Это был один из тех жалких изгнанников, чье иностранное происхождение видно сразу, но невозможно понять, откуда они родом, хоть и ясно, что они из крестьян: под таких работает клоун Чико Маркс.
- Слушайте, я специально приехал из Лондона повидаться с леди Бодли-Кобем и вовсе не намерен стоять здесь и препираться с вами. Либо проводите меня к ней, либо скажите, где ее найти. Ну, живее.
Слуга недоверчиво покачал головой и, что-то проворчав, впустил их и повел по коридору, чуть не до самого потолка заваленному ящиками, в каких обычно перевозят мебель. Он повернул налево и указал на дверь.
- Как доложить?
Сэр Майкл бросил на него уничтожающий взгляд и протянул визитную карточку. Войдя, он не затворил за собой дверь, и они услышали чей-то смех, доносившийся, однако, издалека, словно комната была бесконечно огромна.
- Все это как-то странно, не правда ли, сэр Майкл? - Шерли смотрела на него, широко раскрыв глаза. - Как хорошо, что я не одна. Просто не верится, что здесь кто-то живет, право.
Мне следовало это предвидеть, - пробормотал он. - Эта мегера, наверно, какая-нибудь противная чудачка. Десять против одного, что ничего у нас не выйдет, Шерли. Что ж, сам виноват. Надо было сперва напустить на нее кого-нибудь другого. Как глупо.
- Но вы не поручаете другим то, что вам самому не по силам, сэр Майкл, - сказала она гордо. - Так поступают только настоящие Руководители.
На миг ему показалось, что она смеется - а он был бы рад этому, даже если бы она смеялась над ним, - но ее сияющий взгляд убедил его, что она говорит от всей своей души, такой верной и преданной. Боже мой, что он делает, куда идет?
Иностранец, родом неизвестно откуда, вернулся, ухмыляясь, и указал им дорогу. Это оказалось далеко не лишним, потому что с первого взгляда комнату, высокую и огромную, можно было принять за мебельный склад. Кушетки и диваны, столы и столики, кресла и стулья, стенные часы, шкафы, картины, мраморные бюсты, бронзовые лошади были свалены вперемешку, образуя какие-то фантастические и шаткие стены, меж которыми сэр Майкл и Шерли пробирались, словно по мебельному туннелю. Указав дорогу, слуга мгновенно исчез, предоставив их самим себе. Они очутились на большой поляне посреди зарослей ореха и красного дерева. Здесь в кресле, как на троне, восседала величественная старуха с волосами, выкрашенными в ярко-рыжий цвет, и густо, как у клоуна, нарумяненным лицом. А рядом с непринужденной улыбочкой примостился Тим Кемп. Он попыхивал трубкой, она курила сигару. У обоих в руках были бокалы, а между ними стояло несколько бутылок джина различных сортов, который они, видимо, усердно дегустировали.
- А, Стратеррик, привет! - сказал Кемп. - Как, и вы здесь, мисс Эссекс! Вот приятная неожиданность!
Видимо, они пьют уже не час и не два, решил сэр Майкл. Ему и прежде приходилось видеть Кемпа таким самоуверенным и вознесшимся до небес.
- К чертовой бабушке этакую неожиданность! - заорала старуха, ткнув сигарой в сторону Шерли и метнув в нее яростный взгляд. - Сколько раз говорила, чтоб сюда не смели водить девчонок!
- Мне вы этого не говорили, - с твердостью возразил сэр Майкл. - А мисс Эссекс - мой секретарь.
- Знаю я, кто она такая… - начала было леди Бодли-Кобем.
Но Кемп остановил ее.
- Нет, Аннабела. На этот раз вы ошибаетесь. Вы всегда правы, но не сейчас.
- А вы почем знаете, Тим?
- Эта девочка мой друг, Аннабела.
- Да я ее и разглядеть толком не могу. Впрочем, это и ни к чему. Зато я вижу этого сэра Майкла или как там его. Высокий, темный, недурен собой и, наверно, мошенник. В Канне такими пруд пруди. Налейте ему, Тим.
- Благодарю вас, - сказал сэр Майкл. - Я бы не отказался от глотка виски.
- Здесь этот фокус не пройдет! - прикрикнула на него старуха. - Не держу виски. Здесь пьют только джин. Поэтому-то мы с Тимом сразу снюхались. Милейший человек. Я его сразу раскусила. Милейший.
- Да, он милый, - неожиданно сказала Шерли Эссекс.
- А ты помалкивай. Я уж думала, ты давно провалилась сквозь землю…
- Аннабела, Аннабела! - Тим произнес это почти строго. - Я сейчас уведу мисс Эссекс отсюда…
- Это еще зачем?
- Постараюсь раздобыть для нее чашку чая. А вы с сэром Майклом пока поговорите…
- Ничего он из меня не вытянет, Тим. Знаю я этих молодчиков. Повидала их на своем веку. Конечно, среди них все больше иностранцы - целуют ручки, обхаживают с полным знанием дела. Но меня им ни разу не удалось обойти. Ладно, Тим, ступайте, но только не долго. И постарайтесь втолковать этой девчонке - они все такие мерзкие твари, - что я здесь не живу. Просто у меня тут временное жилье - только временное, пока не решу, что делать с домом в Дербишире. Да прихватите с собой бутылочку, Тим. И мне заодно подайте. Какого теперь выпьем?
- Плимутского, - сказал Тим, потянувшись за бутылкой. - От него веет свежестью приморского утра. Помните, какое оно, приморское утро, Аннабела?
- Нет.
- И я не помню, - сказал Тим, наполняя бокалы.
Леди Бодли-Кобем фыркнула и посмотрела на сэра Майкла.
- Понятно теперь? Милейший человечек, все ему трын-трава. Не вам чета, вы все здесь дрожите, потеете до канючите без конца…
- Ко мне это не относится, - сказал сэр Майкл дерзко. - Я выпью глоток джина, благодарю вас, Кемп. Джин не в моем вкусе, но все же это лучше, чем ничего.
- Хотите взять дерзостью, а? - Леди Бодли-Кобем пыхнула в него дымом. - Так знайте, я терпеть не могу сказливых англичан…
- Я шотландец.
- Это еще хуже. Вся штука в том, что у вас ребенка успевают избаловать и испортить вконец еще в колыбели. Вы прямо-таки лопаетесь от самомнения. Только бы рисоваться и ни черта не делать. Тщеславные негодяи. Женщине от вас никакого проку. Вместо вас можно держать в доме чучело жирафа.
Тим Кемп с бокалом в руке подошел к Шерли.
- Пойдемте со мной. - Он провел ее в другой конец огромной комнаты между шаткими стенами из книжных шкафов, штабелей книг, ящиков с бабочками, птицами, звериными головами, щитами, мечами и ружьями.
- Характерно для Англии, правда? Такое нагромождение старого хлама, повернуться негде.
Они вышли в пустой коридор с каменным полом и стенами, покрытыми сырыми пятнами, - сплошь запустение и тоска.
- Но тут не так плохо, как кажется, - сказал он ей, - так что не хмурьте свое прекрасное лицо. Прежде всего, вторая дверь налево - уборная, вам, конечно, первым делом надо туда, правда? Потом чашку чая. Пока вы там справитесь, я это дело устрою.
- Ах, мистер Кемп, спасибо вам! - воскликнула она. - Но куда мне идти потом? Этот дом приводит меня в ужас.
- Я буду ждать за углом возле кухни и найду удобное местечко, где мы сможем поговорить по душам. Вы ведь хотите поговорить по душам?
- Да, конечно, мистер Кемп. Как хорошо, что вы оказались здесь.
Рядом с уборной была ванная, но там не оказалось ни мыла, ни полотенца, похоже было, что ванной никто не пользуется, и Шерли постояла там немного, чтобы хоть внешне оправиться от смущения и растерянности. Потом она нашла мистера Кемпа - он курил трубку и потягивал джин возле открытой двери кухни, где было полно людей, которые все разом говорили и смеялись. Он отвел ее в унылую комнатку, где не было ничего, кроме стола и стульев. Но на столе стоял поднос с чайным прибором и такой огромный чайник, какого она еще в жизни не видывала.
- Наливайте без церемоний, - сказал он. - А я не хочу. Здесь, наверно, была комната экономки или что-нибудь в этом духе. Местечко не слишком веселое, но не можем же мы разговаривать в кухне. Их там всего четверо, но составилось целое общество. Кухарка, старая, выжившая из ума ирландка. Горничная из местных, малость придурковатая, но добрая и услужливая, в отличие от большинства умных. Антонио, лакей, вообще-то его зовут как-то по другому, но леди Бодли-Кобем так его называет. И ваш шофер.
- Наш шофер? Но ведь он такой мрачный и угрюмый.
- Да, конечно, - в машине. Но не здесь. Это сборище - его затея. Ну как, мисс Эссекс, теперь вам получше? Вас, кажется, зовут Шерли?
- Да. Мне гораздо, гораздо лучше, а все благодаря вам, мистер Кемп.
- Зовите меня Тим, Шерли.
- Хорошо, Тим. Эта ужасная старуха леди Бодли-Кобем напугала меня до смерти.
- Это в ее духе. К тому же сейчас она здорово клюкнула. Мы с ней уже давно пьем и болтаем, с самого утра.
- Оно и видно, Тим. Я чуть не умерла, когда услышала, что вы называете ее Аннабелой.
- Так ее зовут, а мы с ней теперь друзья. И с вами мы тоже друзья, не правда ли, Шерли? А теперь расскажите, как вы ладите с сэром Майклом.
- Ах, Тим! - И золотоволосая наяда взглянула на него поверх чашки. - Я люблю его. Тут ничего не поделаешь. Я старалась с собой справиться, но все равно люблю.
- Ничего удивительного, Шерли. Этого я и ожидал. Но вы ведь помните, что я вам о нем говорил?
- Конечно, все до единого слова. И я вам верю.
- Если вы для него просто новая игрушка…
- Я знаю, знаю. Это ужасно. Мне все время хочется, чтобы он коснулся меня…
- Ну а потом? Что будет с вами? И с ним? Вы должны спасти его от самого себя.
- Это я и говорю себе все время, Тим. Я все понимаю, все. Но это нелегко - ведь я люблю его. Я не такая, как те холодные, расчетливые девушки…
Она вся зарделась и стала похожа на возмущенную чайную розу.
Тим глотнул еще джина, а потом, не без труда, напустил на себя необычайно серьезный вид.
- Что ж, обсудим создавшееся положение. Он приехал сюда. И вас с собой привез - это неоспоримое доказательство, что он не в себе.
- Как?..
- Он влюблен, или, во всяком случае, вы вскружили ему голову. А здесь его ждет полный провал. Верьте моему слову.
- Я знаю.
- И вам будет очень-очень его жалко…
- Мне и сейчас уже его жалко…
- То ли еще будет вечером, когда он пригласит вас пообедать, а потом повезет в Комси или к себе на квартиру. Вам захочется уступить ему, и если вы это сделаете…
- Я знаю, знаю.
- А если не сделаете, если устоите, заявите ему, что вы не из таких, тогда он, усталый и раздосадованный, не выдержит нового разочарования, и может разыграться отвратительная сцена…
- Вы полагаете, я обо всем этом не думала?
- Не знаю, дорогая! Но вам остается только одно. Пригласите его к себе. Откажитесь от обеда в ресторане. Скажите, что обед или ужин приготовлен для вас дома. Одно из двух: или соглашайся, или прости-прощай. Недурное будет испытание его чувств. Так вот, Шерли, телефон слева на стене. Позвоните маме и предупредите ее. А потом, - добавил он сонным голосом, - позвоните в Дискус и попросите соединить вас с сэром Джорджем Дрейком.
- Может быть, сначала позвонить ему?
- Ни в коем случае. Прежде всего мама, Дрейк - после. Прежде всего жизнь, Дискус и Комси - после.
Глаза у него уже слипались. Когда ома, огорошив удивленную маму просьбами и наставлениями, вернулась сказать Тиму, что дозвонилась в Дискус, он уже крепко спал, и мгновение она не решалась разбудить его. Он казался не то гномом, не то ребенком со старческим лицом. Она осторожно потрясла его за плечо.
- Тим, сэр Джордж у телефона.
Он посмотрел на нее мутным взглядом.
- Господи, что такое, девочка?
- Вы же хотели с ним поговорить.
- О чем?
- Ах, оставьте глупости, Тим. Откуда мне знать о чем? Может быть, о леди Бодли-Кобем.
- Да, конечно. Благодарю вас. - Он встал. - Постойте-ка. А где это?..
Она довела его до телефона и решила далеко не уходить, на случай если ему понадобится помощь, но к тому же ее разбирало любопытство.
- Дрейк, - начал он. - Это Кемп… Ну конечно же, это крайне важно. Иначе разве стал бы я вам звонить?.. Кроме того, возможно, я задержусь на несколько дней… Почему? Да потому что завтра я еду с леди Бодли-Кобем в Дербишир… Ну что вы заладили - почему да почему, это же идиотизм… Я еду с леди Бодли-Кобем - кстати, это превосходная, умнейшая женщина, хотя и не без причуд, - осмотреть дом с усадьбой и, если помните, с небольшим озером, все это она согласна передать в распоряжение Объединенного центра искусств. - Голос Тима зазвучал словно с трибуны. - В этой усадьбе будут жить и творить талантливые молодые деятели всех видов искусств - романисты будут писать антироманы, драматурги - антидрамы, художники и скульпторы - создавать антикартины и антистатуи. Я убедил ее - а это было не так-то просто - взять на себя пятьдесят процентов затрат на перестройку и пятьдесят процентов текущих расходов за первые три года… Кстати, здесь Стратеррик, но он, думаю, напрасно старается… Это, конечно, не значит, что вы можете что-либо предпринять до моего доклада. А его вы получите в свое время, когда надо будет. Пока что советую вам собрать на совещание заведующих отделами… Нет, Дрейк, вы не глава Дискуса, в лучшем случае вы его ноги.
Он осторожно положил трубку, увидел Шерли и подмигнул ей.
- Мне кажется, пора вернуться к нашим друзьям. Но куда это я поставил рюмку? Ага, спасибо, милочка. Допью-ка, пожалуй, до дна. - Держась за ее руку и медленно, неуверенным шагом идя по коридору, он сказал доверительно: - Дрейку я говорить не стал, чтоб не волновать его, но я с нетерпением жду этой поездки в Дербишир. Мы поедем в самом большом и старом "роллс-ройсе", какой уцелел в Западной Европе. Я его видел. Повезет нас Антонио - вы его уже знаете, он, кажется, черногорец. Мы берем с собой сумасшедшую кухарку и придурковатую служанку вместе с большим запасом консервированного мяса, пирогов с дичью, всего прочего, а также изрядное количество джина. Дербиширский дом, я думаю, раз в пять больше этого, и в нем годами никто не живет. К счастью, я прихватил с собой несессер, предвидя что-нибудь в этом духе. Как я недавно сказал Дрейку, в отличие от него я не лишен интуиции. Что такое, дорогая?
- Слышите? Ой, кажется, они поссорились!
- Так я и думал. Помните же, вы предупреждены. Скоро вам придется мобилизовать весь ваш такт. Есть он у вас, Шерли?
- Не знаю, мне про это еще никто не говорил. Я сделаю все, что смогу, Тим, и большое спасибо за предупреждение.
- Откровенность за откровенность, мадам! - кричал сэр Майкл, когда они добрались до большой поляны. - На мой взгляд, вы дурно воспитанная, дрянная, сумасшедшая старая ведьма. Ваша выдумка так же смешна, как вы сами, и я с величайшим удовольствием заявляю вам, что Комси отказывается принимать в ней какое бы то ни было участие. Шерли, где вы пропадали?
- Я пила чай, а потом звонила по телефону.
- Это я ее попросил, Стратеррик, - сказал Тим. - Каюсь. Беру вину на себя. Выпейте.
- Нет уж. Мы едем. Шофер где-нибудь здесь, Шерли?
- Да, сейчас я его позову.
Она была рада случаю и поспешила уйти. Уходя, она слышала, как разоралась эта жуткая старуха. Какая ужасная неприятность вышла! Гордость сэра Майкла уязвлена. На обратном пути ей придется черпать откуда-то такт буквально ведрами.
10
Снаружи были темень и дождь, а в машине царил интимный уют, располагавший, казалось бы, к взаимной откровенности, но не менее двадцати минут сэр Майкл молчал. Шерли не пыталась нарушить это молчание, но, набравшись смелости, придвинулась поближе к нему, а когда машина накренилась, она и не подумала отстраниться, а, напротив, постаралась напомнить ему о своем присутствии. Но мысли мужчины были заняты другим, и ведомству прикосновений он не уделял никакого внимания.
- Я, конечно, чувствую себя глупо, - заявил наконец сэр Майкл, обращаясь не столько к самой Шерли, сколько к мисс Эссекс, как к представительнице мировой общественности, - так чувствовал бы себя на моем месте всякий тщеславный человек. А вы, должно быть, уже заметили, что я очень тщеславен. Я вовсе не думаю сейчас об этой мерзкой старой карге и ее неслыханной выдумке, которую ни один нормальный человек даже на минуту не примет всерьез.
- Но я слышала, как мистер Кемп говорил об этом по телефону с сэром Джорджем Дрейком и сказал, что едет завтра с леди Бодли-Кобем смотреть ее дом в Дербишире.
- Счастлив слышать это. - Он произнес эти слова так, словно и впрямь был счастлив. - Кемп, конечно, сейчас крепко заложил за воротник, но то ли еще будет, когда он вернется с докладом, - у бедняги Дрейка глаза на лоб полезут. Кстати, Шерли, мне не совсем понятно, откуда у вас такая закадычная дружба с этим ничтожеством Кемпом.
- Ах, ничего подобного… просто он хорошо ко мне относится и…
- И к тому же такой милый! - продолжал сэр Майкл, приходя в бешенство. - Знаю все наперед. Не забывайте, он работал у меня в Комси. Так вот сейчас я расскажу вам, что такое Тим Кемп.
- Я вас слушаю, - сказала Шерли, выждав немного.
- Спросите кого угодно, и вам всякий скажет, что я не бог весть как серьезно отношусь к себе и к своей деятельности в Комси, - начал сэр Майкл медленно. - По по сравнению с Кемпом я воистину второй Джордж Дрейк. А это, право, чертовски досадно. И не в том дело, что он просто безответствен. Он настоящий очаг анархии и всякой чертовщины в учреждении. Право же, он служит какой-то неведомой потусторонней силе, какому-то злобному божеству в женском обличье - видимо, именно поэтому вы, женщины, бессознательно всегда на его стороне. Вот кто настоящий подрывной элемент, а раз так, ему не место на государственной службе. Когда мне удалось наконец выдворить его из Комси, я заявил, что он вернется туда только через мой труп. Такие люди, как Джордж Дрейк или наш Дадли Чепмен, считают, что он просто тупой и ленивый пьянчуга, - и, без сомнения, это так и есть, - но они не понимают того, что я понимал всегда: по-своему он на редкость хитер и сообразителен. И от него жди всяких пакостей.
- Да что вы, он такой безобидный, уверяю вас!
- Вам так кажется? Не верьте этому, Шерли. Взять хотя бы эту идиотскую историю с Бодли-Кобем. Спорю на пять фунтов, что Джордж Дрейк нарочно напустил на нее Кемпа, после того как у других ничего не вышло, решил втравить его в историю, чтоб он не пакостил в Дискусе. А что вышло? Он устраивает сумасшедшую вакханалию. И непременно впутает Дрейка в какое-нибудь безумное дело. Да еще меня поставил в дурацкое положение. И какая наглость - налакался джину с этой старой ведьмой, а потом как ни в чем не бывало увел вас куда-то…
- Но он видел, что мне ужасно неловко и нужно… попудрить нос… и выпить чаю…
- Когда мы познакомились, - перебил ее сэр Майкл мрачно, - вы сказали, что он пригласил вас позавтракать и вы разговаривали обо мне…
- Да, разговаривали. Но он сказал только, что вы умный, но несчастный…
- Знаю, знаю. И это все?
- Больше я ничего не помню.
- Ничего? Ровным счетом? Вы уверены?
Он вдруг повернулся к ней, быстро протянул руку у нее за головой и, прижав ладонь к щеке девушке, обратил ее лицо к себе. Он поцеловал ее, и, как она ни старалась, но не сумела отстраниться, оставив этот поцелуй без ответа.
Он достал портсигар - очень изящный и, как видно, золотой, она не сомневалась, что это подарок какой-нибудь женщины, богатой, необычайно изощренной, порочной женщины, - но не открыл его.
- Ну хорошо. Где бы нам с вами пообедать? - спросил он каким-то хриплым, неестественным голосом.
Она почувствовала дрожь во всем теле. Вот он, решительный миг.