До отправления платформы обратно на Вир-стрит был еще почти целый час; тут-то и пригодились гармоники. Наши герои сели на траву. Гарри зажигательным соло открыл концерт. Слушатели потребовали песню, вышел Джим и исполнил старинную "Эх, солдатики, солдатики идут". Кроме Тома, стеснительных в компании не нашлось; вскоре Лиза тоже спела популярную смешную песенку. Снова играли на гармониках. Снова захотели песню. Лиза обернулась к Тому, притихшему подле нее.
- Чего притаился, как мышь? Давай пой.
- Да я не умею, - покраснел Том. - Мне медведь на ухо наступил, ты ж знаешь.
Тут опять поднялся Блейкстон с новой песней.
"Ну и зануда же этот Том, - сделала вывод Лиза. - То ли дело Блейкстон".
Потом заглянули в паб, выпить пива на дорожку. Трубач весьма неуверенно, будто пробираясь на ощупь, подал сигнал к отправлению, и они пошли занимать места на платформе.
Лиза с трудом поднялась по лесенке и пробормотала:
- Ох и пьяная же я.
Кучер пребывал в меланхолии; он понурился на козлах, не выпуская поводьев, повесил голову и с тоскою думал о безвозвратно ушедшей молодости, а также о грехах, за которые ему уже довольно скоро воздастся.
Лиза не проявила ни малейшего уважения к сим благочестивым мыслям - она стукнула кулачком по гербу на шляпе кучера, сползшей от удара ему на глаза.
- Эй ты, чего раскис, как студень на плите?
В ответ кучер тоже стукнул Лизу.
- Сама ты студень!
- Мордоворот!
- Злюка!
- Пьяница!
Лиза разошлась не на шутку, хохотала и пела, ни на секунду не умолкала. Из озорства поменялась шляпами с Томом и, увидев его в перьях, смеялась до визга. На обратном пути пели "Ведь он же славный парень", и вечерний воздух отзывался многоголосым эхом.
Лиза с Томом и Блейкстоны заняли теперь одно сиденье. Лиза оказалась между Томом и Джимом. Том был совершенно счастлив, он мог бы так всю жизнь ехать, подле Лизы. Постепенно, по мере того как они удалялись от Чингфорда, пение стихало, болтовня становилась менее оживленной, голоса - более тихими. Кое-кто задремал; Салли с Гарри похрапывали в обнимку. Вечер выдался прекрасный, небо приобрело уже ультрамариновый оттенок, звездам не было числа. Лиза время от времени поднимала глаза к небу - и ее охватывало желание оказаться в чьих-нибудь объятиях или испытать, каковы ласки сильного мужчины; также в сердце ее появлялось странное ощущение - будто оно, сердце, увеличивается. Лиза притихла; Том и Блейкстоны тоже молчали. Затем, очень медленно, очень осторожно, с пониманием, что этак не годится, рука Тома обвилась вокруг ее талии. На сей раз Лиза ничего не имела против. Однако с другого боку тоже началось копошение, и другая рука стала гладить Лизу по бедру, и другая ладонь опустилась на ее пальцы. Рука эта принадлежала Джиму Блейкстону. Лиза чуть вздрогнула и уже не могла унять дрожь. Том это заметил.
- Лиза, ты озябла, да? - прошептал он.
- Нет, Том, мне тепло, просто потряхивает маленько.
Том крепче обнял ее за талию, и в это же время большая жесткая ладонь стиснула ее ладошку. Так Лиза и сидела, меж двух мужчин, пока платформа не достигла "Красного льва", что на Вестминстер-Бридж-роуд, и Том не сказал себе: "А все-таки я ей нравлюсь!"
Они спустились с платформы, пожелали друг другу доброй ночи. Салли и Лиза, со своими верными рыцарями и четой Блейкстонов, пошли домой. На углу Вир-стрит Гарри предложил Тому и Джиму:
- А что, парни, не пропустить ли нам по стаканчику, пока паб не закрылся?
- Я не прочь, - отвечал Том. - Только сначала проводим девушек.
- Тогда нам до закрытия не успеть, - возразил Гарри. - Считанные минуты остались.
- Нельзя же девушек бросить посреди улицы.
- Валяйте, бросайте, - вмешалась Салли. - Мы за себя постоим, если что.
Том не хотел расставаться с Лизой, но она поддержала Салли:
- Иди уже, Том. Никто нас с Салли не съест. А ты можешь опоздать.
- Доброй ночи, Гарри, - сказала Салли, как бы ставя точку в разговоре.
- Доброй ночи, старушка, - отвечал Гарри. - Давай, чмокни меня на сон грядущий.
И Салли, отнюдь не против своего желания, прижалась к Гарри, а он звонко расцеловал ее в обе щеки.
- Доброй ночи, Том, - сказала и Лиза, протягивая руку.
- Доброй ночи, Лиза, - отвечал Том, с тоскою во взгляде беря ее ладошку.
Лиза поняла, мило улыбнулась, подставила личико. Том наклонился к ней, обнял и страстно поцеловал.
- Какая ты сладкая! - воскликнул он, чем вызвал смех Салли, Гарри и Блейкстонов.
- Спасибо, что вытащил поразвлечься, - сказала Лиза.
- Всегда рад, - ответил Том и добавил вполголоса: - Благослови тебя Господь.
- Блейкстон, ты с нами? - спросил Гарри, видя, что Джим с женой уходят.
- Не, мы домой. Завтра подъем в пять утра.
- Эк он здоровье бережет, - презрительно прокомментировал Гарри, шагая с Томом к пабу. Блейкстоны, Лиза и Салли пошли в противоположную сторону.
Первым по пути был дом Салли. Через несколько ярдов они оказались возле дома Блейкстонов. С минуту поболтали у дверей, и Лиза пожелала супругам доброй ночи. Дальше ей предстояло идти одной. На улице было очень тихо, редкие фонари струили тусклый свет, который только заставлял Лизу острее чувствовать одиночество. Какой контраст с полдневной улицей, когда люди так и снуют, а иной раз собираются группками! Теперь Вир-стрит будто вымерла. Лизе сделалось не по себе. Два ряда совершенно одинаковых домов, два ровных тротуара и прямая цементная дорога показались ей проклятым местом, словно здесь недавно свирепствовала чума, или пожар не оставил в живых ни единой души. Вдруг сзади раздались шаги. Лиза вздрогнула и оглянулась. Ее нагонял мужчина; в следующую секунду она узнала Джима. Джим махал ей, потом глухо позвал по имени.
Лиза остановилась и ждала, пока он подойдет.
- Вы чего?
- Пришел пожелать тебе доброй ночи, Лиза.
- Вы ж только что пожелали.
- Не, я хочу по-настоящему пожелать.
- Где ваша жена?
- Дома. Я сказал, что передумал и иду промочить горло с ребятами.
- Так она ж узнает, что вас не было в пабе.
- Не узнает. Она сразу наверх пошла, поглядеть, как там наш меньшой. А я хотел с тобой одной говорить, Лиза.
- Почему?
Джим не ответил, зато попытался взять Лизу за руку. Лиза не позволила. Они пошли дальше молча и вскоре достигли ее дома.
- Доброй ночи, - сказала Лиза.
- Может, еще прогуляемся, а, Лиза?
- Тише вы - услышат, - прошептала она, сама не зная, зачем шепчет.
- Так прогуляемся?
- Нет. Вам вставать в пять часов, забыли?
- Это я для отмазки сказал, чтоб с ребятами не ходить.
- И чтоб пойти за мной? - уточнила Лиза.
- Ну да!
- Не пойду я с вами гулять. Доброй ночи.
- Нет, пожелай мне доброй ночи как следует.
- А как следует?
- Том сказал, ты сладкая.
Лиза смотрела на него молча, и Джим вдруг схватил ее, почти поднял над землей и стал целовать. Лиза отворачивалась.
- Губы, Лиза! Дай мне свои губы! - шептал Джим. - Дай мне свои губы!
Он взял ее лицо в ладони (Лиза больше не сопротивлялась) и поцеловал в губы.
В конце концов Лиза высвободилась, распахнула дверь и скрылась в доме.
6
На следующее утро, по дороге на фабрику, Лиза столкнулась с Салли. Обе после вчерашнего были помятые и совершенно разбитые. Челки висели грязными сосульками и лезли в глаза, остальная масса волос, кое-как прихваченных в неопрятный узел, лезла за воротник и грозила вовсе развалиться. Лиза не успела надеть шляпу и несла ее в руке. Салли свою шляпу приколола по бокам, но неудачно - приходилось то и дело давить на булавки, чтобы шляпа не свалилась. Сама Золушка после двенадцатого удара часов не преобразилась до такой степени, как наши героини; впрочем, бедная сиротка и в латаных-перелатаных обносках являла образчик опрятности, меж тем как на платье Салли, бесформенном и неряшливом, красовалась огромная дыра, а Лизины сползшие чулки закрывали шнуровку башмаков чуть ли не до половины.
- Привет, Сэл! - сказала Лиза.
- Ой, как у меня нынче голова болит! - пожаловалась Салли и повернулась к Лизе зеленоватым, опухшим лицом.
- Я тоже паршиво себя чувствую, - созналась Лиза.
- Не надо было мне столько пива пить, - добавила Салли и скривилась, ибо голову словно пулеметная очередь прошила.
- Ничего, скоро полегчает, - попыталась утешить подругу Лиза.
Тут часы громко пробили восемь, и девушки бросились бегом, чтобы успеть взять жетоны и не лишиться дневного заработка; они свернули на улицу, которую венчала фабрика, и увидели еще с полсотни женщин, подобно им со всех ног бегущих на работу.
Все утро Лиза была точно полумертвая. Работала кое-как; собственная голова казалась куском свинца, через который при малейшем движении проходит электрический разряд; во рту пересохло, язык стал втрое толще. Наконец наступил обеденный перерыв.
- Пошли, Сэл, выпьем пивка. Не могу больше, сейчас кончусь.
Девушки поспешили в ближайший паб, и каждая выпила свою пинту одним глотком. Лиза испустила глубокий вздох облегчения.
- Как бодрит, верно, Сэл?
- Еще бы! Кстати, Лиза, я ж тебе еще не рассказала. Вчера вечером он таки дозрел.
- Кто?
- Гарри, кто ж еще. Говорю, он дозрел.
- Предложил пожениться? - улыбнулась Лиза.
- То-то и оно.
- Ну а ты что?
- А что я? Я согласилась, - отвечала Салли. - Помнишь, я говорила, что обскачу тебя? Так и вышло.
- Поздравляю, - сказала Лиза и задумалась.
- Знаешь, Лиза, что я тебе посоветую? Выходи-ка ты за Тома, он хороший парень. - Салли хотелось и жизнь подруги устроить.
- Выйду за того, который понравится. И знаешь, Салли, что я тебе посоветую? Не суй свой нос в чужой вопрос.
- Ладно, ладно, Лиза; не пойму, чего ты кипятишься. Я ж по-дружески.
- Никто тебя не просил, ни по-дружески, ни по-вражески.
- Просто я вчера поглядела: вы с Томом вроде ладите, ну и подумала, что он все ж тебе по сердцу.
- Это я ему по сердцу, а не он мне. Я его не просила предложение делать.
- Я тоже моего Гарри не просила.
- А кто говорит, что ты просила?
- Ты, я погляжу, нынче не в духе, - рассердилась Салли.
Пиво взбодрило Лизу; в цех она вернулась уже без мигрени. Если не считать легкой слабости, она чувствовала себя не хуже, чем во время пикника. За работой Лиза прокручивала в памяти вчерашние события - и вскоре обнаружила, что все мысли ее занимает Джим Блейкстон. Вот он идет рядом с ней по лесу; следит, чтоб ни тарелка, ни кружка ее не пустовали; играет на гармонике, поет, острит и, наконец, по дороге домой прижимается к ней мощным телом, гладит ее руку своей большой, шершавой рукой, в то время как Том с другой стороны обнимает ее за талию. Том! Лиза только сейчас вспомнила о его существовании; не успев вынырнуть из тени Блейкстона, Том опять оказался Блейкстоном задвинут. Наконец в Лизиных воспоминаниях очередь дошла до прощания возле паба, до пожеланий доброй ночи, а там и до торопливых тяжелых шагов за спиной, и до объятий, и до поцелуя. Лиза вспыхнула и быстро огляделась, не заметил ли кто-нибудь из девушек ее румянца. Она только и думала что о сильных руках Джима; она до сих пор ощущала, как темная борода колет ей рот. Сердце опять стало увеличиваться в груди, Лиза дышала прерывисто и даже закинула голову, словно для поцелуя. Видение было такое яркое, что Лиза вздрогнула всем телом.
- Лиза, ты чего дрожишь? - спросила одна из девушек. - Ты не заболела?
- Да что-то не по себе, - отвечала Лиза, краснея при мысли, что кто-то мог разгадать ее тайные желания. - Взмокла, прям хоть выкручивай.
- Ты, верно, вчера в лесу простыла.
- Видела я нынче утром этого твоего.
Лиза вздрогнула.
- Какого еще этого моего? Ты о ком?
- О Томе, о ком же еще? Чтой-то бледный он был, аж впрозелень. Признавайся, что ты с ним сделала?
- Если он бледный, я тут ни при чем.
- Ага, рассказывай!
Прозвенел звонок, и девушки, побросав работу, поспешили вон из цеха. У фабричных ворот они разбились на стайки, немного посплетничали и разошлись в разных направлениях, по домам. Лизе с Салли было по пути.
- А мы пойдем на этот спектакль! - воскликнула Салли, указывая на афишу.
- Верно, стоящая вещь. Я б тоже посмотрела, - протянула Лиза. Рука в руке, девушки замерли перед аляповатой афишей. На ней были изображены две комнаты с коридором; в одной комнате на полу лежал мертвец, над которым склонялись двое с искаженными от ужаса лицами, в то время как в коридоре, стучась в дверь, стоял молоденький мальчик.
- Видишь, тут убивство! - в восторге прошептала Салли.
- Вижу, небось не глупей тебя. А этот чего в коридоре застыл?
- Какой милашка, да? Мы с Гарри пойдем смотреть; наверно, пойдем. Ужас как интересно! Гарри уже обещал.
Они двинулись дальше; от дома Салли Лиза шла одна. Она знала, что ей предстоит миновать дом Джима; может, она его увидит. Но тут на глаза ей попался Том - он шел как раз навстречу, и Лиза, прежде чем ее заметили, развернулась и поспешила в обратном направлении. Потом сообразила, что ведет себя глупо, снова развернулась. Видел ли Том ее? Видел ли ее дурацкий маневр? Лиза подняла глаза. Тома уже не было на улице; значит, не видел; значит, шел к приятелю. Лиза ускорила шаг, миновала дом Джима, не удержалась, чтоб не задрать голову к его окнам. Джим стоял в дверях и с улыбкой наблюдал за ней.
- Ой, мистер Блейкстон, я вас не заметила, - сказала Лиза.
Джим шагнул к ней.
- Так уж и не заметила? А если честно? Кстати, я ждал, чтоб ты голову подняла. Я тебя нынче уже видел.
- Не может быть! Где?
- Мимо проходил, когда ты да твоя подружка на афишу глазели.
- Я не заметила.
- Знаю. Ты как раз говорила: "Верно, стоящая вещь. Я б тоже посмотрела".
- Ну да, я бы не прочь.
- Тогда пойдем вместе.
- С вами?
- Ну да, а что такого?
- Я бы пошла, только как же ваша жена?
- Она не узнает.
- Соседи скажут.
- Не скажут; нас никто не увидит.
Джим говорил вполголоса; соседи определенно не могли его слышать.
- Встретимся возле театра, - продолжал Джим.
- Нет, нельзя мне с вами - вы женатый человек.
- Я ж тебя всего-навсего в театр приглашаю. А моя жена все равно не сможет пойти, даже если захочет - на ней дом и дети.
- Я бы с удовольствием посмотрела пьесу, - задумчиво повторила Лиза.
Они добрели до ее дома, и Джим сказал:
- Выходи нынче вечером - скажешь мне, пойдешь или не пойдешь. Хорошо, Лиза?
- Нет, вечером я не выйду.
- В этом никакого вреда. Я буду ждать.
- Что толку? Я ж сказала: не выйду.
- Послушай, Лиза, в следующую субботу последний спектакль. Я так и так собираюсь посмотреть. Если надумаешь, подходи к театру в полседьмого. Я буду ждать. Согласна?
- Нет, - твердо отвечала Лиза.
- Я буду очень ждать.
- Я не приду, очень вы будете ждать или не очень. - И с тем Лиза захлопнула за собой дверь.
Миссис Кемп еще не вернулась с дневных заработков, и Лиза стала готовить ужин. Скучно, подумала она, ужинать в одиночестве; поэтому, налив большую кружку чаю и капнув туда сгущенного молока, а также отрезав изрядный ломоть хлеба и намазав его маслом, Лиза вышла и уселась на крыльце. С верхнего этажа спустилась соседка; увидев Лизу, села рядом и завела разговор.
- Ой, миссис Стэнли, где это вы голову разбили? - спросила Лиза при виде повязки на соседкином лбу.
- Вчера вечером упала, - ответила миссис Стэнли и покраснела.
- Наверно, больно, да? Как же вас угораздило?
- Споткнулась об ведро для угля, и так летела, что любо-дорого.
- Бедняжка!
- По правде говоря, я вчера с мужем повздорила. Не очень-то приятно в таком признаваться, только ты ведь никому ни словечка, верно, Лиза?
- Буду нема как рыба! - воскликнула Лиза. - Только я не знала, что ваш муж дерется.
- Трезвый-то он смирнее ягненка. - Миссис Стэнли поспешила на защиту. - А как выпьет лишнего - сущий дьявол, прости, Господи. Всегда так - либо агнец, либо сатана.
- Вы вроде недолго женаты? - уточнила Лиза.
- Всего полтора года, а уже такое недостойное поведение - мне так доктор сказал. Видишь, Лиза, мне пришлось к доктору идти. Господи, сколько крови было! Прям по лицу текла, точно вода, как трубу прорвет. Ну и струхнул же мой благоверный! Я ему сказала: вот в полицию заявлю, будешь знать! Сижу на полу, кровища-то так и хлещет, точно из резаного поросенка, а я все ж кулак стиснула и говорю: как пить дать, в тюрьму тебя упеку! А он: Китти, не надо, пожалуйста; мне ж три месяца дадут. И правильно, говорю, и поделом. Встала и в больницу пошла. Только, видит Бог, не могу я на него в полицию заявить. Я ж знаю: он не хотел. Он, когда трезвый, смирней ягненка! - И миссис Стэнли изобразила улыбку любящей жены.
- Ну а потом? - спросила Лиза.
- Потом я пошла в больницу, а там доктор и говорит: бедняжка вы, бедняжка, говорит; по-моему, рана очень опасная. Нет, ты представь, такое слышать, когда я замужем-то всего полтора года! Я, стало быть, доктору все рассказала, а он мне этак в глаз смотрит и спрашивает: а скажите, говорит, миссис, вы сами-то пьете? А мне так обидно стало, я и отвечаю: я, отвечаю, доктор, сама не пью. Не стану говорить, будто я ни капли в рот не беру, нет, зачем же. Я люблю пиво, мне мой стакан пива каждый день вынь да положь, а как иначе? Сколько я работаю, надо ж мне подкрепляться. Но чтоб пить? Да трезвее меня женщины во всем Лондоне не сыщешь! Вот мой первый муж, тот капли в рот не брал. Это человек был, настоящий джентльмен. Настоящий джентльмен, говорю, даже по праздникам ни-ни…
Миссис Стэнли наступила на горло собственной песне и обратилась к Лизе:
- Совсем не то был мой первый муж, что нынешний. Из тех, что лучшую жизнь знавали. Одно слово: джентльмен!
Для усиления эффекта миссис Стэнли сопроводила слово "джентльмен" энергичным кивком.
- Джентльмен, говорю тебе, и христианин. Лучшие времена знавал, образование получил, и за двадцать два года в браке ни-ни, даже по праздникам…
Эта фраза ознаменовалась появлением Лизиной матери.
- Добрый вечер, миссис Стэнли, - вежливо поздоровалась миссис Кемп.
- И вам вечер добрый, миссис Кемп, - с тою же учтивостью отвечала миссис Стэнли.
- Как нынче ваша голова? - сочувственно поинтересовалась Лизина мать.
- Ох, не спрашивайте! Раскалывается. Просто хоть оторви да выбрось.
- Вашему мужу должно быть стыдно, вот что я вам скажу, миссис Стэнли.