Давление, которое оказывал Магомедов на Саидова, было ему на руку. Заказ на Мурада поступил ему ещё вначале следственного процесса. Обратились состоятельные люди из Дербента, Саидов сразу ухватился за это дело обеими руками. Нажим Магомедова ещё больше распылял его рвения, ему хотелось стереть в порошок этого Мурада, чтобы от него и духу не осталось. Скоро полковнику на пенсию, а Саидов планировал нарабатывать репутационный капитал и связи в районе. Его сдерживал один фактор, который влиял на его беспрекословное подчинение полковнику, иначе он давно смог бы раскачать под ним кресло. Связи в Москве у полковника сохранялись, и его заслуги прежних лет очень хорошо помнили в ведомстве.
– Отыграюсь на этом преступнике, пожалеет, что на свет родился, – шептал себе под нос Саидов, следуя к машине. – Бегом все на объекты наблюдения, будем брать опасного преступника. Ориентировки всем раздал лейтенант?
Майор давал распоряжения специально созданной им группе для этого дела, которое обретало затяжной характер.
– Как можно быстрее застрелить этого Мурада и закрыть все вопросы, – думал со злобой майор.
Группа разъехалась по местам возможного появления Мурада.
– Что-то тут не то, простой житель, нигде не работающий, а сколько сил влияния стянулись в одну точку. Может, этот Мурад не простой человечек, или стоит за ним кто-то из сильных мира сего? – Саидов полагал, что вскоре получит ответы на все вопросы.
– Документы твои восстановили. Будешь с паспортом, как положено. Всякое случается, но без удостоверения личности или паспорта – человек превращается в бомжа, который живёт отдельно от социума общепринятых норм. Покупай билеты и езжай поработать в Россию. Когда трудоустроен человек у него все блага для жизни есть, и он полноценный рядовой общества. Будь честным человеком, работай, и всё хорошее у тебя появится в жизни. Чего пожелаешь, то сбудется.
Вдруг Мурад вспомнил о Марии и очень захотел поделиться с тётей своими мыслями о ней:
– Я познакомился с девушкой из Западной Украины, которую зовут Мария, и она меня ждёт в Архангельске, чтобы мы поженились. Она другого вероисповедания, порядочная и трудолюбивая, – Мурад отчего-то смутился от своих воспоминаний о Марии.
– Это самое чудесное, что могло с тобой произойти. С чего это другая вера является препятствием, к тому же у нас общество атеистов, стремящихся в светлое будущее коммунизма, где все люди будут равны.
Тётя Вера говорила с воодушевлением о делах партии, и все свои выводы перемещала в плоскость партийных интересов. Мурад заметил, что новость о Марии ей пришлась по душе, и он испытывал вдохновение от своего представления будущего с ней.
– Можно я у Вас до поезда поживу? – спросил он у тёти.
– Жить будешь после, а сейчас пока существование. Разве это жизнь, когда молодой человек ходит по улицам с оглядкой? Завтра поезд. Сможешь сам без приключений купить билет?
– Конечно, не тревожьтесь, тётя.
Мурад ворочался всю ночь и не мог уснуть в доме тёти. Единственная мысль согревала его – это Мария. Все его мечты и устремления направлялись в сторону её светлого образа.
Рано утром Мурад решил пройтись, чтобы размять ноги и купить билет на поезд.
– Клиент идёт по направлению к вокзалу, – звонил из телефонной будки агент майору Саидову.
– Не обозначайте себя пока и не проявляйте инициативу. Будем брать его в безлюдном месте.
Саидов боялся ошибиться и для этого подстраховывался.
– Кто знает сколько ещё родственников у этого подозреваемого – за ранее он продумывал план действий. – Надо всё учитывать, а застрелить при попытке к бегству можно в любое время после ареста.
На пересечении улиц было скопление транспорта. Мурад направился в обход по небольшому переулку.
– Странно, никогда не видел таких заторов транспорта на этой дороге, – подумал он и от натиска тел со всех сторон испытал тяжесть дыхания в сдавленной грудной клетке.
Молниеносное нападение профессиональных силовиков не позволило ему оказать хотя бы малейшее сопротивление их действиям. Саидов привлёк лучших бойцов, которые славно сработали.
– Зверёк пойман в клетку, дальше дело техники, – наслаждался Саидов успешной операцией по задержанию.
Мурад отказывался давать показания. Его не били, но желание переломать ему кости было видно на лице следователя Саидова. Никаких доказательств, что он сделал то, в чём его обвиняют, не было.
– Найдём за тобой грешки, не сомневайся. Кто попал сюда – без последствий не выходит, – слова были убедительно угрожающими.
В камере с Мурадом сидел таджик наркокурьер. Он тоже не знал, сколько его продержат, потому что его допрашивали постоянно, а обвинений суд не выносил.
Пришла записка из соседней камеры, в которой писали арестанты, что Мураду не жить.
– Жёстко здесь встречают, – подумал он.
Ночь провёл в размышлениях, глядя в потолок серой штукатурки. За решёткой в стене горела тусклая лампочка, и от этого атмосфера камеры становилась ещё более гнетущей. Окно выходило наружу, но из-за решёток и щита дневной свет не пробивался. Было непонятно день или ночь, и только звуки шагов конвоиров раздавались в коридорах каземата.
Вызвали на допрос. Саидов смотрел изучающим взглядом, а после пристального разглядывания заговорил:
– Ну что, привыкаешь к своему новому дому? Тебе предстоит много лет жить в таких условиях.
– Это мы ещё посмотрим, – дерзко ответил Мурад.
– Будешь давать показания, тогда помогу, чтобы жизнь твоя была спокойной в этих стенах, – по-отечески говорил Саидов.
– Ты что, Бог что ли, чтобы судьбами руководить? – задал вопрос неискушённый Мурад.
– Я тебя предупредил, – с прищуром глаз загадочно говорил майор, – отведите его в камеру к Фархаду Бакинскому, – приказал он конвою, – совсем обнаглел, не хочет по-хорошему.
Мурада отвели в большую камеру в другом конце коридора. Здесь находилось человек пятнадцать арестантов.
– Ну, здравствуй, Мурад, – обратился к нему по имени старый сиделец в чёрном костюме.
– Откуда Вы знаете моё имя? – поинтересовался Мурад.
– Знаем не только имя, но и что тебя ждёт, – ехидно говорил этот человек.
Все ухмылялись, искоса поглядывая на Мурада.
Он лёг на свободную кровать и забылся сном. Снилась Мария, отчего-то лицо её было в слезах.
Мурад проснувшись, размялся и съел утреннюю кашу. В камере играли в карты. К нему подошёл человек в чёрном костюме и предложил сыграть с ним, умело тасуя колоду одной рукой, переворачивал карты послушными пальцами.
– Я не играю в азартные игры, – безразлично ответил Мурад.
– С игры деньги идут на общак, – говорил тот.
Мурад не совсем понимал, о чём речь, но утвердительно отказался. Тогда тот, дружелюбно располагающим голосом начал с ним разговор:
– Зовут меня дядя Миша, я – старый карманник, и меня знают в определённых кругах, а ты кто такой? Говорят, за тяжёленькое попал.
– В каком смысле? – поинтересовался Мурад.
– Ну, по мокрой статье, а она на пятнадцать лет тянет. Поэтому не бычь, а учись с людьми общаться.
– Меня зовут Мурад, а общаться по-человечески я умею.
– Имя твоё пустой звук, тебе ещё надо показать себя. Ты тёмная лошадка в этой жизни, – продолжал просвещать его дядя Миша.
От него веяло тёмной энергией, и Мурад чувствовал средоточие зла, спрятанное за любезными словами.
Вечером долго не мог уснуть. Пытался понять, что стало ключевым в таком повороте его судьбы, и найти виноватых кроме себя, он не мог. Со стороны представлялась прежняя жизнь, и он начал "пересматривать" былые годы, чтобы понять ошибки в своём отношении к жизни.
Дядя Миша думал, что Мурад спит, и тихонько общался с кем-то:
– Фархад, он не ведётся на игру, придётся спровоцировать. Ну, ты знаешь сценарий..
Завуалированный разговор не оставлял сомнений в том, что ему готовят неприятности. Мурад точно знал, что речь идёт о нём. Появившийся несколько лет назад дар читать мысли и намерения людей, которые способствуют против него, работал безотказно. Чутьё подсказывало, кто затевает недоброе.
Во время прогулки ему наступил на ногу Фархад, которого все уважали в камере, и громко возмущался:
– Ты что, совсем обнаглел, по ногам топчешься, безмозглый баран.
Мурад разбирался в вопросах провоцирования и нанёс удар в челюсть этому Фархаду. Все опешили от такого развития событий. Кинулись отряхивать упавшего авторитета. Тот показывал жест Мураду, проведя ребром ладони себе по шее и указывая на него. В окружении своих подручных Фархад был недосягаем. Боковым зрением Мурад увидел блеснувшую заточку в руках дяди Миши и нанёс ему два удара по голове и один по руке, выбивая заточку, про которую тот забыл после нокдауна.
– Какой ты коварный, дядя Миша, – иронизировал Мурад и влепил ему ещё одну увесистую оплеуху.
Все оцепенели.
– Фраер оказался с гонором, – кто-то роптал среди сбившихся вокруг Фархада арестантов.
Ворвался конвой "как раз вовремя", и Мурада увели закованного в наручники.
Саидов нервно постукивал ручкой по столу:
– Это начало твоих неприятностей. Твоя гордость тебе не поможет. Уведите этого упрямца.
Мурад снова оказался в камере с таджиком и уже обычным, без лишней суеты, поведением неспеша улёгся на кровать. Таджик, перебирая чётки, читал молитву.
– Как в свои пенаты вернулся, – подумал Мурад, – человек и вправду ко всему привыкает. Дай пищу и покоя, этого вполне достаточно для жизни здесь.
Наступило затишье, никаких провокаций не последовало. Никто ничего не писал в их камеру. Тишина ещё хуже провокаций. Мурад узрел, что ожидание чего-то плохого хуже, чем сами события переносятся.
Прошёл месяц. Мурада никто не вызывал. Он стал читать книги. Сшил из куртки таджика лапы и стал обучать его боксу.
Дни летели с этого дня с пользой для духа и ума.
Саидов слушал доклад оперативников:
– Какой-то он железобетонный, этот подозреваемый. Не обращается с просьбами и не жалуется как другие на еду и содержание.
– Что таджик? – спросил майор.
– Да он туповатый. Ничего не может выяснить в разговорах с этим Мурадом. Сшили лапы и боксируют на прогулке.
– Лапы изъять, а таджика перевести, – отдал распоряжение майор.
Потянулись дни в одиночестве. Даже книги изъяли у Мурада, чтобы психологически лишить его отдушины.
Прошли три месяца пребывания Мурада в застенках. Он осознал многое и обдумывал, как жить, если жизнь ему даст ещё один шанс. Чувство было такое, что всё закончится хорошо для него, и он жил этим каждый последующий день.
Вызвали в коридор, одели наручники и сопроводили в здание прокуратуры. В кабинете был один седовласый полковник. Лицо его было волевым с приветливыми глазами.
– Заходи, располагайся на стул, – спокойно пригласил половник.
Конвой отправил за двери, и они остались наедине. Полковник налил чай и пододвинул Мураду чашку, затем вазу с конфетами:
– Угощайся, оголодал совсем, – полковник сам снял с него наручники.
Мурад воспринял настороженно такой подход к себе. Время, проведённое в застенках, сделало его недоверчивым ещё больше, чем прежде.
Полковник видел его состояние и заговорил:
– Я друг твоего отца Абакара. До сих пор сожалею, что потеряли мы такого человека. Он был достойным сотрудником с многообещающей карьерой. Но случилась беда, и самое ужасное, что ты, его сын, сидишь в стенах тюрьмы. Скажу по существу, у Саидова на тебя есть неоспоримые доказательства твоей вины, показания кого-то из твоего окружения. Это закрытая информация, просто слушай и делай выводы. Твои родственники не отвернулись от тебя и просят меня помочь. Сегодня я должен продлить санкцию на твой арест до суда, но рука не поднимается это сделать. Ты попал в историю не в то время и не в том месте. Уже не изменить этого. Знаю, что тебе готовят погибель в застенках, и я принял решение отпустить тебя под подписку о невыезде. Аргументирую это тем, что тебе нужно восстановить паспорт, и ты никуда не денешься.
– Но у меня изъяли паспорт при аресте, – искренне сетовал Мурад.
– По записям в протоколе задержания у тебя отсутствовали документы.
Мурад понял, что лучше слушать, чем говорить.
– Не позорь память своего отца. Ты знаешь, что делать.
Мурад опешил от такого поворота событий и откровенного доброжелательства со стороны прокурора.
– Иди, ты свободен до суда.
Последние слова были сказаны в приказном порядке, и полковник занялся изучением каких-то документов, лежащих на столе, показывая тем самым, что разговор окончен.
Мурад вышел из кабинета и прошёл по коридорам на выход. В дежурной части ему протянули постановление, и он оказался на открытом воздухе. В ногах появилась дрожь, а тело потряхивало, его качало от избытка кислорода.
– СВОБОДА, что может с этим сравниться.
Мысли не выстраивались в логические умозаключения. Мурад пошёл быстрой походкой, не оглядываясь на здание прокуратуры. Из окна автомобиля за ним наблюдал майор Саидов, с перекошенным от злобы лицом.
– Пока тебе везёт, счастливчик, – оскаливаясь в улыбке, говорил он.
Отъезд из Дагестана
– Живи своей жизнью. Только любовь может спасти душу. Езжай к своей Марии. Пиши мне, когда устроитесь. Время исправляет многое, надеюсь, у тебя есть Ангел-хранитель.
Тётя Вера протянула большой конверт Мураду и обняла его по-родственному. Глаза её были полны слёз. Она не была похожа в этот момент на партийного руководителя, а выглядела родной и близкой.
В поезде Мурад проводил время за чтением книги, где герой боролся в одиночку с лицемерием и попал в тюрьму по ложному доносу. Сейчас он знал, что за решёткой мир, не пригодный для людей с благородными принципами.
Мурад старался не выходить из своего купе на протяжении всей дороги. Охотно слушал беспечные рассказы попутчиков об их приключениях и наслаждался жизнью. Его душевный порыв устремлялся на берег Белого моря, к встрече с ней, с его Марией.
Мурад благополучно добрался до знакомого и ставшего для него своим города Ангельска.
Через несколько месяцев в Республику Дагестан приехала комиссия для рассмотрения методов работы структур власти в республике. Данный механизм экспертной проверки был запущен по большому количеству докладных от сотрудников ведомства, работающих в этом регионе. Майор Саидов был непосредственным сигнализатором на пробелы в работе руководства.
Полковник Магомедов был рад возможности встретиться со своими коллегами и друзьями у себя на родине. В послевоенные годы эти люди, не жалея своих сил, начинали свой путь в эшелонах третьей власти. Обсудив злободневные вопросы, руководители отметили встречу грандиозным застольем, сопровождаемым гостеприимством дагестанцев.
Был вызван с отчётом майор Саидов, явно желающий продвинуться по службе. Выслушав его доводы, не нашли отклонений в работе начальства. Он с особым усердием озвучивал факт тяжкого преступления, по которому проходил Мурад. Его попытка уличить в халатности полковника Магомедова оказалась неудачной. Доказательной базы состава преступления оказалось недостаточно, только косвенные показания человека, который предполагал, что преступление совершил Мурад, и всё. Это послужило поводом вспомнить коллегу, отца Мурада. Саидова отстранили от ведения дел на год и предложили пройти переаттестацию. Майор сделал вывод, что он мало понимал до сих пор в человеческих ценностях, и ему не помогли все знания психологии и оперативной работы. Напомнил ему полковник Магомедов и то, что он пытался содействовать гибели Мурада, когда тот находился под следствием… Пытаясь отработать взятые деньги за "создание проблем, не совместимых с жизнью" для Мурада, майор Саидов сам попал в неприятности.
Архангельск – город Ангела
Мария возвращалась с работы поздно. Она была на хорошем счету, на своём участке всегда бралась за дополнительную работу. Чаще не ради денег, а из-за своей привычки быть добросовестной во всём. В комнате к тому времени она проживала одна. По настоянию мастера участка ей создали приличные условия для проживания, так как она устроилась на постоянную работу. У дверей комнаты сидел на чемодане Мурад.
– Здравствуй, невеста, я вернулся, – сказал он обрадовано.
Мария поздоровалась полуофициально и пригласила его к себе в комнату. Накормила ужином и поинтересовалась, почему он легко одет. Погода стояла прохладная, и к тому времени выпал первый снег, который растаял.
– У нас в Дагестане тепло, – с улыбкой говорил ей Мурад, – торопился к тебе, что даже не позаботился о такой мелочи.
– Попробуй воды из нашего родника в горах, – протянул он ей наполненную флягу.
Вкус очень понравился, и было заметно, что она оценила свойства чудной воды.
– В чемодане отборные грецкие орехи, угощайся, Мария, – он открыл доверху наполненный чемодан с орехами, внутри которых были вкусные ядрышки.
– Не поленился тащиться в такую даль с этим чемоданом.
Мария впервые улыбнулась. Договорилась с комендантом, чтобы Мурада поселили у них на этаже, а после отправилась к себе в комнату в одиночестве предаваться своим мыслям и мечтам о будущем. Она была рада, что Мурад приехал. Иногда её сердце терзали сомнения, и тогда она чувствовала себя обманутой. Сейчас наступил покой для души, она выстраивала их совместные планы. Так закончился первый день их встречи после разлуки.
***
Мурад устроился на работу. Он не искал лёгких путей, и вакансия разнорабочего на первое время вполне устраивала его. Штат работников состоял в основном из приезжих с других регионов. Мурад легко заводил дружбу и приобрёл много знакомых. В выходные обязательно всё заканчивалось совместной попойкой. Народ трудовой раскрепощался, находили все отдушину в водке. Пьяные лица его раздражали. Особенно когда люди не следят за своей речью – для Мурада это было неприемлемо. В основном общая мотивация работающих на участках была в зарабатывании денег, бесконечные интриги изматывали его самолюбие.
– Неужели без этого нельзя обойтись? – не понимал он.
Беспринципные люди объясняли ему, что он слишком много думает, и это может сказаться на голове. Иногда приходилось выпивать, чтобы не выбиваться из общей массы. Всегда находился провокатор, и Мурад брал на себя роль регулятора, ставил на место, иногда серией ударов.
– Слишком правильный ты, – говорили ему, обижаясь…
Ничего он не мог с собой поделать, когда подлостью гордятся, и это принимается как норма, тогда он себя сдерживать не мог.