Глава 20
26 июля.
Продолжение.
Арут уединился с Сепухом и Эгояном под тенью одного из деревьев, растущих на склоне горы. Ещё не полдень, а солнце припекало вовсю.
- В Эрзеруме был, - начал разговор Эгоян с мрачным лицом, - поверите - нет…ни одного армянина в городе не осталось. А ведь было двадцать тысяч. Ещё в окрестностях сколько…что турки с нашим народом делают?
- О моей семье ничего не знаешь, Ашот? - тихо спросил у него Арут.
- Ничего, брат Арут. Помню, твой тесть говорил, что хочет уйти в Карс. К русским. Наверное, туда и ушли. А может в Ван. Там тоже русские. Точно не скажу. Я сам еле спасся. Меня чуть турки не убили. Русский спас. Полковник. Лущев фамилия. Он и помог сюда добраться. Прекрасной души человек. Он многим армянам помог. Переправил их за линию фронта. От смерти спас. Всегда буду помнить его доброту.
- А ты, Сепух? - Арут посмотрел на него. - О моей семье ничего не знаешь?
Сепух отрицательно покачал головой и ответил:
- У нас больше половины людей не знают, где сейчас их семьи. Людей выводили, строили в колонны и гнали… как скот. Или просто убивали на месте.
- Страшное творится вокруг нас, - поддержал его Эгоян, - турки совсем озверели. Послушал бы ты, что этот русский полковник рассказывал. Он несколько дней искал людей, которых из Эрзерума увели. Везде искал. У него дипломатическая неприкосновенность, вот и пропускали везде. Рассказывает, как подъехал к Хотурскому мосту, - Эгоян с каждым словом мрачнел всё больше и больше, - а там полно повозок перед мостом стоят. Никто не едет. Ну, он вышел из коляски, посмотреть, в чём дело. Говорит: глазам своим не поверил, когда увидел, что происходит. Течение несло мёртвые тела. Их было столько, что все двенадцать пролётов моста забились ими. Дамба из мёртвых тел получилась. Река по берегу пошла. Они полдня стояли и ждали, пока течение понемногу тела с моста не смыло. Говорит, спать после этого не могу. Всю жизнь воевал. Многое видел, но такого кошмара - нет.
- Всем плохо, - тихо сказал Арут, - народ наш уничтожить хотят. В горле встанем у турков. Не проглотят. Подавятся.
- Таких, как ты и Сепух мало, брат Арут, - Эгоян тяжело вздохнул, - очень мало. В основном, люди боятся что-то сказать. Они знают турок и знают, что этим и причины не надо, чтобы убить, а если уж будет…не жди никакой пощады. И что они могут сделать? Рядом с ними жены, матери, дети…
- Ашот, к тебе есть просьба одна!
- Всё что угодно, брат Арут!
- Свяжись со своими в партии. Может, знают, что про мою семью? - попросил Арут.
- Всё сделаю. Не беспокойся. Будем искать везде. Только сразу говорю. Не скоро это будет и нелегко.
- Я знаю, - тихо ответил Арут, - война идёт. Кому легко сейчас?
- Ладно, - Сепух сменил тему разговора, - скажи лучше, брат Арут, что ты задумал? Почему не уходим?
- Почему не уходим? - Арут поднял на него взгляд. - Настанет время, пойдём.
- И когда настанет это время?
- В своё время узнаешь, Сепух!
Арут не стал дальше разговаривать, а встал и пошёл к своим людям. Многие лежали под деревьями и спали. Арут долго не искал. Две знакомые фигуры выделялись на общем фоне довольно отчётливо. Оба брата спали рядом, под деревом. Арут растолкал обоих. Те встали и начали протирать глаза.
- Что, турки? - сразу спросил Арсен.
- Пока нет!
- А чего разбудил?
- Скоро двинемся, - ответил Арут, - ты останешься здесь, Арсен. Твой брат прямо сейчас отправится. У него орудия. Ему тяжелее всех идти. Поэтому первым и пойдёт.
Вазген отрицательно покачал головой.
- Я с братом!
- Нет. Ты сделаешь, как я говорю, - жёстко отрезал Арут, - соберёшь своих людей, орудия. Возьмёшь с собой ящиков десять снарядов и двинешься.
- Десять? Всего десять? - поразился Вазген. - Да наверху целый склад…а я должен взять всего десять.
- То, что наверху, там и останется, - снова послышался жёсткий голос Арута. - Они все понадобятся твоему брату. Пойдёшь первым. За тобой уйдут отряд Сепуха и наши две сотни. Твой брат с пятьюдесятью бойцами останется на батарее. С остальной сотней останусь я, и буду прикрывать отход Арсена с батареи. Встретимся за Харасахом, если не нагоним вас. Всё понял?
- Так бы и сказал, что ты остаёшься, - проворчал Вазген поднимаясь.
Арут только головой покачал ему вслед. Он уже собирался уходить, когда услышал жалобный голос Арсена:
- Брат Арут!
- Что ещё? - Арут повернулся к нему.
- Ни одна форма не лезет на меня. Не знаю, что и делать…
- Возьми две.
- И правда! - удивился Арсен. - Как я сам об этом не подумал…
Часа через два сборы закончились. Первая группа фидаинов во главе с Вазгеном двинулась на восток. Следом за ними двинулись сотни Нерсеса и Гагика. За ними пошёл отряд Сепуха, насчитывающий двести бойцов. Арут проводил их взглядом, пока они не исчезли из вида. Затем сразу же приступил к делу. Он расположил бойцов так, чтобы даже издали в бинокль они были заметны. Затем отправил десять человек в уже пустой лагерь Сепуха. Эти десять должны были изображать отряд Сепуха, который отстреливается от турецкого полка. Потом подозвал Арсена и объяснил, что ему надо делать.
- Как только увидишь передовые ряды турок, - говорил ему Арут, - сделай несколько выстрелов по горе. Турки должны быть уверены, что здесь их часть, и она уничтожает фидаинов. Стрелять будешь из двух орудий. Держи их налегке, чтобы можно было сразу развернуть. Три спрячешь немного левее от батареи и опустишь ниже. А лучше, вкопай их в землю. Чтобы только одни дула торчали над землёй. И снаряды тоже в землю, рядом с орудиями. В общем, сделай всё, чтобы быстро и в упор отстреляться и сразу уйти. Понял меня?
Арсен кивнул и поспешил выполнять приказания Арута. А Арут пошёл на то место, где недавно сидели с Сепухом и Ашотом Эгояном. Кинул на землю мешок и, положив на него голову, заснул.
Он проспал очень долго. Лишь ближе к вечеру его разбудили. Всполоснув лицо водой, Арут, взяв с собой ещё одного бойца, поднялся на гору. Там он облюбовал себе наблюдательный пункт, с которого и начал вести наблюдение.
- Во время появились, - прошептал Арут, глядя, как турецкая конница ровными рядами неспешно приближается к ним. Один за другим, они появлялись из-за поворота. Оторвавшись от бинокля, Арут посмотрел на небо. Было ещё светло, но небо становилось пасмурным. Его заволокли чёрные тучи.
- Чёрт, - прошептал Арут, - лишь бы не было дождя раньше времени. Иначе придётся уйти ни с чем.
А он этого очень не хотел. Неожиданно, приблизительно в полутора километрах от них, турецкая конница встала. Движение дивизии остановилось. Видимо, они тоже заметили тучи и собирались сделать остановку, привал.
- Такая остановка в мои планы не входит, - прошептал Арут.
Оторвавшись от наблюдения, Арут подозвал бойца, который поднялся с ним наверх.
- Беги-ка к Арсену и передай, пусть сделает несколько выстрелов.
Боец побежал выполнять приказ, а Арут снова стал наблюдать.
- Ну же, не стойте, - прошептал он, - здесь ваш лагерь, здесь лучше можно укрыться от дождя. Неужели это не ясно? А фидаи? Что фидаи? Они в ловушке! Передохнёте, выпьете горячий чай, а уж потом уничтожите их. Ну же, ведь это так просто! - Арут бы и дальше разговаривал сам с собой, но в этот момент раздались, один за другим, три выстрела. Чуть позже, на противоположной горе, раздались три взрыва. Оттуда сразу загремели в ответ выстрелы.
- Молодцы, - прошептал Арут, - так и надо. Вы защищаетесь. Ну же, разве вы не видите, что происходит? Вперёд…вперёд!
Турецкая конница словно услышала слова Арута. Они снова двинулись вперёд. И на этот раз пошли гораздо быстрее.
- Съели! - Арут буквально скатился с наблюдательного пункта и, перепрыгивая через камни, сразу побежал вниз. Он нашёл Арсена на батарее.
- Идут, - коротко сообщил Арут и приказал:- Начинайте незаметно перетаскивать орудия. Подпусти как можно ближе…только смотри, чтобы они орудия не заметили.
- Не заметят, - заверил его Арсен, - хорошо спрятали. Дула прямехонько на них смотрят.
- Хорошо, - Арут одобрительно кивнул головой, - начнёшь стрелять, сразу отсылай по несколько человек вниз. Чем меньше снарядов, тем меньше людей у тебя должно быть. Так мы быстрее уйдём. Понял?
- Понял. Не волнуйся, брат Арут. Всё сделаю как надо.
- Буду внизу ждать!
Арут пожал ему руку и, пригибаясь, побежал вниз. Там вся сотня стояла в форме турецких пехотинцев, готовая к бою.
- Готовьте коней, - ещё издали закричал Арут, скоро уходим.
Как гром среди ясного неба для турецкой дивизии стал первый выстрел, раздавшийся в их сторону. В следующую секунду пять орудий заработали на всю мощь, разрывая ряды дивизии. Истошные вопли, ржание лошадей, приказы офицеров, - всё перемешалось. Хаос охватил дивизию. Они не понимали, что происходит и несли серьёзные потери.
- Не думайте идти вперёд, - прошептал Арут, наблюдая в бинокль весь этот переполох. Прячьтесь…вот так!
Турецкие командиры видимо опомнились. Они начали отход, убирая полки из-под смертоносного огня.
- Правильно, - одобрительно прошептал Арут, - так даже будет лучше. У нас всё равно скоро закончатся снаряды.
Один за другим, начали появляться бойцы с батареи. Арут оторвался от наблюдения и пошёл по направлению к своему коню.
- По коням! - зычно скомандовал он. - Уходим!
Через несколько минут канонада стихла. И сразу же после этого появилась последняя партия людей с батареи. Последним прибежал Арсен. Арут его ждал верхом. Арсен вскарабкался на лошадь и с неописуемым восторгом закричал:
- Половину конницы положили, брат Арут…половину конницы!
- Потом расскажешь, - остановил его Арут, - надо уходить, пока турки не опомнились и не бросились за нами в погоню.
Едва они начали уходить, как небо совсем почернело. Хлынул сильный ливень.
- Не останавливаться! - закричал Арут, перекрывая шум дождя. - Вперёд!
Но и без его приказа все спешили покинуть место боя. Вскоре небольшой отряд ушёл, а турецкие командиры так и не дали команды выдвигаться вперёд!
Видимо, они чесали головы, пытаясь понять, что же происходило вокруг них.
Спустя двое суток отряды соединились и пересекли русскую границу. Радости людей не было конца. Все наперебой рассказывали о бое с дивизией. Арут, с еле заметной улыбкой, смотрел на встречу двух братьев. Как они смотрели друг на друга. Вазген всем своим видом показывал, что не переживал за брата. Но его выдало непрекращающееся ворчание, которым он журил брата.
Отряды прибыли в окрестности Карса, где находился главный штаб армянских добровольческих отрядов. Здесь же находились некоторые руководители партий "Дашнакцютюн" и "Гнчак".
Фидаи из отряда Арута и Сепуха только и могли, что издавать хрипящий свист. Никогда, никогда они не видели столько армян вместе. Здесь находились около двадцати семи армянских добровольческих отрядов. Тысячи человек собрались под эти знамёна. Это была армия. Настоящая армия.
Арут, Сепух расквартировали своих людей и вместе с Эгояном направились в штаб. Привязав коней возле крыльца, где толпилось огромное количество вооружённых людей, они уже собирались войти внутрь, когда из штаба вышел человек в гражданской одежде. Увидев Эгояна, он подошёл к нему и крепко пожал руку.
- Тот самый полковник Лущев, - представил Эгоян своего знакомого на русском языке. И тут же представил своих спутников.
- Сепух! А это…Кес Арут!
Лущев сердечно пожал руку Сепуху, а потом повернулся лицом к Аруту и с явным любопытством взглянул на него:
- Тот самый? - он пожал протянутую Арутом руку. - Шайтан Арут?
Люди вокруг них начали оглядываться на Арута.
- Тот самый, - подтвердил Эгоян.
- Тут только о вас и говорят. Не думал, что…вы такой молодой.
- Ашот тоже о вас много рассказывал, - ответил Арут, - мы все здесь…обязаны вам. Не знаю…как…
- Не стоит, - Лущев поднял руку и слегка помрачнев, продолжил: - Зверства, чинимые турками, не могут никого оставить равнодушным. Вы уж поверьте, Арут, скоро вся Европа на них обрушиться. Они ещё горько пожалеют о своих гнусных делах.
- Пожалеют или нет, мёртвых это не вернёт, - коротко ответил Арут.
- Да, не вернёт, - согласился Лущев, - и тем печальней понимать это. Ну что ж, рад был познакомиться с вами. Пора ехать обратно, в Константинополь.
- В Константинополь? - Арут посмотрел на Лущева и попросил: - Наедине можно поговорить?
- Конечно!
Попрощавшись с остальными, Лущев отошёл с Арутом в сторонку. Он был несколько удивлён просьбой Арута, не понимая, о чём тот может говорить с ним.
- Видите ли какое дело, господин полковник, - негромко начал Арут, - у меня есть к вам огромная просьба.
- Слушаю вас со всем вниманием!
- В Эрзеруме у меня была семья. Последний раз я их видел почти два месяца назад. У меня двое детей. Жена собиралась рожать третьего, когда я уехал. Я их, конечно, поищу здесь, но вдруг…вдруг их угнали турки?
Лущев сжал локоть Арута.
- Я сделаю всё, что в моих силах! Будьте уверены, Арут.
- Семья Констандяна из Эрзерума. У неё ещё трое братьев…неженатых. Молодые…мать, отец. У меня мальчик Ваан. Четыре года. Девочка Наринэ. Три года. И третий ребёнок…если это мальчик, то наверняка …Артуш…если девочка…то Сирун. Жену зовут Мириам. Ей двадцать четыре года…пожалуйста господин полковник…если что-то узнаете…
- Обязательно дам знать. Обещаю, Арут!
- Спасибо! Огромное спасибо! - Арут с чувством пожал ему руку. После этого они расстались. А чуть позже Эгоян познакомил Арута со всеми командирами добровольческих отрядов.
А ещё двумя часами позже, все добровольческие отряды собрались перед штабом, где стихийно проходил митинг. Выступали командиры отрядов и представители партии. Все как один рассказывали о зверских убийствах и истязаниях армян турками. Все вокруг слушали эти выступления с потемневшими от гнева лицами. Со сжатыми кулаками. Нередко выступающих перебивали, дополняя сказанное клятвами уничтожить палачей. Митинг длился несколько часов, когда объявили им Арута.
- Кес Арут! Все мы слышали это отважное имя! Пусть наш брат выступит! Пусть скажет несколько слов!
Разговоры начали стихать по мере движения Арута к штабу. Многие вытягивали голову, стараясь увидеть одного из самых знаменитых армянских фидаи. Арут прошёл на крыльцо. Некоторое время он, молча, осматривал стройные ряды вооружённых людей, а затем негромко заговорил. Но этого хватило, чтобы все его услышали.
- Две с половиной тысячи лет наш народ живёт на этой земле. Четыреста лет…четыреста лет турки уничтожают нас, поливаю эту землю нашей кровью. Им этого показалось мало. Они решили вырезать весь наш народ…до последнего человека. Они решили стереть с лица земли само слово "армянин". Сейчас, когда мы с вами разговариваем, десятки тысяч наших матерей, сестёр, дочерей, отцов, братьев и сыновей…бредут по нашей земле…изнеможенные, истощённые, измученные. Жизнь этих людей хуже смерти. Страдания этих людей неподвластны пониманию, ибо выходят за все границы человеческого разума.
- На всей земле, - продолжал говорить в полной тишине Арут, - на всей земле у нас нет других врагов, кроме турок. Они истязают наши семьи, уготовив им ад на земле. Отныне и до конца моей жизни объявляю этих палачей своими кровными врагами. Не успокоюсь до тех пор, пока последний из убийц ни будет предан смерти. Я знаю, что не во мне одном горит этот огонь ненависти. Я вижу перед собой людей, которые приехали со всех уголков земного шара. Вас привели сюда страдания армянского народа. Так соберёмся в один кулак и покажем всем, что мы можем, и будем сражаться! Будем бороться. Пока кровь бежит в жилах, пока сердце стучит…будем бороться. Будем бить наших врагов, бить и бить, пока не освободим эту землю…
Слова Арута потонули в криках.
- Вперёд! Вперёд!
Глава 21
15 августа 1915 года
Город Урфа
- Стоять! Стоять! Стоять!
Окрики разносились вдоль всей колонны. Люди один за другим останавливались и по правилам, введенным начальником конвоя, немедленно опускали головы вниз. Мимо них засновали солдаты. Вытянув руку, они пересчитывали заключенных. Через час после остановки начальник конвоя, офицер средних лет, получил от посланных солдат бумаги с цифрами. Офицер, хмуря брови, стал помещать все цифры в одну колонку. Произведя необходимые ему расчёты, он с досадой воскликнул:
- 12387! Аллах, этот нечестивый народ слишком живучий!
Затем начальник конвоя подозвал одного из своих офицеров и передав ему данные, приказал:
- Отправить в Константинополь! Сводка по эрзерумским армянам!
После этого начальник конвоя долго стоял и размышлял, внимательно оглядывая лица людей. Вся колонна ждала его слов. Люди не знали, что он ещё придумает, да и, судя по их лицам, им это было совершенно безразлично.
Неожиданно его лицо осветилось довольной улыбкой.
- Снять…всем снять обувь! - закричал он.
- Снять обувь…снять обувь… - загремело вдоль колонны.
Не дожидаясь, пока люди выполнять приказ, солдаты били их прикладами, заставляя садиться на землю. В следующие несколько минут люди сняли свою обувь. Да и какая это была обувь… остатки, жалкие остатки обуви. Почти у всех обувь была изорвана. Но даже эти остатки спасали от касания ногами земли, которая была раскалена под палящими лучами солнца. И чем ближе становились пустыни, тем горячее становилась земля.
Как только обувь была снята, послышался детский плач. Нежные ноги не в состоянии были вынести жар камней мостовых города Урфы. Те из родителей, которые были в состоянии нести своих детей, взяли их на руки. Под угрозами и ударами прикладов винтовок плач вскоре стих. Раздавались лишь отдельные всхлипывания. Колонну погнали дальше, к выходу из города. Горожане, в основном женщины в паранджах, едва сдерживали слёзы при виде колонны.
Люди были истощены и сильно исхудали. Одежда…это была не одежда, а жалкие обноски, едва прикрывающие наготу. Кожа людей покрылась чернотой и полопалась от жары. Солнечные ожоги были у всех без исключения. При движении почти все сжимали пальцы ног, стараясь хоть как-то смягчить этот невыносимый жар, исходящий от камней. Но не произносилось ни единой жалобы. Всё принималось людьми как должное. Каждый в колонне знал, что пожаловаться - значит подписать себе смертный приговор.
Вот так они и шли. Голодные, мучимые жаждой, истощённые…под ударами прикладов и кнутов.
Едва колонна была выведена из города, как к начальнику конвоя подъехал тот самый офицер, который отправлял телеграмму. Он же вручил своему начальнику ответ из Константинополя. Наверху было написано: "Генеральное ведомство по депортации".
- Ваши действия недопустимо мягкосердечны. Немедленно примите меры к сокращению числа армян. Трупы не оставляйте на дорогах, а так же не допускайте к ним иностранных фотографов.
Прочитав телеграмму, начальник конвоя снова приказал остановить колонну. Когда приказ был выполнен, он проехался на своём коне вдоль всей колонны.
- Что же делать с этими собаками? - повторял он раз за разом достаточно громко, ничуть не заботясь о том, что его слышат эти самые "собаки".