Взгромоздясь на высокий стул, он протянул один из выигранных им в рулетку тысячефунтовых прямоугольников.
- Двадцатипятифунтовых на все, - сказал он.
Банкомет, моложавый мужчина с черными глазами и серой кожей, никогда не улыбался и говорил только по необходимости. Казалось, в его тонкие пальцы встроено арифметическое устройство. Он взял жетон Генри и опустил его в прорезь на столе. На деревянном подносе перед ним лежали аккуратные ряды фишек разного цвета, фишки по 25, 10 и 5 фунтов, наверное, по сотне фишек каждого достоинства. Банкомет подхватил стопку двадцатипятифунтовых фишек, зажав их между большим и указательным пальцами, и выложил высоким столбиком на столе. Пересчитывать их он не стал, Он знал, что в столбике ровно двадцать фишек. Его ловкие пальцы могли с абсолютной точностью захватить любое количество фишек, от одной до двадцати, и ни разу не ошибиться. Банкомет взял еще одну стопку из двадцати фишек, и теперь их стало сорок. Он подвинул оба столбика к Генри.
Генри сложил фишки перед собой и одновременно бросил взгляд на верхнюю карту в "башмаке". Он переключил мозг на концентрацию и за четыре секунды увидел, что это десятка. И поставил на кон восемь фишек из своей кучки, двести фунтов. Выше ставки в блэк-джек в "Лордз-Хауз" не было.
Получив "десятку", он взял вторую карту, "девятку" - в итоге получилось девятнадцать.
На девятнадцати все останавливаются. Ерзаешь на стуле и надеешься, что банкомет, в свою очередь, не наберет двадцать или двадцать одно.
Поэтому когда банкомет, сделав круг, вернулся к Генри и услышал; "Девятнадцать", - то сразу перешел к следующему игроку.
- Подождите, - остановил его Генри. Банкомет замер и повернулся к Генри. Удивленно подняв брови, он окинул Генри взглядом своих бесстрастных черных глаз.
- Желаете прикупить к девятнадцати? - с легким оттенком сарказма поинтересовался он.
Он говорил с итальянским акцентом, и помимо сарказма в его голосе слышалось презрение. В колоде всего две карты, которые можно прикупить к девятнадцати без риска перебора, - туз (одно очко) и двойка. Только глупец рискнул бы вытянуть еще одну карту, имея на руках девятнадцать, особенно если на кону две сотни.
Генри отчетливо видел следующую карту в "башмаке". По крайней мере ее "рубашку". Банкомет к ней еще не притронулся.
- Да, - кивнул Генри. - Пожалуй, возьму еще одну.
Банкомет пожал плечами и выдернул карту из "башмака". Рядом с двумя прежними картами ровно легла трефовая двойка.
- Благодарю вас, - сказал Генри. - Ее-то мне и не хватало.
- Двадцать одно, - объявил банкомет. Его взгляд вновь скользнул по лицу Генри, черные глаза смотрели на него настороженно и озадаченно. Генри вывел его из равновесия. Ни разу в жизни он не видел, чтобы кто-нибудь прикупал карту к девятнадцати. А этот парень прикупил к девятнадцати с поразительным хладнокровием и уверенностью. И ведь выиграл.
Генри поймал взгляд банкомета и сразу же понял, что совершил глупейшую ошибку. Он оказался слишком умен и тем самым привлек к себе внимание. Впредь следует вести себя более осмотрительно. В будущем он должен крайне осторожно пользоваться своими способностями. Иногда нужно даже проигрывать и время от времени совершать нелепые поступки.
Игра продолжалась. Преимущество Генри оказалось столь огромным, что он с трудом удерживал свои выигрыши в пределах разумной суммы. То и дело он просил третью карту, хотя заведомо знал, что она будет лишней. А однажды, увидев, что первая карта - это туз, выбрал самую маленькую ставку, а потом устроил недурной спектакль, вслух проклиная себя за недальновидность, помешавшую ему сразу же объявить самую большую ставку.
За час он выиграл ровно три тысячи фунтов и на этом остановился. Он положил фишки в карман и направился в конторку кассира, чтобы обменять их на настоящие деньги.
Он заработал 3000 фунтов на блэк-джеке и 3600 фунтов на рулетке. Всего 6600 фунтов. Ничего бы не стоило заполучить хоть 660 000. В самом деле, сказал он себе, наверняка теперь во всем мире никому не под силу делать деньги быстрее, чем это может он, Генри Шугар.
Кассир, не моргнув глазом, забрал у Генри кучку фишек и прямоугольников. В его блеклых глазах за стеклами очков в стальной оправе не мелькнуло и тени интереса к Генри. Глаза видели только фишки на стойке. В пальцы этого человека тоже было встроено арифметическое устройство. И не только. Арифметика, тригонометрия, математический анализ, алгебра и эвклидова геометрия таились в каждом нерве его тела. Он функционировал как человеческая вычислительная машина с сотней тысяч электрических проводов в мозгу. За пять секунд он обсчитал все сто двадцать фишек Генри.
- Предпочитаете получить чек, мистер Шугар? - спросил он. Кассир, как и портье за стойкой внизу, знал всех членов казино поименно.
- Нет, благодарю вас, - ответил Генри. - Я возьму наличными.
- Как вам угодно, - произнес голос, и его обладатель повернулся и направился к сейфу, стоявшему в недрах конторы и скрывавшему в своих внутренностях, должно быть, миллионы.
Для казино "Лордз-Хауз" деньги, выигранные Генри, были каплей в море. В Лондоне хватало арабских нефтяных шейхов, обожавших азартные игры. А также дипломатов с Дальнего Востока с сомнительной репутацией, японских бизнесменов и уклоняющихся от уплаты налогов британских воротил рынка недвижимости. Ежедневно в крупных лондонских казино выигрывали и проигрывали безумные суммы, по большей части проигрывали.
Вернулся кассир с деньгами Генри и положил пачку банкнот на стойку. Этих денег хватило бы в те годы на покупку небольшого дома или огромного автомобиля, однако главный кассир "Лордз-Хауз" смотрел на них с полным равнодушием. С таким же видом он мог бы передать Генри пачку жевательной резинки.
Погоди же, дружок, подумал про себя Генри, раскладывая деньги по карманам. Дождешься у меня… И вышел.
- Машину, сэр? - спросил стоявший на выходе человек в зеленой форме.
- Пока нет, - сказал ему Генри. - Пожалуй, я немного подышу воздухом.
И неторопливо побрел по улице. Время близилось к полуночи, Стоял прохладный и приятный вечер, Огромный город еще не спал. Деньги оттягивали карман смокинга. Генри нежно похлопал по нему рукой. Куча денег за час работы.
А что дальше?
Каким станет его следующий ход? Он мог бы сделать миллион за Месяц. И даже больше, если б захотел. Нет предела его возможностям.
Бредя по лондонским улицам и вдыхая ночную прохладу, Генри задумался над следующим своим ходом.
Если бы наша история была не правдой, а вымыслом, автору пришлось бы придумать захватывающую и неожиданную развязку. Затруднений особых не возникло бы. Что-нибудь драматичное и необычайное. Поэтому прежде чем поведать о том, что действительно случилось с Генри в реальной жизни, давайте ненадолго остановимся и посмотрим, как опытный беллетрист мог бы закончить это повествование. Его соображения выглядели бы примерно так:
1. Генри должен умереть. Подобно Имрат Хану до него, он нарушил кодекс чести йогов и воспользовался возможностями йоги ради личной выгоды.
2. Лучше всего ему умереть каким-то необычным и любопытным образом, что удивит читателя.
3. К примеру, возвращается он домой, пересчитывает деньги и радуется своей победе. Внезапно ему становится нехорошо. Боль сдавливает грудь.
4. Ему страшно. Нужно немедленно лечь в постель и отдохнуть, думает он. Раздевается. Голышом идет к шкафу за пижамой. Проходит мимо высокого, во весь его рост, зеркала у стены. Останавливается. Разглядывает отражение своего нагого тела. Непроизвольно, в силу привычки начинает концентрироваться. А потом…
5. Вдруг он видит сквозь свою кожу. Точно так же он видел карты в казино. Словно рентгеновский снимок, только намного лучше. Рентгеновские лучи обнаруживают только кости и уплотнения, а Генри видит все.
Он видит артерии и вены, видит, как по ним циркулирует кровь. Он видит свою печень, почки, кишёчник, видит, как бьется его сердце.
6. Он рассматривает то места в груди, откуда приходит боль… и видит… или ему кажется, что он видит… маленький темный сгусток внутри большой вены, подходящей к сердцу справа. Что делает этот темный комочек внутри кровеносного сосуда? Должно быть, что-то перегородило вену. Наверное, - сгусток крови. Тромб!
7. Поначалу тромб как будто бы стоит на месте, Пот том начинает двигаться. Его движение едва заметно, тромб смещается на миллиметр-два. Кровь в вене давит на тромб сзади и подталкивает его вперед. Он резко сдвигается на полтора сантиметра! Вверх, по направлению к сердцу. Генри в ужасе. Все знают, что тромб, оторвавшийся от стенки сосуда и пустившийся в вольное плавание вдоль вены, рано или поздно доберется до сердца. Если тромб достаточно велик, то он закупорит сердце, и человек, скорее всего, умрет…
Неплохой конец для романа, но наша история - не вымысел. В ней все - правда. Выдуманы лишь имя и фамилия героя, а также название казино. Необходимо сохранить настоящее имя Генри в тайне. Оно до сих пор нуждается в защите. И в силу очевидных причин мы не можем сообщить настоящее название казино. А все остальное - чистая правда.
Коль скоро мы повествуем о подлинных событиях, то и конец истории должен быть правдивым. Возможно, истинная развязка покажется вам не столь драматичной и замысловатой, как концовка художественного произведения, но тем не менее она очень интересна. Вот что произошло в действительности.
Погуляв с добрый час по улицам Лондона, Генри вернулся к казино, забрал свою машину и поехал домой. При этом он был озадачен. Как же это так? Такой грандиозный успех, а он почти не взволнован, вообще почти ничего не чувствует. Случись с ним что-либо в этом роде три года назад, прежде чем он затеял эти занятия йогой, он с ума бы сходил от радостных переживаний. Плясал бы на улице и понесся бы в ближайший ночной клуб, чтобы отметить такое дело шампанским.
Самое смешное, что на самом деле он вообще не испытывал радости. Ему было грустно. Как-то уж очень легко все получилось. Всякий раз, когда он объявлял ставку, он был уверен в выигрыше. Ни дрожи, ни напряженного ожидания, ни страха проиграть. Разумеется, он понимал, что теперь может ездить по всему свету и выигрывать миллионы. Но так ли это интересно?
Генри вдруг осенило - если ты получаешь все, что хочешь, это не доставляет никакой радости. Особенно, если речь идет о деньгах.
И еще одно. Что если путь, который он проделал, стремясь овладеть способностями йога, полностью изменил его мировоззрение?
Очень может быть.
Приехав домой, Генри сразу же лег спать.
На следующее утро он поднялся поздно. Но чувствовал себя столь же подавленно, как и прошлой ночью. А выбравшись из постели и увидев огромную пачку банкнот, которая так и валялась на туалетном столике, он вдруг почувствовал острое отвращение к ним. Они ему не нужны. Он не мог объяснить почему, но факт оставался фактом: ему не нужно ни единого фунта из этой кучи.
Он взял в руки пачку. Триста тридцать банкнот по двадцать фунтов. Он вышел на балкон в темно-красной шелковой пижаме и посмотрел вниз.
Генри жил на улице Керзон, находящейся прямо в центре самого фешенебельного и дорогого района в Лондоне, знаменитого Мейфэр. Одним концом улица упирается в Беркли-сквер, другим - в Парк-лейн. Генри жил на третьем этаже, и в его спальне имелся нависавший над улицей балкончик со стальными поручнями.
Был июнь месяц, все утро полнилось солнечным сиянием, а часы показывали около одиннадцати. Хотя день был воскресный, гуляющих на тротуарах внизу было очень мало.
Генри вытащил одну двадцатифунтовую банкноту из пачки и бросил с балкона. Ветерок подхватил ее и понес в сторону Парк-лейн. Генри следил за ее полетом. Она кружилась и порхала в воздухе и, наконец, плавно опустилась на другой стороне улицы под ноги старику. Старик в длинном коричневом поношенном плаще и шляпе с обвисшими полями медленно брел по тротуару. Заметив порхающую перед носом банкноту, старик остановился и нагнулся за ней. Он схватил ее обеими руками и уставился на нее. Осмотрел ее со всех сторон. Поднес поближе к глазам. Потом поднял голову и поглядел вверх.
- Эй, вы там! - закричал Генри, сложив ладонь рупором. - Это вам! Подарок!
Старик встал, как вкопанный, держа банкноту перед собой и вглядываясь в фигуру на балконе.
- Положите ее в карман! - кричал Генри. - Отнесите домой! - Его голос разнесся далеко по всей улице, и немногочисленные прохожие, останавливаясь, задирали головы и смотрели вверх.
Генри взял вторую банкноту и бросил ее вниз. Зеваки внизу не двинулись с места. Только глядели. И не могли взять в толк, что происходит… Какой-то человек что-то кричал сверху с балкона, потом скинул вниз вроде бы на вид бумажку. Все следили за полетом клочка бумаги, который, порхая, слетел вниз и на этот раз опустился близ юной пары, стоявшей, держась за руки, на тротуаре по ту сторону улицы. Молодой человек выпустил подругу и потянулся за бумажкой. Не поймал ее и поднял уже с земли. Внимательно ее осмотрел. Зеваки во все глаза уставились на юношу. Многим бумажка показалась очень похожей на банкноту, и им не терпелось узнать, угадали ли они.
- Это двадцатка! - завопил парень, подпрыгивая от радости. - Банкнота в двадцать фунтов!
- Оставьте ее себе! - крикнул ему Генри. - Она ваша!
- Вы серьезно? - прокричал в ответ тот, вытягивая руку с зажатой в кулаке банкнотой, - Можно взять, правда?
Внезапно улицу охватило волнение, все сразу засуетились. Прохожие выбежали на мостовую и столпились под балконом. Вытянув руки, они стали кричать:
- А мне?! А нельзя ли теперь и мне?! Скинь нам еще, дяденька! Еще немножко!
Генри снял сверху еще пять или шесть бумажек и швырнул их в толпу.
Люди кричали и вопили, пока подхваченные ветром банкноты медленно спускались вниз, и когда они, наконец, коснулись чьих-то рук, на улице образовалась самая настоящая свалка. Но все происходило очень добродушно. Народ веселился и хохотал. Как же, розыгрыш такой, что уму непостижимо. На третьем этаже стоит человек в пижаме и бросает на ветер такие ценные бумажки.
Но события развивались.
Новости разносятся по улицам большого города с невообразимой скоростью. Весть о том, что творит Генри, молнией пронеслась по улице Керзон, от одного края до противоположного, и перелетела в соседние улицы и переулки. Со всех сторон стали сбегаться люди. Собравшаяся за какие-то считанные минуты под балконом толпа в добрую тысячу мужчин, женщин и детей перекрыла улицу и сорвала все уличное движение. Водители автомобилей, которым толпа преграждала путь, выходили из машин и присоединялись к пешеходам. И внезапно на улице Керзон воцарился беспорядок.
Тогда Генри просто поднял руки вверх, взмахнул ими и выпустил всю пачку банкнот. Бумажки закружились в воздухе, плавно опускаясь в руки визжащей толпе.
Что тут началось! Люди стали подпрыгивать, чтобы перехватить деньги еще на лету, все толкались, пихались, кричали и падали друг на друга, и вскоре вся площадка под балконом превратилась в беспорядочное скопление извивающихся, вопящих, дерущихся людей.
Вдруг сквозь шум Генри услышал громкий звонок в дверь; Он ушел с балкона и открыл дверь. За ней, подбоченясь, стоял огромный черноусый полицейский.
- Вы! - рассерженно рявкнул он. - Что это вы себе позволяете?
- Доброе утро, офицер, - поздоровался Гёнри. - Мне очень жаль, что собралась толпа. Я и не думал, что так получится. Просто хотел избавиться от кое-каких денег.
- Вы вызвали нарушение общественного порядка! - рычал полисмен. - Создали пробку! Заблокировали всю улицу!
- Я же сказал, что прошу прощения, - отвечал Генри. - Я больше не буду, обещаю. А они скоро разойдутся.
Полицейский оторвал одну руку с бедра и показал двадцатифунтовую бумажку.
- Ага! - закричал Генри. - Вам тоже одна досталась! Мне очень приятно! Я так рад за вас!
- Хватит валять дурака! - сказал полицейский. - У меня есть к вам несколько серьезных вопросов по поводу этих двадцаток. - Он достал блокнот из нагрудного кармана. - Во-первых, - продолжил он, - где вы их взяли?
- Выиграл, - ответил Генри. - Мне очень везло вчера вечером. - Он назвал клуб, где выиграл деньги, и полицейский записал это в блокнот. - Можете проверить, - добавил Генри. - Они подтвердят, что это правда.
Полицейский спрятал блокнот и посмотрел Генри в глаза.
- Вообще-то, я вам верю, - сказал он. - Думаю, вы говорите правду. Но это ничуть вас не извиняет.
- Я не делал ничего дурного, - сказал Генри.
- Полный идиот! - снова раскипятился полицейский. - Вы осел и тупица! Если вам повезло выиграть огромную сумму денег, а теперь вы решили от них избавиться, незачем швырять их в окно!
- А почему нет? - широко ухмыльнулся Генри. - От денег можно избавляться любым способом. И этот ничуть не хуже других.
- Глупый, дурацкий способ! - возмутился полицейский. - Почему бы вам не пожертвовать их на какое-то доброе дело? Отдать, их в больницу, скажем? Или в сиротский приют? По всей стране полно приютов, у которых нет денег даже на подарки детям к Рождеству! И тут появляется умник вроде вас, который даже не представляет, что такое жить в нищете, и выбрасывает деньги на улицу! Меня это бесит!
- Сиротский приют? - переспросил Генри.
- Да, приют! - вскричал полицейский. - Я сам вырос в приюте, и мне ли не знать, что это такое! - С этими словами полицейский повернулся и стал быстро спускаться по лестнице на улицу.
Генри не пошевелился. Слова полицейского и, еще больше, неподдельная ярость, с которой они были произнесены, подействовали на нашего героя как удар между глаз.
- Сиротский дом? - вслух произнес он. - А что, это мысль. Но почему только один приют? Почему не множество сиротских домов?
В его голове молниеносно созрел великий и чудесный замысел, который все изменит.
Генри запер входную дверь и вернулся в комнату. Сердце бешено колотилось, внутри все бурлило. Он мерил шагами комнату, отмечая в уме пункты, с помощью которых он воплотит свою замечательную идею в жизнь.
- Раз, - загнул палец он. - Я могу выигрывать очень крупную сумму денег каждый день.
Два. Мне нельзя появляться в одном и том же казино чаще раза в год.
Три. Нельзя выигрывать слишком много в одном казино, не то кто-нибудь заподозрит неладное. Думаю, что не стоит перешагивать за предел тысяч двадцати за вечер.
Четыре. Двадцать тысяч фунтов за вечер умножить на триста шестьдесят пять дней - сколько получится за год?
Генри взял бумагу и карандаш и подсчитал. Семь миллионов триста тысяч фунтов.
- Очень хорошо. Пункт номер пять. Я все время должен перемещаться. Не более двух или трех вечеров подряд в одном городе, не то пойдут слухи. Еду из Лондона в Монте-Карло. Потом в Канны. В Биарриц. В Довилль. В Лас-Вегас. В Мехико. В Буэнос-Айрес. В Нассау. И так далее.