Это будет как клятва на Библии. От неё нельзя освободиться, я точно знаю. Иначе твоя душа станет отверженной...
Прощание с Августом тяжело подействовало на Эдеварта. Он много думал о друге; теперь он был сам себе голова, но нельзя сказать, чтобы это его радовало, он чувствовал какую-то пустоту. Эдеварт кое-чему научился за те два года, что они с Августом были вместе, набрался опыта, родное селение перестало быть для него центром Вселенной, он повидал много новых людей, судов, городов и мест. Август был добрый и странный парень - попутного ему ветра!
Эдеварт в растерянности бродил но пароходу, он грустил и страдал от одиночества. Теодор был не из тех, кому можно довериться.
Во время остановки в Фусенё Эдеварт сошёл в лодку экспедитора, который обслуживал пароходы на рейде, и остался на берегу.
V
Усадьба в зелёном заливе тонула в шуме водопада; Лувисе Магрете Доппен и её дети точно так же, как и в первый раз, стояли у стены дома и смотрели на Эдеварта, небрежно одетые, красивые и притихшие. Эдеварт же был одет с иголочки. Молодая женщина неуверенно улыбнулась и пробормотала: Кого я вижу!..
Эдеварт опустил мешок и смущённо подал ей руку: Добрый день! Вот, по случаю снова попал в ваши края! Ему придавало уверенности, что он был при деньгах и в новом нарядном платье, иначе он от смущения не мог бы вымолвить ни слова.
Вот уж не думала, что снова увижу тебя! Помнишь, как ты выручил меня в тот раз? - сказала она, покраснев. Ты приехал с пароходом? А где же ваша шхуна?
Мы отвели её в Берген. Знаешь, я заехал потому, что твоя овца не шла у меня из головы. Всё думал, что мы не перегородили тропинку и овца снова может забрести на тот уступ. Вот и решил узнать, не случилось ли чего.
Лувисе Магрете всплеснула руками: Неужели ты об этом помнил!
Чтобы она не подумала лишнего, Эдеварт объяснил, что его товарищ, шкипер, покинул его в Тронхейме и собирается снова уйти в море, а вот он остался в одиночестве и смог ненадолго заехать сюда, усмехнувшись, прибавил он.
Боже мой! - прошептала Лувисе Магрете.
Да, не было ни малейшего сомнения, что новое платье, деньги, часы и золотое кольцо помогли Эдеварту чувствовать себя настоящим мужчиной. Он посмотрел на детей и кивнул: У меня для них есть кое-что!
Лувисе Магрете: Сделай милость, зайди в дом, чем богаты, тем и рады!
Молодая женщина тоже не бездельничала, она ткала покрывало и много успела за эти недели, покрывало было великолепное - сложный узор, много разных цветов, - настоящее художественное произведение. На это я и живу, сказала она, сама и пряду и крашу. А шерсть мне дают мои овцы.
Невероятно! Эдеварт не мог взять в толк, как на это можно жить?
Я отправляю их в Тронхейм, а там их продают. Мои покрывала были на выставке, и я даже получила диплом.
Эдеварт с удивлением покачал головой, и она обрадовалась как ребёнок: Тебе оно нравится? Красивое, верно? Но у меня были и получше, это, так сказать, на каждый день.
Где ты этому выучилась? - спросил он.
Где выучилась? Даже не знаю. Везде понемногу. Так уж получилось. Мать научила меня прясть и ткать, когда я была ещё маленькая.
Эдеварт развязал мешок и вручил детям подарки - это были мелочи, которые он купил в Бергене для своих сестёр, а теперь подарил их детям Лувисе Магрете: девочке шелковую косынку, мальчику красивый складной нож и обоим по паре башмаков, которые пока ещё были им велики. Дети так обрадовались этим замечательным подаркам, что даже забыли поблагодарить Эдеварта, и матери пришлось напомнить им об этом.
Ты слишком добр! - сказала Лувисе Магрете.
Она накормила и напоила гостя, а потом показала ему свой маленький хлев на одну корову и десять овец, показала сеновал, тропинку к реке, по которой они ходили за водой, дровяной сарай и вообще всё своё хозяйство, усадьбу она держала в отменном порядке. В двери чулана торчал ключ, Лувисе Магрете важно повернула его и пригласила Эдеварта войти внутрь: там на балках висели несколько готовых покрывал, а кроме того, хранились мука и другие запасы, две юбки, воскресное платье, немного шерсти, немного масла, несколько овчин, - стало быть, она полагала, что не так уж бедна, если позволила чужому человеку взглянуть на своё имущество, в богатых семьях так показывают фамильное серебро. Эдеварт смотрел на всё и, подобно ей, искренне полагал, что это и есть настоящее благосостояние. Невероятно! - воскликнул он.
Счастливые люди! Быть почти ничем - не так уж мало.
Эдеварт подошёл к своему мешку и вытащил рабочую одежду - он хочет подняться на уступ. Лувисе Магрете предложила: он, понятно, волен делать, что хочет, но... может, он заночует у них? Загородить тропу к опасному уступу можно и утром, а сегодня ему лучше отдохнуть, правда, завтра воскресенье... Ладно, пусть поступает, как хочет, но есть ещё и понедельник...
Она проговорила это на одном дыхании, пытаясь скрыть своё смущение, и покраснела.
Спасибо, он и в самом деле мог бы остаться на несколько дней, если она не против. А спать он может на сеновале.
Да-да. Она даст ему красивые покрывала, и подстелить и укрыться, много покрывал...
Так, значит, на фотографии, что висит не стене, её муж? Август назвал его видным мужчиной, наверное, по чужеземным меркам он и впрямь был видным: вьющиеся волосы, нос с горбинкой, лицо, как у дикаря, большой рот. Эдеварт спросил, сколько мужу лет, и тоже сказал: Видный мужчина!
Да, согласилась Лувисе Магрете, он красивый. Он и танцевал лучше всех, и на гармони играл так, что все заслушивались.
Август тоже играет на гармони, заметил Эдеварт, это мой шкипер, ты его видела, вот кто настоящий музыкант!
Вот как? А мой муж был силач и мог сколько угодно ходить на руках. Видишь жердь, на которую вешают одежду? Ему ничего не стоило до неё допрыгнуть.
Да что ты! - недоверчиво сказал Эдеварт.
Правда. Ну, почти так же высоко.
Это непросто.
А как он пел! Но он слишком горячий и несдержанный и всегда влипал в какую-нибудь историю... Я имею в виду, что он уехал в Америку. И выпивкой он не брезговал, у него золотые руки, его всюду звали поработать, а потом угощали.
Непонятно, почему он не пишет.
Да, не пишет. Но ведь письмо может прийти в любую минуту, а то он и сам приедет, как думаешь?
Эдеварт ничего не ответил.
Он так хорошо пел, мечтательно повторила Лувисе Магрете. И стала перечислять достоинства своего мужа, которые когда-то так поразили её, она вообще говорила о нём с большой преданностью.
Но ведь он тебе не пишет!
Не пишет, согласилась она, это у него странность такая. Он сам сказал перед отъездом, что не будет писать, пока не добьется чего-нибудь, о чём стоит сообщить мне, например, что он заработал много денег или стал солидным человеком. Лет через пять, сказал он.
А как ты с детьми будешь жить без денег, он подумал?
Не знаю. Но он понимает, что в Доппене мы не умрём с голоду, потому что я могу ткать. Я начала ткать ещё до его отъезда, он-то почти ничего в дом не приносил.
Молодые люди сидели и беседовали, и любой человек мог бы слушать их разговор, в нём не было ничего предосудительного. Вечером она приготовила ему постель на сеновале, и он сам отнёс туда тяжёлые покрывала. Они вместе устроили ему на сене удобное ложе, Лувисе Магрете держалась немного по-матерински, ведь она лучше знала, как надо стелить постель. Они даже смеялись, она была не из тех, кто унывает.
Когда она ушла, он пошёл следом за ней, ему не хотелось расставаться, так велика была его любовь. Он давал ей это понять и ласковыми словами, и смущённым прикосновением руки, конечно, это было дерзостью с его стороны, но Лувисе Магрете не обижалась, она только качала головой и улыбалась - Эдеварт был такой молодой, красивый и сильный, с детства приучен к тяжёлой работе, и она не отвергала его нежность.
Во дворе Лувисе Магрете заглянула в окно дома, чтобы убедиться, что дети спят и укрыты как следует, а потом предложила Эдеварту, если он хочет, конечно, зайти в дом и поболтать ещё немного, завтра воскресенье, можно встать и попозже.
Но разговаривать в доме оказалось невозможно, дети забеспокоились во сне, они не привыкли спать под разговор, в конце концов девочка открыла глаза. Мама, что случилось? - спросила она. Ничего, спи!
Не желая мешать детям, они снова пошли на сеновал. Между ними ничего не произошло, ровным счётом ничего, они только невинно держались за руки, пока Эдеварт рассказывал, что во время поездки в Берген всё время думал о ней. Он был такой молодой, глупый, красивый, от волнения облизывал пересохшие губы, не поднимал глаз, и сердце у него трепетало. Иногда он громко, по-мужски, хмыкал, чтобы подбодрить себя. Может, в том и не было надобности, она с улыбкой слушала его, и наверняка он ей тоже нравился, потому что перед уходом она позволила ему поцеловать себя. О Господи, ему можно поцеловать её! Он даже не просил о поцелуе, но губы их встретились сами собой.
Не раздеваясь, в чём был, Эдеварт рухнул ничком и зарылся в покрывала, чтобы отгородиться от всего мира со своей тайной.
С тех пор они проводили вечера на сеновале: в доме они мешали детям. У них всегда было о чём поговорить, и они всё время придумывали новые темы. Он рассказал, как ему трудно было её разыскать. На пароходной остановке никто не знал, как попасть в Доппен. Усадьба Доппен? Понятия не имею. И вдруг один молодой человек говорит: Я знал человека, которого звали Хокон Доппен. Да-да, подхватил другой, я тоже его знал...
Так это же мой муж! - воскликнула Лувисе Магрете. Видишь, его всюду знают, у него золотые руки!
Эдеварт, удивлённо: Твой муж? Не может быть! Про того Доппена сказали, что он сидит в тюрьме.
В тюрьме? Нет-нет, тогда это не он, пробормотала она.
Они сказали, что он сидит в Тронхейме.
Она замотала головой: Нет-нет, это кто-нибудь другой!
Ну и ладно, сказал Эдеварт. Словом, я попросил этих парней отвезти меня сюда на лодке. Никто из нас не знал, куда плыть, между пароходной остановкой и Доппеном столько зелёных заливов, и мы всё плыли и плыли. Но потом я вспомнил, что, когда наша шхуна вошла в залив, мы услышали шум водопада, и тогда я узнал это место. Это самый красивый залив на свете!
Правда? Мне тоже так кажется.
Эдеварт: Я хотел бы остаться здесь навсегда.
Я бы тоже этого хотела, задумчиво произнесла она, но...
Так они ворковали целыми вечерами. Днём у каждого было своё занятие, Лувисе Магрете сидела за ткацким станком, Эдеварт наводил порядок в усадьбе. Он прожил здесь уже больше недели и давно перегородил тропу, ведущую на уступ, а потом нашёл и другую работу: привёл в порядок изгородь, поработал на поле, ему осталось только убрать несколько камней с луга, чтобы они не мешали косить.
В одиночку с ними не справиться, считала Лувисе Магрете.
Кто знает, возможно, одному это и впрямь не под силу. Но в любом случае без лома тут не обойтись.
Да, у них хватало тем для разговоров: где, к примеру, взять лом, попросить взаймы или купить? Лавка далеко, в селении за горой, Лувисе Магрете бывает там раз в месяц. Есть поблизости две усадьбы переселенцев, но у них вряд ли найдётся лом. О чём только они не говорили!
Утром Эдеварт попытался сам справиться с камнями: заострил две жерди из рябины и взялся за работу. Что ж, один-другой камень он убрал, а ямы закидал землей и прикрыл дерном; иногда, если у него не хватало сил, на жердь садились дети, а то и сама Лувисе Магрете, и своей тяжестью поднимали камень. Им было весело. Вся семья очищала землю от камней.
После обеда Эдеварт собирался снова заняться камнями. На обед была каша и молоко, хорошая еда, но Лувисе Магрете хотелось получше накормить Эдеварта, и она пожалела, что у неё нет рыбы. Его тешило, что она делится с ним своими заботами, как будто он её муж. Она попросила его сходить в чулан, вырезать из висевшего там окорока мозговую кость, разбить её и принести костный мозг - ей нужно смазать прялку, пора начинать прясть шерсть.
Эдеварт пошёл в чулан, незаметно прихватив с собой большой узел, который лежал в его мешке; там был подарок из Бергена для матери - красивая юбка из мягкой шерстяной ткани и длинная модная безрукавка, в его родном селении такие безрукавки называли "вампе". Он аккуратно повесил одежду на стену и вырезал мосол.
Вернувшись из чулана, он сказал, что сейчас пойдёт в лавку. Он уже давно это задумал.
Она взглянула на него: Что случилось? Ты хочешь уехать?
Нет-нет, просто хочу взглянуть, что там есть, мне нужен лом. От этих деревянных жердей мало проку, они гнутся.
Она, словно с облегчением: А я испугалась, что ты хочешь уехать.
Он засмеялся: Я останусь с тобой, пока ты меня не прогонишь!
Она грустно покачала головой и промолчала.
Я провожу тебя и покажу дорогу, наконец сказала она и встала из-за станка. От нас до ближних усадеб идёт тропинка, а дальше будет уже настоящая дорога. До лавки ты сегодня дойдёшь, но вернуться домой уже не успеешь.
Они остановились на горе и долго смотрели друг на друга. Лувисе Магрете, как обычно, была босиком, в одной рубахе и юбке; она раскраснелась от ходьбы, ноздри у неё подрагивали - Эдеварту она казалась очень красивой. Нельзя сказать, что она не следила за собой, просто привыкла довольствоваться малым и была бережлива.
Узнай на почте, нет ли там письма для меня, попросила она.
Эдеварта не было целые сутки. Лувисе Магрете как заботливая мать перестирала и перечинила его бельё, но время шло, и он должен был вот-вот вернуться. В чулане она нашла нарядную одежду, юбку и безрукавку, и безошибочно поняла, что он хотел этим сказать: её тронула его застенчивость. Любит ли она его, или он ей безразличен? - спрашивала она себя. Головы она, во всяком случае, не потеряла. Лувисе Магрете начала подниматься по тропинке в гору, может, ей хотелось встретить его, помочь ему с его ношей. На перевале она оглянулась и увидела в заливе плывущую лодку, это был Эдеварт. Конечно, он возвращался на лодке, не мог же он тащить лом в такую даль! Она побежала вниз и встретила его на берегу. Да, он купил лом, а заодно и лодку и кое-какие снасти - ему хочется порыбач1ггь в заливе.
Боже милостивый! - воскликнула она.
А что такого? Он не собирается хвастать, но рыбачить для него дело привычное, да и лодка-то неновая...
Боже милостивый, ты столько делаешь для меня, так заботишься!.. От волнения она не находила слов. Повесил в чулане такую красивую одежду, я даже не знаю, что сказать...
Они разгрузили лодку, и она помогла ему отнести домой покупки - продукты, кое-какую одежду, инструменты; детям он привёз сладости, а Лувисе Магрете белый воротничок - если она им не погнушается! Под конец он выложил на стол новые ложки.
Это кстати, ложек у них недостаёт. Обо всём-то он подумал!
Все радовались, и больше всех, несомненно, сам Эдеварт. Лувисе Магрете, проходя мимо его стула, на мгновение прижалась к нему, едва ощутимо коснулась плеча, и его пронизала сладкая дрожь.
Она поставила перед ним тарелку, но кусок не шёл ему в горло, потом они пили кофе с пирожными, которые он купил в лавке, всего было в достатке. Пока Лувисе Магрете открывала пакеты и прятала в шкаф продукты, Эдеварт украдкой допил её кофе, прикасаясь губами к тому месту, которого касались её губы.
Близился вечер, волнение их так и не улеглось, покуда не случилось нечто тяжёлое и странное, даже слишком тяжёлое и странное.
А ты узнал, нет ли для меня письма? - спросила вдруг Лувисе Магрете.
Да-да, он привёз ей письмо. Просто забыл о нём.
Увидев адрес, она вся напряглась и быстро вскрыла конверт. Это от Хокона! - воскликнула она.
Пока она читала, Эдеварт и дети не сводили с неё глаз, она то бледнела, то краснела, иногда восклицала: Боже милостивый!.. Да!.. Нет-нет-нет!..
Это от твоего мужа? - спросил Эдеварт.
Да! - радостно ответила она и встала. Он скоро вернётся! Дети, папа возвращается! Вы понимаете? Папа скоро вернётся!
Эдеварт облизнул пересохшие губы: Но ведь это письмо из Тронхейма, если я не ошибся?
Из Тронхейма? Нет. То есть да... он приехал в Тронхейм... из Америки. Видишь, на штемпеле написано "Тронхейм". Подумать только, он вернётся на целый год раньше! Я хотела сказать, на год раньше, чем обещал. Какое счастье, что ты поехал в лавку, потому что он только немного передохнет... я имела в виду, после путешествия... и сразу же приедет домой! И Лувисе Магрете начала прибирать в комнате.
Эдеварт вышел из дома. Он добрел до реки, посидел там немного, слушая её шум, и всё думал, думал. Что он здесь делает? Зачем ему этот лом... и лодка?
К тому времени, когда Лувисе Магрете должна была уложить детей спать, он вернулся с реки. Она тут же вышла на крыльцо и сказала, что снова перечитала письмо: её муж может вернуться домой в любую минуту.
Вот как? - удивился Эдеварт.
Она даже не предложила проводить его на сеновал, как провожала в прежние вечера, и вообще вдруг переменилась, стала рассеянной и была поглощена своими мыслями. Эдеварт ушёл, она не пошла за ним, он оглянулся, но не остановился, ему не хотелось ни о чём её просить. Несмотря на отчаяние, он разделся и лёг, чтобы не поддаться искушению и не пойти обратно в дом.
Вскоре она пришла сама и робко села рядом с ним, ей было жаль Эдеварта и хотелось как-то его утешить.
Не надо принимать это так близко к сердцу, с этим ничего не поделаешь, но со временем тебе станет легче. Она говорила прописные истины, которыми когда-то, после отъезда мужа, утешалась и сама.
Эдеварт мрачно молчал.
Изменить ничего нельзя, продолжала она, но благослови тебя Бог и спасибо тебе за твою доброту!
Никак не пойму, что мне теперь делать, вздохнул он.
Тебе? Ты скоро найдёшь себе девушку, ответила она. А я что, я замужем и не могу никем для тебя стать. Казалось, она сейчас встанет и уйдёт.
Эдеварт чувствовал себя глубоко и несправедливо обиженным: она нисколько не огорчена и даже не понимает, как виновата перед ним! Он обхватил её и притянул к себе, пусть она даже не подумала о нём, пусть он теперь стал для неё лишним, пусть его бессовестно надули, он хотел только одного - удержать её.
Тебе меня нисколько не жалко, сказал Эдеварт.
Напротив, очень даже жалко! Не жалко! Как ты можешь так говорить! Я больше думала о тебе, чем... Я всё время думаю о тебе, ты такой красивый, у тебя такие синие глаза. Что ты хочешь, чтобы я сказала тебе? Я всё скажу! Кто виноват, что всё так сложилось?.. Милый мой, ты должен найти себе девушку, ведь я замужем, и ты это знаешь. Что же нам делать?..
Мне нельзя остаться? Нет, конечно, нельзя.
Остаться, у меня? - испуганно спросила она. Нет-нет!
А где-нибудь поблизости? В торговом посёлке?
Нет-нет, даже не думай об этом, муж всё поймёт.
Так ты его любишь?
Да. Но мне бы хотелось отблагодарить тебя за твою доброту.
Некоторое время они лежали молча, потом он начал целовать её, и она не противилась, но, когда он робко захотел большего, она испугалась: Не надо, я боюсь.
Пристыженный и жалкий, Эдеварт спрятал лицо у неё на груди; он лежал и слушал, как бьётся её сердце под тонкой рубахой. Неожиданно она обхватила его голову, поцеловала в губы и шепнула, не отнимая губ от его рта: Или не надо бояться?
Не надо, шепнул он в ответ.