Сняли рыбу, снова насадили червяков и вернулись к месту привала. Отметили успех, выпив по рюмочке, и с каждой минутой этим двум разным людям становилось всё легче воспринимать друг друга. Хлопоты и обязанности непроизвольно ушли на второй план, и чувство безмерной свободы, подогреваемое рыбной ловлей, по-молодецки подзадоривало их. В сеть попала всего одна форелина. Её сняли, и Арсентий уже со знанием дела переместил сеть в другую яму.
Хасан зарядил ружьё, взял с собой нож и отправился по берегу осмотреть наличие дичи.
Арсентий занимался снастями и поймал ещё пять форелин.
Раздался выстрел, потом второй. Примерно через полчаса вернулся Хасан. На поясе у него болтались селезень и утка.
– Отличный денёк, друг! Нам сопутствует удача.
– Дай мне попытать счастье охотника.
– Какой разговор? Дерзай, Арсентий.
Умело держа оружие, Арсентий ушёл на поиски добычи. Хасан посмеивался:
– Посмотрим, какой ты охотник.
В соревновательном азарте Хасан ожидал результата. Арсентия не было долго. Хасан стал подумывать, что Арсентий мог заблудиться. Сожалел, что не пошёл с ним. Были два выстрела, заглушаемых горными высотами.
– Это куда же он забрёл? – негодовал Хасан. – Главное, чтобы нашёл дорогу обратно.
Через два часа пришёл Арсентий, с загадочным видом сбросил с плеч тяжёлый мешок.
– Ты что это, друг, барана что ли убил? – с иронией произнёс Хасан.
– Посмотри сам.
Открыв мешок, Хасан вытащил гуся, откормившегося за сезон.
– Да, успех тебе явно сопутствует, Арсентий. Как тебе удалось это добыть?
– В нескольких километрах отсюда есть впадина, наполненная дождевой водой.
– Знаю это место, в детстве купался там, и что же?
– Вот там вольготно чистил свои пёрышки этот гусь. Я его картечью подстрелил, как видим, удачно.
– Там открытое место, и сейчас мне понятно, что стрелок ты мастерский.
– Чему учили, не пропьёшь, – шутя отреагировал Арсентий.
Рыбу собрали в один мешок, получилось семь килограммов, а в другой мешок – дичь. Довольные, спокойным шагом они возвращались домой.
– Возьмёшь как трофеи с собой домой. Может, скорее, вновь приедешь, и поохотимся, – сказал Хасан другу по пути к дому.
– Хорошо, Хасан. Вот только график работы очень загружен. Постараюсь по служебной линии в следующем году приехать к тебе.
Вернулись домой. Жёны с гордостью встречали их. Рано легли спать после продуктивного дня.
Жители в селе обсуждали, с какой торжественностью проходит свадьба. За несколько дней отдохнули и насытились все. Абакар с Галимой пригласили родителей с собой в район Абакара, чтобы и там провести часть свадебного обычая. Решили ехать все вместе, взяв с собой Арсентия и Любовь, как дорогих гостей. Вера осмотрительно предложила остаться в селении до их возвращения и сказала, что присмотрит за Садыком.
– Всё-таки хорошие дети. Марьям, это ты мне их родила, – Хасан приобнял жену.
Марьям, взволнованная, не знала, куда себя деть. Долгое время не слышала она от Хасана нежных слов.
Дорога через весь район со свадебным кортежем показала всем в округе то, что теперь у Абакара семья и жена из этого района. Люба сказала Марьям по дороге, что Вера закончила университет и получила назначение в город, находящийся здесь в республике.
– По партийной линии назначена на высокий пост. Она не знала, как вам сказать и какая будет ваша реакция, поэтому Хасану сообщишь сама.
– Вера совсем взрослая и сделала свою карьеру. Мы только рады за неё. Хасан говорил, что в горах она не прижилась, значит, всё по своим местам встаёт.
– Вот и хорошо, я позабочусь об её становлении в руководстве, – сообщила Люба.
Подруги были рады встретиться по таким замечательным поводам, все выглядели отдохнувшими и счастливыми.
Свадебный эскорт выехал в Дербент. Там было застолье, многочисленные гости поздравляли молодых и Хасана с Марьям. Целый день длилось торжество. Музыка и песни сопровождали свадьбу, которая двинулась дальше в горный район. Хасан впервые увидел эти места. Совсем недалеко кажется, а мир другой. Народ говорит на этническом языке и по-русски одинаково хорошо. Дома отличаются строением. Началось празднование, и казалось, никогда не закончится. Хасан, Марьям, Люба и Арсентий попрощались со всеми. Хасан сказал дочери, что у неё с этого момента своя жизнь. Их не отпустили без подарков, и брат Абакара сел за руль его машины для того, чтобы отвезти новых близких и родственников. На вокзале станции Люба нежно простилась с подругой. Хасан передал мешок с рыбой и мешок с дичью Арсентию:
– Чуть трофеи не забыл, – подмигнул Хасан.
– Всего вам доброго, в любое время ждём у нас! – с этими словами Арсентий с Любой зашли в поезд.
С каким-то слегка тоскливым настроением возвращались Хасан с Марьям домой в селение. Забыли про изменения сразу, как вошли в дом. Всё было прибрано и приготовлено. Садык ходил важный в обновках, которые привезла Вера.
– Ну, доченька, ещё раз здравствуй, – сказала Марьям с наворачивающимися слезами радости на глазах.
Галима
Вечером Хасан сказал Марьям:
– Одна дочь в другом районе. Вера тоже устроилась в городе. Вот и наступило то время, когда дети стали взрослыми. Садык останется всегда с нами, видно, что он охотно мечтает о своём хозяйстве.
– Да, Хасан, наша жизнь складывается, и дети нашли своё место в жизни.
Следующий день начался в обычном ключе, лето было в полном разгаре. Марьям сушила фрукты и сортировала орехи и чеснок. Хасан запряг в повозку верного коня, погрузил мешки и отправился на мельницу вниз к реке. Пока мельник молол муку, Хасан наловил форели и вспоминал чудесный день, когда он в компании Арсентия ловил рыбу и охотился.
Галима забеременела, жила в доме родителей Абакара по их настоянию. Занималась хозяйством, и месяц за месяцем жизнь выравнивалась в повседневной рутине. Она хорошо понимала и говорила на языке родных по линии Абакара. Её воспринимали как свою, но бывшая семья с оставленной женой Абакара всячески настраивали других жителей против неё.
– Это своей красотой и коварством она заманила в сети Абакара, – не унималась обиженная женщина.
При этом Галима была ни в чём не повинна. Спокойно занималась хозяйством, жила смиренно. Родила сына Абакару, которого назвали Мурадом. Мурад был крикливым малышом, всё в доме сосредоточилось вокруг него. Галима, привыкшая к повышенному вниманию по отношению к себе, заметила проявление большей заботы к Мураду от Абакара. Всем сердцем Абакар любил младенца. Постоянно что-то привозил, сам брал на руки при каждом случае, когда находился дома. Родители Абакара, заметив отцовскую любовь к сыну, окружили заботой и вниманием только его. Заставляли Галиму беречь и заботиться о Мураде, как о самом главном человеке в доме.
Галима возненавидела сына, который совсем ещё был младенцем и имел право только на любовь. Муж был менее внимателен к Галиме, и она всё чаще стала тосковать. Упрекнуть мужа и его родных ей было не в чем, всё достойно в их доме, но красавица раскрывала в себе зреющие качество своенравия. Она считала себя особенной в сравнении с другими женщинами, а на вид показывала кротость и послушание. Люди всегда чувствуют, что за сущность у человека и на Галиму со временем стали обращать всё меньше внимания. Требовали от неё только безграничной материнской заботы. Галима, понимая замкнутость ситуации, изображала любящую мать, как могла. Прошёл год, с тех пор как Галима стала женой Абакара. Себя она в этом районе стала чувствовать совсем одинокой. Теперь она в полной мере понимала свою мудрую мать. Марьям, которая согласилась идти за мужем, оказавшись среди людей другой культуры, ни разу не показала детям, что она мучается или разочарована. Сейчас Галима оценила силу духа Марьям, всё поняв на своём примере. Красавица Галима чувствовала себя "белкой в колесе". Её своенравие никого не волновало. Домой она уехать не могла. Всё поняв в семейной жизни, она осознавала, что к родителям ей путь тоже закрыт. Смирилась со своей долей и старалась быть идеальной женой. Предчувствие в ней всё нарастало от того, что Абакар относится к ней умеренно и никогда после рождения Мурада не показывал ей восхищения ею, которое было прежде. Только сын стал объектом любви Абакара.
Абакар не забыл и первую жену с дочерью. Он спокойно, когда хотел, мог прийти в тот дом как муж и отец, содержал их и считал также своей семьёй. Он мог обеспечивать своих жён. Галиме никто не говорил лишнего, требуя от неё заботы о сыне, и только. Первая жена при этом продолжала бороться за внимание Абакара, и страсти, которые бушевали в её душе, знала только эта огорчённая появлением Галимы женщина. Она понимала, что родив сына, Галима укрепилась в положении жены, но всё равно не бросала свои надежды тоже родить Абакару сына и превзойти соперницу.
Абакар был загружен работой. Приближались сороковые годы двадцатого века, и влияние государственной власти было повсеместным. Много работы и постоянные происшествия сделали Абакара более жёстким человеком. Он всё меньше вникал в бытовые вопросы и личные проблемы простых людей. Всё сводил на официальный порядок. Народ опасался его власти, но как человека никто не любил. Отдушину Абакар находил в своих жёнах. Ему казалось, что он заботиться и любит их обеих, но он ошибался. Женщины были разные. И каждая по-своему чувствовала его сущность, понимая, что он принадлежит ей не полностью.
Хасану всё чаще выражали свои недовольства сельчане про Абакара, чтобы он повлиял на него. Хасан понимал простых людей и видел, что ком недовольства растёт.
– Он человек со стороны, но муж моей Галимы. У них есть Мурад, сын. Мне небезразлично будущее дочери и внука, я от них не отказываюсь, но он кто мне? – в ярости говорил Хасан, когда в очередной раз к нему приходили с жалобами на то, что он кого-то привлёк по закону к ответственности.
Люди здесь любили закон равновесия и ненавидели тех, кто давит на них. Хасан всё понимал. Но забыть внимание, которое оказывал Абакар его семье, он не мог. Положение стало лучше, Садык меньше дрался. Сверстники опасались не самого Садыка, а родственника, который может посадить. Иногда, когда ситуация была бытовая, Хасан заступался за сельчан. Абакар всегда рад был их встречи. Свою значимость он подпитывал от таких встреч, но являясь достаточно умным человеком, прислушивался к словам Хасана и в определённых случаях давал шанс оступившемуся. Уважение к Хасану возросло после того, как он защитил своим участием молодого подростка из селения, который устроил стрельбу при ссоре, защищая честь своей семьи. Люди видели в Хасане источник мудрости и проявляли уважение к его годам. Он являлся единственным человеком в районе, который мог разговаривать на равных и открыто с начальником райотдела, своим зятем. Хасан знал, что подобное положение весомо, но является "хрупким льдом" в то же время. Люди так устроены, что чьи-то возможности и привилегии переворачиваются из уважения в сторону ненависти. Он это знал, потому что бывший арестант как никто осведомлён о превратностях судьбы. Хасан предчувствовал беду, но откуда она появится, он не ведал. Само чутьё нагнетало его ожиданием перемен. Всё это держал он в себе. Всю жизнь этот человек свои переживания и трудности вынашивал в своей душе. Сила духа была необычайной в нём, но сердце сдавливало чувство надвигающихся трудностей. Марьям в своей заботе о доме была как всегда безупречна, но даже с ней по своему характеру он не всегда разделял свои предчувствия. Много раз события из нерешаемых переходили в благополучное русло, и в этот год он надеялся, что всё будет спокойно и обыкновенно.
Весть о том, что умер загадочно Абакар, с молниеносной скоростью облетела всю округу в районе. Являясь заметной фигурой здесь, Абакар даже своей смертью настораживал людей своим таинственным уходом. В рассвете сил, безбедно живший и властный человек – вдруг его нет. Люди вполголоса излагали свои версии, не находя логики. Один Хасан не удивлялся. Он понимал, что с такими амбициями человек имеет много недоброжелателей, но кто смог подступиться и погубить зятя, он также не знал.
– В таком возрасте с таким здоровьем своей смертью не умирают, – высказывал предположения Хасан, разговаривая с Марьям.
Марьям понимала, что Хасан прав в своих домыслах, и молча кивала на его слова. Ехать в район, где всё произошло, Хасан запретил Марьям.
– Там много родственников, которые занимаются этим вопросом. Зачем мы будем влезать в такие трудные минуты для них. Это его судьба, произошло, и не избежишь теперь ничего. Будем ждать, что скажут его родные.
Как и предполагал Хасан, ничего никто не объяснял. Со временем будет ясно, что и как. Всё покрыто тайной. Человек не простой, а люди власти разглашения не любят. Хасан негодовал.
– Теперь, Марьям, интересно, как будет жить Галима наша. У них останется или сама будет воспитывать сына, как полагается вдове.
Марьям грустно ответила:
– С её характером, как она теперь будет. Ещё такая молодая.
– Сама пусть думает. Нужно было внимательно смотреть за мужем. У хорошей жены муж в беду не попадает, – холодно и жёстко сказал Хасан.
Жизнь продолжалась, и Хасан с Марьям не возвращались к этой беспокоивших их обоих теме. Хасан всё чаще уходил на охоту, отвлекаясь от общения с кем бы то ни было. Марьям одна собирала урожай в огороде. Фруктов было множество в саду, и она глядела на тяжёлые ветви, увешанные плодами. Привыкшая к труду, она всё свободное время увлекалась сбором урожая, отвлекая себя от дурных мыслей.
Хасан возвращался с охоты. Целую неделю он провёл в лесах. Вернулся домой поздно вечером. Сегодня охота была удачной. Хасану удалось подстрелить горного архара, и он в отличном настроении возвращался домой. Даже трофейные рога не стал оставлять. На коне по силам эта ноша. По пути встретил Салиха. Поздоровались кивком головы друг с другом. Салих, обычно молчаливый, произнёс:
– Приехала домой твоя Галима. Говорил я Абакару, что зря он женится на твоей дочери. Не послушал меня и сгинул раньше срока.
– А при чём здесь моя дочь? – завёлся Хасан.
– Так, между прочим, рассуждаю, – ответил Салих. – Пришла домой с ребёнком. Видимо не по нраву ей стало в тех краях. Ещё один полукровка в нашем селе будет – твой внук.
Хасан хотел было кинуться на Салиха, но почтенный возраст и заслуги этого человека, отца друга Хасана, не позволили это сделать, он решил поторопиться домой.
– Что-то Салих не может успокоиться, – думал он, – что за человек такой, совсем от старости потерял человечность.
– Подожди, Хасан, – окрикнул его Салих подойдя и продолжил своё наступление, – ты примешь дочь свою? Она вдова и кому теперь нужна с ребёнком?
– Как реки малые впадают в Волгу, а затем все оказываются в Каспийском море, так и родные люди взаимосвязаны между собой. Я сам решу, как мне быть, – ответил Хасан, на мгновение задумавшись.
Хасан направился к дому. Хорошо, что этот Салих, ставший с годами зловредным к семье Хасана, сообщил ему новость о Галиме. Хасан имел время осмыслить создавшееся положение. Пришёл домой, его встретила Марьям. Садык был обеспокоен чем-то. Хасан грозным видом своим давил на Марьям.
– Где Галима?
Вдруг раздался плач младенца. Марьям сказала, что Галимы нет, а плачет Мурад.
– Она тебя не дождалась, оставила денег и уехала в спешке на какой-то машине.
– Когда вернётся?
– Ничего не сказала, – ответила Марьям.
– Я её на тот свет отправлю за её выходки. Она что не знает, что женщине одной не прилично ездить куда-то.
Марьям рыдала и боялась, что Хасан сорвёт на ней свою злость. Мурад плакал без умолку.
– Совсем он ещё грудной, ему несколько месяцев.
– Как он без материнского молока выживет, разве настоящая мать оставит такого младенца одного?
Марьям сказала, что попробует выкормить молоком буйволиц или коров.
Ребёнок ничего не принимал и отказывался от пищи.
– Он младенец и всё чувствует. Как нам быть с таким позором? Родная дочь родителям бросила ребёнка, и мы не знаем, где она.
– Дети часто умирают в горах, и в таком возрасте кто кроме матери позаботится о нём? Мы пожилые люди.
– Хасан, Бог послал нам это дитя, и прости меня, но я не могла оставить его на улице.
– Ладно, – холодно ответил Хасан.
Всю ночь невозможно было уснуть. Мурад постоянно плакал. Хасан срывался на Марьям и Садыка, обвинял, что ничего не могут сделать для того, чтобы ребёнок успокоился. У ребёнка был жар, тельце его было горячим, и Мурад, просыпаясь, плакал, его голос был слышен за пределами дома, как будто он возвещал о своём присутствии в этом мире, а его никто не понимал. Дни превратились в кошмар. Хасан ненавидел любимую дочь. Какая оказалась шустрая и холодная. Он был поражён сумасбродством Галимы. Мурад в горячке находился несколько дней. Хасан смирился с мыслью, что ребенок не выживет и научился не реагировать на его слабеющий плач. Садыку было восемь лет, и он своей чистой душой боялся за маленького Мурада, понимая, что он не знает, как его спасти. Марьям прижимала к груди малыша, стараясь утешить ребёнка. Своими маленькими ручками тот беспомощно хватался за грудь. Душа Марьям наполнялась нежной заботой. К детям она не испытывала такой силы теплоты. Приступ безграничной любви и материнского долга заставляли её проявлять трепетное отношение к младенцу. Хасан был безразличен к судьбе ребенка, говорил:
– Выживет – значит судьбу свою обманет. Я такого не помню, чтобы мать себя так вела. Даже не интересуется, что с младенцем.
– Она боится, что ты её накажешь, – заступалась Марьям.
Эта мудрая женщина пыталась обмануть себя саму, защищая Галиму. Беспокойство за младенца и одержимость, с которой она постоянно баюкала малыша, заставили Садыка и даже Хасана быть спокойней, когда ребёнок спал. Душа её переполнялась от нахлынувшей нежности к ребёнку. Она пела русские убаюкивающие песни и совсем дошла в своей любви до изнеможения. Она баюкала Мурада, напевая песни, при которых он успокаивался, и совсем забылась, очнулась от того, что ребёнок не плачет и жар спал. Своими маленькими ручками Мурад обнимал её грудь, и только в этот миг она увидела, что младенец не отрывается от её груди. Чувства безграничного тепла и нежности охватили всё её тело. За многие бессонные ночи она впервые вздремнула. Эта женщина в преклонном возрасте обнаружила, что грудь её налилась, и младенец Мурад пьёт молоко из её груди. Хасан, охладевший к последним событиям, узнав об этой новости, провозгласил:
– Всё не случайно. Мурад будет жить! Марьям, это чудо. Ты выкармливаешь, и этот ребёнок попал к нам в дом по знаку свыше.
Садык со временем стал воспринимать Мурада как братика младшего и не ревновал к своей матери. Из селения никого не пускали в дом. Мурад окреп и потихоньку подрастал.
Галима вышла замуж за председателя колхоза с нижнего селения. Забеременела и родила ему сына. Хасан её не простил, но успокоился. Когда женщина замужем, она не в позоре. Красота Галимы была чарующей. Очень трудно было выйти замуж во второй раз. Женщины оставались одинокими на всю жизнь. Но Галима легко решила этот вопрос. Родила второму мужу несколько детей. Тот ушёл на фронт Великой Отечественной войны. Её устроил на работу заведующей складом, и Галима жила, воспитывая детей в ожидании с фронта мужа.