- Нет, Генри. Спасибо за твое предложение, но я не могу.
- Понимаю, - сказал он. - Мешают твои нравственные принципы.
- Вероятно.
- И ты скорее согласишься, чтобы сестра страдала, чем пойдешь им наперекор. Одним только словом ты могла бы заставить ее приехать в Суонидж, но у тебя нравственные принципы. С принципами все очень мило. Надеюсь, у меня тоже есть нравственные принципы, как и у любого человека, но когда перед нами подобный случай, когда стоит вопрос о сумасшествии…
- Я не верю, что это сумасшествие.
- Но ты только что сама сказала…
- Это сумасшествие, как я его понимаю, но не так, как его понимаешь ты.
Генри пожал плечами.
- Маргарет, Маргарет! - простонал он. - Никакое образование не научит женщину логике. Послушай, дорогая, мне дорого мое время. Ты хочешь, чтобы я тебе помог, или нет?
- Не таким способом.
- Ответь на мой вопрос. Дай простой ответ на простой вопрос. Ты хочешь…
Но неожиданно их прервал Чарльз:
- Отец, лучше бы мы не впутывали сюда Говардс-Энд.
- Почему?
Чарльз не дал никаких объяснений, но Маргарет почувствовала, что, словно откуда-то издалека, к ней дошел знак возникшей между ними солидарности.
- Весь дом и так вверх тормашками, - сердито сказал Чарльз. - Ни к чему нам устраивать еще какую-то кутерьму.
- Кому это "нам"? - спросил отец. - Кому это "нам", мой мальчик?
- Прошу меня простить, - проговорил Чарльз. - Похоже, я все время влезаю не в свое дело.
Теперь Маргарет уже сожалела, что рассказала мужу о своих подозрениях. Отступать было поздно. Он решительно намеревался довести начатое до удовлетворительного завершения, но по мере того как говорил, Хелен исчезала. Ее светлые развевающиеся волосы, ее живые глаза уже ничего не значили, ибо она была больна, у нее не было прав и любой из друзей мог открыть на нее охоту. С тяжелым сердцем Маргарет приняла участие в этом преследовании. Под диктовку мужа она написала сестре лживое письмо, в котором сообщала, что вся мебель находится в Говардс-Энде и что туда можно приехать в следующий понедельник в три пополудни, когда в дом придет уборщица. Письмо получилось холодное, но оттого и правдоподобное. Хелен решит, что сестра на нее обиделась. А в следующий понедельник Маргарет и Генри отправятся на ленч к Долли, после чего устроят в саду засаду.
После того как Маргарет и Тибби ушли, Генри сказал сыну:
- Я не потерплю такого поведения, мой мальчик. Маргарет слишком доброжелательна, чтобы на тебя обижаться. Но я обижен за нее.
Чарльз промолчал.
- С тобой сегодня что-то не так, Чарльз?
- Нет, отец, но, возможно, ты ввязываешься в дело, гораздо более серьезное, чем тебе представляется.
- С чего это ты так решил?
- Лучше меня не спрашивай.
35
Говорят, настроение весны переменчиво, но дням, ее истинным детям, присуще лишь одно настроение: их наполняет то поднимающийся, то стихающий ветер и щебетание птиц. Появляются свежие цветочки, зеленая вышивка на живых изгородях становится ярче, но над головой у вас нависает все то же небо, мягкое, плотное и голубое, те же фигуры, зримые и незримые, бродят среди лугов и перелесков. Утро, которое Маргарет провела с мисс Эйвери, и день, когда отправилась ловить в западню Хелен, были равновесны. Время могло бы стоять на месте, дождь мог бы никогда не идти, и только человек со своими кознями и недугами доставлял Природе беспокойство, пока сам не начинал смотреть на нее сквозь пелену слез.
Маргарет больше не спорила. Прав или не прав был Генри, но он проявил к ней исключительную доброту, а она не знала иных критериев, по которым его можно было бы судить. Она должна полностью довериться мужу. Как только он брался за дело, вся его ограниченность исчезала. Он извлекал пользу из мельчайших деталей, и поимка Хелен, судя по всему, обещала быть разыграна так же безупречно, как и свадьба Иви.
Как и было условлено, утром они выехали из Лондона. Генри выяснил, что их жертва уже добралась до Хилтона. Прибыв на место, он заехал во все деревенские конюшни, где можно нанять экипаж, и по нескольку минут серьезно побеседовал с каждым хозяином. Что он им говорил, Маргарет не знала - возможно, неправду, - но после ленча пришло известие, что с лондонским поездом прибыла дама и взяла экипаж до Говардс-Энда.
- Экипаж ей необходим, - объяснил Генри. - Нужно ведь забрать книги.
- Ничего не понимаю, - в сотый раз сказала Маргарет.
- Допивай свой кофе, дорогая. Нам пора.
- Да, Маргарет, выпей побольше - тебе полезно, - подхватила Долли.
Маргарет взяла было чашку, но неожиданно закрыла глаза рукой. Долли украдкой взглянула на свекра, который, впрочем, не реагировал. В наступившей тишине было слышно, как к двери подъехала машина.
- Ты не готова, - взволнованно проговорил Генри. - Давай я поеду один. Я прекрасно знаю, что делать.
- Нет-нет, я готова, - ответила Маргарет, открыв лицо. - Просто ужасно беспокоюсь. Я не чувствую, что Хелен в самом деле жива. У меня такое впечатление, что все ее письма и телеграммы были написаны кем-то другим. В них не слышно ее голоса. Я не верю, что твой кучер и в самом деле видел ее на станции. Не надо было мне о ней рассказывать. И я знаю, что Чарльз злится. Да, злится… - Она схватила руку Долли и поцеловала. - Ах, Долли, прости меня. Прости. Теперь поехали.
Генри внимательно посмотрел на жену. Этот взрыв эмоций ему не понравился.
- Не хочешь ли привести себя в порядок? - спросил он.
- А у нас есть время?
- Сколько угодно.
Маргарет зашла в уборную рядом с входной дверью, и, как только щелкнула задвижка, мистер Уилкокс тихо сказал невестке:
- Долли, я еду без нее.
Глаза Долли загорелись от возбуждения, которое присуще деревенским кумушкам. На цыпочках она последовала за свекром к машине.
- Скажи, ей: я подумал, что так будет лучше.
- Да, мистер Уилкокс, понимаю.
- Скажи что сочтешь нужным. Договорились?
Машина тронулась с места, и если бы все шло гладко, быстро укатила бы. Но мальчишка-шалунишка, игравший в саду, именно в этот момент решил усесться прямо в центре дорожки. Крейн, чтобы не задеть его, наехал колесом на цветочную клумбу. Долли завизжала. Маргарет, услышав шум, выбежала без шляпы и едва успела вскочить на подножку автомобиля. Она не сказала ни слова: Генри повел себя с ней так же, как с Хелен, и ее ярость, вызванная этим обманом, лишь помогла понять, что почувствует Хелен, когда они встретятся. "Так мне и надо, - подумала Маргарет. - Я наказана за то, что согласилась на нечестную игру". И она приняла извинения Генри со спокойствием, которое его очень удивило.
- Я все-таки считаю, что ты не готова, - повторял он.
- Может быть, во время ленча я и была не готова, но теперь все вижу совершенно ясно.
- Я хотел сделать как лучше.
- Одолжи мне свой шарф, пожалуйста. От этого ветра все волосы растрепались.
- Конечно, возьми, моя девочка. Ты сейчас хорошо себя чувствуешь?
- Посмотри! Руки больше не дрожат.
- И ты меня правда простила? Тогда слушай. Ее экипаж уже наверняка приехал в Говардс-Энд. (Мы немножко запаздываем, но это не важно.) Первым делом мы отправим экипаж на ферму, потому что, насколько возможно, нам следует избегать неприятных сцен на глазах у слуг. Некий джентльмен, - он показал на затылок Крейна, - не станет подъезжать слишком близко, но остановится неподалеку от главных ворот, за кустами. У тебя остались ключи?
- Да.
- Ну, они не понадобятся. Ты помнишь, как расположен дом?
- Да.
- Если ты увидишь, что на крыльце ее нет, мы сможем войти в сад. Наша цель…
Они остановились, чтобы посадить в машину врача.
- Я как раз говорил жене, Мэнсбридж, что наша главная цель - не напугать мисс Шлегель. Дом, как вам известно, - моя собственность, поэтому наше появление там вполне естественно. Проблема, очевидно, в нервах - не так ли, Маргарет?
Врач, очень молодой человек, начал задавать вопросы о Хелен. Вела ли она себя нормально? Не было ли у нее каких-то врожденных или наследственных заболеваний? Не случилось ли чего-нибудь такого, что могло бы вызвать ее отчуждение от семьи?
- Ничего, - ответила Маргарет, представив себе, что случилось бы, если бы она добавила: "Хотя у нее вызывала негодование безнравственность моего мужа".
- Она всегда была легковозбудимая, - подхватил Генри, откинувшись на сиденье, а автомобиль между тем уже мчался мимо церкви. - Склонна к спиритуализму и подобным вещам, но ничего серьезного. Музыкально, литературно и художественно одаренная, но, я все-таки сказал бы, нормальная - очень милая девушка.
С каждой секундой Маргарет все сильнее охватывали ужас и злость. Как смеют эти люди навешивать ярлыки на ее сестру! И какие жуткие события ждут Хелен! Какое грубое вмешательство в ее жизнь, прикрывающееся требованиями медицинской науки! Свора взяла след, чтобы лишить Хелен ее человеческих прав, и Маргарет показалось, что вместе с сестрой не поздоровится и всем Шлегелям. Они-то нормальные? Хороший вопрос! Обычно его задают как раз те, кто не разбирается в природе человека, кого не интересует психология и шокирует физиология. Каким бы плачевным ни было состояние сестры, Маргарет знала, что должна встать на ее сторону. Лучше пусть они обе будут сумасшедшими, если уж мир так решит.
Было пять минут четвертого. Машина притормозила у фермы, во дворе которой стояла мисс Эйвери. Генри спросил, не проезжал ли мимо наемный экипаж. Мисс Эйвери кивнула, и в следующее мгновение они заметили, что экипаж действительно стоит в конце подъездной дорожки. Их автомобиль, словно хищный зверь, медленно подкатил к дому. Ничего не подозревающая Хелен сидела на крыльце спиной к дороге. Она приехала. Были видны лишь ее голова и плечи. Она сидела в обрамлении дикого винограда и одной рукой теребила появившиеся на лозах почки. Ветер трепал ей волосы, солнце золотило их - она была такой, как всегда.
Маргарет сидела у дверцы автомобиля. Прежде чем муж успел ей помешать, она выскочила, побежала к ведущей в сад калитке, открыла ее и, проскользнув внутрь, намеренно захлопнула ее перед самым носом мистера Уилкокса. Шум испугал Хелен. Маргарет увидела, как сестра поднялась каким-то непривычным движением, и, когда Маргарет добежала до крыльца, получила объяснение всем мучившим их страхам - Хелен ждала ребенка.
- Наша беглянка в порядке? - прокричал Генри.
- О, моя дорогая… - успела шепнуть Маргарет.
В руках она держала ключи от дома. Отперев дверь, она втолкнула туда Хелен.
- Да, в порядке, - ответила она и встала, прижавшись к двери спиной.
36
- Маргарет, ты не в себе! - сказал Генри.
За ним подошел и Мэнсбридж. Крейн остался у калитки, а кучер привстал на козлах. Глядя на них, Маргарет замотала головой, потому что слов у нее не было. Она лишь сжимала в руке ключи, как будто от них зависело все, что случится в дальнейшем. Генри опять начал о чем-то спрашивать. И она снова замотала головой. Его слова не имели никакого смысла. Она разобрала только, что он не понимает, почему она впустила Хелен в дом. "Ты чуть не ударила меня калиткой", - было еще одно его замечание. Наконец она услышала собственный голос. Она или кто-то другой вместо нее сказал: "Уходите". Генри подошел ближе.
- Маргарет, - повторил он, - ты опять не в себе. Дорогая моя, отдай мне ключи. Что ты собираешься делать с Хелен?
- Дорогой мой, любимый, пожалуйста, уходи. Я разберусь со всем этим.
- Разберешься с чем?
Он протянул руку, чтобы взять ключи. Быть может, она и послушалась бы, если бы рядом не было врача.
- По крайней мере прекратите это, - умоляюще сказала она. Врач уже повернул назад и расспрашивал кучера. На Маргарет нахлынуло новое чувство: она сражалась за женщин против мужчин. Ее совсем не волновали проблемы равноправия, но мужчины войдут в Говардс-Энд только через ее труп.
- Послушай, ты ведешь себя странно, - сказал ее муж.
Подойдя к ним, врач прошептал на ухо мистеру Уилкоксу несколько слов - это был скандал. С выражением неподдельного ужаса Генри остановился и стал смотреть себе под ноги.
- Я ничего не могу поделать, - сказала Маргарет. - Подождите. Я в этом не виновата. Пожалуйста, все четверо, уйдите.
Теперь и кучер шептал что-то Крейну.
- Мы рассчитываем на вашу помощь, миссис Уилкокс, - сказал молодой врач. - Не могли бы вы войти в дом и убедить вашу сестру выйти к нам?
- На каком основании? - спросила Маргарет, неожиданно посмотрев ему прямо в глаза.
Полагая, что как врачу ему следует проявить уклончивость, молодой человек пробормотал что-то о нервном срыве.
- Прошу прощения, но никакого срыва у нее нет. Вы недостаточно квалифицированны, чтобы лечить мою сестру, мистер Мэнсбридж. Если нам понадобятся ваши услуги, мы дадим вам знать.
- Я могу, если хотите, назвать вам более точный диагноз, - огрызнулся доктор.
- Вы могли назвать, но не назвали. А потому вы недостаточно квалифицированны, чтобы лечить мою сестру.
- Послушай, Маргарет! - заговорил Генри, не поднимая глаз. - Это ужасное дело, просто кошмар какой-то. Доктор требует, чтобы открыли дверь!
- Прости, но я не открою.
- Я с тобой не согласен.
Маргарет молчала.
- Дело это совсем не простое, - вставил врач. - Нам всем надо действовать сообща. Мы нужны вам, миссис Уилкокс, а вы - нам.
- Совершенно верно, - согласился Генри.
- Мне вы совершенно не нужны, - заявила Маргарет.
Мужчины обеспокоенно переглянулись.
- Сестре моей вы тоже не нужны, и до родов еще не одна неделя.
- Маргарет, Маргарет!
- Генри, отошли своего доктора. Какая теперь от него польза?
Мистер Уилкокс оглядел дом. У него было смутное чувство, что сдаваться нельзя и врача надо поддержать. Ему и самому могла потребоваться поддержка, потому что впереди его ждали большие неприятности.
- Теперь все должно свестись к заботливому вниманию, - сказала Маргарет. - Вниманию. Неужели вы не понимаете? - По привычке она начала чертить это слово пальцем на стене дома. - Конечно, понимаете. Я очень люблю Хелен, а вы не очень. Мистер Мэнсбридж вообще ее не знает. Только и всего. А заботливое внимание, если оно взаимное, дает человеку права. Запишите это в свой блокнот, мистер Мэнсбридж. Полезная мысль.
Генри попросил ее успокоиться.
- Вы сами не знаете, чего хотите, - сказала Маргарет, скрестив на груди руки. - Если я услышу от вас хоть одно разумное слово, я вас впущу. Но вы его не скажете. И будете беспокоить мою сестру без всякой причины. Я этого не допущу. Скорее я простою тут весь день.
- Мэнсбридж, - тихо сказал Генри, - может быть, не сейчас?
Свора распалась. Повинуясь знаку хозяина, Крейн тоже отошел к машине.
- А теперь, Генри, послушай, - нежно сказала Маргарет, словно вся горечь ее слов относилась совсем не к нему. - Уезжай, дорогой. Мне, без сомнения, понадобится твой совет, но позже. Прости, если я вела себя слишком резко, но правда тебе надо уехать.
Генри, ничего не понимая, стоял на месте. Теперь уже мистер Мэнсбридж негромко позвал его к машине.
- Я скоро приеду к Долли, - крикнула она, когда калитка наконец защелкнулась. Экипаж отъехал в сторону, автомобиль дал задний ход, повернул, снова дал задний ход и свернул на узкую дорогу, но в середине пути появилась вереница фермерских повозок. Маргарет дождалась, пока все повозки проедут, потому что спешить ей было некуда, и когда автомобиль наконец покатил в Хилтон, открыла дверь.
- О, моя дорогая! - сказала она. - Прости меня.
Хелен стояла в холле.
37
Маргарет изнутри закрыла дверь на задвижку. Теперь она собиралась поцеловать сестру, но Хелен с совсем не свойственным ей высокомерием произнесла:
- Как удобно! Ты мне не сказала, что книги распакованы. Я нашла почти все, что мне нужно.
- То, что я тебе написала, неправда.
- Я, конечно, очень удивилась. А тетушка Джули в самом деле была больна?
- Хелен, неужели ты думаешь, что я могла такое придумать?
- Наверное, нет, - сказала Хелен, отвернувшись, и глаза ее увлажнились. - Но после случившегося теряешь веру во все.
- Мы думали, ты больна, но и в этом случае… я вела себя недостойно.
Хелен взяла еще одну книгу.
- Мне не следовало ни с кем советоваться. Что бы подумал обо мне наш отец?
Маргарет даже в голову не пришло устроить сестре допрос или осыпать упреками: и то и другое, возможно, потребуется в будущем, - но сначала она должна избавиться от более серьезного преступления, чем любое из тех, что могла совершить Хелен, - от недостатка доверия, которое было делом рук дьявола.
- Да, мне досадно, - ответила Хелен. - Тебе следовало уважать мои желания. Я бы выдержала эту встречу, если бы в ней была необходимость, но после смерти тети Джули в ней не было необходимости. Планируя свою жизнь - что мне теперь приходится делать…
- Оставь эти книги, - попросила Маргарет, - и поговори со мной.
- Я как раз и говорила, что перестала жить как попало. Нельзя пройти через множество… - она пропустила слово, - не планируя свои действия загодя. В июне у меня родится ребенок, и прежде всего мне вредны разговоры, обсуждения и волнения. Я могу в них участвовать, если без этого не обойтись, но только в этом случае. Во-вторых, я не имею права причинять людям неудобства. Мне нет места в Англии, насколько я понимаю эту страну. Я сделала то, что англичане мне никогда не простят. С их точки зрения, такое простить нельзя. Поэтому я должна жить там, где меня никто не знает.
- Но почему ты все мне не рассказала, душа моя?
- Да, - задумчиво ответила Хелен. - Я могла бы, но решила подождать.
- По-моему, ты мне так и не рассказала бы.
- О нет, рассказала бы. Мы сняли квартиру в Мюнхене.
Маргарет посмотрела в окно.
- "Мы" - это я и Моника. Кроме нее, со мной рядом никого нет и не было. Мне всегда хочется быть одной.
- Я ничего не знаю про Монику.
- Это неудивительно. Она итальянка, по крайней мере по рождению. Зарабатывает на жизнь журналистикой. Мы познакомились на озере Гарда. Никто не мог бы помочь мне так, как Моника.
- Значит, она тебе очень близка.
- Она очень разумно вела себя со мной.
Маргарет догадалась, к какому типу принадлежит Моника - они называли его "Italiano Inglesiato": грубая южная феминистка, которую уважают, но избегают. И к этой женщине обратилась Хелен, оказавшись в беде!