Мужчина, точнее сказать, Немо стоял на мосту, перегнувшись через западный парапет. Склонившись высоко над черной водой, он испустил пенящийся плевок, тот упал как раз на шелыгу свода, потом его рассеял Злой Западный Ветер. Он дошел до конца моста, безучастно сошел вниз, на набережную, где остановка автобусов, он угрюмо зашагал прочь, его горестная голова, сгусток гнева, высоко задранная, задыхающаяся в канге ветра, лаяла как пес, восстающий против наказания.
Бел, Бел, мой собственный любимый, фсигда и нафсигда мой!!
Твое письмо прапитано слезами смерть фее что осталось. Я горько плакала, слезы! слезы! слезы! и ничего больше, потом пришло твое письмо где были снова слезы, и когда я перечитала ею снова и снова то увидела на своем лице чернильные пятна. Слезы текут по щекам. Сейчас очень ранее утро, сонце встает из за черных деревьев и скоро фее изменица, небо будет голубым а деревья золотыми и бурыми, но есть что то что никогда не меняеца, эта боль и эти слезы. Ах! Бел я ужасно люблю тебя, я ужасно хочу тебя, я хочу твое тело твое нежное белое тело нагим! нагим! Мое тело так страшно в тебе нуждаеца, мои руки и губы и груди и фсе-фсе-фсе на мне, иногда я чуствую что очень трудно сдержать мое обещание но сдержала его до сих пор и буду сдерживать пока мы не встретимся снова и я наконец ни завладею тобой, ни буду наконец "Deine Geliebte". Что есть сильнее: боль от разлуки друг с другом или боль от прибывания вместе, от слез которые текут от невозможности наглядеца на красоту друг друга? Я палагаю что второе сильнее, иначе мы бы потеряли фсякую надежду на что то кроме вечного нисчастья.
Вчера вечером я ходила на великолепный фильм, во впервых там не было никаких обычных обниманий и целований, мне кажется я никогда раньше не восхищалась и не грустила о фильме как об этом: "Sturm iiber Asien", если его привезут в Париж ты должен пойти и посмотреть, та же Regie что "Der Lebende Leichnam", он панастоящему отличается от фсех других фильмов, ничего общего с "любовью" (как фее понимают это слово) никаких глупых девушек с приторными улыбками, почти фее старые люди из Азии с чудесными лицами, черные озера и великолепные Landschaften. По пути домой было новолуние, оно было так прикрасно над черными деревьями что я заплакала. Я широко раскрыла руки и попыталась представить как твоя голова покоица на моих грудях и ты смотришь на меня, как ты делал в те лунные ночи когда мы гуляли вместе под большими каштанами и звезды сверкали сквозь их ветви.
Я познакомилась с новой девушкой, она очень красивая, черные как смоль волосы и очень бледная, она говорит только по-египетски. Она рассказала мне про человека которого любит, сейчас он в Америке очень далеко в каком то одиноком месте и не вернется еще 3 года и не может ей писать потому что там где он живет нет почты и она получает только по одному письму каждые четыре месяца, придставь что было бы если бы мы получали от друг друга только по одному письму каждые 4 месяца, в каком состоянии мы бы находились, бедная девушка мне очень ее жалко. Мы ходили на чайный вечер и танцы, это было довольно скучно но очень забавно смотреть как люди думают только о том что на них одето и как они выглядят и хорошо ли у них накрашены губы, а мужчины каждые 5 минут поправляют галстуки. По пути домой я внизапно впала в состояние ужасной фусти и не проронила ни слова, конечно они на меня разозлились, но в ту минуту мне было наплевать, когда я вошла в автобус то я вытащила маленький блокнот и карандаш и написала в нем 100 раз: Любимый Любимый Любимый Бел Бел Бел, я чуствовала что никогда в своей жизни так ни тосковала по мужчине которого люблю, ни хотела быть с ним, с ним. Я так хочу тебя в каждом смысле слова, тебя и только тебя. Когда я вышла из автобуса и шла по улице я крикнула во фее горло wahnsinnig! wahnsinnig! wahnsinnig! Фрау Шланк нашла твой носок и я расплакалась так горько как никогда ни плакала. Я не пошлю его тебе а положу в ящик с твоими сладкими письмами. Еще я получила письмо от человека который приглашал меня пойти с ним на танцы в субботу вечером, я думаю что пойду, я знаю мой любимый не возражает и от этого время летит быстрее, он немножко дурак но хорошо танцует и хорошего для меня роста. Флирт это забавно но дальше заходить нельзя.
Потом я встретила старика с трубкой и он сказал что мне пришло голубое письмо, а потом толстого мужчину с ключами в коридоре и он сказал Grus Gott, но я не слышала его.
Скоро я начну отсчитывать часы до того дня когда я пойду на вокзал и найду тебя на людном перроне но я думаю что не смогу надеть свой серый костюм если будет очень холодно и тогда мне придется надеть мамину шубу. Ты будешь рядом со мной 23-го правда Бел, мой Бел с прекрасными губами и руками и глазами и лицом и фсем что в тебе есть, и даже с твоей болячкой на лице это не будет иметь значения. Целых две недели муки боли и печали! Еще 14 дней ах! Бог и эти бесонные ночи!!! Сколько еще? сколько?
Вчера ночью мне приснился очень странный сон о нас с тобой в темном лесу, мы лежали вместе на тропинке, когда внизапно ты превратился в ребенка и не знал что такое любовь и я пыталась сказать тебе что люблю тебя больше фсего на свете но ты ни понимал и ничего не хотел делать но это фее было сон и поэтому не считаеца. Во мне нет цели пытаца объяснить тебе на сколько я тебя люблю потому что мне никогда не удатеца, я знаю точно. Тот ли он мужчина которого я феигда искала? Да! но тогда почему он не может дать мне то о чем я тоскую последние 6 месяцев? Я часто спрашиваю себя что в тебе такого что заставляет меня так сильно любить тебя. Я люблю тебя uber alles in dieser Welt, mehr als alles auf Himmel, Erde und Holle. Одна вещь за которую я благодарна Богу это то что наша любовь такая огромная. Я часто думаю кого я должна благодарить за то что ты родился и за то что мы встретились, я пологаю мне лучше не пытаца выяснять чья вина в том что ты родился. Фее приходит к одной и той же вещи, а именно что я знаю только ОДНУ ВЕЩЬ а именно что Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ И Я ФСИГДА ТВОЯ СМЕРРИ и это то единственное что больше фсего значит в нашей жизни ТЫ ЛЮБИШЬ МЕНЯ И ТЫ НАФСИГДА МОЙ БЕЛ.
Анализе бренчит на пианино без остановки так что я заканчиваю. Сейчас я собираюсь читать свою Книгу которая называется "Die Grose Liebe", а потом может быть я попытаюсь прадраца сквозь сонату Бетховена, это единственная вещь которая может отвлечь меня от моей печали, я люблю играть тихо для себя по вечерам это приносит мне такое спокойствие.
Бел! Бел! Бел! только что пришло твое письмо! Даже если ты перестанешь быть весь и нафсигда моим!!! Ах! Боже как ты мог сказать такое, ради Бога не надо!!! ради Бога никогда больше ни говори такого! Я зорываю свою голову в руки и обливаю твое письмо слезами… Бел! Бел! как ты мог во мне усомница? Mein Ruh ist hin mein Herz ist schwer ich finde Sie nimmer und nimmer mehr. (Herr Geheimrat Johann Wolfgang Goethes Faust). Господи Господи Господи ради Бога скажи мне немедленно что именно я сделала. Неужели тебе фее равнодушно? Наверно тебя не может волновать такая дурочка как я. Если я не остановлюсь писать ты не сможешь прочитать это письмо потому что чернила смоются от слез. Бел! Бел! моя любовь так огромна что когда меня знакомят с каким-нибудь молодым человеком и он начинает ухаживать меня охватывает судорога. Я знаю зачем я живу, твое последнее письмо феигда на моей груди когда я просыпаюсь утром и вижу как встает сонце. Ich seh' Dich nicht mehr Tranen hindern mich! Мой Бог! мой верный пес! мой малыш!
Мне нужно сменить перо, эта старая ручка пошла к чертям, не могу ей больше писать, это та которую я купила в Волворте так что можешь представить какая она.
Мама хотела чтобы сегодня днем я пошла на прогулку но я ненавижу ходить, я так устаю ставить одну ногу перед другой. Ты помнишь прошлое лето (конечно помнит!) и как прилестно было лежать слушая жужжание пчел и пение птиц, и большую бабочку которая пролетела мимо, она была великолепной, темно коричневая с желтыми пятнами и такая прикрасная на солнечном свету, а мое тело было сплошь коричневое и я больше не чуствовала холода. Теперь весь снег растаял и лес черный как обычно а небо фсигда серое кроме как рано утром и даже тогда можно различить только красные просветы среди черных туч.
Мои волосы свежевымыты и у меня чуть больше энергии чем обычно, но я фее еще очень пассивна. Бога ради не уставай чересчур и пытайся не напиваца, я имею в виду так как когда тебе становится плохо.
Сегодня вечером мы приехали домой на автобусе, но мы не проехали дорогой между полей со фсеми маленькими тропинками потому что большую дорогу ремонтировали. Мама фсигда спрашивает о тебе. Она говорит что время летит, до Рождества и обернуца не успеешь и она говорит что надеется что фрау Холле будет часто стлать постель. Я слышала как она говорила папе: интересно почему Айви и Джеки действуют мне на нервы когда они вместе, а Смерри и Бел никогда. Она имела в виду когда мы сидим у друг друга на коленях и так далее, я думаю это потому что любовь между Айви и Джеки ненастоящая, в ней фсигда есть какая то нарочность.
Еще я весь день праклинаю дурацкое тело потому что у меня какая то праклятая вещь на ноге так что я едва хожу, ни знаю что это или как она там появилась но она там и к черту ее.
Сегодня один из дней когда фее мне видеца более низамутненным и я уверена что в конце концов фее будет правильно.
Der Tag wird kommen und die stille
NACHT!!!
Я genau не знаю когда, но если бы я так ни думала я бы сломалась под этой мукой, в эти ужасные черные ночи когда только твой образ меня утешает. Мне так нравица маленькая белая статуя и я тоскую о дне когда ты и я будем стоять как она и нам не надо будет думать что кто то может в любую минуту войти в комнату.
Ты просишь меня дать тебе задание. Я думаю я уже дала тебе достаточно большое задание, я тоскую увидеть ту "вещь" которую ты написал о моей красоте (как ты это называешь) я должна сказать (ни напрашиваясь ни на какие комплементы) что я не вижу что об этом можно написать особенного не считая обычной чепухи которую мужчины пишут о женщинах.
Аршлохвей женился и отправился с женой в Швайц.
Милый Бел я должна кончать. Моя постель одинока без меня и твоя фотография ждет чтобы я ее целовала поэтому мне лучше успокоить их обоих. Скоро это фее придет к концу, ты будешь рядом со мной и снова почуствуешь ту восхитительную боль которую мы ощущали в темных горах и у черного озера в низу, и мы будем гулять по полям поросшим первоцветом и бузиной и ты вновь будешь держать в обьятиях
свою собственную печальную возлюбленную
Смерри
P. S. Еще одним днем ближе к молчаливой ночи!!!
Жестокий приступ печеночных колик заточил его в комнате. Они измотали Белакву, свели его к тени здорового, крепкого естества. Дух изнемогал. Как несвоевременно, стонал он, они меня скрутили. Как раз когда я так хотел быть в форме, a point, чтобы бороться с Мадонной. Боже, стенал он, прости меня, но я прибуду, как Сократ, холодный, как январь, маленький и беспомощный, словно ребенок, просто мешок с костями. По этой причине он был печален, как заяц. В сладком мясе свирепствовала буря. Non est vivere, он был абсолютно согласен с этим знаменитым утверждением, sed valere, vita. Он отверг мрачнейшие пассажи Шопенгауэра, Виньи, Леопарди, Эспронседы, Инге, Хафиза, Саади, Эспронерды, Бекера и других Эпиметеев. Целый день он перебирал четки своей хандры. К примеру, or posa sempre, склонен он был бормотать, поглаживая больное место, stanco mio cor. Assai palpitasti… - и что-то еще, что приходило на ум из этого невеселого сочинения. Своей гневливой Braut он накалякал пару строк, смысл которых состоял в том, что, чувствуя некоторую склонность к недомоганию, он, возможно, задержится и, возможно, не станет предпринимать столь длительное путешествие так скоро и что она не должна позволять себе расстраиваться, не должна беспокоиться, ни в коем случае не должна вбивать себе в голову мысли о чем-то серьезном, что он просто хочет, чтобы она была готова к его вынужденному опозданию надень или два, то есть он приедет чуть позже того срока, на который надеялся и к ожиданию коею он ее побудил, immer Dein, tuissimus, и он отдал записку синюшному valet de chambres. Что ж, верьте или нет, но последовавший незамедлительно ответ от Мамочки заставил его буквально вскочить в кровати.
"По получении твоего письма у Смерри случился почти что припадок. Она закатила истерию (sic), и семья не смеет к ней подойти. Она, кажется, вбила себе в голову, о чем ты там ни писал, что ты либо умираешь, либо разлюбил ее. Бога ради, возьми себя в руки, брось в сумку бутылку и зубную щетку и приезжай. Ожидаем тебя безо всяких промедлений к… дневным поездом".
Ха! Значит, он должен взять себя в руки. Не важно, что он болен как собака, ему нужно взять себя в руки и броситься навстречу неизвестному, захватив лишь бутылку и зубную щетку.
Не на шутку разозлившись, он снова упал на кровать. Он вытянул ноги и напялил шапочку для размышлений. Чтобы отправиться в дорогу, ему придется уничтожить Лимб, ему придется вышвырнуть серых ангелов и рассеять светом сонм душ. Этого хватит, чтобы положить конец его блаженству, это означает погружение в туннель, в ад болезни, что начала угрожающе приближаться с письмом от Смеральдины, это означает колики и сопутствующую тревогу. Теперь или никогда, теперь, когда он один в своей комнате и разгневан, теперь надо умертвить ветхого Адама, сбежать, здесь и сейчас, от любви. Однако миг решимости растворился в мыслях тоскливых и сонных. Сейчас же, сказал он, сейчас, поспеши, и он широко распахнул веки своего разума и впустил непереносимый свет. Бобр откусывает себе яички, чтобы жить, мне это известно, сказал он. Это очень убедительная страница естественной истории. Все же он тут же напомнил себе, что он не только не бобр и нисколько не сочувствует его устремлениям, но что он, ни много ни мало, возлюбленный Белаквы Иисуса и очень замкнутый человек. Легче на поворотах, подумал он неприязненно, нет смысла пытаться перекричать эхо.
Так он вышел из туннеля, дверь закрылась за ним с лязгом, разгорелась libido sentiendi, и он потащился дальше в лисьих раздумьях. Начнем с того, что он находил оскорбительным тигриный тон письма мультипары. "Возьми себя в руки и приезжай!" Легко сказать. В уме он принялся сочинять ответ:
"Соблаговоли Вы взять на себя труд разъяснить содержание моего письма Вашей столь чувствительной третьей или четвертой дочери (и, несомненно, в тревожную минуту получения моего письма Вы могли бы это устроить), Вы вряд ли, как мне кажется, сообщили бы такой бездумный тон Вашим рекомендациям. В моем письме с почтением и любовью говорилось, что я, заключенный болезнью в свою комнату, буду вынужден отложить приезд на день или два. Я пребываю в одном из состояний промежуточных между смертью и равнодушием к Вашей дочери Смеральдине-Риме. Я страдаю от ДИАРЕИ. Нет никаких причин полагать, что этот недуг окажется фатальным или поставит под угрозу мои чувства к Смеральдине-Риме…" - и так далее. Потом он передумал, он сказал себе, нет, я не могу такого написать, и, кроме того, я не умею писать язвительные письма на английском, я всегда захожу слишком далеко. Вот по-французски я могу сочинить язвительный ответ, а по-английски я захожу слишком далеко. И потом, возможно, Мамочка действует из лучших побуждений. Все дело в этой огромной девственной телке, что орет и содомирует собственную красоту, - вот кого мне надо достать. Я поднимусь с кровати, я сяду в поезд сегодня же, к приезду я буду выглядеть как св. Франциск с черепом, и потом, когда все провалится, я скажу: я тебя предупреждал.
Он лежал в кровати, обдумывая это, и ReisefieЬег уже жгло его изнутри. Он встал, преодолев судорогу, он телеграфировал "Gewis" и поехал.