- Я не совращал этой девушки, зато она с успехом совратила меня. Разумеется, в уме, в воображении, где проходит подлинная моя жизнь. И если вы, так же как ее мать, спросите, каковы, в сущности, мои намерения, я не смогу ответить. У меня нет никаких намерений. Я знаю, что выглядит смешно, но это правда.
- Я верю вам, друг мой. Сказать откровенно, я в общем-то ожидал чего-то такого, ошеломляющего.
- Не сомневаюсь. Послушайте, Кемп, сжальтесь надо мной! Если девушка помолвлена, тогда, конечно, другое дело. Но единственный человек, с которым я на днях поделился, - одна женщина, мы с ней друзья, - можно сказать, прямо посоветовала мне не отступать, не бояться выставить себя дураком. Но как могу я жениться на девушке вдвое моложе меня, с которой у меня нет ничего общего, на девушке из совсем иного круга, на девушке, в которой под этой необычайной внешностью скрывается просто-напросто машинистка из предместья, - я вас спрашиваю, Кемп, как могу я это сделать?
- Не знаю, - сказал Кемп и встал.
- Вам следовало подумать об этом, - воскликнул сэр Майкл, - прежде чем ставить меня в такое положение. Дикая безответственность - как это на вас похоже! Так говорите же, где мне ее найти?
- Не скажу. И тут уж меня не обвинишь в безответственности, тут я, в порядке исключения, действую с полной ответственностью. Но я скажу ей, что видел вас. Передать что-нибудь?
- Через вас? Конечно нет. - И, не обращая больше внимания на посетителя, сэр Майкл направился к телефону. - Попросите, пожалуйста, мистера Марлоу подняться ко мне. - Положив трубку, он увидел, что Кемп исчез. И с ним исчезла какая-то теплота, какая-то волшебная перспектива, исходившая, разумеется, не от самого Кемпа, которого сэр Майкл и в самом деле терпеть не мог, но появившаяся и исчезнувшая вместе с ним, потому что он был связан с Шерли.
И сэр Майкл мрачно подумал, что совсем одурел от любви.
- Джим, - начал он, как только Марлоу вошел, - вы в таких делах разбираетесь лучше, чем я. Скажите, если девушка… или нет, вообще всякий служащий… переходит на другую работу, должны ли документы - страховой полис, форма П–45 и все прочее - быть переданы от старого новому работодателю?
- Вас интересует мисс Эссекс?..
- При чем тут она? - Сэр Майкл принял надменный вид.
Марлоу поднял брови.
- Видите ли, за последнее время она единственная ушла из Комси.
- Ну хорошо, меня интересует мисс Эссекс. Здесь только что был Кемп и сказал, что она нашла очень хорошую работу, но не сказал, где именно. А мне любопытно было бы узнать. Вы не могли бы выяснить по документам, где она работает?
- В данную минуту - нет. Мисс Бэри сказала мне, что несколько дней назад мисс Эссекс заходила к ней, взяла свой страховой полис и форму П–45, вот и все. Нет никакой возможности узнать, куда она поступила.
- Что за чертовщина! Мы воображаем, что, как герои Кафки, с ног до головы опутаны бюрократией и о нас известна вся подноготная, а когда нужны самые простые сведения, их не достать - девушка как сквозь землю провалилась.
- Но мисс Бэри понятия не имеет, чем теперь занимается мисс Эссекс, я ее уже спрашивал. Кстати, сэр, вот ваш билет до Бэрманли и обратно, в вагоне для курящих. Джеф Берд поедет отдельно, во втором классе. Номер вам заказан в Северо-западном отеле…
- Чтоб им всем провалиться в тартарары - и отелю, и Бэрманли, и репертуарному комитету, и всей современной драме! Ладно, ладно, я обещал поехать и поеду. Но вернемся к этой девушке, Джим. Ведь даже в наши дни девушке не так-то легко уйти с одной работы и сразу же устроиться на другую!
- Да, нелегко. Мисс Бэри говорит, что, по всей вероятности, она воспользовалась помощью какого-нибудь агентства, которое устраивает девушек на временную секретарскую работу. Мы сами иногда прибегаем к услугам таких агентов.
- Джим, я хочу знать, где она. Вы не могли бы поручить кому-нибудь обзвонить эти агентства и навести о ней справки?
Вид у Марлоу был неуверенный, голос тоже.
- Могу, конечно. Но их, вероятно, десятки.
Его прервал телефонный звонок.
Звонил Дадли Чепмен, он доложил сэру Майклу, что пришел человек по фамилии Джонс, из статистического отдела Министерства финансов и просит директора принять его.
- Мне кажется, у него важное дело, сэр, - добавил Чепмен тоном заговорщика, передающего нечто совершенно секретное.
- Ну, если вам так хочется, пусть войдет, - сказал сэр Майкл с раздражением. - Я должен принять какого-то Джонса из Министерства финансов, - объяснил он Марлоу.
Вид у Марлоу сразу стал испуганный.
- Я кое-что слышал об этом Джонсе. Не нравится мне это.
- Да ну, ему, наверно, нужны какие-нибудь статистические данные. Для вас не составит труда их подготовить?
- Надо полагать. Но в его присутствии мне неудобно поручать кому-нибудь из девушек обзванивать агентства…
- Вполне удобно, - резко оборвал его сэр Майкл. - Но отвечаю за это, конечно, я, а не вы. Так что не теряйте времени, Джим. Вы свободны.
Марлоу почти выбежал из кабинета, словно боялся, что Джонс его укусит. Сэр Майкл положил железнодорожный билет до Бэрманли в бумажник и мысленно снова проклял этот городишко. Мисс Тилни еще не вернулась, так что Джонсу пришлось представиться самому. При этом он вручил сэру Майклу карточку, на которой значилось: "И. Б. К. Т. Н. Джонс. Статистический отдел Министерства финансов".
И. Б. К. Т. Н. Джонс был высоковатый, седоватый, грустноватый человек со смутной лицемерной улыбочкой и манерами, рассчитанными на то, чтобы запугивать людишек вроде Джима Марлоу и Дадли Чепмена. Сэр Майкл сразу понял, что этот молчаливый тип - один из тех бюрократов, которые намеренно не заводят непринужденных разговоров о пустяках, рассчитанных на то, что собеседник, пытаясь поддержать разговор, проболтается, как последний идиот. У сэра Майкла тоже не было ни малейшей охоты болтать.
- Я хотел бы провести здесь несколько дней, - сказал Джонс, усевшись в предложенное ему кресло. - Надеюсь, вы не возражаете?
- Нисколько, - ответил сэр Майкл и замолчал, отвечая на взгляд Джонса не менее упорным взглядом.
- Вы будете здесь завтра? - осведомился Джонс, проиграв первый тур.
- Нет. Еду в Бэрманли.
- Позвольте спросить, зачем?
- Мой зав театральным отделом Берд, - ответил сэр Майкл, проигрывая второй тур, - считает, что я должен посмотреть новую американскую экспериментальную пьесу, а завтра премьера. Он полагает, что Комси следует содействовать ее постановке в Лондоне.
- А ваше мнение?
- Все будет зависеть от пьесы. Я не верю в содействие ради содействия. К тому же, если даже она и представляет какой-то интерес, я органически не выношу Бэрманли. - И сэр Майкл, теперь уже не взглянув на собеседника, замолчал, видимо считая игру конченной.
И. Б. К. Т. Н. пришлось начать новый тур.
- Не скрою, что некоторым из нас, сотрудников статистического отдела, даны широкие полномочия производить расследования. Я здесь не просто для сбора статистических данных.
Но не на того напал. Сэр Майкл спокойно посмотрел на него.
- Вот как? - Снова подача Джонса.
Джонс попытался пустить в ход свою смутную лицемерную улыбочку, подобную бледной заре, всходящей над тонущим судном.
- Кажется, в отличие от Дискуса, вы существуете не только на субсидии министерства.
- Лишь наполовину.
В этот самый миг мисс Тилни, то ли по обычной своей рассеянности, то ли взбешенная тем, что ее отослали, ввалилась с двумя бутылками виски.
- Ах, простите…
- Ничего, ничего. Это моя секретарша мисс Тилни, а это мистер Джонс из Министерства финансов. Пожалуйста, поставьте виски в шкафчик, мисс Тилни. - Он посмотрел на Джонса. - Это особое виски. Я предложил бы вам выпить, но сейчас слишком рано. Я пью его сам и плачу, между прочим, тоже сам. Но тут есть бутылка хереса, специально для посетителей, и вы имеете право на свою долю, это стоит, кажется, девять шиллингов шесть пенсов, половина девятнадцатишиллинговой бутылки. Кстати, финансовой частью у нас заведует Джеймс Марлоу, милейший человек, кристальной честности. И вообще у меня тут все на редкость честные, работящие сотрудники, они не щадя сил выполняют свой долг. Но, служа в Комитете содействия искусствам, Комси, они нередко недоумевают, в чем именно состоит этот долг. Куда лучше было бы им в Министерстве сельского хозяйства или здравоохранения.
Джонс отрывисто фыркнул, словно морской лев при виде человека, собирающегося бросить ему рыбу. Потом, совладав со смехом, он пристально посмотрел на сэра Майкла.
- Скажите, в общем и целом вы удовлетворены работой Комси?
- Нет.
- Вот как! Позвольте спросить, почему же?
- Не в той стране мы живем, мистер Джонс.
- Будьте любезны объяснить свою мысль подробнее, сэр Майкл.
- Большинство здесь в грош не ставит искусство, в том числе и люди, которые руководят страной. Может быть, они притворяются небезразличными, но на деле им все равно.
- А вам? Или этот вопрос неуместен?
- Я готов ответить. До известных пределов, объясняемых особенностями моего характера, мне далеко не все равно. В противном случае я не сидел бы за этим столом, хотя, конечно, мне надо как-то зарабатывать на жизнь.
Джонс встал, теперь его улыбка была уже не такой смутной и не совсем притворной.
- И завтра вы едете в Бэрманли, хотя терпеть не можете этот город. Поскольку ваш заведующий театральным отделом - Берд, кажется? - тоже уезжает завтра, я, пожалуй, начну с него. Не стану скрывать, театр меня интересует.
- Вот как? - Сэр Майкл подошел к двери. - Мисс Тилни, позвоните Берду и предупредите, что мистер Джонс сейчас спустится к нему. Ну вот, мистер Джонс. Прошу вас, без церемоний.
Джонс бросил на него странно-задумчивый взгляд.
- Благодарю вас, сэр Майкл. Никак не ожидал, что вы такой.
- Я и сам иногда на себя удивляюсь. Надеюсь, мы еще встретимся. А пока до свидания, мистер Джонс.
16
- Это потрясающе, - сказал Джеф Берд, когда они отыскали свои места и уселись.
- Надо полагать, - отозвался сэр Майкл. - Я слышал, как в фойе человек двадцать толковали друг другу, что это потрясающе.
- Но неужели вы еще не чувствуете, что тут есть нечто?..
- Нет, Джеф, не чувствую. Ровным счетом ничего не чувствую.
- Кстати, здесь кое-кто из лондонских критиков.
Он назвал каждого и принялся объяснять сэру Майклу, где кто сидит. Но если сэр Майкл и озирался по сторонам, то не потому, что искал среда публики театральных критиков, которые нисколько его не интересовали. Когда они усаживались, ему показалось, что где-то мелькнули великолепные темно-рыжие волосы Андреа Бэбингтон. Андреа, художница-декораторша, могла приехать на премьеру в надежде получить заказ на декорации для лондонской постановки. От этой Андреа он старался держаться подальше еще до появления Шерли Эссекс, это было красивое, чувственное создание, но она быстро надоедала и не способна была более двух минут говорить о чем-либо кроме театра; и все же, помня, как грустно ему придется заканчивать вечер в этом Бэрманли, в каком-то Северо-западном отеле, где ночью так трудно развлечься, он озирался, желая убедиться, что она здесь.
- Кажется, вон тот из "Дейли ньюс", - сказал Берд.
- В таком случае это тем более потрясающе, Джеф. - Сэр Майкл решил отложить поиски Андреа до антракта.
- Как вам нравится театр? Здесь им так гордятся.
- Вы хотите сказать, им гордится сотня людей, а остальные шестьсот тысяч либо терпеть его не могут, либо безразличны. В кои-то веки присоединяюсь к большинству, - продолжал сэр Майкл с тем удовольствием, с каким мы всегда смакуем свои предубеждения. - Я человек старомодный и очень прямой… когда дело касается театра. Я люблю яркие огни, красный бархат, купидонов по бельэтажу, и все такое. А эти гигантские аудитории, как на хирургических факультетах, нагоняют на меня скуку или тоску еще до начала спектакля. Они до того практичны, что их можно принять за цеха новых заводов. Этим отчасти можно объяснить, почему рабочего ничем сюда не заманишь. Но вы лучше моего в этом разбираетесь, Джеф. Помните, как перед самым началом спектакля огни рампы волшебно освещали складки занавеса и музыка начинала затихать? А теперь нет ни занавеса, ни музыки, а часто нет и спектакля. Ну да ладно, посмотрим.
- Колоссальный успех вне Бродвея, - пробормотал Берд, когда огни начали гаснуть.
Через двадцать минут после начала "Кукол" сэра Майкла одолела такая скука, что он начал думать о постороннем, совсем не интересуясь тем, что происходило в Нью-Йорке между молодым человеком, который орал во все горло, и девушкой, которая говорила шепотом и, по-видимому, была в него влюблена. Других героев в пьесе не было, если не считать кукол. Приходилось угадывать, что хотят сказать куклы - а это было либо слишком легко, либо решительно невозможно, - по ответным репликам молодого человека и девушки.
Вот опять, подумал он без особой радости, авангардисты попались в ловушку, сделали целую пьесу, хотя материала тут на десятиминутный скетч в ревю для снобов. Он начал думать о том, где теперь Шерли и что она делает. Вот досада - как ни твердил он себе, что вспоминает не ее, а лишь ее прекрасное лицо, но вспоминал лишь ее, а лица вспомнить не мог. Зато когда он переключался на Андреа, которая непременно должна быть здесь и спасти его от тоскливого вечера в Бэрманли, он без труда вспоминал ее во всех подробностях, одетую или раздетую. Тем временем куклы появлялись и исчезали, молодой человек орал, девушка шептала, а небоскребы подмигивали над скелетообразными декорациями. Но вот наконец антракт, слава тебе Господи!
- Не хотите ли выпить, сэр Майкл?
- Очень даже.
- Так вот, директор угощает в своем кабинете.
- Идите туда, Джеф, я сейчас подойду, только поищу одну знакомую. Если найду, мы придем вместе.
В фойе, конечно, было полно народу, и прошло несколько минут, прежде чем он убедился, что Андреа там нет. Проклиная неудачу, он пошел в кабинет директора, куда набились все те, кого, как ему казалось, в Америке называют любителями дармовщины. Но кроме того там оказалась и Андреа - разговаривая с Джефом Бердом, она пила джин и была совершенно неотразима в ярко-зеленом шелковом платье. Берд приберег для сэра Майкла виски.
- Майкл, дорогой! - воскликнула она. - Мне хочется думать, что это меня вы искали.
- Ну конечно же, дорогая. Мне показалось, что я вас видел, вот я и вертелся внизу, надеялся вас найти. Клянусь Богом.
- Чудесно! Скажите, ведь правда, это потрясающе?
- Ну конечно. - Он огляделся, нет ли еще виски, но тут его стали знакомить с директором, потом с режиссером, потом с унылой четой американцев, которые оказались авторами. После этого они выпили еще по нескольку рюмок виски, а там прозвенел звонок, все поспешили занять свои места, и он не успел больше поговорить с Андреа. Но они вместе вышли из кабинета.
- Андреа, лапонька, ты остановилась в Северо-западном отеле?
- Да, моя радость. Третий этаж, номер триста шестнадцать. Но меня пригласили к ужину. Они были бы, конечно, счастливы видеть и тебя, Майкл.
- Нет, это могут превратно истолковать. Я тихо-мирно поужинаю в гостинице, если только там найдется что-нибудь съедобное, и буду ждать тебя, дорогая. Только приходи не очень поздно.
- Хорошо, милый. - Она сжала его руку. - Это деловой ужин, а вовсе не развлечение. Нужно разузнать, не собирается ли кто поставить это в Лондоне. Я для того и приехала, хотя теперь у меня есть куда более приятная цель. Не позже двенадцати. Не забудь же, номер триста шестнадцать. Ну, мне сюда.
Джеф Берд уселся на свое место, раскрасневшись от пива и волнения.
- По-моему, эти две последние сцены и обеспечили пьесе успех в Нью-Йорке.
- Ну конечно, Джеф. А вы распорядились в гостинице насчет ужина?
- Для вас. Подадут в номер. А я, если вы не против, пойду на прием.
- Конечно. Только ничего не обещайте от имени Комси.
- Разумеется, сэр Майкл. Но мне вы потом скажете свое мнение, не правда ли?
Сэр Майкл обещал; тем временем состав кукол расширился, почти все они разбогатели, и пьеса, под крик и шепот, перешла во второй акт. Надеясь, что молодой человек хоть раз что-нибудь шепнет, а девушка крикнет, сэр Майкл прилежно старался следить за развитием действия. Влюбленные отпраздновали свадьбу с полным составом кукол, из которых одни стояли, другие - сидели, а две даже лежали в уголке, то ли скончавшись, то ли вознамерившись заняться любовью. После того как каждая произнесла скучнейший монолог, начались грандиозные финальные сцены, которые так взволновали Гринвич-вилледж. Он, муж, разыграл сцену с ней, своей женой, но теперь она, конечно, тоже стала куклой. А потом она разыграла сцену с ним, и он тоже превратился в куклу. Сэр Майкл не мог больше выносить это, но почувствовал, что не прочь поглядеть коротенькую сценку под занавес, немую из милосердия к зрителям, в которой оба героя - куклы. Овация была хоть и не всеобщей, но достаточно щедрой, и молодых супругов раз шесть вызывали, но без многочисленной вспомогательной труппы. Радуясь долгожданному концу, сэр Майкл с трудом подавил в себе желание крикнуть: "Браво, куколки!", чтобы и они могли раскланяться.
Берд, который вскочил с места и изо всех сил бил в ладоши, начал что-то сбивчиво объяснять насчет лондонских критиков - этот горячо аплодирует, тот спешит к выходу с улыбкой, а вон тот погружен в задумчивость.
- Пожалуй, надо мне повертеться среди них, разузнать их мнения. Вы еще зайдете к директору, сэр Майкл?
- Вероятно, нет, Джеф. Но вы идите. Встретимся в фойе, а потом я поеду в гостиницу. - И Джеф исчез, весь нетерпение, усердие, пыл, самый что ни на есть подходящий руководитель театрального отдела в Комси, только вот помешан на театре, хотя ничего в этом не смыслит.
Сэр Майкл подождал несколько минут в фойе, и вот с лестницы прямо из директорского кабинета кубарем скатился Берд, он был до того взволнован, что утратил дар речи. Но в конце концов, сбиваясь и путаясь, он сообщил, что тот в восторге, этот без ума, кое-кто сомневается, или считает режиссерское решение неудачным, или же ему понравился герой, но не понравилась героиня, и прочее и прочее, а сэр Майкл тем временем наслаждался сигаретой, которой был лишен целый час с четвертью.
- А ваше мнение, сэр Майкл? - спросил наконец Берд, сгорая от нетерпения.
- Джеф, дайте слово, что никому не скажете за ужином. Слышите - дайте честное слово. - Он говорил медленно и тихо. - Ну так вот, по-моему, это дикая скучища.
- Значит, Комси не будет содействовать постановке в Лондоне?
- Если только меня не выволокут в наручниках из моего кабинета, в Комси даже название ее не будет упомянуто. Мне очень жаль вас огорчать, Джеф.