- Я не страдаю сплином, - сказал Хагедорн. - Я не наследник престола и не миллионер. Я проклятый бедняк. Моя мать пошла в сберкассу, чтобы я смог разок-другой выпить пива. - Он с яростью стукнул кулаком по столу. - Вот! А теперь я пойду к директору отеля и скажу, что его одурачили и чтобы меня немедленно переселили сюда наверх, рядом с вами, в нетопленую собачью конуру! - Он шагнул к двери.
Тоблер понял, что его затея в опасности. Он схватил молодого человека за пиджак и усадил на единственный стул.
- Дорогой Хагедорн, не делайте глупостей! От того, что вы поселитесь в ледяной ящик рядом со мной, мы оба ничего не выиграем. Будьте умницей! Оставайтесь таинственным незнакомцем! Сохраните ваш номер, чтоб я знал, куда мне пойти, если замерзну! Пусть вам носят коньяк, черт возьми, бутылку за бутылкой, и положат в постель сто горячих кирпичей! Кому от этого плохо?
- Ужас! - сказал молодой человек. - Завтра утром придет массажист.
- Массаж полезен! - засмеялся Шульце.
- Знаю, - сказал Хагедорн. - Усиливает кровоснабжение кожи. - Он хлопнул себя по лбу. - А швейцар собирает почтовые марки! Мистификация хорошо продумана! И я, дурень, вообразил, что люди здесь душевные от природы. - С обиженным видом он швырнул конверт, наполненный марками, на стол.
Шульце профессионально проверил содержимое конверта и сунул его в карман.
- У меня замечательная идея, - сказал Хагедорн. - Вы переселитесь в мой номер, а я буду жить здесь. Директору скажем, что он ошибся. Престолонаследник Албании - вы! Хорошо?
- Нет, - возразил Шульце. - Для наследника я слишком стар.
- Бывают и старые наследники, - заметил Хагедорн.
- А уж за миллионера меня никто не примет! - сказал Шульце. - Вы только представьте: я - миллионер! Умора!
- Во всяком случае, убедительного впечатления вы не производите, - откровенно признался Хагедорн. - Но я не хочу быть кем-то другим!
- Сделайте это ради меня! - попросил Шульце. - Мне так понравились котята.
Молодой человек почесал в затылке.
- Ну ладно, - согласился он. - Но перед отъездом мы повесим объявление на черной доске, в котором сообщим, что отель стал жертвой обмана какого-то шутника. Да?
- Это не к спеху, - сказал Шульце. - Прошу вас, останьтесь пока загадкой!
Глава восьмая
Снеговик Казимир
Публика была шокирована, увидев обоих, когда они шли рядом через холл. Какая бесцеремонность! Ну что может быть общего между таинственным миллионером и единственным в отеле бедняком! Уж настолько реалистично ему незачем играть свою роль!
- Убиться можно! - сказал Карл Отважный, стоя возле швейцара. - Ох, этот Шульце! Уму непостижимо!
- Каспариус и Маллебре - обе уже охотятся за молодым, - сообщил дядюшка Польтер. - Он был бы у любой как у Христа за пазухой!
- Сравнение верно лишь отчасти, - заметил директор. (При случае он был склонен к педантичности.)
- Пожалуй, я придумаю для господина Шульце какое-нибудь побочное занятие, - сказал швейцар. - Иначе его не оторвешь от миллионера.
- Может быть, он скоро уедет, - сказал Кюне. - В чердачной каморке, которую мы ему подыскали, вряд ли он надолго застрянет. Еще ни одна горничная, ни один коридорный не выдерживали там.
Дядюшка Польтер знал людей лучше. Он покачал головой.
- Ошибаетесь. Шульце останется. Шульце упрямец. Директор отеля последовал за двумя странными постояльцами в бар.
Играла капелла. Несколько элегантных пар танцевали. Колониальный офицер Салливан пил по старой привычке чистое виски и уже перебрал. Оседлав табурет у стойки и выпучив глаза, он явно принимал "Брукбойрен" за какой-нибудь гарнизонный клуб в Северной Индии.
- Позвольте вас представить друг другу? - спросил Хагедорн и познакомил тайного советника Тоблера с его слугой Иоганном.
Они уселись за столик. Кессельгут заказал всем коньяк. Шульце, откинувшись на спинку стула, растроганно и вместе с тем иронически разглядывал давно знакомое лицо.
- Господин Хагедорн мне только что рассказал, что вы знаете тайного советника Тоблера, - сказал Шульце.
Кессельгут был не совсем трезв. Он пил не для того, чтобы напиться. Он был добросовестным человеком и не забывал, что вынужден тратить ежедневно не менее сотни марок.
- Знаю, и даже очень хорошо, - заявил он, весело подмигнув Шульце. - Мы почти все время вместе!
- Вы, как я предполагаю, компаньоны? - спросил Шульце.
- Предполагаете? - с важным видом переспросил Кессельгут. - Позвольте! Мне принадлежит процветающая пароходная линия. Мы заседаем вместе в наблюдательном совете. Прямо друг около друга!
- Черт побери! - воскликнул Шульце. - Это какая же линия?
- Об этом мне не хотелось бы говорить, - сказал Кессельгут важно. - Но она не самая маленькая.
Они выпили. Хагедорн поставил рюмку, вздернул верхнюю губу и сказал:
- Ничего не смыслю в спиртном. Но коньяк, если не ошибаюсь, отдает мылом.
- Должен отдавать, - объяснил Шульце. - Иначе грош ему цена.
- Можем попробовать что-нибудь другое, - предложил Кесссельгут. - Кельнер, что у вас не отдает мылом?
Но это был не кельнер, а директор отеля, подошедший к их столику. Он спросил молодого человека, нравится ли ему его номер.
- Да, да, - ответил Хагедорн, - в общем и целом вполне.
Господин Кюне заверил, что он считает себя счастливым. Потом по его знаку бармен Джонни и кельнер принесли бутылку шампанского в ведерке со льдом и два бокала.
- Приветственный глоточек, - сказал директор, улыбаясь.
- А мне дадут бокал? - невинно спросил Шульце. Кюне покраснел. Кельнер принес третий бокал и наполнил его. Попытка игнорировать Шульце не удалась.
- За ваше здоровье! - весело воскликнул тот. Директор исчез, чтобы излить свое последнее горе швейцару.
Шульце встал, постучал по своему бокалу и поднял его. Сидевшие в баре гости недружелюбно смотрели на бедняка.
- Выпьем за то, - сказал он, - чтобы господину Кессельгуту удалось что-нибудь сделать для моего молодого друга у старого Тоблера!
Иоганн хихикнул.
- Сделаю, сделаю, - пробормотал он и осушил бокал.
- Дорогой Шульце, - сказал Хагедорн, - мы с вами только недавно познакомились. Но в такой момент, наверное, следует спросить, не может ли господин Кессельгут что-нибудь предпринять и для вас?
- Неплохая идея, - заметил Шульце. Иоганн Кессельгут, смеясь, сказал:
- Я порекомендую тайному советнику Тоблеру взять на службу и господина Шульце. Кто вы по профессии?
- Тоже специалист по рекламе, - ответил Шульце.
- Вот было бы здорово, если бы мы работали в одном отделе, - размечтался Хагедорн. - Шульце и я отлично понимаем друг друга. Мы обновили бы в корне всю рекламу концерна. Ведь то, что я видел в прессе последнее время, кошмар.
- Неужели? - спросил Шульце.
- Примитивное дилетантство, - заявил молодой человек. - Отдел рекламы в таком концерне может работать гораздо интереснее. Мы покажем Тоблеру, на что способны два профессионала. Между прочим, он симпатичный человек?
- Ну да, - сказал Иоганн Кессельгут. - Мне он нравится. Конечно, это дело вкуса.
- Ладно, посмотрим, - сказал Хагедорн. - Выпьем за него! За здоровье старого Тоблера!
Они чокнулись.
- Пусть будет здоров, - сказал Кессельгут и ласково посмотрел господину Шульце в глаза.
После того, как была выпита бутылка, презентованная Карлом Отважным, владелец пароходной линии Кессельгут заказал еще одну. Они удивлялись, что, несмотря на дальнюю дорогу, не чувствовали усталости. И приписали это высокогорному воздуху. Потом они перекочевали ниже, в пивной погребок, ели вареную телячью колбасу и пили мюнхенское пиво.
Но оставались там недолго. Эффектная женщина из Польши, которая прибыла вечером, уединилась с мистером Брайеном в темном углу, и Хагедорн сказал:
- Боюсь, что мы помешаем международным контактам.
Когда они вернулись в бар, народу там прибавилось. Госпожа фон Маллебре и барон Келлер сидели у стойки, пили коктейль и грызли кофейные зерна. Госпожа Каспариус и толстый господин Ленц вернулись с эспланады и играли в кости. Солидная группа краснощеких голландцев галдела за большим круглым столом. А саксонская супружеская пара насмехалась над акустической беспардонностью голландского языка.
Потом тапера оттеснил один из голландцев. Тут же встали из-за стола темпераментные земляки и, несмотря на смокинги и светские вечерние платья, начали отплясывать истинно народные танцы. Салливан сполз с табурета и, поскольку фройляйн Марек заупрямилась, принял участие как солист в народном гулянье, хотя еле держался на ногах.
Это продолжалось минут двадцать. Тапер снова завладел своим законным табуретом-вертушкой.
- Потанцуйте же наконец с какой-нибудь из ваших поклонниц! - сказал Шульце Хагедорну. - Бабы глаз с вас не сводят! Сил нет терпеть!
Молодой человек покачал головой.
- Они же не на меня смотрят, а на престолонаследника Албании.
- Ну и что, подумаешь! - возразил Шульце. - Меня бы это не остановило. Главное - произвести эффект.
Хагедорн обратился к Кессельгуту:
- Здесь, в отеле, меня принимают не то за внука Рокфеллера, не то за переодетого королевича…
- Непостижимо! - сказал Кессельгут, стараясь сделать изумленное лицо. - Бывает же такое!
- Прошу вас, пусть это останется между нами! - сказал Хагедорн. - Я бы охотно разъяснил в дирекции недоразумение, но Шульце отсоветовал.
- Господин Шульце прав, - сказал Кессельгут. - Без шуток - не до смеха!
Внезапно капелла заиграла туш. Господин Хелтаи, профессор танцевального искусства и устроитель карнавалов, вышел на паркет, похлопал в ладоши и воскликнул:
- Господа, дамы приглашают кавалеров!
Он повторил объявление по-английски и по-французски. Публика засмеялась. Многие дамы поднялись с мест. Госпожа Каспариус тоже. Она направилась прямо к Хагедорну. Госпожа фон Маллебре побледнела и с кривой улыбкой пригласила барона.
- Ну, теперь за дело! - приказал Шульце. Госпожа Каспариус сделала чересчур усердный книксен и сказала:
- Вот видите, господин кандидат, от меня не ускользнешь.
- "Здесь женщины - гиены сами…" - продекламировал Шульце, который никогда не терялся. Однако бременская дама и Хагедорн его уже не слышали. Танец начался.
Шульце прошептал Кессельгуту:
- Я иду в холл. Незаметно следуйте за мной! И захватите приличную сигару!
Затем он покинул бар.
Тайный советник Тоблер сидел со своим камердинером Иоганном в холле. Большинство столиков были свободны. Кессельгут раскрыл портсигар и спросил:
- Могу я пригласить вас на рюмку коньяку?
- Не задавайте дурацких вопросов, - ответил Тоблер. Иоганн заказал. Господа курили и весело поглядывали друг на друга. Кельнер принес коньяк.
- Ну вот, мы все-таки познакомились, - сказал Иоганн удовлетворенно. - Да еще в первый же вечер! Как я справился, а?
Тоблер нахмурил лоб.
- Вы интриган, дорогой мой. Собственно, мне следует вас уволить.
Иоганн польщенно улыбнулся и сказал:
- Я так перепугался, когда приехал, ужас! Директор отеля и швейцар пытались прощупать господина Хагедорна со всех сторон! Я хотел побежать вам навстречу и предупредить.
- Дочке я оборву уши, - заявил Тоблер. - Конечно, позвонила она.
- У фройляйн Хильдегард такие изящные ушки, - сказал Иоганн. - Спорю, что телефонировала Кункель.
- Если бы я не был в таком хорошем настроении, - признался Тоблер, - то разозлился бы крепко. Какая наглость! Нам просто повезло, что здесь все перепутали!
- Вам дали хороший номер? - спросил слуга.
- Восхитительный, - ответил Тоблер. - Солнечный, много свежего воздуха. Даже слишком много.
Иоганн снял с костюма Тоблера два волоска и ладонью стал заботливо смахивать ворсинки с рукавов фиолетового пиджака.
- Перестаньте, - заворчал тайный советник. - Вы с ума сошли?
- Ничуть, - сказал Иоганн. - Счастлив, что сижу возле вас. Ну хорошо, немного я, конечно, захмелел. Ваш костюм выглядит ужасно. Завтра я приду к вам и наведу порядок. Какой у вас номер, господин тайный советник?
- Посмейте только! - строго сказал Тоблер. - Еще не хватало, чтобы владельца процветающей пароходной линии увидели, как он вытирает у меня пыль. У вас есть с собой бумага и карандаш? Пишите деловое письмо. Поторопитесь! Пока не пришел наш миллионерчик. Как он вам нравится?
- Чудесный человек, - сказал Иоганн. - Втроем мы еще всласть повеселимся.
- Оставьте нас, бедных людей, в покое! - сказал тайный советник. - Займитесь, если угодно, зимним спортом и общайтесь со знатными людьми!
- Дирекция отеля уверена, что я знаю кандидата Хагедорна по Берлину и только не желаю это признать, - сообщил Иоганн. - Так что ничего особенного не усмотрят, если я буду с ним часто встречаться. Напротив, без меня он никогда бы так быстро не стал миллионером! - Он оглядел Тоблера сверху вниз. - И обувь ваша тоже не чищена! - вздохнул слуга. Было заметно, как он от этого страдает. - Я в отчаянии!
Тайный советник, наслаждаясь сигарой, сказал:
- Позаботьтесь лучше о вашей пароходной линии!
Как только капелла собиралась сделать передышку, танцевальные пары начинали бешено хлопать в ладоши. Госпожа Каспариус тихо сказала:
- Вы действительно хорошо танцуете. - Ее рука лежала на плече Хагедорна, он ощутил нежный нажим пальцев. - Что вы делаете завтра? Вы на лыжах катаетесь?
- Нет, - ответил он. - В детстве у меня были коньки. Сейчас это для меня слишком дорого.
- Давайте поедем на санях? В Санкт-Фейт? Ленч возьмем с собой.
- Я договорился о встрече с двумя моими знакомыми.
- Так откажитесь! - попросила она. - И вообще - как вы можете предпочесть этого похожего на огородное пугало человека моему очаровательному обществу?
- Я такое же пугало, - сказал он сердито. - Мы с Шульце одна пара!
Многозначительно подмигнув, она засмеялась.
- Ну конечно, господин кандидат. Все время забываю об этом. И все-таки вы должны поехать со мной в Санкт-Фейт. На санях. С колокольчиками на дуге. И под теплыми пледами. Это же замечательно. - Она прижалась к нему еще теснее и спросила: - Я вам совсем не нравлюсь?
- О нет, - ответил он. - Но в вас есть что-то ужасно неожиданное.
Она немного отодвинулась от него и поджала губы.
- Таковы мужчины. Когда вам откровенно в чем-нибудь признаются, вы ведете себя как светские дамы из монастырского приюта для престарелых. - Она посмотрела ему прямо в глаза. - Да не будьте вы таким жеманным, черт возьми! Мы молоды? Мы нравимся друг другу? А? К чему ломать комедию? Я права, верно?
Капелла перестала играть.
- Вы правы, - сказал он. - А где же мои знакомые? Он проводил ее к столику, поклонился ей и толстому Ленцу и поспешно удалился разыскивать Шульце и Кессельгута.
- Спрячьте блокнот! - сказал тайный советник Тоблер своему слуге. - Вон идет наш миллионерчик.
Хагедорн сиял. Усевшись, он глубоко вздохнул и сказал смущенно:
- Ну и женщина! Ей следовало быть кавалерийским генералом!
- Для этого она, несомненно, слишком хороша, - убежденно сказал Шульце.
Хагедорн задумался.
- Допустим, - сказал он. - Но ведь нельзя же с каждой хорошенькой женщиной заводить амуры! В конце концов, на свете слишком много хорошеньких женщин!
- Могу только согласиться с господином кандидатом, - сказал Кессельгут. - Кельнер! Три водки! - И когда кельнер вернулся с водкой, воскликнул: - Бог троицу любит!
После того как все опрокинули рюмки с бесцветным содержимым, Хагедорн с любопытством спросил:
- Что будем делать? Еще нет и полуночи. Шульце погасил сигару и сказал:
- Господа, прошу тишины! Позволю себе задать вопрос, который вас озадачит. А именно: с какой целью мы приехали в Брукбойрен? Пьянствовать, что ли?
- Похоже на то, - хихикнул Кессельгут.
- Кто против, останется на второй год! - сказал Шульце. - Считаю до трех: раз! два! три!
- Принято единогласно, - сказал Хагедорн.
- Итак, мы прибыли сюда не для того, чтобы напиваться, - продолжал Шульце.
Кессельгут поднял руку:
- Не только для того, господин учитель!
- А посему я призываю присутствующих, - объявил Шульце, - оторваться от стульев и следовать за мной на природу.
Они с трудом поднялись и, слегка шатаясь, вышли из отеля. От чистого холодного воздуха у них перехватило дыхание. Изумленные, они стояли в глубоком снегу. Над ними простирался гигантский темно-синий купол неба, покрытый золотой и зеленой, серебряной и красноватой алмазной россыпью звезд.
Под луной плыло одинокое белое облачко.
Несколько минут они молчали. Из отеля доносилась музыка. Кессельгут прокашлялся и сказал:
- Завтра будет чудесно.
Мужчины склонны смущаться, когда их захватывают сильные впечатления. По этой причине Хагедорн вдруг заявил:
- Так, господа. Сейчас мы сделаем большого снеговика!
А Шульце воскликнул:
- Только негодяй может отказаться от этого! Вперед марш!
Закипела работа. Строительного материала было предостаточно. Слепили большой ком и стали катать его по снегу вдоль и поперек, шлепая и уминая, пока он не превратился в подобие тумбы. Этот цилиндр они продолжали катать, и вскоре он располнел и удлинился настолько, что ваятели сочли его достаточно внушительным и установили перед маленькими пихтами, которые росли напротив входа в отель, по ту сторону дороги, у парка.
Все трое взмокли. Однако они были непреклонны и приступили к созданию второй части снеговика - туловищу. Снега на этом участке почти не осталось. Пришлось перебазироваться в парк. Еловые иглы кололи разгоряченные лица.
Наконец туловище было готово. Пыхтя, они подняли его на снежный постамент. Это удалось без особых происшествий. Правда, Кессельгут не устоял на ногах.
- Боже мой! Дорогой смокинг! - воскликнул он.
Но больше уже о нем не тревожился. Когда взрослые мужчины что-то задумали сделать, они этого добиваются. Даже в смокинге.
Настал черед головы. Ее посадили на туловище. После этого они благоговейно отступили на несколько шагов и полюбовались своим творением.
- У него, к сожалению, голова яйцом, - констатировал Шульце.
- Не беда, - сказал Хагедорн. - Назовем его просто Казимиром. С таким именем можно иметь такую голову.
Возражений не было.
Шульце вынул перочинный ножик и хотел было срезать пуговицы с фиолетового пиджака, чтобы украсить ими снежный живот Казимира. Но Кессельгут остановил его, сказав, что этого нельзя делать ни в коем случае. Хагедорн взял у Шульце ножик, срезал несколько еловых веток и украсил ими грудь Казимира так, что он стал похож на гусара-гвардейца.
- А руки у него будут? - спросил Кессельгут.
- О нет, - сказал Хагедорн. - Казимир - это торс! Они занялись его лицом. В качестве носа приладили спичечный коробок. Рот изобразили двумя короткими сучками. А для глаз использовали кусочки коры. Кессельгут критически заметил:
- Казимиру нужен кивер - прикрыть лысину.