Женщина мешает немецкие слова с русскими, но выручают жесты и выразительные интонации.
Нексе отлично ее понимает. Он бежит к своему вагону и возвращается с рюкзаком, наплечной сумкой и довольно большим мешком.
- Что тут у вас? - сразу насторожилась женщина.
- Варежки, шапочки. Шестьдесят пять пар, - поясняет Нексе.
- Это для чего ж так много? - нахмурилась она.
- Для детского дома… Я… как это? Шеф… шеф детского дома. - И поняв, что женщина заподозрила нехорошее, что неудивительно в это трудное время, Нексе достает из кармана свой спасительный мандат и протягивает женщине.
- Вон что!.. - уважительно говорит она. - А я вас не читала и даже не слышала. Теперь обязательно прочту. Ну, пошли!..
Она приводит его к теплушке и помогает забраться внутрь. Вокруг нещадно дымящей печурки расположились разные люди, преимущественно демобилизованные по ранению красноармейцы.
- Ты кого сюда привела? - возмутились обитатели теплушки. - Никак, мешочника?
- Нет. Товарищ из Дании. В Самару едет, в подшефный детский дом. Ребятам теплые вещи везет, а сам чуть не замерз до смерти.
- Неужто он для того в Россию притащился?
- Он писатель. У себя знаменитый. И детский дом его именем назван.
- Ну, мы в писателях не разбираемся. А мужик, видать, правильный. Пущай живет тут у нас… - разрешил за всех бородатый воин-постыльник.
И Нексе остался жить в теплушке. Женщина велела ему разуться и надеть носки толстой домашней вязки. Нексе тщетно отказывался.
- Вам нелепо вам помощь оказывать, - смеясь говорила женщина. - Вот мы и выполняем указание товарища Уншлихта.
Поднесли ему и водочки для угреву - ужасающий сырец, от которого он долго не мог отдышаться. И дорожных щей дали похлебать. А тут как раз и поезд тронулся…
- Вы куда путь держите? - спросил - Нексе женщину под убаюкивающий перестук колес.
- В деревню, за Самару. Фельдшером работать.
- А где ваш дом?
- Там и будет, другого нет.
- А ваша семья, родители, муж?..
- Родители в Гражданскую от тифа умерли. Муж?.. - Она улыбнулась. - Был у меня Коля-пулеметчик. Из нашего полка. Под Сивашом срубили. - Она говорит обо всем этом просто, как о давно выболевшем в сердце. - А вот скажите, товарищ Нексе, почему вы у себя в Дании революцию не сделали?
Нексе помолчал, думая.
- Потому что у нас Ленина нет.
- Понятно, - наклонила русую голову женщина…
…А ночью мороз завернул еще круче, и печурка уже не могла справиться с ним. И как-то получилось, что в своем закутке Нексе и сероглазая женщина сперва во сне, а потом в яви стали сближаться, ища в другом спасение от стужи. И тут послышался ее напряженный шепот:
- Погоди, товарищ!.. Такой помощи тебе не обещали… Надо же, весь седой, а какой сильный!.. Да погоди, я сама. - И совсем тихо, добро: - Ладно, согреемся друг о дружку. Уж больно холодно в мире…
…На перроне Самарского вокзала Нексе машет вслед уходящему поезду. Из теплушки высунулась сероглазая женщина и тоже машет ему платком, машет долго…
…Детский дом имени Мартина Андерсена-Нексе. В физкультурном зале, служащем и для проведения всевозможных торжеств, перед строем бедно одетых детей худенькая девочка с мученическим видом приветствует Нексе на немецком языке.
- Либер геноссе Нексе!..
С удрученным видом девочка сообщает, что воспитанники детского дома, носящего имя великого пролетарского писателя Андерсена-Нексе, обещают в честь его приезда учиться еще лучше, укреплять дисциплину и отдавать остающиеся силы от учебы общественной работе.
Когда девочка отмучилась, ребята по знаку директора Дома вяло захлопали в ладоши.
- Спасибо, дети, - смущенный этой натянутой обстановкой говорит Нексе.
Его прямо с губ переводит учительница немецкого.
- Вы даже не представляете, как меня тронуло, что вашему Дому присвоили мое имя. Я ужасно рад, что вижу вас. Вы не такие худые, как я боялся.
- Это от сидячей жизни, - охотно пояснил крупный мальчик с одутловатым лицом. - Мы для физкультуры одеты, а гулять не можем.
Нексе видит, что на всех детях - ужасающие тряпичные тапочки. Это окончательно выбивает его из колеи. Он косится на свой мешок - при отсутствии обуви его дары выглядят довольно неуместно.
Положение спасает запоздавший воспитанник. Он прошмыгнул в зал - огненно-рыжий, веснушчатый крепыш с блестящими зелеными, как у ежа, глазами, полными любопытства и готовности к чуду. Он увидел коренастого, красивого человека с седыми легкими волосами и молодым, сейчас притуманившимся взглядом и влюбился в него всем своим огромным сердцем.
- Папа! - вскричал он упоенно, кинулся к Нексе и повис у него на руке.
Его крик словно расколдовал это сонное царство.
- Папа!.. Папа! Наш папа приехал! - закричали обездоленные дети и окружили Нексе.
Он был сильным человеком, но тут не выдержал и заплакал…
…В тот вечер долго не давали отбоя ко сну в детском доме. Нексе с ребятами сидел в физкультурном зале перед чугунной, докрасна раскаленной печкой. Он рассматривал рисунки местного художника Бори Иванова. Была тут и учительница немецкого языка, помогавшая общению детей с писателем.
- Ну, а это кто? - спрашивает Нексе о красивом всаднике с шашкой на боку, вздыбившем вороного коня.
Боря Иванов молчит, потупившись.
- Это он тебя так нарисовал, - выдала секрет девочка, говорившая приветственное слово.
Иванов с ненавистью посмотрел на нее.
- Вон ты меня каким красавцем представлял! - сказал Нексе. - А я старый, седой и без шашки.
- Я теперь иначе нарисую, - пробурчал Иванов.
- Подари мне этот рисунок, - попросил Нексе.
- Нет! Это глупость! Я новый подарю.
- На конях я никогда не скакал, - говорит задумчиво Нексе. - А вот на быках и волах верхом ездил. Я в детстве пастушонком был, пас большое хозяйское стадо. И очень дружил с одним быком и одним волом. И ездил у них на голове между рогами.
Дети слушают вежливо, но как-то равнодушно.
- У меня было тяжелое детство. Я батрачил на хуторян. Плохо питался и оттого, наверное, плохо рос. Вставал затемно и бежал босиком через заснеженный двор…
Его удивило выражение отчужденности и скуки на лицах детей. Ему-то казалось, что он нашел путь к их сердцу.
- Папа, - проникновенно сказал рыжий мальчик, - мы про бедность и голод все знаем. Расскажи нам про красивое.
- Я видел мало красивого в жизни, - тихо сказал Нексе.
- Ну, придумай, ты же писатель.
- Я не такой писатель. Я умею только про то, что сам видел… - Он улыбнулся. - В Дании был другой писатель, тоже Андерсен. Но без Нексе…
- Ой, я его читала! Про русалочку! - воскликнула выступавшая девочка.
- Вот-вот! Уж он-то умел выдумывать. Он выдумывал самые красивые сказки на свете… Знаете вы про Снежную королеву?..
…Директор детского дома, дежурный воспитатель и кто-то из учителей томятся возле закрытых дверей физкультурного зала.
- Ребятам спать пора, - нудит дежурный воспитатель.
- Ребята - ладно. Разок недоспят, - отзывается директор. - Нексе замучили. Он, поди, устал с дороги. Ведь не мальчик!..
- Вы должны вмешаться, - решительно говорит молодой учитель. - Гость не обидится, поймет.
Директор Дома подходит, осторожно приоткрывает дверь и заглядывает в физкультурный зал. Но никакого зала нет. Есть лунное завьюженное таинственное пространство и несущиеся сквозь него оленьи упряжки. В передней упряжке - прекрасная женщина в белой одежде с короной на голове. Директор тихо притворил дверь.
- Никого нет, - говорит со странной улыбкой. - Они все в сказке…
В скромном директорском кабинете, отапливаемом буржуйкой, сидят Нексе и директор детдома. Разговор между ними идет по-немецки.
- И все-таки, товарищ директор, - говорит Нексе, - я возвращаюсь к своей просьбе: купить детям валенки.
- Где их взять? - разводит руками директор. - Только у частников. Валяет валенки одна тут артель, но цены у них страшные.
- Я не из пугливых, - говорит Нексе. - Мне выплатили гонорар за книгу, деньги со мной. Можем мы считать, что с этим вопросом покончено?
Директор делает жест, означающий - воля ваша. Нексе заглядывает в записную книжку.
- Теперь насчет рыбьего жира. Детям необходимо давать рыбий жир.
- Да где ж его взять? - безнадежно разводит руками директор.
- Артели по рыбьему жиру нет? - улыбается Нексе.
- Наверное, есть, но только не в Самаре.
- Рыбий жир я пришлю из Дании. Довольно пакостный, плохой очистки, но другого сейчас не достать.
- Мы и такому будем рады, - уверяет директор.
- Я налажу ежемесячные посылки - продуктовую и вещевую. Только очень прошу сообщать о ваших нуждах. Все мои гонорары за советские издания будут перечисляться на текущий счет детского дома.
- Неплохого папу приобрели наши ребята! - благодарно говорит директор.
В кабинет заглядывает воспитатель:
- Товарищ директор, публика волнуется. Артисты тоже.
- Да, да… Товарищ Нексе, нас приглашают на концерт, который ребята дают в вашу честь.
Воспитатель протягивает Нексе художественно оформленную программу концерта (эта уникальная программа сохранилась до настоящего времени).
Вот эта программа:
1. Интернационал.
2. Победим голод - водевиль.
3. Стенька Разин - инсценировка.
4. Барин - хоровое пение.
5. Балет.
6. Спортивные выступления.
На фоне программы звучит "Интернационал".
А затем был странный водевиль "Победим голод", где рыжий мальчик и художник Иванов героически одолевали страшное чудище голода.
И был "Стенька Разин" с выбрасыванием в Волгу худосочной малолетки - княжны.
А во время хорового пения директор покинул зрительный зал и по старому деревянному телефону созвонился с артелью, изготовляющей валенки.
- Есть у вас валенки? Много. Шестьдесят пять пар… Что? Да, разбогатели - берем за наличные. Не мешало бы малость скинуть оптовикам… Ладно. Нет, обязательно сегодня… И крайне срочно…
Он вернулся в зрительный зал, когда тощие, полуголодные, с синей пупырчатой кожей "балерины" исполняли танец маленьких лебедей.
…По окончании спортивных выступлений участники концерта одевались в костюмерной.
- Папа завтра уезжает, - грустно вспомнил Рыжий.
- А мы даже проводить не сможем, - вздохнул художник Иванов.
- Это кто не сможет? - вскинулся Рыжий! - Я все равно пойду!
- Не пустят. Двери запрут.
- А окна на что?
- И я пойду! - воскликнул Иванов.
- И я! И я! И я!.. - подхватили другие ребята. Показалась голова воспитателя.
- Товарищи артисты! Прошу в каптерку. Валенки привезли.
…В каптерке идет раздача валенок. Ребята вне себя от счастья. Ведь это не просто теплые обутки, это улица, воля, снег, катание с крутых волжских берегов на лыжах и санках, это новая, прекрасная жизнь. И рыжий паренек с нежностью прижимает к себе ужасные, волосатые, немыслимого цвета валенки, и не может ими налюбоваться.
- Хорошие валеночки! - почти поет он и - деревенское дитя - добросовестно добавляет: - Но плохие!
…На перроне Самарского вокзала фотограф делает плавное движение рукой, державшей черный колпачок объектива, и запечатлевает Нексе в окружении шестидесяти пяти детдомовских детей. В вязаных шапочках и таких же рукавичках, в крепко подшитых валенках, ребята выглядят почти нарядно, несмотря на плохонькие пальтишки.
- До свидания, ребята! - говорит Нексе.. - Я очень вас полюбил.
- До свидания, папа! - звучит в ответ.
- Я пришлю вам фотографии моих детей, которые стали вашими братьями и сестрами. До свидания!
- Товарищ Нексе, разрешите, - и директор детдома торжественно вручает Нексе какую-то книжечку. - Это удостоверение почетного члена Самарского городского Совета.
- Спасибо! - говорит растроганный Нексе. - Я считаю Россию своей родиной. У пролетариата нет другой родины, кроме революции. Поэтому вы избрали не иностранца в городской Совет, а сына русской революции. Это наша общая родина.
Он трясет руку директору, прощается с ребятами и садится в вагон.
Поезд трогается. Нексе стоит в тамбуре без шапки и машет рукой.
Внезапно Рыжий срывается с места и бежит следом за поездом, не спуская с Нексе влюбленного взгляда. И замирает у самого обрыва платформы. И его маленькую фигурку навсегда уносит в своем сердце старый писатель…
…26 июня 1923 года. Маргрете в кухне пересчитывает восковые свечки, которым предстоит загореться на праздничном пироге.
- …пятьдесят три, пятьдесят четыре!..
- А почему столько свечек, мама? - спрашивает ее младшая дочь.
- Потому что папе исполнилось пятьдесят четыре года.
- А это много?
- Для кого как. Для папы совсем немного.
Раздается звонок у калитки. Маргрете идет открыть и сталкивается с мужем в новом элегантном костюме.
- Опять поздравление, - говорит она.
Но вместе с письмом почтальон вручает им большой тяжелый ящик.
- И подарок! - восхищается Маргрете.
- Да еще какой! - подхватывает Нексе, заглянувший в письмо. - Ну и молодчина Иоганнес Бехер! Прислал моим ребятам двенадцать кило шоколада.
- Зачем так много? - ужасается Маргрете.
- Ты не поняла. - Нексе внимательно смотрит на жену. - Это тем ребятам.
- Прости, милый, я все никак не привыкну, что у нас теперь семьдесят детей.
- А пора бы, - вскользь замечает Нексе. - Ну, мы идем прогуляться. Сторм!.. - зовет он сына.
- Не опаздывайте к обеду. - Маргрете целует мужа.
Нексе и Сторм выходят на улицу. Чудесный летний день, зелень полей, легкие кучевые облака в небе, красные датские коровы пощипывают свежую траву. Они подходят к железной дороге. Как и всегда, жена обходчика стоит в дверях, крупная, бесформенная, вокруг нее копошатся дети, жуют хлеб с жиром, цепляются за ее юбку. Нексе здоровается с ней. На руках у женщины грудной ребенок.
- Как зовут малыша? - дружески спрашивает Нексе.
- Вигго. Так звали того, которого переехало поездом зимой, когда он собирал уголь. Имя как бы освободилось. И мы решили им назвать маленького.
Нексе и Сторм идут дальше мимо маленьких уютных домиков и киосков, где продается мороженое, украшенных датским национальным флагом. И Сторм получает стаканчик ванильного.
Они выходят на улицу Страндвейн. Здесь много гуляющих. Движение по раннему часу небольшое, ничто не мешает насладиться прекрасным солнечным утром.
Они поравнялись с книжной лавкой, и Нексе не отказал себе в удовольствии заглянуть туда.
- Ого! - сказал он знакомому продавцу, глянув на полки. - А вот и моя "Дитте". Знаете, милый Херлев, только у вас не распродан четвертый том.
- Никто не берет, - тихо ответил продавец.
- А почему же в других магазинах я не вижу этого тома?
- Его просто убрали с полок.
- Неужели читатели пали духом перед четвертым томом? - посмеивается Нексе. - А ведь их ждет еще пятый!.. Но без шуток, Херлев, что случилось с покупателями? Ведь первые три тома были расхвачены мгновенно.
- Это было до вашей поездки в Россию. Вернее, до появления ваших русофильских статей. Читатели, отвернулись от вас, Нексе.
- Я не верю. Каждому позволено иметь свое мнение. Я был в России и пишу о том, что видел собственными глазами, а наши хулители большевизма высасывают все из грязного пальца. Признайтесь, Херлев, что это ваши выдумки. Просто вы не умеете торговать.
- А это вы видели? - Херлев вытащил из-под прилавка какой-то листок.
- Что это?
- Призыв ко всем книготорговцам бойкотировать книги Нексе. Я один не побоялся оставить вас на полках.
- Спасибо, Херлев. - Нексе пожал руку книготорговца и бодро добавил: - А "Дитте" им все-таки придется прочесть!
- Завидная уверенность в себе! - вздохнул книготорговец.
- Мне ничего другого не остается, - засмеялся Нексе и вышел из магазина. Здесь он сказал перепачканному мороженым Сторму: - Твой папа получил еще один подарок ко дню рождения.
- Угу, - рассеянно отозвался занятый вафлей Сторм.
Они пошли дальше, и вскоре их остановил шапочно знакомый Нексе богатый фабрикант, один из тех нуворишей, которых во множестве породила недавняя война.
- А я купил все ваши книги! - объявил фабрикант, вынув изо рта толстую сигару.
- Вон как! А мне только что сказали, что на мои книги пропал спрос.
- Я приобрел их за бесценок. В роскошных переплетах.
- Мои книги - Золушки. Они никогда не выходили в роскошных переплетах.
- Я сам велел их переплести. Видите ли, Нексе, я собираю библиотеку. Сейчас это модно. Ну а какая библиотека без живого датского классика?
- Без еле живого классика.
- Ха-ха-ха! Это остроумно. Надо запомнить. Но вот что, Нексе, кончайте эту болтовню насчет большевизма раз и навсегда. А то скоро будет неудобно раскланиваться с вами.
- А я, знаете ли, не настаиваю.
- Бросьте, не ершитесь! Газеты пишут, что большевики засыпали вас деньгами, но ведь это вранье?
- К сожалению. А если б это была правда? Как бы вы на меня смотрели?
- Я снял бы перед вами шляпу, - совершенно серьезно сказал фабрикант. - Дело есть дело. Но вы-то ничего не выгадываете и все теряете. Я слышал в обществе высокопоставленных лиц, - он напустил на себя важность, - что вас готовы выдвинуть на Нобелевскую премию, если вы образумитесь.
- Выходит, премия дается за политику, а не за искусство?
- А вы думали! Нельзя быть таким наивным, Нексе, вы же не мальчик. - И, попыхивая сигарой, фабрикант двинулся дальше.
- Еще подарок получил? - спросил Сторм. Он покончил с мороженым и вновь обрел интерес к окружающему.
- Такой уж у меня сегодня день, сынок! - улыбнулся Нексе.
- А что бы ты больше всего хотел получить?
- Пару домашних туфель и подвязки к носкам.
- Фу, как скучно!
- Ну а ты, если б был на моем месте?
- Бочку мороженого, - не задумываясь, ответил Сторм. - А гости у нас будут?
- Бабушка, во всяком случае, придет.
- А наш другой папа? - беспечно опросил Сторм?
На мгновение Нексе словно окаменел. В его глазах окружающий мир перевернулся на сто восемьдесят градусов, затем обрел обычное положение.
- Ваш другой папа? - повторил он медленно.
- Да, он приходит, когда тебя нет, - благожелательно пояснил Сторм.
- Вот и последний подарок, - пробормотал про себя Нексе, а вслух сказал: - Тебе очень хочется его видеть?
- Нет! Мы его и так часто видим, а тебя редко.
…Нексе и Сторм возвращаются домой. Нексе устало, механически передвигает ноги. В нем как будто погас свет. Сторм нетерпеливо тянет отца. Вокруг "Зари" сад в полном цвету. Четверка заспавшихся ребят выбегает навстречу отцу. Он рассеянно гладит их по нагретым солнцем головам. Заходит в дом.
Маргрете с красиво уложенной головой, но в фартуке - она хозяйничает на кухне - выходит навстречу гулявшим.
- Вот и вы! Сейчас будем пить шоколад. Не бойся, Мартин, это не из посылки Бехера.