- Не принимайте этого так близко к сердцу, голубчик. Обычнейшая система: всегда ведь найдется женщина! Наверное, какая-то была и у вас?
- Она совершенно порядочная девушка!
- Но вы к ней хорошо относились? Ходили с ней куда-нибудь, где люди вас видели?
- Да.
- Ну вот, значит и попались. Тут уж вы ничего не можете поделать!
- Как не могу? - вскипел Хал. - Вот увидите!
Собеседник с любопытством посмотрел на сердитого юношу:
- Ну, например? Поймаете его в темноте и отдубасите?
Но юный шахтер ничего ему на это не ответил, а только спросил:
- И он вам описал эту девушку?
- Он весьма любезно сообщил, что она рыжеволосая красотка, у которой единственный защитник - пьяница-отец. Я понимаю, что ей теперь нелегко будет в таком месте. - Китинг помолчал, потом заговорил снова: - Но поймите, устроив скандал, вы только повредите девушке. Никто не верит в добродетель шахтерских дочек. Ей-богу, я сам не верю, когда вспоминаю, что за личности хозяйничают на шахтах и какой они там пользуются властью.
- Мистер Китинг, - перебил Хал, - но вы приняли за чистую монету то, что сказал вам Картрайт?
Китинг закуривал в этот момент сигару, но остановился и поглядел Халу в глаза.
- Мой милый мальчик, - сказал он, - я вовсе не считаю, что должен иметь мнение по этому вопросу.
- Но что вы ответили Картрайту?
- А! Вот это другое дело! Я сказал, что я уже зубы проел на своем газетном деле и понимаю все его фокусы.
- Спасибо вам за это, - сказал Хал. - Если хотите знать, то в рассказе Картрайта нет ни одного слова правды.
- Рад это слышать, - сказал репортер. - Я вам верю.
- И еще, если хотите знать, я этого дела не оставлю, пока Картрайт не возьмет свои слова назад!
- Здорово! Боевой юнец! - рассмеялся репортер. - Вам мало, видно, катавасии, которую вы затеяли, чтобы спасти всех ваших шахтеров!
8
Билли Китинг снова ушел - на сей раз к одному знакомому, который, он надеялся, согласится поговорить с ним с глазу на глаз насчет последствий всей этой истории для Хала. Тем временем Хал и Эдстром уселись обедать с Мак-Келлером. Хозяева не рискнули обедать в столовой и потому накрыли маленький столик в коридоре наверху. Дочь и жена Мак-Келлера не скрывали своего волнения, и Хал особенно остро понял, как ужасна жизнь в этом угольном районе. Вот перед ним американские женщины в американском доме, на котором лежит печать изящества и культуры; однако они себя чувствуют и поступают так, как какие-нибудь русские заговорщики под угрозой Сибири и розог.
Репортер не возвращался часа два. Зато явился он с новостями:
- Готовься, парень, к беде!
- В чем дело?
- Джефф Коттон в Педро!
- Откуда вы знаете?
- Видел его в автомобиле. Раз он решился в такой момент покинуть Северную Долину, значит готовится что-то серьезное, можно не сомневаться!
- Что ж он задумал?
- Трудно сказать. Захочет - пристрелит тебя, а захочет - вывезет из города и бросит в пустыне, по меньшей же мере - арестует.
Хал на миг призадумался.
- За что же? За клевету?
- А почему не за бродяжничество? А почему не по подозрению, что ты ограбил банк в Техасе или убил свою прабабушку в Тасмании? Главное - это продержать тебя под замком, пока не улягутся все страсти.
- Ясно, - сказал Хал. - А я вот не желаю сидеть под замком. Предпочитаю уехать в Уэстерн-Сити. Я только дожидаюсь поезда.
- Возможно, придется ждать до утра, - ответил Китинг. - На железной дороге что-то случилось: разбился товарный вагон и загромоздил путь, это история надолго.
Все принялись горячо обсуждать новую проблему. Мак-Келлер предложил позвать человек шесть друзей и установить на всю ночь охрану возле Хала. Хал уже готов был на это согласиться, когда случайное замечание Китинга повернуло беседу в другое русло:
- А знаете, кого еще задержала эта железнодорожная катастрофа? Сына угольного короля!
- Сына угольного короля? - как эхо, переспросил Хал.
- Да - юного Перси Харригана. На станции стоит его салон-вагон, вернее - его личный поезд. Подумайте только: вагон-ресторан, вагон-гостиная и два спальных вагона. Вы, верно, тоже бы не прочь быть сыном угольного короля?
- Он приехал в связи с катастрофой на шахте?
- С катастрофой на шахте! - передразнил Китинг. - Сомневаюсь, что он о ней даже слышал! Мне рассказывали, что он путешествовал по Большому каньону. К поезду прицеплен товарный вагой с четырьмя автомобилями.
- А старый Харриган с ними тоже?
- Нет. Старик в Нью-Йорке. Перси привез с собой гостей. Ему выгрузили из вагона один из автомобилей, и он сегодня разъезжал по городу. С ним было еще двое мужчин и несколько девушек.
- А кто его гости?
- Мне не удалось узнать. Вот это был бы репортаж для нашей газеты: сын угольного короля случайно приезжает в тот момент, когда сто семь его рабов гибнут в шахте. Если бы только выудить из него хоть одно словечко про катастрофу! Пусть хотя бы сказал, что он ничего о ней не знает!
- А вы пробовали спросить?
- Еще бы! Что я, не репортер?
- Чего же вы добились?
- Да ничего. Он меня как водой холодной окатил.
- Где это происходило?
- На улице. Автомобиль остановился у аптеки, и я сразу же подскочил: "Мистер Перси Харриган, если не ошибаюсь?" Он смотрел в окно аптеки, мимо меня. "Я репортер, - сказал я, - хотел бы поговорить с вами о катастрофе в Северной Долине". "Разрешите пройти", - сказал он таким тоном, что, как вспомню, кровь стынет у меня в жилах! "Одно только слово!" - взмолился я. "Я не даю никаких интервью", - ответил он и продолжал смотреть мимо меня, и остальная компания тоже. Как только я заговорил, они застыли, как истуканы. Никогда еще я не чувствовал себя таким ничтожным пигмеем!
Наступила пауза, затем Билли продолжал, как бы рассуждая сам с собой вслух:
- Поразительно, как быстро можно вырастить собственную аристократию! Посмотреть на этот автомобиль, на этих людей, на их надменные лица, так подумаешь, что они правят миром со времен Вильгельма Завоевателя. А ведь старый Питер Харриган, когда приехал сюда, ходил с мешком на спине и торговал вразнос всякой дребеденью!
- Дух предпринимательства! - вставил Мак-Келлер.
- Этот дух скоро превратит нашу жизнь в сущий ад, - сказал репортер. - Но в этой компании все же была одна девушка - ну, просто очарование! Меня она сразила молниеносно. На ней было все такое воздушное, как теперь носят, мягкое, пушистое, напоминающее весенний сад. И сама она точно яблонька в цвету.
- На вас, значит, действуют женские чары? - полушутя спросил Хал.
- Да, - ответил его собеседник. - Я знаю, что все это обман, но все-таки сердце мое замирает. Мне всегда хочется верить, что у такой девушки и душа такая же красивая, как личико!
Лицо Хала озарилось мечтательной улыбкой.
С Мэри-Джейн мы вдвоем
прогуляться идем
под луной, средь зеленых полян.
Он произнес это и сам же сразу рассмеялся:
- Душа у вас нараспашку. Китинг! Берегитесь, не то эта девушка возьмет да и клюнет вас прямо а сердце.
- На что ей такой жалкий газетный червь?
- Не червь, а человек! - рассмеялся Хал. - Я не собираюсь обвинять эту девушку в рисовке, но каждая женщина в жизни - актриса, и всегда не прочь прорепетировать свою роль.
Снова наступила пауза. Репортер разглядывал молодого шахтера с внезапным любопытством.
- Знаете что, - произнес он, наконец, - дивлюсь я на вас! Откуда вы так хорошо знаете психологию привилегированных классов?
- Когда-то я сам был богат, - ответил Хал. - Но мол семья скатилась вниз с такой же скоростью, с какой Харриганы поднялись вверх!
9
Хал принялся расспрашивать Китинга про эту девушку, похожую на яблоньку в цвету.
- Я, может, догадаюсь, кто она. Какие у нее волосы?
- Цвета паточных леденцов, когда их растягивают в длинные нити, - сказал Билли, - но только у нее они пышные в восхитительные, сверкающие звездной россыпью. Глаза у нее темные, а щеки - как кровь с молоком.
- И, вероятно, два ряда жемчужных зубов, которые сверкнули, когда она улыбнулась?
- Увы, мне она не улыбнулась!
- Но взгляд ее темных глаз - удивленных, широко открытых - был устремлен на вас?
- Только не на меня, а куда-то мимо!
- А на голове у нее была мягкая соломенная шляпка с целой клумбой белых цветов, с вуалью серо-зеленого цвета и кремовой лентой?
- Клянусь богом, вы ее видели! - воскликнул репортер.
- Может, видел, а может, описываю красотку с обложки какого-нибудь журнала. - Хал улыбнулся, но, заметив любопытство репортера, прибавил: - Я, кажется, действительно знаю эту особу. Вы не рискуете, если напишете, что среди гостей Харригана находилась мисс Джесси Артур.
- Я не могу себе позволить ни малейшего риска, - сказал репортер. - Вы говорите про дочь Роберта Артура?
- Я говорю о законной наследнице банкирской конторы "Артур и Сыновья", - сказал Хал. - Случайно я знаю ее в лицо.
- Как так?
- Я работал в магазине, куда она часто заходила.
- Где это было?
- Магазин Петерсон и Компания, в Уэстерн-Сити.
- Ого! И что, она покупала у вас сласти?
- Финики, начиненные орехами.
- И ваше сердечко так трепыхало, что вы неспособны были сосчитать сдачу?
- Разок-другой даже передал ей лишнее.
- И вы тоже не могли решить, соответствуют ли ее душевные качества этой дивной красоте? Иногда трепетали от надежды, а затем - превращались в мрачного циника, пока, наконец, с отчаяния не бросили все и не сбежали на шахту?
Оба расхохотались; к ним присоединились и Мак-Келлер с Эдстромом. Но к репортеру сразу же вернулась серьезность.
- Мне надо все-таки побегать по городу! - воскликнул он. - Я должен выудить у этих людей хоть несколько слов про катастрофу. Подумайте, какой это был бы материал!
- Но как вы этого добьетесь?
- Не знаю. Но попытаться я должен. Буду околачиваться возле поезда; может быть, удастся залучить для беседы кого-нибудь из проводников.
- Интервью с проводником вагона угольного короля, - со смехом сказал Хал. - Что чувствует человек, когда стелет постель миллиардеру?
- Или что он чувствует, когда отвешивает банкирской дочке финики! - парировал репортер.
Теперь настала очередь Хала стать серьезным.
- Слушайте, Китинг, - сказал он, - почему не послать меня проинтервьюировать Харригана-младшего?
- Вас?
- Да, именно меня. Ведь я одни из его шахтеров! Я же помогаю добывать для него деньги, не так ли? Я и должен рассказать ему про Северную Долину!
Заметив, что репортер не сводит с него взволнованного взгляда, он продолжал:
- Я был у прокурора, у мирового судьи, у председателя окружного суда, у мэра и у начальника полиции. Почему бы мне не пойти теперь к самому хозяину?
- Черт побери! - вскричал Китинг. - У вас наверняка хватит на это смелости!
- Наверняка! - спокойно сказал Хал.
Обезумев от восторга, репортер неуклюже вылез из своего кресла.
- Что ж, давайте!
- Я готов, - ответил Хал.
- Вы серьезно?
- Вполне.
- В этом костюме?
- Конечно. Я один из его шахтеров.
- Нет, так не годится! - вскричал репортер. - Без хорошего костюма вам к нему и близко не подойти!
- Вы в этом уверены? Ведь точно так одеты железнодорожные рабочие. Допустим, что случилась какая-нибудь неисправность в одном из его вагонов, - ну, например, кран испортился…
- Но кондукторов и проводников вам не одурачить!
- Кто знает, а вдруг - да? Попробуем!
Китинг молча обдумывал предложение.
- В конце концов не беда, даже если не удастся. Об той попытке стоит рассказать под таким заголовком: "Обращение к сыну угольного короля одного из его рабов. Жестокосердная Плутократия отвергает мольбы рабочих".
- Ага! - согласился Хал. - Но я твердо решил пробраться к нему. Как вы думаете, успел он уже вернуться ж себе в поезд?
- Когда я уходил, они поехали туда.
- А где этот поезд?
- Мне сказали, что он стоит за двести - триста ярдов к востоку от вокзала.
Мак-Келлер и Эдстром внимательно слушали этот волнующий разговор.
- Тогда это прямо за моим домом! - вскричал хозяин.
- Состав короткий - четыре салон-вагона и один товарный. Его легко узнать! - заметил Китинг.
- Вся трудность в том, как выбраться из дому, - высказал опасение Мак-Келлер. - Не думаю, что они позволят вам сбежать отсюда сегодня вечером.
- Черт возьми, а ведь парень прав! - воскликнул Китинг. - Мы слишком много разговариваем, а надо действовать. Как вы думаете, они стерегут черный ход тоже?
- Весь день стерегли, - сказал Мак-Келлер.
- Послушайте, у меня идея, - вмешался Хал. - Вам-то они не пробовали мешать, когда вы выходили отсюда?
- Покамест нет.
- А вам, мистер Мак-Келлер?
- Тоже нет.
- А что, если вы дадите мне свои костыли?
Услыхав неожиданное предложение Хала, Китинг ахнул от восторга:
- Вот это идея!
- Я надену ваше пальто шляпу, - прибавил Хал. - Я все время наблюдаю вашу походку; думаю, я сумею ее скопировать. А вот уж мистера Китинга - его ни с кем не спутаешь!
- Еще бы, Билли-толстячок! - рассмеялся репортер. - Ну, что ж, займемся делом!
- А я тем временем выйду через парадную дверь, - договорил Эдстром. Его старческий голос дрожал от волнения. - Это, может, отвлечет их внимание.
10
Разговор происходил наверху, в комнате Мак-Келлера. Когда они подошли к лестнице, у парадной двери вдруг раздался звонок. Застыв на месте, все переглянулись.
- Это они! - шепотом произнес Китииг.
Мак-Келлер опустился в кресло и протянул свои костыли Халу.
- Шляпа и пальто в прихожей, - скороговоркой сказал он. - Попытайте счастья!
Слова были мужественные, но голос, как и у Эдстрома, дрожал. Только в молодости люди способны смехом встречать опасность, а Мак-Келлер был далеко не молод!
Хал и Китинг побежали вниз, Эдстром - за ними следом. Хал надел пальто и шляпу и вместе с Китингом бросался к черному ходу, а Эдстром пошел открывать парадную дверь.
Черный ход вел во двор, калитка оттуда выходила в переулок. У Хала неистово колотилось сердце, когда он заковылял на костылях, подражая походке Мак-Келлера. Китинг пошел рядом, развлекая его беседой. Он как бы между прочим объяснял Мак-Келлеру, что его газета верит в дело народных масс и поклялась на своих страницах всегда быть на стороне народа. Под эту речь Китинга они вышли за калитку.
Из темноты вынырнул человек и прошел в трех шагах от Хала, пристально вглядываясь в него. К счастью, ночь была безлунная. Хал не разглядел его лица, подумав с надеждой, что тот тоже не сумел его увидеть.
Китинг между тем продолжал свою речь:
- Вы понимаете, мистер Мак-Келлер, иногда в таком сложном положении, как это, трудно выявить истину. Капиталисты заполняют свои газеты фальшивками и сенсациями, от этого и у нас появляется искушение печатать фальшивки и сенсации, льющие воду на нашу мельницу. Но все-таки мы знаем, что в конечном счете всегда выгоднее печатать правду. Когда отстаиваешь правду, мистер Мак-Келлер, не надо ничего бояться!
Признаться, Хал не слишком внимательно слушал эту поучительную проповедь. Он вглядывался туда, где переулок вливался в улицу. Это была та улица, что проходила за домом Мак-Келлера, и только один квартал отделял ее от железнодорожного полотна.
Хал не смел оглянуться, но напряженно прислушивался ко всем звукам. Внезапно он услышал крик Эдстрома: "Бегите! Бегите!"
В одно мгновение Хал бросил костыли и помчался вперед, а Китинг за ним. Сзади неслись крики, чей-то голос очень близко от них скомандовал: "Стой!" Они уже миновали переулок и заворачивали за угол, когда раздался выстрел и где-то в доме на противоположной стороне посыпались стекла.
Дальше шел пустырь, пересекаемый тропинкой. Устремившись по ней и лавируя между хибарками. Хал и Китинг выбежали, наконец, на другую улицу, а отсюда - к железнодорожному полотну. Перед ними тянулись длинные цепи товарных составов. Перебежав первый путь, они очутились между двумя поездами и, взобравшись на буфер, увидела огромный паровоз с ослепительно сверкающими фарами. Они спрыгнули на землю перед паровозом и побежали вдоль состава - тендера, багажного вагона, затем салон-вагона.
- Это он! - воскликнул Китинг, пыхтевший как кузнечный мех.
Хал заметил, что в составе еще три вагона; он также заметил человека в синей форме, стоявшего на ступеньках, и метнулся к нему с криком.
- Пожар! Горит ваш вагон!
- Что? - испугался человек в форме. - Где?
- Здесь! - крикнул Хал и мимо него стрелой влетел по ступенькам прямо в вагон.
Он попал в длинный узкий коридор, отделявший кухню от обеденного зала. В конце его была дверь на шарнирах, и Хал одним прыжком очутился возле нее. Он слышал несущиеся вслед крики кондуктора, но не обратил на них внимания. Сбросив пальто и шляпу, он распахнул дверь в ярко освещенное помещение и предстал перед сыном угольного короля.
11
В вагоне-ресторане ослепительной белизной сверкало столовое белье и переливался хрусталь в лучах электрических лампочек, смягченных розовыми абажурами. За столиками сидело шестеро молодых людей и столько же девушек, а также две-три пожилые дамы. Все они были в вечерних туалетах. Они только что приступили к ужину и весело смеялись и болтали, но тут внезапно появился этот непрошеный гость в грязном шахтерском комбинезоне. Впрочем, гость вошел очень вежливо, удивили же всех вбежавшие за ним толстяк дикого вида, пыхтевший как старинный паровоз, и дальше - кондуктор, у которого было не менее возбужденное лицо. Разумеется, все сразу смолкли. Девушки обернулись к дверям, молодые люди повскакали с мест.
В полной тишине один из них шагнул вперед и спросил тоном человека, имеющего право требовать отчета:
- Что это значит?
Хал приблизился к говорившему - хорошо одетому худощавому юноше с довольно заурядной наружностью.
- Здравствуйте, Перси! - сказал он.
Молодой человек с изумлением, в упор глядел на Хала, но, казалось, не верил собственным глазам. Тут раздался возглас одной из девушек, той самой, у которой волосы были цвета паточных леденцов, когда их растягивают в длинные нити, но только пышные, восхитительные, сверкающие звездной россыпью, щеки - кровь с молоком, и темные широко открытые удивленные глаза. На ней было вечернее платье из мягкого серо-зеленого шелка. Кремовый прозрачный шарф покрывал обнаженные плечи.
Она вскочила со своего места и воскликнула:
- Это же Хал!
- Хал Уорнер! - эхом повторил молодой Харриган. - Что за чертовщина?
Его заглушили громкие голоса, доносившиеся с платформы.
- Погодите минутку, - спокойно сказал Хал. - По-моему, еще кто-то рвется сюда!
Дверь распахнулась так стремительно, что Билли Китинг и кондуктор отлетели в сторону, и на пороге предстал Джефф Коттон.
Начальник охраны задыхался, лицо его было искажено от бега. В правой руке он сжимал револьвер. Увидев обоих людей, за которыми гнался, а также сына угольного короля в окружении удивленных гостей, Коттон застыл на месте, сразу лишившись дара речи.