Как-то майским утром 1997 года я вышла из дому, и сразу же на улице поймала себя на предчувствии чего-то значительного. Естественно, подумалось, что это от хорошей погоды, ясного дня, цветения лип. Я прошла на угол Октябрьской площади и центрального проспекта с опущенным вниз взглядом, чтобы не светиться загоревшимся в глазах ликованием перед встречными. Тут меня окликнули. Оказывается, Рябый Валерий Константинович, тот самый, что из фонда госимущества. Он весьма обрадовался, увидев меня, спросил, как мои дела, держусь ли я еще в магазине, и я коротко рассказала ему о своих бедах.
- Потеряли работу… - он озадаченно потер подбородок. - А я читал ваши стихи в "Вечерке", думал, что все у вас хорошо.
- Черные времена настают, - сказала я. - Люди ненавидят друг друга.
Валерий Константинович в прошлом был кадровым военным, человеком слова, серьезным и ответственным. От моих слов он погрустнел, тоскливо посмотрел по сторонам, не находя слов.
- А знаете, кто сейчас возглавляет городское отделение фонда? - спросил он, оживившись так, будто придумал что-то стоящее.
- Не знаю.
- Да Дрон же! Ваш бывший председатель исполкома!
- Сергей Евгеньевич?
- Да, он самый. Он вам поможет, я поговорю с ним.
- Чем?
- Вот приходите к нам, мы вам оформим покупку магазина, пока на этом поле не начались битвы с пленными и погибшими, - сказал он, сверкая смеющимися глазами. - А то ведь скоро тут такое начнется, что и вообразить трудно.
- Хорошо, - сказала я, совершенно ошарашенная таким предложением. - Только за какие шиши я его куплю? У меня на свежие овощи денег нет.
- Вы главное приходите, не откладывая. А остальное предоставьте нам. Придете?
- Да.
- Завтра же!
Так начался процесс выкупа моего магазина.
Конечно, мне пришлось побегать, но тогда все легче решалось, многие люди еще не потеряли совесть, еще оставались людьми. Не было очередей, изматывающих проволочек, откровенных издевательств. Хотя экспертная оценка магазина как объекта областного значения производилась одной из авторитетнейших комиссий в области, базированных на строительном институте, но работать с ними было просто и приятно. Тем более что среди членов комиссии оказалась жена одного поэта, почти приятеля, часто забегавшего ко мне поболтать. Она никаких уступок мне не сделала, но и нервы не мотала, и вообще всегда приятно иметь дело со знакомыми людьми.
Не обошлось и без легких вымогательств. Например, 300 долларов с меня откровенно попросил начальник одного из отделов фонда госимущества, совершенно не имеющий ко мне отношения. Помню, он плел что-то невразумительное насчет того, что Облкниготорг, узнав, что я выкупаю магазин, может помешать этому, а вот он берется уладить дело заблаговременно. Его выдумка оказалась такой потешной и неуклюжей, что я лишь засмеялась, но деньги на следующий день принесла. Поживилась за мой счет и юрист фонда, гаже всего то, что это была женщина. Нагло глядя мне в глаза, она сказала, что через год нароет нарушений в нашей сделке и опротестует ее, если я не раскошелюсь. Денег она потребовала 100 долларов, и я тоже заплатила, с тайным пожеланием ей удавиться ими.
Были, однако, и люди противоположного свойства - буквально спасшие меня от краха. Чудом! Все решила случайность! Таким оказался молодой мужчина в начале 90-х годов недолгое время мелькавший то ли в нашем исполкоме, то ли в райкоме партии. Я его, конечно, успела забыть, а тут невзначай увидела в коридоре и пошла следом, не представляя, что он тут делает. Оказалось, что он возглавляет планово-экономический отдел. Ого!
До разговора с ним я знала, что на оплату покупки мне будет дано два месяца. Но если я не внесу всю сумму к назначенному сроку, то оставшуюся часть долга смогу оплатить кредитом. Я была так беспечна, что это меня устраивало и успокаивало, а не настораживало, ни о каких процентах за кредит не думалось, словно меня поразила бацилла идиотизма. Учитывая, что денег у нас не было совсем и их надо было искать, такое благодушие представляло невероятную опасность.
И вдруг эта встреча, неожиданный разговор.
- Да вы в своем уме, Любовь Борисовна? Очнитесь! - ужаснулся этот человек, выслушав мои разглагольствования. - Этот кредит уничтожит вас. Вам надо приложить все усилия, чтобы оплатить магазин в срок. Надо спешить!
Меня словно отрезвили. Тогда только я почувствовала, насколько серьезное дело затеяла и что надо, действительно, собраться и поработать.
И вот в Юрин день рождения 17 июня мы по каким-то делам зашли в издательство "Сич", а оттуда направились в фонд госимущества на подписание договора купли-продажи. Спустившись вниз, я споткнулась о последнюю ступеньку и растянулась на площадке первого этажа. Из рук выпали сумка, и ее содержимое разлетелось во все стороны. Плохая примета! У меня мелькнула мысль вернуться и от всего отказаться. Но потом я превозмогла себя, и мы пошли дальше.
Помню теплый день, светлый кабинет Сергея Евгеньевича, его хорошее настроение при подписании договора, он меня поздравил, и я видела, что все слова были сказаны искренне. На улице покачивались верхушки каштанов и заглядывали в окно, будто подсматривали за нами, когда мы пили шампанское.
Для производства оплаты по ходатайству фонда госимущества мне был открыт счет в банке "Днепркредит". Зайдя туда, я увидела в кабинете главного бухгалтера знакомое лицо и вспомнила, как делала первые шаги со своим кооперативом "Веда". Тогда по предписанию Кировского исполкома я пришла в Кировское отделение Укрсоцбанка заключить договор на банковское обслуживание. Главный бухгалтер, подписывая необходимые документы, стервозно негодовала:
- Только время у людей забираете. У вас все равно ничего не получится.
Если бы не решение исполкома, то она бы отказала мне в открытии счета. Теперь она сидела тут. Увидев меня и поняв, что я выкупаю магазин, она опустила глаза, но я все равно напомнила ей слова семилетней давности.
- Да, я была неправа, извините, - сказала она, и это был редчайший случай на моем веку, когда хамка признала вину.
В течение двух месяцев мы распродавали все, что у нас было ценного: квартиру на Комсомольской улице, где провели лучшие 12 лет жизни, носильные вещи, стройматериалы, заготовленные для ремонта Юриной родительской квартиры, новую бытовую технику - и по частям оплачивали покупку. Не обошлось и без долгов - три тысячи долларов я попросила взаймы у сестры. Отдавался этот долг исключительно трудно, потому что продавать уже было нечего, а мы с Юрой сидели без работы, и магазин уже почти ничего не выторговывал.
Все-таки я уложилась в срок и оформила магазин в свою собственность.
Прошло лет пять, возможно, больше. Как-то к нам в магазин зашел мужчина - средних лет, невысокий, симпатичный, в дешевой курточке из плащевой ткани и с сумкой через плечо. Вид у него был и помятый, и несчастный. Он прошелся вдоль прилавков, а потом подошел к моему столу, сделал вид, что заинтересовался книгой. Но через минуту поднял на меня глаза:
- Вы узнаете меня, Любовь Борисовна?
Я присмотрелась к нему. Да, что-то знакомое, из далекого времени... Но нет, не знаю, кто он.
- Не узнаю, - призналась. - Извините.
- Мне необходимо, чтобы вы меня вспомнили. Присмотритесь еще раз.
- Напомните, где мы встречались, - попросила я.
- Фонд госимущества. Вы выкупали этот магазин, а я вытребовал с вас взятку в 300 долларов. Припоминаете?
- Да-да, - я улыбнулась. - Было такое, припоминаю.
- Я пришел просить прощения за это. Простите меня, ради Бога! Я поступил как негодяй. Я тогда соврал вам.
- Я догадывалась, что вы фантазировали. Дело прошлое.
- Простите меня. Я видел, что забираю у вас последнее, а отказаться не мог. И ведь не от нужды брал, а на пропой.
- Да Бог с ними, с этими деньгами, что вы так убиваетесь?
- Я никогда не забывал ваши глаза, когда вы протягивали мне деньги. В них была не злоба, не ненависть, а беззащитность. Сейчас мне очень тяжело, и я сполна прочувствовал, каково тогда было вам.
- Знаете, я давала вам деньги с легким сердцем, - сказала я. - Это правда. Так что забудьте о них.
- Вы не держите на меня зла?
- Ни разу не держу! И не держала никогда, - я говорила правду, ведь он не вымогал, он просил, придумав для этого не очень убедительный резон.
- Спасибо, и храни вас Бог, - и он быстро вышел из магазина.
Мы с Юрой тревожно переглянулись, не зная, что его благословение очень скоро поможет нам.
Конники еще хранят меня
А когда покончено с любовью,
Наступает новая беда:
Прозорливость матерински-вдовья,
Проницательность уже колдовья,
Прорицания пифийские года.А. Цветаева
История эта почти детективная, и как всякий детектив требует соответствующего стиля изложения. Но чтобы рассказать, как это случилось, надо вернуться назад, во время, наставшее после выкупа магазина.
Настала осень 1997 года. Эйфория от того, что нам удалось совершить такую прекрасную покупку (шутка сказать - нам перепал магазин, спроектированный специально под книги и последним сданный в строй при социализме!) без долгов и потерь, прошла. Страсти улеглись, и мы начали видеть и строительные недоделки, и несовершенства самого проекта, и то, что магазину, находящемуся в эксплуатации с 1982 года, уже требуется ремонт.
Скажу для примера хотя бы такое: по проекту его обогрев должен был осуществляться воздушной подачей тепла, но система эта не была завершена и запущена в работу. Воздуходувки, да, были установлены, все проводящие пустоты имелись, в подвале стояли мощные двигатели, но чего-то не хватало, без чего все это не работало. Надо было разбираться, а на это не было денег. Между тем это было главным в обогреве помещений. Батареи городского теплоснабжения существовали тут только для создания воздушной завесы перед окнами, рамы которых были одинарными и к тому же металлическими. И это в нашем-то регионе! В результате этих недоделок и несовершенств проекта магазин в зимнее время был чудовищно холодный.
А дела наши шли хуже день ото дня, торговля падала, кроме того, я сильно болела.
Проанализировав тенденции, мы убедились, что скоро не сможем оплачивать содержание магазина. Площадь в 300 квадратных метров, которую занимал только торговый зал, да плюс к нему просторные подсобные помещения, бытовки, душевые, комнаты отдыха - становились большой роскошью для торговли книгами.
Надо было либо расширять ассортимент товара, либо уменьшать накладные расходы, связанные с недвижимостью. Первый путь, опять же, требовал дополнительных вложений капитала, и, следовательно, нам не годился, а поворот на второй путь требовал избавления от лишней площади.
Шило в мешке не утаишь, везде есть свои люди, быстрее всех все узнающие. Мне позвонил все тот же Валерий Константинович:
- К нам приходят заинтересованные люди, просят подсказать, у кого из новых владельцев магазинов можно арендовать площади. Вас можно им называть?
- Можно, но только надежным товарищам, проверенным, - я согласилась, понимая, что процесс пошел, и лучше мне искать варианты через фонд госимущества, чем меня найдут совсем неожиданные субъекты.
- Ну естественно, - сказал он. - С незнакомыми мы вообще не разговариваем. Знаете, вот еще один вопрос - у людей есть различная деятельность. Вам какая бы не помешала?
- А какая превалирует у тех, кто к вам обращается?
- Дело не в превалировании. Не станем же мы посылать к вам торговцев живой птицей или секонд-хендом, например, - он характерно хохотнул. - Мы тут прикинули, что в том районе нет аптек. Против аптеки вы не возражаете?
- Нет, это вполне совместимо.
Когда начались эти разговоры, я посмотрела на свой магазин пристальнее в плане того, насколько возможно его разделить на две части, и нашла, как это сделать. Желающие арендовать нашу площадь приходили и уходили - всем это оказывалось не по карману. Хоть у меня и получалось две неравные части, но даже меньшая из них оставалась большой и дорогой.
В один из дней к нам позвонили молодые люди, супруги Надя-Женя, выразившие желание сделать в этом районе аптеку. Они планировали сначала снять помещение с арендой, а года через два выкупить его. Мы согласились встретиться, показали магазин, а вечером пригласили домой для основательной беседы. А проблем, требующих обсуждения, хватало.
Времена тогда еще были неопределенные, многие работали без кассы, поэтому им выгодно было производить оплату аренды наличными, не показывая ее в своей прибыли. Но и договор все равно заключить надо было, с указанием стоимости аренды. Они искали оптимальный вариант своей дилеммы. Были проблемы и у нас, например, для организации второго объекта торговли надо было произвести разделяющую реконструкцию магазина и через госприемку сдать в эксплуатацию два новых объекта, получив на них разные технические паспорта. Это стоило огромных трудов, несметного количества согласований, изрядной нервотрепки и беготни и еще более огромных денег, которых у нас не было. Вот все это вместе надо было увязать.
Целью моего рассказа является, однако, не отчет о самой сделке, а то, как и в чем мне помогли мои конники, поэтому о самой сделке и о взаимоотношениях с моими партнерами я расскажу схематично, упрощенно, только набросаю контуры конфликтов. На самом деле все договоренности были сложнее, да и деньги в сделке крутились более крупные. Главное дать понять читателям, что я нажила такую головную боль, из которой сама могла бы и не выбраться в прежнем благополучии.
Итак, схема сделки и отношений по ней. По принципиальным вопросам договорились так: мы в течение месяца производим разделение помещений и сдаем им одно из них в аренду на два года, параллельно оформляя новые объекты должным образом во всех инстанциях. А через два года они у нас его выкупают. Сложнее было решить с деньгами. Но и тут, казалось, нашелся вариант, сошлись на том, что в договоре покажем минимальную аренду, а на самом деле она будет выше. Наша наивность зашкаливала! Но тогда в большинстве случаев это проходило - повторюсь еще раз: люди имели советь и честь, держали данное слово. Мы договорились о реальной стоимости аренды и потребовали сделать предоплату за несколько месяцев вперед.
- Обычно предоплату берут за два месяца, - сказала им я, - но мы вынуждены вести речь о большем сроке.
При расчете предоплаты мы старались выйти на сумму, достаточную для покрытия расходов по реконструкции магазина и оформлении разделенных его частей как новых объектов.
Они согласились, и я дала расписку в получении денег, приватную, где указала, что деньги пойдут "на производство и оформление реконструкции магазина" и что срок действия расписки составляет столько-то месяцев - это был срок фактической предоплаты, а они своей подписью подтвердили это.
Это была большая сумма, но не для них, торгующих медикаментами.
Несколько месяцев, аренда которых была оплачена согласно устным договоренностям, прошли благополучно. А по истечении их начались приключения - наши арендаторы решили следовать букве договора и платить за аренду те копейки, что там были прописаны. Они игнорировали устные договоренности, мотивируя свою позицию всякими смешными доводами. Разговор они вели глупый и не деловой, больше похожий на затравку для разборок и базара. Дело поворачивалось плохой стороной. По их наглости и самоуверенности было видно, что за ними кто-то стоял, ибо нормальные молодые люди не могли допускать в своем поведении бандитские уловки. Значит, пришла пора этих бандитов увидеть. Короче, они затеяли грязную игру, которую я должна была преодолеть.
Для начала я сделала вид, что Женя, который теперь без Нади вел переговоры, говорит логичные вещи и меня все устраивает. Затем попросила вернуть мою расписку в получении предоплаты, мол, и ее срок действия истек, и содержание исчерпано. Не подозревая подвоха, он вернул ее. Вот теперь можно было наступать.
Официально я не могла на них воздействовать. Зато могла объявить ту часть магазина, которую занимали они, в продажу. Я так и сделала, предупредив Женю, что меня перестали удовлетворять условия аренды и если они хотят, то пусть выкупают помещение. Вот тут-то и проявился настоящий хозяин аптеки - бывший эсбэушник, переквалифицировавшийся в священника - сравнительно молодой, черный и патлатый, с глазами, блестящими злобой, и с острым, как коса, взглядом. Вариант хуже не придумаешь - гремучая смесь возможностей и связей. Он пришел в магазин в рясе, назвался отцом Ермолаем и сел напротив меня, затем принялся тонко угрожать, рассказывая и живописуя, что со мной будет, если я продам часть магазина, арендуемого его аптекой.
- Вам никто не мешает самим ее выкупить, - сказала я. - Моя позиция проста и понятна: мне нужны деньги.
- Но у нас договор, что вы нам сдали помещение в аренду сроком на два года!
- Ну и что? Там же не сказано, что вашим договором на мое имущество наложен арест и я не могу им распоряжаться по своему усмотрению. Сказано там такое?
- Нет, но это подразумевается, - гугнил он. - И вообще я могу… - дальше опять следовали угрозы.
- Это неправильные подразумевания. Не хотите выкупать, тогда платите нормальную аренду, кстати, я могу выставлять счета официально.
- Мы не будем платить больше того, что записано в договоре.
- Тогда выметайтесь из моего помещения. Вы мне не подходите.
Разговор крутился по этому кругу. Говорил поп уверенно, выразительно, с сильным львовским акцентом. Конечно, я не была такой простой, чтобы, затевая скандал с бандитами, сидеть без подстраховки, но подстраховка моя была слабенькой - всего лишь спрятанный на теле диктофон, который я сразу же включила на двухчасовую запись. Удар я держала долго, говорила обтекаемо, чтобы не произносить компрометирующих меня сведений, пришлось даже идти якобы в туалет, чтобы перевернуть кассету диктофона на другую сторону.
Ушел отец Ермолай ни с чем, так и не решив, как он меня будет убивать - отравлением или выстрелом из-за угла, да и запись у меня получилась отличной. Однако же и я имела в остатке всего лишь растрепанные нервы, а по существу - тоже нулевой результат. Оставалось одно - продолжать начатую линию, продавать часть магазина, где сейчас мозолили мне глаза эти бандитские арендаторы. Покупатели приходили регулярно, и я спокойно и вежливо водила их в аптеку показывать зал.
Однажды, увидев там Надю, в последнее время прятавшуюся от меня, спросила:
- Надя, это вы наняли отца Ермолая для борьбы со мной или он имеет отношение к аптеке?
- Это мой двоюродный брат и настоящий хозяин аптеки. Мы с Женей всего лишь наемные работники.
- Значит, с вами решать дела бесполезно?
- Текущее мы решаем, а по принципиальным вопросам все равно советуемся с ним.
- И он не намерен платить ту арендную плату, о которой мы договаривались? Может, есть возможность повлиять на него в этом смысле?
- Нет, - Надя вздохнула и открыто посмотрела на меня огромными черными глазами, не вмещающимися в орбитах. - Он не согласится ни на какие условия.
- Значит, готовьтесь съезжать отсюда. Я продам это помещение.