Он всякий раз подкарауливал почту и спрашивал, нет ли для него письма. Пусть даже завод не ответил ему телеграммой, они должны были, по крайней мере, написать ему письмо и поблагодарить за большой заказ. "Тебе нет никаких писем", - едва удостаивала его ответом Поулине. Правда, время от времени она вручала ему письмо из-за границы, такое бывало. На почтовом штемпеле стояло "Гамбург", "Мадрид" или "Копенгаген", и лежали в этих конвертах новые бумаги и чеки на крупную сумму, причём он отнюдь не скрывал, что это доход с серебряных копей в Боливии или деньги с виноградника, который у него был в Канаде. А с завода всё не писали и не писали. "Как ты можешь это объяснить, Поулине?" - спрашивал он у неё.
Поулине держалась крайне недоброжелательно, она вовсе не пыталась его утешить, напротив, высмеивала, вообще же она была слишком занята. После зимнего голода в Поллене очень оживилась переписка, а некоторые жители даже начали выписывать газету. Словом, у Поулине было много хлопот с почтой. Зато она знала все местные дела и могла о многом догадаться, разглядывая письма на просвет. Некоторые содержали такую глупую болтовню, что она едва удерживалась от искушения сунуть их в печь. Чего ради житель Верхнего Поллена затевал переписку с жителем Нижнего Поллена? Ничего, кроме любви, и поцелуев, и нежностей, и прочего свинства! Порой она роняла такое письмо на пол и совершенно нечаянно наступала на него разок-другой.
- Опять письмо главе нашего банка, - говорит она Августу. - Не иначе речь идёт о займах, которые он сделал на юге. Я, конечно, не хочу говорить лишнего, но он немало задолжал наличными нашему банку.
Август был на неё зол и потому ответил:
- Не совала бы ты нос в чужие письма. Тебя вообще не касается, что там написано. А Роландсен ещё в полном порядке, и дом у него отменный.
- Ну и дурак! Разве с отменного дома можно прожить?
- Да, он может получить кредит под залог дома. Только скажу я тебе, Поулине, в таких делах ты как женщина ровным счётом ничего не смыслишь. Ты не понимаешь, что во всём мире значит кредит.
Поулине, в ярости:
- Он больше не выманит у меня из банка ни единой кроны, уж тут я буду стоять насмерть.
- А вот это не в твоей власти.
Но во власти Поулине было не только это, но и ещё многое другое. Власть у неё есть, и очень даже большая. И Августу надо это понять. Ссора не прекращалась, и её начало не шло ни в какое сравнение с тем, что последовало дальше: Поулине отказалась признать поручительство Каролуса перед машиностроительным заводом.
- Это ещё почему? - спросил Август. - Ведь Каролус лично обещал мне своё поручительство.
Поулине:
- Но сдержать своё слово он не сможет. У него на счету больше ничего нет.
Услышав это, Август в недоумении уставился на Поулине, он счёл её слова глупой шуткой. Такой человек, как Каролус! Полленский матадор!
Действительно, у Каролуса в своё время было много денег, признала Поулине, очень даже много, недостатка в деньгах не было. Но он не умел управляться с ними. Он был такой же, как и Август, ни один из них не умел толком считать и пересчитывать. А умели они только тратить. Но чему учит нас Писание? А Писание учит нас, что мы должны отдавать наш фунт в рост...
Август подумал-подумал, а потом спросил, что же сделал Каролус со всеми своими деньгами?
Промотал, как, впрочем, и Август, когда выступал поручителем по самым ненадёжным займам. А под конец его здорово обманули при покупке сельди на Сенье. Впрочем, она готова согласиться, что встречаются и умные мужчины.
- Он что ж, совсем обанкротился?
- В этом роде, - отвечала она. - А ту малость, которая осталась, возьмёт Ане Мария, чтобы как-то продержаться до осени.
- Но Каролус ведь получит деньги на станки?
- Ничего он не получит, - отвечает Поулине.
Она, значит, способна так подло обойтись с Каролусом, с таким человеком!
Август сам подлый!
Он взглянул на неё и промолчал, он просто кипел от негодования, но промолчал. У него, правда, мелькнула в голове мысль выбить ей передние зубы, тогда она не сможет распевать псалмы в церкви.
Глупость, конечно, он это подумал не всерьёз. Но осадить эту воинственную девицу, хоть немного осадить, следовало.
- Да, Поулине, всё так, только это ведь не твой банк, и ты не имеешь права передавать средства Каролуса его жене.
- Вот увидишь, как я не имею!
- Так было записано в уставе банка, который есть на руках у каждого члена правления, и нарушать его ты не можешь. Поостерегись, Поулине, не то я заявлю на тебя куда следует!
Поулине, вся побелев от ярости:
- Да на кого ты заявишь?! Те деньги, что вы мне вручили, у меня лежат в целости и сохранности, и я готова отчитаться за каждое эре, можешь не беспокоиться. Но вот твой банк, как ты его называешь, это никакой не банк, он даже не записан у начальства, и Йоаким говорит, что это всё вообще незаконно. Просто несколько человек собрали немного денег и передали их мне на хранение, а потом взяли несколько тысяч, и проценты на них начислять не надо, потому что это тоже незаконно, говорит Йоаким; а остатки этих денег я должна хранить у себя в сейфе, ещё говорит он; а если вам вздумается их пересчитать, можете прийти ко мне и спросить, какие цифры надо набирать.
- Стоп, стоп! - остановил её он. - Неплохо бы тебе перевести дух!
Август, конечно, держался вполне спокойно и разумно, но был крайне подавлен, и, будь она мужчиной, он пристрелил бы её на месте. Что у него осталось после всех трудов и усилий на благо Поллена? Всё пошло прахом. А разве он щадил самого себя, выбирал лёгкие пути или, скажем, придерживал собственные шиллинги? Нет, он высасывал из самого себя все соки. Может, он растратил деньги на выпивку и роскошную жизнь? Да и что может растратить человек, у которого только и есть, что чемодан, трость со стилетом и пенковая трубка, человек с пустыми руками? Всё заработанное благодаря страховке, неводу и строительной деятельности он тут же потратил на другие начинания, и каждый его день был борьбой с людьми и судьбой. Так неужели он заслужил Божий гнев и человеческую вражду?
Может, на него устремлён чей-то взгляд из Вселенной, сила, которая тем либо иным путём проведала о его трудах на службе отчаянному отрицанию? Он отстроил Поллен, где нечего было есть, и фабрику, где не было станков. Но разве у него были не самые лучшие намерения? Быть-то были, но труды его как посланца механики и промышленности оставались бесплодны. Уже его первые шаги в Поллене были бесплодными. Он приехал на корабле, полном бесполезной еды, мёртвой еды - консервов.
Осознал ли он это сейчас? Наверняка нет. Просто с ним обошлись несправедливо.
- Да-да, - вдруг сказал он и кивнул. Он был мрачен, он был зол и полон яда. - Все вы желаете погубить меня.
Поулине тоже утратила выдержку, его слова, его голос заставили её внимательно прислушаться, Август был не таким, как прежде. Она отвернулась от него, окинула взглядом рулоны материи на полках и сказала:
- Я вовсе не собиралась тебя губить.
Август:
- Нет, собиралась и вела себя хуже всех.
- Не надо так говорить, я всегда хотела тебе добра. Я просила тебя проявить благоразумие и хоть самую малость позаботиться о себе самом. Ты ведь мог хоть немножко отложить из того, что заработал.
Август:
- Я не складываю деньги в чулок.
- А доктору ты заплатил?
Август, растерянно:
- Нет!
- А ведь он приходил к тебе два раза, когда ты лежал при смерти, и приносил много всяких лекарств.
- Зато я уступил ему фабричную акцию за полцены!
Если даже Поулине и улыбнулась его словам, то он этого не заметил.
- А ещё, - продолжила она, - ты вроде как и думать не думаешь о том, что всё это время не платил за уход и еду.
Он резко выпрямился и тотчас снова поник, вольная птица, он поник от стыда. Вообще-то всё, что говорила Поулине, было чистой правдой, и от этого было некуда деться. Ему доводилось много где жить и столоваться, жить, пока не вышвырнут на улицу, и он даже не представлял себе, что всё может быть иначе. Но здесь - это совсем другое дело.
- Подожди, пока я поменяю свои ценные бумаги, - сказал он.
- Я ничего с тебя не требую, - сказала она с чувством достоинства и сознанием собственной правоты. - Но нет ничего дурного в том, чтобы прикопить немного денег. Йоаким, тот ничего не говорил, он не из таких, и ты не должен рассказывать ему о нашем разговоре. А старший брат, он всё время платил за себя, пока ты не занял у него все деньги, хотя ему и без того всё принадлежит в этом доме.
Этот шалопай меньше всего на свете думал о собственных правах. Ему даже и в голову не пришло напомнить, что именно он помог открыть почту в Поллене и тем самым обеспечил ей должность и твёрдое жалованье. Пока он не приехал сюда, она не заседала в правлении банка и не обладала никакой властью, она всего лишь стояла за прилавком, заворачивала товары и перевязывала пакеты бечёвкой.
- Подожди, пока я поменяю свои бумаги, - повторил он.
- Это не к спеху, - ответила она. Поулине тоже не была такой уж кровопийцей, просто она любила порядок и пыталась превратить этого сорвиголову в добродетельного полленца. Она была настолько далека от мысли о деньгах за стол и жильё, в её амбарных книгах часто встречалась запись "Долг, не поддающийся возврату". А разве эта взбалмошная особа не платила уже много месяцев за Августа из своего кармана, чтобы не уронить его в глазах Йоакима.
Словом, у обоих ещё имелись запасы доброты.
Поулине тем временем перешла к другой стене, окинула взглядом полки и заговорила, словно обращаясь к потолку:
- Нет, Август, я вовсе не хотела тебя погубить. Я, может, слишком желала тебе добра. Но не будем больше об этом.
Она молчала, и он тоже молчал. Возможно, она ждала, что он что-нибудь скажет ей, но он не воспользовался случаем.
- Ты был, на мой взгляд, слишком необузданный человек. Вот почему мне и хотелось наставить тебя на путь истины.
Август молчал.
- Ты мог отложить небольшой запасец, чтобы начать в Поллене всё заново и прожить жизнь по роду своему и в своём порядке, как сказано в Писании. Но ты не желал меня слушать.
Он молчал.
- Ну тогда больше и говорить не о чем, - сказала она, после чего нырнула к себе в контору.
Август сидел в своей комнате в полном одиночестве. Эдеварт работал в дровяном сарае. Старый бродяга препогано чувствовал себя в эту минуту, он боялся надвигающейся катастрофы. Внизу, у самого берега, он видел фабрику, которую построили с помощью угломера и отвеса, дом для машин, дом для промышленности, мельницу, чтоб молоть деньги, но машины отсутствовали, и потому всё заведение было обречено. Сам же он остался лишь при сомнительной славе человека, который вдохнул жизнь в Поллен. Впрочем, у старосты Йоакима и того не было.
На Поулине, может, нечего сердиться, в конце концов она всего лишь женщина; эта ослица, эта дурында, наверно, не так уж и плохо о нём думала, но у него до сих пор гудела голова после столкновения с её несокрушимым чувством собственной правоты и бесконечно нудной любовью к порядку. Что она там бормотала? Что она слишком желает ему добра? Скотина, змея с лживым языком! Фабрика уже и сейчас могла бы молоть деньги, захоти этого Поулине! В сейфе у неё лежало пять тысяч крон на фабрику.
У Августа появилась новая идея: он считал, что будет в своём праве, если вскроет этот самый сейф и возьмёт то, что ему необходимо. Это означало бы похитить свои же собственные деньги, вложенные в банк покойным Оттесеном на строительство упомянутой фабрики.
Но как открыть сейф? Надо, чтоб Поулине не было дома, значит, в воскресенье, когда она уйдёт в церковь, что даст ему по меньшей мере три часа. И чтоб Йоакима тоже не было дома. Он может, к примеру, отправиться на свою воскресную прогулку в Новый Двор, часа на два. Два часа это уже кое-что, этого больше чем достаточно, если использовать динамит, о котором он столько раз слышал, но так и не выучился с ним обращаться, - вот и ещё один изъян в его образовании, всё равно как неумение плясать на канате. Итак, сейф по причине этого изъяна придётся вскрывать с задней стороны, поработать топором там, где стенка у него самая тонкая, может, Родерик ему поможет ломом отодвинуть сейф от стены. Родерик - парень надёжный. Между ними и раньше бывали всякие тайности. Эдеварт мешать не станет, всё воскресное утро он просидит у пяти осин на лугу, погружённый в раздумья о своей судьбе...
А можно сделать и по-другому: под предлогом, что ему нужно съездить в Норвежский банк, он может побывать на фабрике, где делают сейфы, и заказать себе новый "ключ" - всего лишь бумажку с новым набором цифр. Вообще-то он должен в конце концов выучить эту несчастную комбинацию, за этим дело не станет...
Впрочем, до дела так и не дошло.
Как-то вечером он отправился в Новый Двор. Причин не было никаких, разве что предложить землевладельцу Ездре парочку акций новой фабрики и таким путём спастись от полного разорения.
У Ездры вся семья была в сборе. После дневных работ Ездра сидел за столом и читал вслух газету, которую начал выписывать; обе женщины, Осия и старшая дочь, сидели за прялками. Усердие и семейная жизнь, благословение небес и повседневное довольство. Двое младших детей расчёсывали шерсть для пряжи.
Осия встала:
- Такой гость, такой гость! Садись, Август!
- Не стану я садиться, я просто так заглянул к вам.
- Ну, что скажешь? - спросил Ездра.
- Сдаётся мне, идёт сельдь.
- Вот бы хорошо!
- Для моей фабрики тоже бы неплохо. Я со дня на день жду, когда пришлют оборудование.
- Это ж надо, сколько ты можешь осилить.
Август тотчас подхватил:
- Видишь, у нас будет фабрика, Ездра, стало быть, ты мог бы взять парочку акций.
- Нет, это не по моей части.
- Просто ты не хочешь. А хочешь жить, как сейчас: что получил, то и съел.
- В чём-то ты прав, - соглашается Ездра.
- А вот я так не могу. И мне хотелось бы, чтобы ты взял две акции, это я говорю вполне серьёзно. Я и сам мог бы выложить деньги за станки, но у меня только и есть, что заграничные ценные бумаги, а их сперва надо обменять на деньги. Ты, верно, их видел?
- Нет.
- Жаль, что я не прихватил их с собой, тогда бы ты всё понял. Короче: две акции.
Ездра пропускает его слова мимо ушей.
- Первый раз, когда ты заявился к нам в Поллен, ты научил нас земледелию, научил осушать болота и ставить хорошие пристройки к дому. А теперь мы что-то больше ничего такого не видим.
- О-о! - стонет Август и хватается за голову. - На всё это я теперь махнул рукой, это не имеет смысла, это не приносит денег. А что делают в других местах, когда что-то не имеет смысла? Начинают новое дело. Не стоит ли нам взять с них пример и поступить точно так же? Вот ты погляди на себя, Ездра, и ты на себя, Осия! Что вы зарабатываете при всём вашем трудолюбии, при всех хлопотах с землей и со скотом? Даст ли это приличный меховой воротник для вашей дочери, которая сидит за прялкой? Или у тебя есть деньги на хорошую "гавану", Ездра? Не в том дело, что всё это так уж необходимо, но разве нам не следует брать пример с других? Ни разу - выиграть в лотерею, ни разу - съездить в город, жить на выселках и умереть на выселках. А что бы вы подумали, доведись вам увидеть слона? Как вы ни трудитесь, как ни стараетесь, всё уходит на кашу к ужину и на налог для общины и короля. Разве я не прав?
- В чём-то прав, - соглашается Ездра.
Август продолжает рисовать свои картины. Его доверие к собственным словам не имеет границ, он не ведает сомнений, вера его исполнена дерзости. Состояние Поллена его удручает: ничто не двигается с места. Земля продолжает вращаться, а Поллен стоит как стоял. Вот поглядите, много лет назад он очистил площадки на скалах, что стоят перед Новым Двором. Ну и что же? Пользуется кто-нибудь этими скалами? Приходят ли рыбаки с Лофотенов, чтобы сушить на площадках свою рыбу? А ведь неплохой был источник дохода, женщины и дети зарабатывали свои шиллинги - а теперь скалы стоят голые и пустые. Или взгляните вот сюда, можете подойти к окну и бросить взгляд на здание, что стоит у воды. Оно выстроено по всем правилам: цемент, железо. Эта фабрика могла бы молоть деньги, как зерно, когда б её пустили в ход...
- А что на ней будут делать? - спросил Ездра.
- Рыбную муку. В огромном количестве. Работа круглосуточно. А главное - продажа муки. Это самое полезное, что можно сейчас придумать для Поллена, великое благословение, денег сколько хочешь, уровень жизни растёт, никаких налогов, потому что все налоги Поллена возьмёт на себя фабрика. Две акции, Ездра!
А уверен ли он, что сельдь будет всегда?
Так же уверен, как и в том, что сейчас сидит в этой комнате. Здесь ли, в другом ли месте - на побережье сельдь будет всегда. Не стоит рассказывать об этом Ездре, благо у того газета в руках и он может об этом прочесть.
Ездра робко возразил, что сельдь в Верхнем Поллене и сельдь в Южной Норвегии - это всё-таки не одно и то же для его фабрики. Допустим, сельдь есть у Хагесунна, а доставка во что обойдётся? Или грузовые шхуны должны будут пересечь девять градусов широты к северу, пройти мимо сотни таких же фабрик на побережье, чтобы доставить свой груз именно в Поллен?
Август растерян. Здесь в общем-то тоже есть сельдь. Он видел это зимой, когда посылал Йоакима с неводом.
Но всё же в словах Ездры было что-то такое, чему трудно возразить.
Август забарабанил пальцами по столу и задумался, им овладело некоторое беспокойство. И вдруг этому человеку, который привык выкручиваться с помощью разных уловок, пришла в голову спасительная идея.
На тот случай, если здесь, на севере, не окажется сельди, всё предусмотрено. Лично он никогда не собирался заниматься только переработкой сельди. У фабрики два назначения: и второе - это крошить торф.
- Торф? - переспросил Ездра.
- Торф.
Он, Август, отнюдь не собирается рассказывать Ездре, как полезна торфяная крошка в сараях и коровниках и что от этого удобрения становится вдвое больше. Он-то хорошо знает такие фабрики, где производят рыбную муку и торфяную крошку, она будет десятой, которую он выстроил, ну, чтобы не преувеличивать, скажем, шестой или седьмой, если присчитать ту, которую он построил в Китае.
- Удивительно! - качает головой Ездра.
А ведь здесь бесконечные просторы глубоких торфяных болот, которые тянутся прямо до Верхнего Поллена. Вдобавок до него, Августа, дошли сведения, что весь остров Фуглё - это одно сплошное торфяное болото. И стало быть, удобрения можно получить столько, что на весь свет хватит.
- Удивительно! Но разве не лучше осушить все болота и превратить их в пашню?
Снова здорово! - восклицает раздосадованный Август. Пашня - это, конечно, очень хорошо, что и говорить, но ведь она не приносит денег. Вот у Ездры у самого сколько пахотной земли, но может ли он что-нибудь купить? Фабрика, которая превращает торф в крошку, это ведь всё равно что серебряные рудники. Разумеется, большой объём производства, доставка на пароходах. И хорошо, что фабрика расположена как раз на крутом берегу. Тяжёлые суда смогут подходить прямо под лебедку и загружаться в любое время дня и ночи. Ездра ведь часто говорит, что земли в Поллене совсем не осталось.