Отряду Вана пришлось обогнуть город и подъехать к нему с юга, потому что въезд разрешался лишь через южные ворота, Юньдинмэнь. Евнух предъявил свои бумаги начальнику стражи, стоявшему в толпе мужчин, женщин и детей с собаками, цыплятами, козами и прочей живностью; все ждали своей очереди на вход или выход из города. Индийские города, например Калькутта или Бомбей, тоже были достаточно оживленными, но Роберту не приходилось еще видеть такого скопления людей. Никто из них не обращал внимания на прибитые к арке ворот разлагающиеся головы с оскаленными ртами.
Роберт и его спутники прошли ворота и оказались на просторной улице, носящей название Большой. Справа от них находился Тяньтань, Алтарь Неба, - храм, занимающий шестьсот сорок акров, а слева раскинулся на двухстах двадцати акрах Шэннунтань, Алтарь Покровителя Земледелия. Путники миновали зеленый парк, который окружал эти храмы, и, перейдя Большой мост над внутренним каналом, оказались в жилом квартале, поразившем таким обилием людей, животных и витающих в воздухе запахов, какого они не встречали даже в Тяньцзине.
Охрана Вана прокладывала путь в толчее, и отряд мало-помалу продвинулся к высоким внутренним стенам вокруг Татарского города, куда они и вошли через ворота Цяньмэнь, для чего снова пришлось предъявить документы. Здесь дорога стала еще шире и лучше, к тому же почти безлюдной, потому что лишь немногие китайцы допускались внутрь этих стен. Впереди показались ворота Тяньаньмэнь еще одной высокой стены, укрывающей Запретный императорский город династии Дацинов.
- Туда нам нельзя, - сказал Ван, и они свернули направо, в лабиринт узких улиц в тени большой стены.
- Мой дом, - гордо объявил Ван.
Ворота во внушительной стене вели в маленький дворик, на который выходила широкая веранда со стоящими на ней легкими складными стульями. Веранда соединялась с Первым залом - комнатой для приема почтенных гостей, середину ее занимал длинный прямоугольный стол, а вдоль стен стояли стулья с прямыми спинками.
Из Первого зала Ван провел Роберта во Второй - Зал Предков; на одной стороне его высился алтарь, на котором по соседству с цветочной вазой дымилась курильница с благовониями; стену за алтарем украшали красные и золотые фамильные знаки предков Вана. Здесь, в тишине и прохладе, куда не проникали уличный шум и жара, гостя с поклонами встретили слуги и члены семьи во главе с хрупкой красивой женщиной.
- Моя жена, - представил Ван.
Роберт отвесил ответный поклон.
- Мои дети, - горделиво произнес Ван, и Роберт поздоровался с представленными ему двумя мальчиками и девочкой. Затем Баррингтона проводили в его покои. На удивление большая и роскошно обставленная комната, в которой главенствовала огромная кровать со столбиками по углам, выходила в небольшой прелестный сад; если бы не собачий лай, не хлопки фейерверков и городской шум, то можно было бы представить себя в далеком далеке от цивилизации.
- Прекрасный дом, - похвалил Роберт, составив компанию Вану в его личной столовой; в центре круглого стола здесь стоял серебряный кувшин, который жена Вана принесла с собой в дом После свадьбы.
- Я служу Хошэню. - Ван хлопнул в ладоши, и слуги поспешили к ним с чайными подносами. - Вам известна репутация моего господина.
- Премьер-министр заводит врагов так же легко, как и друзей, - парировал Роберт.
- Этого не избежать, - согласился Ван. - Но первый долг премьер-министра - служить своему господину, и никому другому. Помните об этом завтра, когда я поведу вас на встречу с моим господином.
- А вы могли бы служить другому господину? - полюбопытствовал Роберт.
- Нет, - ответил Ван. - Я стал бы ничтожеством, каким были бы вы, Баррингтон, без покровительства лорда Макартни.
Хошэню можно было дать всего сорок с небольшим, так, по крайней мере, показалось Роберту. Впалые щеки, тонкие губы, усики ниточкой, твердый взгляд. Одет он был богато, но дом выглядел ненамного роскошнее, чем у евнуха. "Моему хозяину нравится казаться скромнее скромного, когда он живет в Пекине, - предупредил заранее Ван. Пусть это вас не обманывает. Во всем Китае лишь один человек богаче Хошэня - сам император".
И все-таки разница в общественном положении слуги и его хозяина была очевидна. Дом Ван Луцина совсем не охранялся, зато особняк Хошэня окружали вооруженные люди, они лениво прогуливались вокруг, беззаботно болтали, однако от их глаз не ускользало ничего из происходящего на улице. Высокий белокожий моряк привлек пристальное внимание стражников, однако евнуха они знали и пропустили обоих беспрепятственно.
Премьер-министр самолично провел Роберта на отведенное ему место.
- Ван сказал мне, что вы говорите на маньчжурском, - обратился Хошэнь к гостю по-маньчжурски. - Откуда вы его знаете?
Роберт рассказал, как его лечили в Кантоне.
- Хуэйчжань, - задумчиво протянул Хошэнь. - Он невысокого ранга, из рода ехэнара. У них Знамя с голубой каймой, самое незначительное из всех восьми.
- То же самое сказал мне и сам Хуэйчжань, ваше превосходительство.
- А не говорил он вам, что какой-то полоумный гадатель предсказал, будто его семейство станет в один прекрасный день самым великим в стране? Как вам нравится такая наглость? А ведь он в это верит. Разве подобное легковерие делает ему честь? Если бы Сын Небес не расхохотался, услышав эти бредни, не сносить бы Хуэйчжаню головы.
- Мне будет очень жаль, если это когда-нибудь случится, - спокойно сказал Роберт, - потому что Хуэйчжань и его семья спасли мне жизнь.
- Ван рассказывал о кораблях, на которых вы приплыли, об их величии и мощи. Это правда?
- Король Англии Георг III притязает на морское господство, ваше превосходительство.
Хошэнь усмехнулся.
- Должно быть, у него могущественная империя, Баррингтон, но это требует доказательств. Возможно, я нанесу визит на ваши корабли.
- Вы окажете нам большую честь.
- И, может быть, я даже отправлюсь в плавание на одном из них. Я много слышал об Индии, где ваша компания обладает большой силой. Мне было бы интересно побывать там и убедиться в существовании этой силы, о которой вы заявляете.
Роберт постарался скрыть свое удивление.
- Вас с удовольствием там примут, ваше превосходительство.
- Хорошо. Вы понимаете, что на подготовку такого визита требуется время. У меня здесь так много обязанностей. Но, думаю, это произойдет в течение ближайших двух лет.
- Когда пожелаете, сэр.
- Тогда слушайте, Баррингтон. Зима уже на носу, потом придет весна, лето, осень - и наступит следующая зима. Вам известно, что китайский Новый год приходится на середину зимы?
- Да, ваше превосходительство.
- Итак, я хочу, чтобы после следующего за этим Нового года вы привели один из ваших кораблей в устье реки Янцзыцзян. Вы, должно быть, о ней знаете? Это величайшая река в мире.
- Я слышал о ней, - подтвердил Роберт. - Но я не знаю, сможет ли наш корабль войти в нее. Там много песчаных отмелей?
- Корабли могут подниматься по Янцзы на несколько сотен миль от моря, заявил Хо.
- Несколько сотен… - Роберт сомневался, что на земле вообще существует такая длинная река.
- В устье реки есть порт, он называется Шанхай, - продолжил Хо. - Там вас будет ждать лоцман. Вас, запомните. Никого другого.
- Можно спросить, как я узнаю этого человека?
- Он будет знать вас, Баррингтон. Встаньте на якорь в устье реки, и он найдет вас по имени. Он проведет вас вверх по реке до места, где я поднимусь на борт. Это понятно?
Роберт кивнул.
- В середине зимы 1795 года корабль придет за вами.
- 1795-го? Я не разбираюсь в вашем летосчислении. Это будет в конце шестидесятого года правления императора Сяньлуна.
- Понятно.
- И еще две вещи вы должны понять, Баррингтон. - Хошэнь прикрыл глаза. - Желание моего повелителя убедиться в могуществе вашего короля является тайной, которая известна лишь его Небесному величеству и мне. Ну и Вану, конечно. А теперь и вам. Вы передадите мою просьбу вашему господину, лорду Макартни. Никто больше не должен ничего знать. Если хоть слово об этом просочится наружу, мой повелитель и я будем отрицать, что такая просьба вообще имела место, и тогда все надежды на развитие торговли между Китаем и Англией будут похоронены навсегда.
- Простите, ваше превосходительство… но есть ли вообще какие-нибудь перспективы для торговли между нашими странами?
- Все возможно, Баррингтон. Покажите мне вашу силу, и как знать… Но храните тайну. Сделаете все как надо - будете щедро вознаграждены, когда за мной придет корабль.
- Итак, джентльмены, что, по-вашему, задумал этот приятель? - обратился Макартни к купцам и офицерам, собравшимся в кают-компании "Льва". Они добрались до эскадры раньше ездившего в Пекин Роберта и были счастливы обнаружить, что капитан Гауэр все-таки не выполнил приказ и остался в заливе, несмотря на осеннюю непогоду.
Капитан и высказал первым свое мнение:
- Ничего хорошего, не сойти мне с этого места.
- Как пить дать, - поддержал его Марджорибэнкс. - Мы знаем, что этот чудик, Сяньлун, собирается отречься от престола в конце шестидесятого года своего правления. Нам также известно, что его преемник Юньянь захочет поставить у власти своих людей, а этого Хошэня ненавидят все в Китае. Вот он и хочет спасти свою шкуру и вовремя унести ноги, чтобы Юнъянь не передал его в руки тех, кого он облапошил за последние лет эдак двадцать.
Роберт недолюбливал Марджорибэнкса, но не мог не признать, что его предположения недалеки от истины.
- Ну что ж, - продолжал размышлять Макартни, - если у него достаточно денег…
- Не в этом дело, милорд. А вот в чем: получится так, что в глазах всех компания поможет опальному министру избежать заслуженного "десерта" - наказания. Для нового императора мы мгновенно превратимся во врагов, и с нашими надеждами на установление торговых связей с этой громадной страной придется навсегда распрощаться.
- Н-да… - протянул Макартни. - Н-да… Но если ваши предположения, Марджорибэнкс, ошибочны и Хо желает предпринять эту поездку с благословения и действительно по приказу Сяньлуна, как он утверждает, не нанесем ли мы в таком случае оскорбление правящему монарху своим отказом его ублажить?
- Я не верю, что Сяньлун вообще знает об этом замысле. - Марджорибэнкс стоял на своем.
- Милорд, а ведь есть простой способ определить, говорит он правду или нет, - сказал капитан Гауэр. - Этот Хошэнь утверждает, что действует по приказу своего императора и что об этом секретном задании известно только им двоим. Почему бы вам не попросить премьер-министра предъявить письменное послание от самого Сяньлуна? Тогда вы будете подстрахованы со всех сторон.
- Превосходно! - воскликнул Макартни. - Превосходно. Вы вернетесь к этому приятелю, Баррингтон, и скажете ему, что мы не можем дать согласия на его предложение без письменного подтверждения от его господина. О, в самом деле превосходно. Выезжайте завтра и поторопитесь. Мы не можем стоять здесь на якоре слишком долго.
Лицо Ван Луцина омрачилось, когда Роберт сообщил о данных ему указаниях.
- Эти люди сомневаются в слове моего господина, - сказал он. - Вы тоже не верите его слову, Баррингтон?
- Боже упаси, нет, - возразил Роберт. - Но… я должен следовать указаниям.
- Конечно, - вежливо согласился Ван. - Поспешим же в Пекин, пока не настала зима.
Непогода действительно становилась угрожающей: целыми днями по небу неслись тучи, часто обрушивались проливные дожди, по ночам пробирал холод.
Но еще более холодный прием оказал Хошэнь, когда услышал, что от него требовали.
- Этот варвар хочет меня одурачить? - возмутился он.
- Уверяю вас, мой друг Баррингтон всего лишь выполняет указания, данные его господином, - вступился Ван. - Будь его воля, Баррингтон неукоснительно следовал бы вашим желаниям.
- Это правда, Баррингтон?
- О, конечно, ваше превосходительство, - заверил Роберт. Обещать было легко - корабля у него не имелось, да и Макартни не мог его слышать.
Хошэнь, однако, не отводил от него глаз, и под его пристальным взглядом Роберт чувствовал себя не в своей тарелке. Тут премьер-министр улыбнулся.
- Я верю, что Ван говорит правду, - сказал он. - Вы честный человек, Баррингтон. Чего не скажешь о вашем господине. Вы отобедаете со мной. Более того, вы останетесь здесь, в моем доме, пока я все это обдумаю.
Обед состоял из череды кушаний, от одного вида которых текли слюнки; основным напитком служило подогретое рисовое вино, которое на пробу показалось совершенно безобидным, однако голова у Роберта закружилась очень быстро. Рядом с ним за столом сидели члены семьи Хошэня, но женщин среди них не было, отсутствовал также и Ван. Тот, оказывается, поджидал за дверьми и подошел к Роберту, когда он, проведя за трапезой несколько часов, наконец поднялся облегчиться.
- Мой господин доволен вами, Баррингтон. Он очень вам доверяет. Могу я дать вам совет?
- Валяйте, - усмехнулся Роберт. - Все равно я не обязан ему следовать.
- Он для вашей же пользы. Лорд Макартни с его приказами сейчас от вас далеко. Примите то, что вам предложит мой господин. Служите ему на совесть, и вы получите богатства, о которых не смели и мечтать.
"Служить Хошэню. Что это значит?" - вертелось все время в голове Роберта, пока его вели в спальню. Покои с шелестящими шелковыми занавесками и мягкими тюфяками встретили разлитым в воздухе нежным благоуханием и полнейшей тишиной. На не одиночеством. Закрыв дверь и бросившись на кровать, Роберт услышал шорох, встревоженно вскинул голову и увидел перед собой обнаженную девушку.
Она показалась выше китаянок или маньчжурок, с которыми ему доводилось встречаться, на глаз около пяти футов и четырех дюймов. Девушка вытянулась в струнку рядом с фонарем, висевшим в изголовье кровати, так, чтобы он мог лучше ее разглядеть. Она была узкобедрая, с маленькой грудью, но соски ее вызывающе торчали, внизу живота курчавился тонкий шелковистый пушок, а длинные сильные ноги совсем не походили на лотосы. Черные как ночь волосы закрывали плечи и отвесной волной ниспадали до изгиба бедер.
Никогда еще ему не приходилось видеть более соблазнительное зрелище, а от лица девушки он просто не мог оторвать взгляда, - вроде бы ничего особенного, хорошенькое личико, с правильными и гармоничными, возможно, чуть крупноватыми чертами. Но вот глаза и рот… они придавали ей неотразимую привлекательность. Глаза были такие же черные, как волосы, глубокие, задумчивые и даже немного печальные. Прямые и узкие губы сулили бесконечное наслаждение, но в то же время предполагали сильную волю. В девушке-служанке?
- Я - Сао, - нежно произнесла она. Ты Баррингтон.
Роберт застыл, стоя на коленях, а девушка подошла к нему так близко, что он чуть не уткнулся лицом в ее бедра.
- Я сделаю тебя очень счастливым, - сказала она.
В этом он ни капельки не сомневался. Но как же строгие инструкции Макартни? В памяти всплыли, однако, слова Вана: Макартни никогда не узнает, что происходило в доме Хошэня.
Девушка принялась раздевать его; ей явно не приходилось иметь дело с европейской одеждой.
- Я - девственница, - призналась девушка, когда он остался почти нагишом.
Роберт встревожился. Пока она раздевала его, он, не в силах сдержаться, гладил ее грудь и ягодицы и вообще не намерен был бороться со своим желанием обладать девушкой.
- Как это? - спросил он.
Она пожала плечиками.
- Мой повелитель Хо все время покупает девушек и мальчиков. Многих из нас берут специально для высоких гостей.
Вряд ли Роберт мог считать себя почетным гостем; он понял, что Хо, должно быть, отчаянно хочет убраться из Китая.
Наконец Сао сняла с него все, и он тоже лежал теперь совершенно голый. Девушка раздвинула его ноги и прижалась своим лоном к пенису.
- Хочешь, побей меня?
- С какой стати я должен этого хотеть?
- Не знаю. Это доставляет мужчинам удовольствие - так меня учили. Или ты желаешь, чтобы "яшмовая дева сыграла на флейте"?
- Немного. - Он проглотил немало китайских книг о любви и знал, что она имеет в виду. Девушка встала на колени между его ног и взяла в рот "флейту", не отводя глаз с лица Роберта. - Немного, - напомнил он, когда движения ее губ стали настойчивей, и велел: - Иди сюда.
Она помедлила в нерешительности, как бы собираясь с духом перед тяжелым испытанием, и, не меняя позы, подвинулась вверх по его телу. Ее ягодицы скользнули по его пенису, лобку, животу и утвердились на груди. При движении густая поросль волос на его теле щекотала ее, и тогда она чуть изгибалась.
- Я кажусь тебе уродливым? - спросил он. - Отвратительным?
Она удивленно посмотрела на него.
- Ты прекрасен. Ты мой господин.
- Я прекрасен, потому что я твой господин?
- Все повелители прекрасны, - с философской простотой ответила она.
Он взял ее за плечи и потянул вниз, к себе. Попытался поцеловать, чем удивил еще больше, но это не убавило восторга, с которым он принимал на себя тяжесть ее распластанного тела.
- Сколько тебе лет, Сао?
- Пятнадцать, милорд.
"Выходит, я животное, чудовище, - подумал он, - которое следует повесить". Но только для Англии. Здесь, в Китае, девушка была старовата для девственницы.
- Что доставит тебе наслаждение, мой господин? - спросила она.
Он порылся в памяти, выбирая нужные фразы из китайской библиотеки любви.
- Пожалуй, вот что: "Рыбки сцепляются своими чешуйками".
Она послушно наклонила голову; он знал, конечно, что выбрал излюбленный китайцами способ; девственница она или нет, проданная в проститутки девушка должна была изучить мужские желания и способы их утоления.
Сао приподнялась, скользнула вниз по его телу и оседлала чресла.
- Боишься? - спросил Роберт, заметив, Как напряглось ее лицо.
- Ты мой господин, - напомнила она - и приняла его в себя.
- Я обдумал требование его светлости, - начал беседу Хошэнь, когда утром они с Робертом сели завтракать. - Оно оскорбительно для меня и для моего повелителя. Вы вернетесь к своим кораблям и доложите вашему господину, что я передумал, на его корабли не поеду, так же как и в Индию.
- Я сожалею, ваше превосходительство.
- Я верю вам. Баррингтон, вы мужественный человек? Вы хотели бы добиться преуспевания и прославить свое имя?
- Если этого можно достичь без нарушения закона.
- Законы, Баррингтон, писаны людьми в своих собственных целях, и поэтому могут людьми же и нарушаться, когда эти цели им больше не подходят. Но я не требую от вас преступать закон. Я спрашиваю, достанет ли у вас смелости разбогатеть.
- Надеюсь, достанет.
- Тогда слушайте. Ваш господин боится пойти навстречу моим желаниям. Глупец. Тогда, может быть, вы согласитесь? Я щедро вам заплачу.
- Я, ваше превосходительство? У меня нет корабля.
- Достаньте. - Хошэнь щелкнул пальцами, двое слуг поспешили к ним с небольшой коробкой и поставили ее на пол перед Робертом. Один из слуг открыл коробку. Внутри сверкнул металл. - Здесь сто таэлей. Самое чистое серебро на свете. Вы знаете, что такое таэль, Баррингтон?