- Могу я вам что-нибудь показать, сэр? - повторил старик. Звук его голоса напоминал шелест разорвавшейся паутины; но в нем слышалась странная, почти умоляющая настойчивость, его глаза смотрели на меня уставшим, но в то же время жадным, пожирающим взглядом. И хотя я хотел сразу уйти - меня удручало само присутствие старого бедняги, оно наводило на меня тоску; тем не менее, невольно пробормотав: "Спасибо, я сам посмотрю", - я неожиданно для себя последовал за его тщедушной фигуркой и принялся рассеянно рассматривать различные предметы, которые на время высвечивались в дрожащем огоньке тонкой свечи.
Ледяное безмолвие, нарушаемое лишь усталым шарканьем его домашних туфель, действовало мне на нервы.
- Как холодно сегодня, - осмелился заметить я.
- Холодно, да? Холодно? Да, пожалуй, холодно. - В его бесцветном голосе звучала апатия полнейшего безразличия.
Интересно, сколько лет этот несчастный старик пребывает в столь удрученном состоянии?
- Давно здесь работаете? - спросил я, тупо разглядывая кровать с пологом на четырех столбиках.
- Давно, очень-очень долго, - его ответ был больше похож на вздох, и мне показалось, что время остановилось, оно больше не измерялось днями, неделями, месяцами, годами, а превратилось в вековую усталость, которая тянется бесконечно.
Внезапно я разозлился на старика: он меня угнетал, заражая своей изможденностью и меланхолией.
- Сколько лет, о Боже, сколько лет? - я постарался вложить в свой вопрос как можно больше беспечности и добавил шутливым тоном: - Наверное, пенсия не за горами, да?
Никакого ответа.
В молчании он пересек комнату.
- Оригинальная вещица, - мой гид показал мне причудливую лягушку, которая стояла на полке среди множества других безделушек. Судя по всему, она была сделана из вещества, похожего на нефрит, - по-видимому, из мыльного камня, решил я. Меня привлекла ее необычная форма, и я взял ее из рук старика. Она оказалась странно холодной.
- Забавная штучка, - сказал я. - Сколько?
- Полкроны, сэр, - прошептал старик, заглядывая мне в лицо. И вновь его голос прозвучал не громче шороха пыли, но в глазах появился странный блеск. Напряженное ожидание? Способен ли он испытывать такое чувство?
- Всего полкроны? И только? Я беру, - заявил я. - Не нужно заворачивать. Я положу ее в карман.
Отдавая старику монетку, я невольно коснулся его руки и чуть не вскрикнул. Я уже говорил, что меня поразил необычный холод, исходивший от лягушки, но по сравнению с этой высушенной кожей она была просто теплой! Не могу описать ужаса, который я испытал при вторичном прикосновении. "Бедняга! - подумал я, - он так слаб, ему нельзя находиться в этом безлюдном месте. Непонятно, почему добрые с виду девушки позволяют работать старому больному человеку".
- Спокойной ночи, - попрощался я.
- Спокойной ночи, сэр. Спасибо, сэр, - прошелестел слабый старческий голос, и он закрыл за мной дверь.
Пряча лицо от колючего снега, я повернул голову и увидел его бесплотную, словно тень, фигуру, которая смутно вырисовывалась в свете свечи. Он вплотную прижался к широкому оконному стеклу, и, пока я шел домой, передо мной так и стояли его усталые терпеливые глаза, смотрящие мне вслед.
Я почему-то никак не мог выбросить из головы этого дряхлого старика. Еще долго лежал в постели, пытаясь заснуть, и видел перед собой морщинистое безучастное лицо. Похожие на безжизненные планеты огромные глаза, не отрываясь, смотрели на меня, и в их немигающем взгляде было что-то умоляющее. Да, этот старик произвел на меня странное впечатление.
Даже во сне мне не удалось избавиться от него. По-видимому, мне не давала покоя его безграничная усталость, и я пытался заставить его отдохнуть - убедить его лечь в постель. Но стоило мне только уложить его хрупкое тело на кровать с пологом на четырех столбиках, я видел такую у него в магазине - только во сне она больше напоминала могилу, а парчовое покрывало превратилось в дерн - как он выскальзывал из моих рук и вновь принимался бродить по магазину. Я гонялся за ним по бесконечным проходам среди причудливых предметов, выставленных на продажу, но он каждый раз ускользал от меня.
Теперь погруженный во мрак магазин все больше и больше растягивался в размерах, постепенно превращаясь в безграничное пространство без солнца и воздуха, пока наконец я сам, выбившись из сил и едва дыша, не рухнул в могилу на четырех столбиках.
Утром мне пришлось срочно уехать из Лондона, и всю следующую неделю я провел в волнениях и тревоге, так что история с магазином на углу начисто вылетела у меня из головы. Как только врачи сообщили, что мой отец находится вне опасности, я вернулся в свое мрачное жилище. В удрученном состоянии я разбирал и складывал в стопку свои злосчастные счета и пытался придумать, где найти денег, чтобы заплатить за аренду квартиры в следующем квартале, но тут меня приятно удивил визит старого школьного товарища, который в то время был моим единственным приятелем в Лондоне. Он работал в одной из известнейших фирм, занимающихся торговлей и продажей с аукциона произведений изобразительного искусства.
Мы немного поговорили, потом он встал, чтобы раскурить трубку. Я сидел к нему спиной. Сначала раздался звук чиркающей спички, за которым последовало умиротвореннное попыхивание трубки. И вдруг все эти приятные звуки перекрыл громкий возглас.
- Боже правый! - закричал он. - Где ты это взял?
Повернувшись к нему, я увидел, что он держит в руках мое недавнее приобретение - забавную маленькую лягушку, о которой я совсем забыл.
Он тщательно осмотрел ее через тут же появившееся у него в руках увеличительное стекло, поднес к газовой горелке, при этом его руки тряслись от возбуждения.
- Где ты это взял? - повторил он. - Ты хотя бы представляешь, что это такое?
Я вкратце объяснил ему, что, не желая уходить из магазина с пустыми руками, купил эту лягушку за полкроны.
- Полкроны?! Дружище, твердо сказать не могу, но считаю, что тебе улыбнулась редкая удача. Если я не ошибаюсь, то это - нефрит династии Шья. Если так, то она уникальна.
Я почти ничего не понял из его объяснений.
- Ты хочешь сказать, что она стоит денег?
- Стоит денег? Ну и ну! - воскликнул он. - Послушай, может предоставишь дело мне? Позволь передать эту вещицу к нам в фирму. Они сделают для тебя все возможное. Я смогу выставить ее на торгах в четверг.
Я не сомневался, что могу полностью доверять своему школьному другу, поэтому согласился. Он благоговейно обернул лягушку в вату и поспешил домой.
В пятницу утром я испытал самое большое потрясение в своей жизни. И учтите, слово "потрясение" далеко не всегда означает плохие новости.
Когда я открыл лежащий на грязном подносе конверт, комната поплыла перед моими глазами, и в течение нескольких секунд я был на грани обморока. В конверте оказалось извещение от фирмы господ Спанков, торговцев и аукционистов по продаже произведений изобразительного искусства "относительно продажи нефрита династии Шья за 20 000 фунтов, что за вычетом 10 процентов комиссионных составляет 18 000 фунтов", и здесь же лежал аккуратно сложенный чек от господ Спанков на имя Питера Вуда на сумму восемнадцать тысяч фунтов!
Несколько минут я стоял как громом пораженный. После разговора с другом у меня появились надежды - надежды на то, что моя случайная покупка поможет мне оплатить квартиру за следующий квартал - может быть, даже за целый год - но мне и в голову не приходило, что речь идет о такой огромной сумме. Неужели это правда? Может быть, он жестоко надо мной подшутил? Выражаясь избитой фразой, все это слишком хорошо, чтобы быть правдой! Такие вещи происходят только в кино и в книгах.
Все еще испытывая легкое головокружение, я позвонил своему приятелю. Услышав его голос и сердечные поздравления, я поверил в свою невероятную удачу. Значит, это не шутка и не сон. Я, Питер Вуд, чей банковский счет в настоящее время превышен на двести фунтов, у которого, за исключением акций на сумму полутора тысяч фунтов, нет никаких ценных бумаг, в эту минуту держит в руках лист бумаги, равноценный 18 000 золотых соверенов! Я опустился в кресло, чтобы подумать, осознать, привести в порядок свои чувства. Моя голова была полна планов, проблем и эмоций, и среди всей этой каши выделялась одна четкая мысль. Как бы там ни было, я не мог воспользоваться незнанием милой девушки или некомпетентностью больного старика из магазина. Нет, я не мог принять этот щедрый подарок судьбы только потому, что по счастливой случайности купил ценную вещь всего за полкроны.
Безусловно, я должен вернуть хотя бы половину суммы моим ничего не подозревающим благодетелям. В противном случае я буду чувствовать себя вором, который под покровом ночи забрался в их магазин и ограбил его. Я вспомнил их славные доброжелательные лица. Представляю, как они удивятся, когда услышат мои потрясающие новости! Мне захотелось немедленно броситься в магазин, но поскольку еще предстояло вести дело в суде, пришлось отправиться в Темпл. Подписав чек господ Спанков, я отправил его в свой банк и выписал еще один на сумму 9000 фунтов для "Магазина сувениров на углу".
Дом правосудия я покинул только поздно вечером и, добравшись до магазина, не удивился, хотя и немного расстроился, когда увидел вывеску закрыто. Даже если старик окажется там, мне в общем-то нет никакого смысла встречаться с ним. Мне нужна его хозяйка. Решив перенести визит на следующий день, я уже было отправился домой, как вдруг дверь распахнулась. На пороге стоял старик и всматривался в темноту.
- Чем могу служить, сэр?
Его голос звучал еще более странно, чем в прошлый раз. Я только сейчас понял, что боюсь вновь встретиться с ним, и тем не менее что-то заставило меня войти. Здесь царила все та же атмосфера мрака и холода, и я почувствовал дрожь во всем теле. В помещении горели несколько свечей, которые явно зажгли только перед моим приходом. В их мерцающем свете я увидел устремленный на меня вопросительный взгляд старика.
Какое лицо! Я не преувеличивал его необычность. Судьба впервые свела меня с таким своеобразным, поразительным человеком. Неудивительно, что он мне приснился. Господи, зачем он только открыл дверь!
- Могу я сегодня что-нибудь вам показать? - его голос дрожал.
- Нет, благодарю. Я зашел по поводу той вещицы, которую вы продали мне в прошлый раз. Она оказалась очень дорогой. Пожалуйста, передайте своей хозяйке, что завтра я заплачу за нее более правильную цену.
После моих слов лицо старика озарила самая необыкновенная улыбка. Я говорю "улыбка" за неимением более подходящего слова, но как передать словами красоту того выражения, которое преобразило старческое лицо? Мягкое торжество, тихая радость, восторженное благоговение. Что за тайна предстала перед моими глазами? Словно плотная корка льда растаяла под лучами солнца - в величественном сиянии рассвета пришло искупление, и страдания отступили. Впервые в жизни я получил некоторое представление о значении слова "блаженство".
Не могу описать свои ощущения. Это мгновение, казалось, длилось вечность. Время остановилось. Мои чувства обострились.
Внезапно тишину нарушил скрип механизма старинных часов, и через секунду раздался первый удар. Я повернул голову и увидел удивительное, замысловатое произведение искусства средневекового мастера - Нюрнбергские высокие напольные часы. Из углубления под расписным циферблатом появились причудливые фигурки, и, пока одна из них звонила в колокольчик, остальные с серьезным видом вышагивали в менуэте. Меня так заворожило это чудесное представление, что я повернулся к старику только после того, как смолкли последние звуки.
И обнаружил, что рядом никого нет.
Старик исчез. Меня удивило, что он оставил меня одного, и я решил осмотреть помещение. Странно, но камин, который я считал потухшим, внезапно возродился к жизни, и теперь в нем весело горел огонь; но нигде не было видно и следа старого антиквара.
- Эй? Где вы? - звал его я.
Никакого ответа. Ни звука, кроме тиканья часов и потрескивания поленьев в камине. Я обошел всю большую комнату. Даже заглянул в огромную кровать на столбиках из моих снов. Потом заметил, что рядом есть еще одна комната, поменьше. Прихватив свечу, я поспешил туда. В дальнем конце я обнаружил спиральную лестницу, которая вела на небольшую галерею. Вероятно, старик поднялся наверх. Пойду за ним. Я ощупью пробрался к лестнице и пошел по ступенькам, но они издавали страшный скрип; я почувствовал, как под ногами крошится дерево. Откуда-то потянуло сквозняком, и свеча погасла. Паутина касалась моего лица. Дальше идти не хотелось, и я отказался от своей затеи.
В конце концов, какая разница? Пусть старик прячется, если хочет!
Я сообщил ему все, что хотел, теперь можно уйти. Но когда я вернулся в основное помещение магазина, то обнаружил, что теперь там стало тепло и уютно. Почему оно сначала казалось мне зловещим?
Я вышел из магазина с отчетливым чувством сожаления - мне хотелось еще раз увидеть это сияющее лицо. Странный старик! Как я мог вообразить, что боюсь его?
В следующую субботу я был свободен и отправился прямиком в магазин, всю дорогу предвкушая встречу с благодарными сестрами, которые непременно окажут мне самый теплый прием. Когда перезвон колокольчиков возвестил о моем приходе, девушки, которые вытирали пыль с разного старья, повернулись к двери, чтобы посмотреть, кто это пришел в столь ранний час. К моему удивлению, узнав меня, они поздоровались со мной дружелюбно, но как-то вскользь, словно я был обычным посетителем.
А ведь нас связывала удивительная, сказочная история, и я ожидал совершенно другого приема. Я решил, что они еще ничего не знают, и, когда сообщил им, что принес чек, понял, что моя догадка оказалась верной. Они смотрели на меня непонимающими глазами.
- Чек?
- Да, за лягушку, которую я купил на днях.
- Лягушку? Какую лягушку? Насколько я помню, вы купили Шеффильдское блюдо.
Значит, им ничего не известно, они даже не знают, что я еще раз заходил в магазин! Тогда я рассказал им всю историю.
Они страшно удивились. Старшая сестра была просто потрясена.
- Но я не понимаю! Не понимаю! - повторяла она. - Старик Холмс не должен никого впускать в магазин в наше отсутствие, не говоря уж о том, чтобы продавать какие-то вещи. Он просто присматривает за магазином в те дни, когда мы рано закрываемся, и уходит после того, как полицейский на углу заступает на вечернее дежурство. Не могу поверить, что он вас впустил и даже не сказал нам, что что-то продал. Невероятно! В котором часу это было?
- По-моему, около шести.
- Обычно он уходит в половине пятого, - недоумевала девушка. - Но, наверное, полицейский задержался.
- Вчера я пришел еще позже.
- Вы приходили снова? - спросила она.
Я вкратце рассказал ей о своем визите и о сообщении, которое передал им через старика.
- Просто невероятно! - воскликнула она. - Ничего не понимаю. Но скоро мы услышим его объяснения. Он должен прийти с минуты на минуту. По утрам он подметает полы.
Меня охватило радостное возбуждение при мысли о новой встрече с удивительным стариком. Как он выглядит при дневном свете? Увижу ли я снова его улыбку?
- Он очень стар, да? - осмелился спросить я.
- Стар? Да, пожалуй, он потихоньку сдает, но работа у нас не требует от него больших усилий. Он честный, порядочный человек. Не могу представить, чтобы он занимался какими-то тайными делами. Боюсь, в последнее время мы слишком небрежно относились к составлению каталогов. Может, он тайком продает всякую мелочь? О нет, не могу в это поверить! Кстати, вы не помните, где стояла лягушка?
Я показал полку, с которой антиквар снял нефритовое сокровище.
- А, значит, она стояла среди вещей, которые я на днях купила за бесценок. Я еще не успела их рассортировать и оценить. Не помню никакой лягушки. Ну и дела!
В этот момент раздался звонок телефона. Она сняла трубку.
- Алло? Алло? Да, говорит мисс Уилсон. Да, миссис Холмс, что случилось?
Через несколько секунд потрясенного молчания она воскликнула:
- Умер? Умер? Но как? Почему? О, мне очень жаль! Она произнесла еще несколько слов, потом положила трубку и повернулась к нам с глазами, полными слез.
- О, Бесси, - всхлипывала она. - Бедный старый Холмс умер. Вчера, вернувшись домой, он пожаловался на плохое самочувствие, а ночью умер - у него остановилось сердце. Никому и в голову не приходило, что он болен. Бедная миссис Холмс! Что теперь делать? Мы должны немедленно пойти к ней!
Обе девушки были так расстроены, что я предпочел удалиться.
Необычный старик произвел на меня сильное впечатление, и меня глубоко тронуло известие о его внезапной кончине. Как странно, что кроме его жены, я был последним человеком, который с ним разговаривал. Несомненно, боль настигла его как раз во время моего визита. Вот почему он так внезапно исчез, не сказав мне ни слова. Может, в тот момент смерть уже коснулась его своим крылом? А эта удивительная, необъяснимая улыбка? Может, она была началом успокоения, с которым приходит понимание бренности нашего существования?
На следующий день я подробно рассказал мисс Уилсон и ее сестре о невероятном приобретении лягушки и протянул им чек. Но встретил неожиданное сопротивление. Сестры наотрез отказались принять от меня деньги. Они принадлежат мне, говорили они. Кроме того, деньги им не нужны.
- Видите ли, - объяснила мисс Уилсон, - мой отец обладал удивительным чутьем в бизнесе, у него был своего рода талант. Ему удалось сколотить довольно крупное состояние. Когда он состарился и отошел от дел, мы не стали закрывать магазин - отчасти из сентиментальности, отчасти ради того, чтобы хоть чем-то заниматься. Но доходы нас не волнуют.
В конце концов, я убедил их принять деньги, которые они, если захотят, могут потратить на благотворительность.
Я испытал огромное облегчение, когда они все-таки сдались.
Поразительная история с нефритовой лягушкой сблизила нас, и вскоре мы стали друзьями. Я теперь частенько заглядывал к ним в магазин и знал, что всегда могу рассчитывать на их дружескую поддержку.
Я не мог забыть старика, он произвел на меня неизгладимое впечатление, и я часто расспрашивал сестер о несчастном антикваре, однако они не могли рассказать мне ничего интересного. Они говорили о нем как о "милом старике", который долгие годы служил у их отца. История с продажей лягушки так и осталась загадкой - по понятным причинам сестры не хотели расспрашивать об этом его вдову.
Однажды вечером я пил чай в дальней комнате вместе со старшей сестрой и заметил альбом с фотографиями. Рассматривая его, я наткнулся на снимок человека, который имел явное сходство со стариком. Перед моими глазами предстало то же самое поразительное, странное лицо; хотя, судя по всему, фотография была сделана за много лет до нашей встречи - более округлое лицо человека на фотографии еще не приобрело того бесконечно усталого вида, который остался в моей памяти. Но какие выразительные глаза! В нем определенно было нечто неординарное.
- Какая чудесная фотография старого Холмса! - заметил я.
- Фотография Холмса? Я и не знала, что она здесь есть. Дайте-ка посмотреть.
Я передал ей альбом, и в эту минуту в комнату заглянула младшая сестра, Бесси.