Герой повести Эрнеста Хемингуэя "Последние хорошие места" Ник Адамс - один из любимых героев писателя. Рассказы о Нике Адамсе занимают важное место в творчестве Хемингуэя. Если выстроить их в хронологической последовательности, то перед нами пройдут разные периоды жизни Ника. Маленький мальчик ("Индейский поселок"), подросток, пробующий вкус самостоятельной жизни ("Чемпион"), участник кровопролитных сражений первой мировой войны ("Какими вы не будете"), вернувшийся на родину ветеран, не знающий, как найти себе место в мирной жизни ("На Биг-Ривер" ).
Повесть "Последние хорошие места" Эрнест Хемингуэй не дописал, но после ее прочтения создается впечатление, что может быть продолжен лишь внешний событийный сюжет, внутреннее же движение завершено и художественная программа произведения выполнена. Повесть отличается типично хемингуэевским языком, яркостью образного решения и высоким гуманистическим накалом.
Рукопись была передана "Фонду Эрнеста Хемингуэя" в 1970 году вдовой писателя.
Эрнест Хемингуэй.
Последние хорошие места
- Ники,- сказала сестра.-Послушай, Ники.
- Я не хочу говорить об этом.
Он смотрел на дно родника, где маленькими вихрями песок плясал в чистой воде. Рядом на раздвоенной ветке, воткнутой в землю у ручья, висела жестяная кружка. Ник Адамс смотрел, как вода выбивается из ключа и потом спокойно течет по каменистому руслу вдоль дороги,
Дорога была видна в обе стороны. Ник посмотрел вверх по склону холма, потом вниз, на причал и на вдававшийся в бухту лесистый мыс, за которым открывалось покрытое барашками озеро. Он сидел, прислонясь к стволу кедра. Сзади густой кедровой порослью зеленело болото. Сестра сидела рядом, положив ему руку на плечо.
- Они ждут, чтобы ты пришел ужинать,- сказала сестра.- Двое. Приехали в таратайке и стали спрашивать, где ты.
- Кто-нибудь им сказал?
- Никто не знает, кроме меня. Много их у тебя, Ники?
- Двадцать шесть.
- Хорошие?
- Как раз для обедов.
- Ох, Ники, лучше бы ты их не продавал.
- Она платит по доллару за фунт,- сказал Ник Адамс.
У сестры был ровный темный загар, темно-карие глаза и темные, каштановые волосы, прядями выгоревшие на солнце досветла. Они с Ником любили друг друга и не любили остальных. Все члены семьи были для них всегда остальными.
- Они все знают, Ники,- тоскливо сказала сестра.- Они говорят, что отправят тебя в колонию, чтобы другим было неповадно.
- Они могут доказать только одно,- сказал ей Ник,- но все-таки мне лучше пока уйти.
- А мне можно пойти с тобой?
- Нет. Не обижайся, Махоня. Сколько у нас денег?
- Четырнадцать долларов шестьдесят пять центов. Я принесла.
- Что-нибудь они еще говорили?
- Нет. Только, что не уйдут, пока ты не вернешься.
- Матери надоест кормить их.
- Они уже один ленч съели.
- Что сейчас делают?
- Сидят на веранде. Спрашивали у матери про твой карабин, но я, когда
их из-за забора увидела, спрятала его в дровяном сарае.
- Ты что, ждала их?
- Конечно. А ты разве нет?
- Наверное. Черт бы их взял.
- По-моему, тоже, черт бы их взял, - сказала сестра,- Неужели я еще
маленькая, чтобы уйти с тобой? Карабин я спрятала, деньги принесла.
- Я буду беспокоиться о тебе,- сказал ей Ник,- Я еще даже не знаю, куда пойду.
- А вот и знаешь.
- Вдвоем нас будет легче искать. Мальчика с девочкой легко заметить.
- А я буду мальчиком,- сказала сестра.- Все равно я всегда хотела быть мальчишкой. Если я волосы остригу, вообще никто не отличит.
- Это верно,- сказал Ник Адамс.
- Давай подумаем, как нам все лучше устроить,- сказала она.- Пожалуйста, Ник, ну пожалуйста! Я буду все-все делать, а без меня тебе будет одиноко, будет ведь, разве нет?
- Мне уже сейчас одиноко, когда я только собираюсь уйти без тебя.
- Вот видишь! Может быть, мы расстанемся на много лет, кто его знает? Возьми меня, Ники, ну возьми!
Она крепко обхватила его обеими руками и поцеловала. Ник посмотрел на нее и решил обдумать все заново. Это было трудно, но ничего другого не оставалось.
- Лучше бы мне тебя не брать,- сказал он,- но если на то пошло, то лучше бы мне вообще этим не заниматься. Ладно, пойдешь со мной, но, может быть, только на пару дней.
- Отлично,- сказала она.- Как только ты скажешь, я сразу же ухожу домой. Сразу, как только тебе со мной станет скучно, плохо или чересчур хлопотно.
- Давай все продумаем,- сказал ей Ник Адамс. Он оглядел дорогу в оба конца, небо, в котором высоко плыли большие послеполуденные облака, и белые барашки за мысом на озере.- Я пойду за мыс к гостинице, продам ей форелей. Она заказала их для сегодняшнего обеда. Им сейчас на обед форелей, а не цыплят подавай, не знаю почему. Форели в порядке, я их выпотрошил и завернул в марлю, они совсем свежие, в холодке лежат. Скажу, что нарвался на охотинспекцию и мне пока надо исчезнуть. Возьму у нее маленькую сковородку, жир, соль, немного перца, бекона, кукурузной муки. Возьму рюкзак, чтобы все нести, сушеных абрикосов и слив, чаю, спичек побольше, топорик. Вот одеяло одно будет. Она мне поможет, потому что покупать форель не лучше, чем продавать.
- Я одеяло возьму,- сказала сестра. - Я в него заверну карабин и принесу тебе и мне мокасины, переодену рубашку и комбинезон, а этот спрячу, чтобы думали, что он на мне, и захвачу мыло, расческу, ножницы, что-нибудь для шитья и еще "Лорну Дун" и "Швейцарского Робинзона".
- Принеси все патроны двадцать второго калибра, какие найдешь,- сказал Ник Адамс и тут же прибавил: - Подайся назад, быстро!
На дороге показалась повозка, запряженная двумя лошадьми.
Они залегли в кедровнике, уткнув лица в пружинящий мох, и слушали мягкое шлепанье копыт по песку и тихий скрип колес. Мужчины в таратайке не разговаривали, но когда они проехали мимо, на Ника Адамса пахнуло их запахом и запахом лошадиного пота. При мысли о том, что они могут задержаться у родника, чтобы вымыться или напиться, он сам вспотел и, пока повозка не отъехала далеко, не мог успокоиться.
- Они, Махоня? - спросил он.
- Ага,- выдохнула сестра.
- Отползи назад,- сказал Ник.
Он сполз в болото, держа в руке мешок с рыбой. Болото здесь было не вязкое, оно заросло мхом. Ник встал, спрятал мешок за ствол кедра и поманил девочку за собой. Они пошли по болоту, двигаясь осторожно, как лани.
- Одного я знаю,- сказал Ник Адамс.- Гад. Паскуда.
- Он говорит, что охотится за тобой четыре года.
- Знаю.
- Второй, здоровенный, в синем костюме, с мордой, как будто табак жует, он из другого штата.
- Ладно,- сказал Ник,- На них мы посмотрели, пора уходить. Дорогу к дому найдешь?
- Конечно. Заберусь на холм и пойду лесом. Где мы встретимся вечером?
- Не надо тебе со мной идти, Махоня.
- Обязательно надо. Все очень просто. Оставлю матери записку, что я пошла с тобой и ты обо мне позаботишься.
- Ну ладно,- сказал Ник Адамс.- Я буду возле упавшего хемлока, того, в который ударила молния. Если от залива, то прямо. Знаешь, по пути к шоссе?
- Но это ужасно близко от дома.
- Я не хочу, чтобы ты далеко тащила на себе вещи.
- Я сделаю, как ты скажешь, Ники, но только ты не рискуй.
- Взять бы сейчас ружье, выйти к опушке да пристрелить этих сволочей разом, пока они там на пирсе, а потом взять на старой мельнице железную болванку, проволокой к ним прикрутить и в канаву.
- А потом? - спросила сестра.- Ведь их же кто-то послал.
- Первого гада никто не посылал.
- Но ты ведь лося убил и форелей продавал, и в лодке они у тебя нашли...
- С этим как раз порядок.
Он не хотел даже произносить вслух, что у него было в лодке, потому что это было их единственной уликой против него.
- Я знаю, но убивать людей ты не будешь, я с тобой поэтому и иду.
- Хватит об этом. Но все равно, я бы обоих гадов убил.
- Убил бы,- сказала она,- И я бы тоже убила. Но мы не будем убивать
людей, Ники. Слово?
- Слово. Не знаю, стоит ли нести к ней форелей.
- Я отнесу.
- Нет, они тяжелые. Я пронесу их через болото в рощу рядом с гостиницей. Иди вперед, посмотришь, там ли она и все ли в порядке. Если все там нормально, найдешь меня у старой липы.
- Через болото ты не скоро дойдешь, Ники.
- Я из колонии тоже не скоро вернусь.
- Может, я пойду с тобой через болото? Тогда я войду внутрь и найду ее, а ты подождешь снаружи, потом войдешь тоже и все внесешь.
- Так можно,- сказал Ник,- но я хотел по-другому.
- Почему, Ники?
- Потому что ты сможешь увидеть их по дороге и сказать мне, куда они отправились. Так что встречаемся в молодой роще, у липы, за гостиницей.
Ник ждал в зарослях больше часа. Сестра все не приходила. Когда она появилась, то была очень возбуждена, и Ник понял, что она очень устала.
- Они у нас дома,- сказала она,- Сидят на веранде, пьют виски и имбирный эль, лошадей распрягли и привязали. Говорят, что будут ждать, пока ты придешь. Это им мать сказала, что ты ушел на ручей рыбачить. Наверное, она не специально. Жаль, если это не так.
- Где миссис Паккард?
- Она была в кухне гостиницы и спрашивала, не знаю ли я, где ты, а я сказала, не знаю. Она беспокоилась, говорила, что ждет, чтобы ты принес на сегодня рыбы. Можешь нести.
- Ладно,- сказал Ник.- Форель хорошая, свежая. Я ее папоротником переложил.
- Можно, я пойду вместе с тобой?
- Конечно,- ответил Ник.
Гостиницей служило длинное деревянное строение с верандой, обращенной к озеру. Широкие деревянные ступени спускались к пирсу, который уходил далеко в озеро. Ступени и веранда были окаймлены как бы живой Изгородью из кедров. На веранде в кедровых креслах сидели немолодые люди в белых костюмах. На лужайке из трех фонтанчиков выплескивалась вода. К фонтанам вели узкие протоптанные тропинки. Вода пахла тухлыми яйцами. Источники были минеральные, и Ник с сестрой пили ее, чтобы развивать силу воли.
Они подошли к гостинице сзади, со стороны кухни, по узкому дощатому мостику перешли впадающий в озеро ручей и проскользнули на кухню через заднюю дверь.
- Вымой их, Ники, и положи в ледник,- сказала миссис Паккард.- Я их погодя взвешу.
- Миссис Паккард,- сказал Ник,- Можно вас на минуточку?
- Говори поживее,- ответила миссис Паккард.- Не видишь, я занята?
- Вы не могли бы мне заплатить сейчас?
Миссис Паккард, статная женщина с прекрасным цветом лица, была очень занята по кухне. От нее не отставала прислуга.
- Ты же не собираешься продавать форель? Это запрещено законом.
- Я знаю,- сказал Ник,- рыбу я вам принес в подарок. Я говорю про то, когда я вам нарубил дрова и сложил в штабели.
- Сейчас принесу,- сказала миссис Паккард,- Мне надо дойти до флигеля.
Ник с сестрой вышли за ней. На полдороге от кухни к большому леднику она остановилась и, сунув руку в карман передника, вытащила блокнот.
- Марш отсюда,- быстро и ласково проговорила она,- Марш отсюда, и быстро. Сколько тебе?
- Мне причитается шестнадцать долларов, - сказал Ник.
- Вот тебе двадцать,- сказала она ему,- и не впутывай в свои дела эту соплюшку. Пусть идет домой и следит за ними, пока ты не ушел.
- Когда вы о них услышали?
Она только покачала головой.
- Покупать не лучше, чем продавать,- сказала она.- Скройся, пока все не успокоится. Ты хороший мальчик, Ники, кто бы чего ни говорил. Если дела пойдут плохо, иди к Паккарду. Понадобится что-нибудь - приходи по ночам, я сплю чутко. Просто стукнешь в окно.
- Вы их не станете сегодня подавать, миссис Паккард? Сегодня вы их не собираетесь на обед готовить?
- Нет,- сказала она,- но я их не собираюсь выбрасывать. Паккард съест полдюжины запросто, и еще я других знаю, кому их дать. Остерегись, Ники, пусть все уляжется. Пережди.
- Махоня хочет пойти со мной.
- Не вздумай брать ее,- сказала миссис Паккард.- Приходи сегодня ночью, я кое-что соберу для тебя.
- Вы сможете дать сковородку?
- Я все приготовлю. Паккард сообразит, что тебе нужно. Денег я тебе больше не дам, чтобы чего не вышло.
- Я бы хотел кое о чем попросить мистера Паккарда.
- Он позаботится обо всем. Только не появляйся у магазина, Ник.
- Махоня ему передаст записку.
- В любое время, когда тебе что-нибудь понадобится,- повторила миссис Паккард.- Не беспокойся. Паккард за всем будет следить.
- Счастливо вам, тетя Хелли.
- Счастливо,- сказала она и поцеловала Ника. От нее чудесно пахло, когда она его целовала. Так пахнет на кухне, когда пекут. От миссис Паккард всегда пахло ее кухней, а у нее на кухне пахло всегда хорошо.
- Не беспокойся и не дури.
- Все будет в порядке.
- Наверняка,- сказала она.- Уж Паккард что-нибудь да придумает.
Они стояли в тсуговой роще за домом. День кончался, солнце опустилось за холмы на другом берегу озера.
- Ники, я все нашла,- сказала девочка.- Рюкзак получится здоровенный.
- Да уж наверное. Что они делают?
- Наелись за ужином, теперь сидят на веранде и пьют. Рассказывают друг другу, какие они ловкие.
- Пока что они показали себя не очень ловкими.
- Они думают выкурить тебя голодом,- сказала она.- Ночка-другая под открытым небом, и ты быстро заявишься. На пустой желудок услышишь разика два, как ухнет сыч, и дело в шляпе.
- Что мать дала им на ужин?
- Гадость невероятную,- сказала сестра.
- Очень хорошо.
- Я все прямо по списку собрала. Мать легла, у нее мигрень. Она написала отцу.
- Ты видела письмо?
- Нет, оно в ее комнате вместе со списком, что завтра покупать. Утром ей придется писать новый список, когда увидит, что ничего не осталось.
- Они здорово пьют?
- По-моему, выпили около бутылки.
- Подлить бы им туда убойных капель.
- Так ты сказал бы мне - как, я бы подлила. Их надо в бутылку?
- В стакан. Только у нас их нет.
- В аптечке тоже нет?
- Нет.
- Я бы могла им накапать в бутылку парегорика, у них целая бутылка осталась. Или каломели. Я знаю, у нас ведь есть.
- Нет,- сказал Ник. - Ты лучше, когда они заснут, отлей полбутылки в мою флягу.
- Пойду посторожу их,- сказала сестра.- Ух, нам бы убойных капель! Я даже и не слыхала про них.
- Вообще-то, это не капли,- сказал ей Ник. - Это хлоралгидрат. Шлюхи подмешивают его в выпивку, когда хотят обобрать лесорубов.
- Звучит довольно противно,-сказала сестра.- Но все равно хорошо бы, чтобы он у нас был,- на всякий случай.
- Дай я тебя поцелую, - сказал ей брат.- За "на всякий случай". Идем, посмотрим, как они пьют. Хочу послушать, о чем они говорят, сидя в моем доме.
- Но ты обещаешь не разозлиться и не выйти из себя?
- Не бойся.
- И лошадям не вредить. Лошади не виноваты.
- И лошадям тоже.
- Эх, нам бы убойных капель,- мечтательно вздохнула сестра.
- Так ли, иначе, у нас их нет,- сказал Ник.- Их, кроме как в Бойн-Сити, наверное, нигде не достанешь.
Они сидели в сарае и смотрели на двух мужчин, сидевших у стола на веранде. Луна еще не взошла, было темно, но силуэты мужчин вырисовывались на светлом фоне озера. Они не разговаривали, а только оба склонились над столом. Звякнул в ведерке лед.
- Эль кончился,- сказал один.
- Я говорил, его ненадолго хватит,- сказал второй,- а ты уверял, что, мол, еще много.
- Принеси воды. Там в кухне ведро и ковшик.
- Я уже напился. Пойду спать.
- Ты что же, не будешь мальчишку ждать?
- Нет, я спать пойду, а ты жди.
- Думаешь, он этой ночью придет?
- Не знаю. Я спать пойду. Сомлеешь - разбуди.
- Я могу хоть всю ночь не спать,- сказал местный инспектор.- Я сколько ночей сидел, браконьеров выслеживал, ни разу глаз не сомкнул.
- Я тоже,- сказал приезжий инспектор,- но сейчас я спать пойду.
Ник с сестрой видели, как он прошел в дверь. Мать сказала инспекторам, что они могут спать в комнате рядом с гостиной. Приезжий чиркнул спичкой, потом окно опять стало темным. Местный инспектор, сидевший по-прежнему у стола, опустил голову на руки и захрапел.
- Подождем, пусть заснет покрепче, потом возьмешь вещи,- сказал Ник.
- Перелезай через забор,- сказала сестра.- Мне можно здесь ходить, но если он проснется и увидит тебя...
- Ладно, - согласился Ник.-Я пока возьму все отсюда. Здесь уже почти все собрано.
- Найдешь все без света?
- Конечно. Где карабин?
- Лежит плашмя на верхней задней стропилине. Не поскользнись и не развали поленницу.
- Не учи ученого.
Она вышла к забору в дальнем углу, где возле упавшего дерева Ник складывал рюкзак. Это было большое дерево; в него прошлым летом ударила молния, а потом оно в осеннюю бурю рухнуло. Луна вставала из-за дальних холмов, но сквозь деревья проходило достаточно света, и Ник ясно видел содержимое рюкзака. Сестра положила свой узел и сказала:
- Как свиньи спят.
- Отлично.
- Приезжий храпит не хуже этого, на веранде. Кажется, все взяла.
- Умница, молодчина, Махоня.
- Я матери написала записку, что ухожу с тобой проследить, чтобы ты ничего не натворил, что ты обо мне позаботишься и чтобы она никому не говорила. Я ей подсунула под дверь, она заперлась.
- Да помолчи,- сказал Ник. Потом добавил:- Извини, Махоня.
- Ну, здесь ты не виноват, а из-за меня тебе уже хуже не будет.
- Нет, ты невыносима.
- Но ведь теперь нам с тобой будет хорошо?
- А как же.
- Я виски принесла, - торжествующе сказала она.- И немного оставила в бутылке. Каждый из них может подумать на другого, и еще у них целая бутылка осталась.
- Одеяло для себя принесла?
- Ясное дело.
- Тогда нам пора.
- Хорошо бы пойти туда, куда я думаю. Единственное, что увеличивает рюкзак,- это мое одеяло. Дай мне карабин.
- Держи. Что у тебя на ногах?
- Как всегда, мокасины.
- Читать что взяла?
- "Лорну Дун", "Похищенного" и "Грозовой перевал".
- Тебе это, кроме "Похищенного", все рано.
- "Лорна Дун" не рано.
- Будем читать вслух,- сказал Ник,- Тогда надольше хватает. Только, Махоня, ты сейчас немножко наворотила дел, и нам лучше идти. Вряд ли эти сволочи так глупы, как по ним кажется. Не исключено, что это просто потому, что они надрались.
Ник завязал рюкзак, подтянул ремни, сел и надел мокасины. Потом он обнял сестру.
- Ты точно решила идти?
- Ники, мне нужно идти. Не становись теперь слабым и нерешительным. Я же записку оставила.
- Ну что же, - сказал Ник.- Двинемся. Неси карабин, пока не устанешь.
- Я давно готова,- сказала сестра.- Сейчас помогу тебе накинуть лямку.
- Ты помнишь, что ты совсем не спала, а нам еще идти и идти?
- Помню. Я сейчас точь-в-точь как тот, который храпит у стола, как он про себя рассказывал.
- Может, с ним и вправду такое было,- сказал Ник.- Самое главное теперь - это не сбить ноги. Мокасины не трут?