. Ну что ж, можно ему их предъявить. Или не стоит испытывать больше судьбу - проститься с хозяином и попытаться проникнуть в город, обойдя заставу стороной.

Лена подошла к подводе вплотную, заглянула в неё, пошарила между мешками и вдруг вскрикнула:

- Стой!.. Стой!..

Хозяин испуганно натянул вожжи и обернулся.

- Чего там ещё?

- Пальто моё пропало! - дрожащим голосом сказала Лена.

- Куда ему деваться? Посмотри получше между мешкали - посоветовал хозяин.

- Нету!..

- Не может быть, Ленка! - подбежала к ней Надя; её сильные руки приподняли один мешок, другой, третий. - Где-то оно здесь. Просто завалилось! Я сама недавно его видела.

Но пальто исчезло. И - самое страшное - вместе с ним исчезли все документы; ведь Лена хранила их во внутреннем кармане пальто. И надо же было ей снять его по дороге! Лучше бы шла в пальто, изнемогая от жары.

"Дура! Растеряха!.. Какая из тебя разведчица?" - ругала себя Лена, еле сдерживая слёзы. И вдруг ещё больше всполошилась - вспомнила, что и Надины документы, торопясь скорее в путь, сунула вместе со своими, когда в Свердлове ей их отдал солдат.

- Куда же оно девалось? Кто его взял? - повторяла она дрожащим голосом. - Надино-то пальто цело!..

- Не иначе как стащил тот, что капустой хряпал! - сказал хозяин. - Никто другой и не подходил. Вот чёртово отродье! Все воруют!..

- Что же теперь делать? - тяжкое ощущение непоправимой беды придавило Лену, и она, точно сразу потеряв силы, привалилась к телеге.

- Беги назад! - сказала Надя. - Далеко он уйти не успел. Не больше как километра два. Догонишь.

Сколько человек может вынести? Шагая по дороге, Лена мечтала только об одном: скорее бы добраться до Одессы. А там кинуться на первую попавшуюся скамейку и сидеть, сидеть, сколько захочется!..

А теперь она снова бежит по щербатой дороге, догоняя вразброд идущих солдат, и, поравнявшись с ними, испытующе оглядывает их мешки и свёртки.

Высокие, низкие, толстые, тонкие, даже хромые, но среди них нет того, с подбритыми чёрными усами, которого она хорошо запомнила. Наверно, где-то свернул в сторону!.. Лена пыталась объяснить нескольким солдатам, напомнившим ей его попутчиков, кого она ищет, но те в ответ только мотали головой:

- Ну вынцеледжем!..

Дорога, кусты, небо - всё, что было вокруг, скрылось из её глаз. Лена видела только руки солдат, которые могли держать её пальто…

Никогда в жизни ей ещё не приходилось испытывать такого острого, безнадёжного отчаяния, как сейчас. Потерять всё в момент, когда, казалось, цель уже достигнута! Оказаться в ещё худшем положении, чем при проверке документов в деревне. Тогда можно было откупиться! А куда деваться без документов? Кто поверит в ту историю, которую девушки станут рассказывать?!

Лена остановилась только тогда, когда вдалеке показались знакомые домики Свердлова, а на пустынной дороге уже некого стало догонять.

Что же ей теперь остаётся делать? Возвратиться в то место, где закопана рация, и ночью передать в штаб о случившейся беде? Но, для того чтобы сфабриковать новые документы, потребуется немало времени. Да и кто их сюда доставит? Нет, нет! Это глупая мысль. Нужно самим искать выход…

Лена побрела назад, навстречу Наде. Сбитые ноги кровоточили, но она не чувствовала боли.

Лена не прошла и нескольких сот метров, как вдруг из-за поворота дороги показалась Надя. На ней было надето пальто, а в руках она несла узелки - свой и Ленин. Рядом с Надей шёл румынский солдат. Лена узнала их утреннего знакомого. Да, конечно, это тот самый солдат, который взял у них деньги!

Лена перевела дыхание. Ведь он может подтвердить, что видел их документы! А это уже облегчит положение!

Когда Надя и румын приблизились, Лена услышала, что об этом у них как раз и идёт речь. Надя убеждала солдата дать им справку о том, что у них были документы, но тот отмалчивался. Эта встреча, напоминавшая о его не совсем законной операции, ему, видимо, не очень нравилась.

Но девушки упрашивали его с такой горячностью, что он наконец согласился отвести их к коменданту и подтвердить тот факт, что сам проверял их документы.

Приближаясь к Свердлову, солдат прибавил шагу, ему не хотелось, чтобы встречные считали его как-то связанным с этими девушками, которые идут в одном с ним направлении.

- Что же будем говорить? - тихо спросила Надя у Лены.

- Повторяй одно и то же - едем из Мариуполя! А если будут допрашивать по одиночке и скажут, что я в чём-то призналась, не верь!

- И ты не верь! - проговорила Надя.

Казалось, ещё совсем недавно худенькая белокурая девушка в детском саду купала детей, водила на прогулку крикливый ребячий выводок, и скажи ей тогда, что совсем скоро наступит день, когда она станет разведчицей и будет идти под конвоем вражеского солдата, а мысль её будет напряжённо работать в поисках выхода из почти безнадёжного положения, она никогда бы не поверила…

"Да, но если в комендатуре начнут избивать, выдержит ли Надя?" - подумала Лена, но вслух этого не произнесла.

О себе она не думала. Ей казалось, что у неё-то хватит и сил и воли пройти через все испытания. А кроме того, её не покидала уверенность, что всё должно обойтись счастливо. Почему? Она не смогла бы на это ответить. Наверно, потому что она была ещё в том возрасте, когда мысль о гибели кажется совершенно невозможной.

Глава четвёртая
АРЕСТ

Это был первый румынский офицер, которого они увидели. Затянутый в мундир со многими разноцветными нашивками на груди, он стоял у сломанного забора, полный сознания собственного достоинства и картинной красоты.

Румынский офицер не шелохнулся, когда солдат, приблизившись, отдал ему честь. Только слабо, словно из последних сил, взмахнул рукой, но, не донеся до козырька фуражки, устало опустил её вниз.

- В чём дело, Манолеску? - спросил он, видя, как две незнакомые девушки приостановились невдалеке. - Кто они? Ты проверял у них документы?

- Проверял, домнул лакотинент!

- Ласо. Так что им надо?

Лена поняла, что это и есть комендант. Раздумывая о том, каких неприятностей можно ждать от этого до краёв наполненного сознанием собственной власти офицера, девушки медленно направились к нему.

- Ну, что вы там топчетесь? - грубовато сказал он, довольно чисто произнося русские слова. - Вы откуда?

- Из Мариуполя, - ответила Лена, комкая в руках узелок. Офицер оглядел девушек критическим взглядом. Пёстрые, мятые платья, спутанные ветром волосы вызвали ироническую улыбку.

Он коротко расспросил их об обстоятельствах дела. Манолеску подтвердил, что действительно утром проверял у них документы и они были в полном порядке.

- Так! - сказал офицер. - Очень нехорошо!

- Вы дадите нам справку? - робко спросила Лена.

- Я должен снять с вас допрос! - сказал он, недовольно взглянув на Манолеску, который, козырнув ему, бросил на девушек выразительный взгляд, как бы напоминая, что они теперь снова перед ним в долгу.

Когда Надя закончила свой рассказ, лейтенант на минуту отложил ручку, позвонил куда-то, долго по-румынски с кем-то объяснялся, а потом досадливым движением бросил трубку.

- Я пошлю вас в районную жандармерию, - сказал он, постучав пальцами по краю стола. - Вами будут заниматься там!

- А куда идти? - спросила Лена.

- В Кремидово. Там русский начальник жандармерии.

Начальником жандармерии Кремидова действительно оказался русский, по фамилии Левандовский.

Левандовский был не так уж глуп и понимал, что властью надо распоряжаться умело.

Заглядывая далеко вперёд, он хотел на всякий случай иметь "чистые руки": кто знает, как всё повернётся - война ведь ещё не закончена.

- Ну, девчата, рассказывайте, что натворили, - благодушным тоном спросил он у Лены и Нади, когда девушки вошли к нему в кабинет. - Какие же вы, право, легкомысленные! В наше-то время потерять документы!..

Рассказывать во второй раз было уже легче. Слушал Левандовский задумчиво, морщил лоб, всем своим видом подчёркивая, что внимателен к каждому слову девушек.

- Ну так что ж вы хотите? - неожиданно прервал он Надю, которая повторяла всё то, что уже сказала Лена. - Новые документы? С этим, девчата, придётся пока подождать! Демьянчук! - вдруг крикнул он в приоткрытую дверь.

Тут же порог лениво переступил полицейский.

- Вот их, - Левандовский кивнул на девушек, - пока подержим. Есть у тебя работа?

- Есть, Николай Петрович! Патроны перебирать некому!

- Ну вот их и заставь!

У этого дня, казалось, не будет конца. Не наступит пора для отдыха, для покоя, для сна…

Когда Лена вслед за полицейским шла по коридору, она вдруг пошатнулась, силы оставили её.

Но, на счастье девушек, полицейский взглянул в окно, за которым уже сгущались сумерки.

- Ну ладно! - сказал он. - Сегодня отдыхайте, а завтра с утра - за работу.

Он подошёл к одной из запертых дверей, вставил в замок большой ключ, повернул его и отодвинул засов.

Едва дверь распахнулась, как из глубины просторной комнаты на них обрушился шум многих голосов.

Девушки невольно остановились на пороге. На полу и на сбитых из грубых досок нарах сидели цыганки в пёстрых платьях, между ними бегали оборванные дети.

Старая, иссушенная годами долгих дорог цыганка бросилась к двери.

- Начальник! Начальник! Скажи Вонэ, что я здесь!..

- Ладно, скажу! Да входите же быстрей! - прикрикнул полицейский на девушек.

За их спинами грохнула дверь, стукнул засов.

Несколько минут Лена и Надя молча стояли посреди комнаты, держа в руках узелки, окружённые глазевшими на них детьми. Казалось, на нарах уже нет местечка, где бы они могли пристроиться.

- Идите сюда! - крикнула с верхних нар молодая цыганка, державшая на руках завёрнутого в дурно пахнущее тряпьё младенца.

Надя поморщилась. Она готова была бы простоять вот так всю ночь, лишь бы не ложиться на эти нары, где наверняка кишмя кишат насекомые. Но ноги уже не держали девушек. И через несколько минут, забившись в самый угол верхних нар и подложив под головы свои узелки, они заснули тяжёлым сном.

Утром их разбудил плач голодных детей. А в восемь утра, выпив по кружке ячменного кофе с куском хлеба, девушки уже стояли во дворе жандармерии, возле оружейного склада, перед вкопанным в землю, почерневшим от времени деревянным столом и тряпками перетирали винтовочные патроны, снимая с них ружейное масло.

Весь день прошёл в работе. В обед их покормили. Полицаи выловил из похлёбки несколько кусков вываренного мяса - всё богатство большого котла - и бросил в миски девушкам.

- Не дадим цыганам обжирать украинцев! - сказал он. - Рубайте, девчата! У вас ведь на неделю в складе работы хватит!

Из отдельных реплик, которыми перекидывались между собой полицаи, девушки поняли, что не позднее завтрашнего утра на станцию будут поданы платформы и цыган отправят в Одессу.

Ну хорошо, поработают Лена с Надей на этом складе ещё с наделю. А что потом? Всё равно их долго в жандармерии держать не смогут и отправят в Одессу. Так лучше пусть это будет быстрее! Ведь в Одессе случай может помочь им связаться с родственниками, с друзьями из подполья, адреса явок они прочно держат в памяти. Зачем прозябать в районной жандармерии, теряя время и надежды?

И две девушки ревут в полный голос, не обращая внимания на начальственные окрики и угрозы. Им всё равно, что с ними сделают!

- Отправьте нас в Одессу!.. - кричат они сквозь рыдания.

Сначала Левандовский хотел запереть наступавших на него девиц в карцер. Потом понял, что этим ничего не добьётся. Выйдя из карцера, они станут кричать ещё громче. У него, конечно, есть средство заставить их замолчать, но стоят ли они того, чтобы он тратил на них своё время и нервы.

- Идиотки! - крикнул он во всё горло, перекрывая их рёв. - Я хотел вам добра. А раз вы сами этого просите - убирайтесь вместе с цыганами в Одессу. Но знайте: вас там будут судить! Судить как нарушителей границы Транснистрии…

И, сердитым рывком придвинув к себе лист бумаги, стал составлять акт о пропаже документов, время от времени уточняя у девушек детали, которые забыл. Наконец поставил подпись и подколол документ к листкам, присланным румынским офицером.

- Какие же вы дуры! - проговорил он, покачав головой. - Сами в петлю лезете!

На другое утро, едва рассвело, всех цыган подняли и вывели во двор. Впервые за несколько дней разлучённые семьи опять соединились.

Табор снова стал табором. Цыгане смеялись, пели, радовались так, словно их впереди ожидала свобода, а не смерть. Женщины баюкали на руках спящих младенцев. Мужчины шептались со своими жёнами. Даже старуха, которая в камере всё время кричала и плакала, теперь успокоилась. Она сидела рядом с седобородым стариком, которому можно было дать все сто лет.

А через неделю девушек судили за незаконный переход Буга, так как по оккупационным зонам Транснистрия считалась автономной. На счастье, ни следователь, ни судьи не усомнились в том, что подсудимые говорят правду.

Суд постановил: оштрафовать обеих по сто марок и административно выслать обратно через Буг. На другой день их отвезли в Тираспольский концентрационный лагерь, где предстояло ждать примерно сорок дней, пока наберётся достаточно большая группа нарушителей. Снаряжать конвой ради двух девчонок администрация не хотела.

Что делать?.. Кто может помочь?

Судьба пришла к ним в образе немолодой медицинской сестры, которой они помогали бинтовать тяжелобольных и раненых. Её совет был короток: заплатить лагерному писарю и поехать в Одессу, чтобы раздобыть документы о благонадёжности.

Писарь, молодой румын с хитроватыми умными глазами, понял девушек с полуслова. Он не требовал денег вперёд, но гарантировал себя на случай обмана.

Назад Дальше