- Я иду в кино, - сообщила она. - Только что звонил отец. Он зайдет через несколько минут, чтобы взглянуть на тот буфет в стиле "шератон".
- Хорошо, Бесси, я буду здесь и с удовольствием выслушаю его мнение, - ответила мисс Уилсон, забирая альбом из моих рук.
- Я не вижу фотографии старика Холмса, - сказала она.
Я показал на снимок в верхней части страницы.
- Это? - воскликнула она. - Но это мой отец! - Ваш отец! - задохнулся от изумления я.
- Да, и более непохожих людей трудно представить. Наверное, в темноте вы просто не рассмотрели Холмса!
- Да, да, скорее всего, - быстро согласился я. Мне требовалось время, чтобы все обдумать, - ее слова меня озадачили. Какая бы ни была темнота, так ошибиться невозможно. Я ни на секунду не сомневался, что человек на фотографии и тот, кого я принял за старика-антиквара, - одно и то же лицо. Что за чудеса?
Ее отец? С какой стати он явился в магазин втайне от своих дочерей? По какой причине скрыл продажу лягушки? И почему, когда узнал ее истинную стоимость, позволил девушкам думать, что ее продал Холмс?
Ему было стыдно признаться в собственной оплошности? Или девушки скрыли от него тот факт, что продажа имела удивительное продолжение? Возможно ли такое? Что, если они не хотят ставить его в известность о своей неожиданной прибыли? Похоже, я оказался втянут в странную семейную тайну. Но кто бы из них ни скрытничал, меня это не касается. Я не собираюсь никого выдавать. Нет, буду держать язык за зубами.
По словам младшей сестры, отец вот-вот придет. Узнает ли он во мне своего покупателя? Если да, то возникнет довольно неловкая ситуация.
- У него изумительное лицо, - осторожно произнес я.
- Вы так думаете? - с готовностью откликнулась она. - Такое умное и волевое, правда? Я помню, когда был сделан этот снимок. Незадолго до того, как он увлекся религией. - Последние слова она произнесла так, словно говорила о тяжелой болезни.
- Он внезапно стал очень набожным?
- Да, - с неохотой ответила она. - Бедный отец! Он подружился с одним священником и сильно изменился. Стал совершенно другим человеком.
Голос девушки дрогнул, и я почему-то подумал, что у ее отца, наверно, помутился рассудок. Может быть, в этом кроется разгадка всей истории? Находился ли он в здравом уме во время наших встреч с ним?
- Вера принесла ему несчастье? - осмелился спросить я, потому что мне страшно хотелось побольше разузнать об этом странном человеке, прежде чем вновь встретиться с ним.
- Да, он ужасно страдал. - Глаза девушки наполнились слезами. - Понимаете… - она замялась, но взглянув на меня, решила продолжать: - Вам я могу рассказать. Я вижу в вас настоящего друга. Мой несчастный отец начал думать, что совершал очень плохие поступки. Он никак не мог успокоить свою совесть. Помните, я говорила вам о его необыкновенном чутье? Так вот, он скопил свой капитал в результате трех удивительно удачных сделок. Понимаете, ему повезло так же, как и вам, - вот почему я решилась вам рассказать. Такое странное совпадение.
Она замолчала.
- Пожалуйста, продолжайте, - попросил я.
- В его жизни было три случая, когда ему удалось всего за несколько шиллингов купить необычайно ценные вещи, Только в отличие от вас он знал, что покупал. Баснословная прибыль от их продажи не стала для него неожиданностью. В отличие от вас он не посчитал своим долгом выплатить компенсацию людям, которые даже понятия не имели, что отдали за бесценок настоящее сокровище. В конце концов, большинство коммерсантов тоже не стали бы об этом задумываться, не так ли? - оборонительно спросила она. - Итак, отец становился все богаче и богаче… Несколько лет спустя он познакомился с тем священником, и в нем стала развиваться своего рода… э-э-э… болезнь. Он стал думать, что в основе нашего состояния лежат сделки, которые ничуть не лучше воровства. Горько раскаивался в том, что воспользовался неосведомленностью тех троих людей. К несчастью, ему удалось выяснить, что в дальнейшем произошло с каждым из тех, кого он называл своими "жертвами". Как это ни ужасно, но все трое умерли в нищете. Это открытие повергло его в страшную печаль. Двое умерли, не оставив после себя детей, поэтому отец не смог исправить положение, поскольку не нашел никаких родственников.
Сына третьего человека он нашел в Америке: но тот тоже умер, не оставив семьи. Так что моему несчастному отцу не удалось загладить вину. Он только об этом и думал - как загладить свою вину. Мысль о неудаче терзала его до тех пор, пока он окончательно не лишился рассудка. Все глубже и глубже окунаясь в религию, он вбил себе в голову странную идею - она стала для него настоящим наваждением. "Если я дам кому-нибудь возможность совершить хороший поступок, - говорил он, - я как будто бы сам его совершу. Христа распяли за наши грехи. Я трижды согрешил против него, поэтому должен сделать так, чтобы благодаря мне кто-то совершил три хороших поступка, которые уравновесят мои собственные грехи. Только так я смогу искупить свои преступления перед Христом, потому что мои деяния - преступление".
Мы спорили с ним, пытались убедить его, что практически каждый на его месте поступил бы подобным образом. Все было напрасно. "Другие пусть судят себя сами. Я-то знаю, что поступал скверно", - стонал он. Идея искупления становилась все более навязчивой. Она превратилась у него в настоящую манию!
Он решил найти троих человек, которые своими хорошими деяниями смягчат ту боль, которую его "три преступления" - как он их называл - причинили Богу, и принялся разыскивать дорогие и обязательно невзрачного вида произведения искусства, которые предлагал за несколько шиллингов.
Бедный мой отец! Я никогда не забуду его радость, когда один человек вернул вазу, которую купил за пять шиллингов, а потом обнаружил, что она стоит шестьсот фунтов. "Вы, наверное, ошиблись", - заявил тот человек. Точно так же, как вы, благослови вас Бог!
Пять лет спустя произошло еще одно подобное событие. Господи, как счастлив он был! Ему удалось уравновесить два преступления - он искупил две трети своих грехов!
Затем последовали долгие годы мучительных разочарований. "Не будет мне покоя никогда. Нет, нет и нет - до тех пор, пока я не найду третьего", - говорил он.
На этом месте своего рассказа девушка заплакала. Закрыв лицо руками, она пробормотала:
- Ах, если бы только вы пришли раньше!
Я услышал мелодичное позвякиванье колокольчиков.
- Как он, должно быть, страдал! - сказал я. - Я рад, что мне посчастливилось быть третьим. Теперь он доволен?
Она опустила руки и непонимающе уставилась на меня. Я услышал звуки приближающихся шагов.
Замечательно будет встретиться с ним снова, - улыбнулся я.
- Встретиться с ним? - изумленно повторила она. Шаги становились все ближе.
- Да. Я ведь могу остаться и увидеться с вашим отцом? Я слышал, как ваша сестра сказала, что он скоро придет.
- А, теперь понятно! - воскликнула она. - Вы имеете в виду отца Бесси! Но мы с Бесси всего лишь сводные сестры. Мой несчастный отец умер много лет назад.
Э. Ф. БЕНСОН. В ТУННЕЛЕ
- Это всего лишь условность, - бодрым голосом заявил Энтони Карлинг, - причем не слишком убедительная. Подумаешь, время! В действительности никакого Времени нет; оно просто не существует. Время - это не более чем мельчайшая точка в вечности, так же как пространство - мельчайшая частица бесконечности. Время представляет собой нечто вроде туннеля, по которому мы, как принято думать, двигаемся. В наших ушах стоит гул, в глазах - темнота, поэтому он кажется нам реальным. Но перед тем как зайти в туннель, мы целую вечность жили в бесконечном солнечном свете - и после выхода из него вновь окажемся в солнечном пространстве. Так стоит ли нам волноваться из-за неразберихи, шума и темноты, если через мгновение мы оставим их позади?
Энтони изредка прерывал свои рассуждения и энергично помешивал кочергой поленья в камине, из которого летели яркие искры и вспыхивали огоньки пламени.
Для убежденного сторонника столь неизмеримых понятий Энтони обладал хорошим чувством меры и вкуса, и я не знаю другого человека, который бы любил жизнь и все ее радости так, как он. В этот вечер он угостил нас изумительным ужином, подал к столу великолепный портвейн, и мы чудесно провели время, озаряемые светом его заразительного оптимизма. Вскоре наша небольшая компания разошлась по домам, и мы с ним остались одни у камина в его кабинете. С неба сыпалась снежная крупа, громко стуча по оконному стеклу и заглушая потрескивание огня в камине, и при мысли о пронизывающем ветре и заснеженной мостовой на Бромптон-сквер, по которой торопливо спешил к буксовавшим такси последний из гостей, я блаженно улыбался - ведь я остаюсь здесь, в тепле и уюте. А самое главное - рядом будет этот будоражащий разум, заставляющий думать собеседник, который о чем бы ни говорил - будь то абстрактные понятия, которые для него абсолютно реальны, или удивительные случаи, с которыми он сталкивался в условностях времени и пространства, - всегда вызывал интерес у слушателя.
- Я обожаю жизнь, - сказал он. - Считаю ее самой увлекательной игрушкой. Это восхитительная игра, а как тебе хорошо известно, для того, чтобы игра была интересной, нужно относиться к ней чрезвычайно серьезно. Ты должен понимать, что это игра, но вести себя так, будто она - единственная цель твоего существования. Мне бы хотелось играть еще долго-долго. Но при этом надо также жить в истинной плоскости, то есть в вечности и бесконечности. Если задуматься, человеческий разум не способен постичь именно границу, а не безграничность, временное, а не вечное.
- Звучит несколько парадоксально, - заметил я.
- Только потому, что ты привык думать об ограниченных вещах. Взгляни на все открытыми глазами. Попытайся представить границу Времени и Пространства, и ты поймешь, что не можешь этого сделать. Отсчитай миллион лет назад и умножь этот миллион на еще один миллион, и ты увидишь, что не можешь представить себе начало. Что было до этого начала? Еще одно начало и еще одно? А до этого? Взгляни на проблему с такой стороны, и ты поймешь, что единственным решением, которое ты способен постичь, является существование Вечности, то есть некоего понятия, которое никогда не начиналось и никогда не кончится. То же самое относится и к пространству. Перенесись мысленно на самую далекую звезду и подумай, что находится за ней. Пустота? Пойди дальше, протолкнись сквозь эту пустоту, и ты не сможешь представить себе ее границы и конца. Она никогда не кончится: вот что ты должен понять. Таких понятий, как "до" или "после", "начало" или "конец", не существует - и это замечательно! Я бы терзался до самой смерти, если бы не знал, что смогу преклонить го - лову на огромную мягкую подушку Вечности. Некоторые люди утверждают - по-моему, я слышал это и от тебя - что вечность ужасно утомительна; в какой-то момент захочется остановиться. Но ты так считаешь, потому что думаешь о Вечности как о категории времени и в твоей голове крутится мысль: "А потом, а потом?" Неужели ты не понимаешь, что в Вечности нет никакого "потом" и никакого "до" тоже? Все сливается в одно целое. Вечность - это не количество - это качество.
Время от времени, когда Энтони говорит подобным образом, мне удается ухватить мысль, которая кажется ему совершенно очеввдной и абсолютно реальной, а иногда (поскольку мой мозг не всегда готов к восприятию абстрактных понятий) у меня возникает ощущение, будто он толкает меня к краю обрыва, и в таких случаях мой разум жадно цепляется за что-нибудь осязаемое или постижимое. Сейчас был как раз такой случай, и я поспешно прервал его рассуждения.
- Но "до" и "после" существуют, - не согласился я. - Несколько часов назад ты угощал нас изумительным ужином, а после него - да, после - мы играли в бридж. Сейчас ты пытаешься объяснить мне некоторые вещи, а потом я отправлюсь спать…
- Ты поступишь так, как тебе нравится, - рассмеялся он, - и не будешь рабом Времени ни сегодня ночью, ни завтра утром. Мы даже не станем упоминать время завтрака, но когда бы ты ни проснулся, этот час окажется в вечности. А поскольку еще не наступила полночь, мы сбросим оковы Времени и будем говорить бесконечно. Я остановлю часы, если это поможет тебе избавиться от заблуждений, и расскажу тебе историю, которая, на мой взгляд, доказывает, насколько нереальна так называемая реальность; или, по крайней мере, насколько мы ошибаемся в своих чувствах, когда пытаемся определить, что является реальным, а что нет.
- Какая-нибудь оккультная история, связанная с привидениями? - поинтересовался я, навострив уши, потому что Энтони обладает необычным даром ясновидения - он иногда видит вещи, невидимые обычным глазом.
- Да, ее можно назвать оккультной, - ответил он, - хотя сюда примешивается изрядная доля мрачной реальности.
- Великолепная смесь, - кивнул я. - Рассказывай! Он подбросил полено в огонь.
- Это долгая история, - начал он. - Останови меня, как только почувствуешь, что с тебя хватит. Но я хочу, чтобы ты обратил особое внимание на один момент. Ты так цепляешься за свои "до" и "после", а ты когда-нибудь задумывался над тем, как трудно бывает точно определить, когда произошло то или иное событие? Скажем, человек совершает преступное насилие. Разве нельзя сказать, с изрядной долей уверенности, что в действительности он совершил это преступление в тот момент, когда задумал его, когда планировал его, смакуя детали? Думаю, мы можем разумно утверждать, что фактическое совершение является лишь материальным результатом его решения: он становится виновным, когда принимает такое решение. Таким образом, когда же произошло преступление с точки зрения "до" и "после"?
Есть в моей истории еще один момент, над которым тебе стоит задуматься. Мне кажется очевидным, что душа человека после смерти его телесной оболочки должна вновь совершить это преступление с намерением раскаяться и в конечном итоге искупить свой грех. Те, кто обладает даром ясновидения, видели такие повторные преступления. Возможно, при жизни он совершил свой поступок в приступе безрассудства; но, когда его дух повторяет преступление с открытыми глазами, он способен осознать его чудовищность. Итак, должны ли мы воспринимать первоначальное решение человека и материальное совершение преступления только как прелюдию к фактическому преступлению, которое он совершает с открытыми глазами и потом раскаивается в содеянном? Я выражаюсь абстрактно, поэтому мои рассуждения кажутся тебе весьма расплывчатыми, но думаю, ты поймешь, что я имею в виду, если выслушаешь мою историю. Тебе удобно? Все, что нужно, под рукой? Тогда начнем.
Он откинулся на спинку стула, сосредоточился и заговорил:
- История, которую я собираюсь тебе рассказать, началась месяц назад, после твоего отъезда в Швейцарию. Своего завершения она достигла, как мне представляется, прошлой ночью. Во всяком случае, не думаю, что у нее будет продолжение. Итак, месяц назад поздней дождливой ночью я возвращался домой после ужина в ресторане. Я не мог поймать такси, поэтому поспешил под проливным дождем к ближайшей станции метро - "Площадь Пиккадилли". Мне повезло, я успел на последний поезд, идущий в моем направлении, и вошел в вагон, который оказался пуст, за исключением одного пассажира, который сидел около двери прямо напротив меня. Насколько мне известно, я никогда его раньше не видел, но почему-то живо им заинтересовался, словно он меня чем-то встревожил. Лицо этого изящно одетого человека среднего возраста отражало напряженную работу мысли, как будто он обдумывал какое-то серьезное дело, его рука, лежавшая на колене, непроизвольно сжималась и разжималась. Внезапно он поднял глаза и пристально уставился на меня. Я увидел в них подозрение и страх, словно застал его за каким-то тайным занятием.
В эту минуту поезд остановился на "Довер-стрит", кондуктор открыл двери, объявил станцию и добавил: "Пересадка на Гайд-парк-корнер и Глостер-роуд". Меня это устраивало, так как означало, что поезд остановится на "Бромптон-роуд", то есть на моей станции. Судя по всему, моего попутчика это тоже устраивало, потому что он не стал выходить из вагона, и после остановки, во время которой никто не вошел, мы поехали дальше. Я твердо уверен, что видел его после того, как закрылись двери, и поезд тронулся. Но когда я снова посмотрел в его сторону, там никого не было. Я ехал в вагоне в полном одиночестве.
Ты, наверное, думаешь, что это был всего лишь мгновенный сон, краткой вспышкой промелькнувший перед моими глазами, один из тех, в которые человек погружается на какую-то долю секунды, но я сам в это не верю - нет, это было видение, предчувствие. Некий человек, чью оболочку, астральное тело, или назови это как хочешь, я видел, будет когда-нибудь сидеть на том же самом месте напротив меня, размышляя и планируя.
- Но почему? - не понял я. - Почему ты решил, что видел астральное тело живого человека? А не призрак мертвого?
- Из-за моих собственных ощущений. Видение духа умершего человека, а мне пару раз в моей жизни доводилось их видеть, всегда сопровождается страхом и желанием спрятаться, ощущением холода и одиночества. Нет, я чувствовал, что видел призрак живого человека, и получил этому подтверждение - можно сказать, доказательство - на следующий день. Я встретил его самого. А потом, как ты сейчас узнаешь, снова встретил его призрак. Расскажу по порядку.
На следующий день я обедал у своей соседки миссис Стэнли: она устраивала небольшой прием, и после моего прихода оставалось дождаться последнего гостя. Он вошел в тот момент, когда я разговаривал с каким-то знакомым, и вскоре у меня за спиной раздался голос миссис Стэнли:
"Позвольте представить вам сэра Генри Пэйла".
Я обернулся и увидел своего вчерашнего попутчика. Это точно был он, и, когда мы пожимали друг другу руки, он озадаченно смотрел на меня, словно пытаясь вспомнить.
"Мы раньше не встречались, мистер Карлинг? - спросил он. - Я, кажется, припоминаю…"
На мгновение я забыл о его загадочном исчезновении из вагона и решил, что он и есть тот самый человек, которого я видел прошлой ночью.
"Разумеется, и совсем недавно, - ответил я. - Вчера ночью мы сидели друг против друга в последнем поезде метро, идущем от Площади Пиккадилли".
Глядя на меня все с тем же недоумением, он нахмурился и покачал головой.
"Вряд ли. Я лишь сегодня утром вернулся из деревни".
Вот тогда я всерьез заинтересовался, потому что астральное тело, как утверждают, находится в подсознательной части мозга или души и способно помнить все, что с ним происходило, однако до сознания доходят лишь смутные, обрывочные воспоминания. Во время обеда я часто ловил на себе его по-прежнему удивленные, озадаченные взгляды, и, когда я собрался уходить, он подошел ко мне.
"Когда-нибудь я вспомню, где мы встречались, - заявил он. - Надеюсь, мы встретимся снова. Может, мы виделись… - начал он и замолчал. - Нет, не помню".
Полено, которое Энтони подбросил в огонь, теперь ярко разгорелось, и рвущиеся наверх языки пламени освещали его лицо.