Натянув кожух, Святослав вышел на свежий морозный воздух. С удовольствием вдохнул его полной грудью и вдруг увидел на кровле второй половины избушки, служившей хлевом для Белки… матёрого волка. Зверь скосил глаза на отрока и, поняв, что опасности для него человек не представляет, грозно зарычал, вздыбив шерсть на загривке и оскалив жёлтые клыки. От мускулистой фигуры, от глаз, полных злобной уверенности, истекала такая мощь и сила, что Святослав замер от неожиданности и страха. С трудом оторвав налитые тяжестью подошвы, он вбежал в избушку, выхватил из печи два горящих полена и снова выскочил за дверь. Но зверя уже не было, только свежие крупные следы по сугробу, что намело почти вровень с крышей хлева, говорили о том, что хищник ему не привиделся, а в самом деле только что был здесь. Одно из поленьев меж тем крепко припекло палец на правой руке, и Святослав одно за другим выбросил свои горящие орудия в снег, где они исчезли, недовольно зашипев и выпустив по струйке белого пара. Обтерев снегом копоть с рук и ещё раз оглядевшись вокруг, отрок вернулся в избушку.
Тоска ещё крепче сдавила сердце. Вспомнились видения прошлого, которые Велесдар показывал тогда в кринице. А можно ли в ней увидеть настоящее, которое далеко? Сколько раз он был очевидцем, как по просьбе приходивших людей кудесник в той же кринице, жбане воды или просто в горящем кострище показывал им близких, о судьбине которых они беспокоились. Тогда Святослав не обращал на это особого внимания, а сейчас ясно вспомнил слова Велесдара о том, что ежели долго с одной мыслью глядеть на воду или в огонь, то можно узреть желаемое.
Княжич закрыл глаза и подумал, что сейчас ему больше всего на свете хотелось бы увидеть верного пардуса и любимую маму Ольгу.
Он просидел так некоторое время, подражая Велесдару, прочитал заговорные слова, какие помнил, затем вновь устремил взгляд на огонь. За движущимися красными тенями жарко светились огоньки углей. Или это вспыхивали глаза Кречета? Нет, это не глаза, это отблеск семисвечного хороса в знакомой гриднице на зелёной столешнице. Матушка по-праздничному нарядная рассматривает что-то лежащее перед ней - не то узор, вышитый девушками, не то рисунок. Рядом с ней осанистый муж в чёрном - это же священник из Ильинской церкви! Держит себя важно, но учтиво, что-то объясняет матери. У её ног на медвежьей шкуре безучастно лежит Кречет. В полузакрытых глазах - равнодушие и тоска, только уши чуть шевелятся, прислушиваясь к голосам людей.
Святославу захотелось потрепать пардуса по загривку, обнять за шею, прижаться к тёплому шерстяному боку, сказать ласковые слова и поведать про встречу с волком.
Зверь, будто почуяв что-то, поднял голову, покосился по сторонам, потом взглянул прямо на Святослава своими янтарными глазами, забил хвостом и заурчал, одновременно радостно и жалобно. Вскочив, он начал метаться, будто хотел преодолеть невидимую преграду между ними. Взгляд пардуса проникал в самую душу, и вместе с ним Святослав почувствовал тоску, смертельную тоску, смешанную с тихой радостью.
Не выдержав этого взгляда, Святослав сорвался с места, бросился на лаву и с головой накрылся тулупом. Из его груди вырвались рыдания, тело судорожно содрогалось. Предавшись слезам и переживаниям, отрок не заметил, как к нему подступил сон. Мысли просто перешли в видения, переплетаясь и смешиваясь с ними. Долго ли проспал он и спал ли вообще, юный княжич не понял сам. Видения ушли, но неясная тревога осталась.
"Просто я очень соскучился по дому, - подумал Святослав, - вот и затосковал. Нет, не только это, - возразил он сам себе, - ещё что-то неприятное, и… ах да, волк, именно этот грозный лесной хозяин - причина тревоги. Но почему, ведь он подался прочь, а в избушке бояться нечего, даже голодный зверь не решится в одиночку пробраться в человеческое жильё. Другое дело в лесу…" Святослав вышел в крохотные сенцы, зачерпнул ледяной воды из корчаги, и в этот миг острая, как клинок, догадка пронзила его. Он резким толчком отворил скрипучую от мороза дверь. Так и есть, вот-вот начнёт вечереть! Единым духом он вскинул на плечи тулупчик, уже привычным движением вставил за голенище засапожный нож и стремглав выскочил за дверь. Как же, как он мог забыть, дедушка должен скоро вернуться, а голодный злобный зверь удалился как раз по той тропе, по которой возвращаться Велесдару. "Как же я сразу не сообразил, - холодея от страха теперь уже за старика, клял себя Святослав. - Один на один с матёрым зверем в предвечернем лесу! А я в этот миг валяюсь на лаве да будто малое дитя о доме хнычу! Как же так, что же делать?" Тревожные мысли бились в голове, будто хотели расколоть череп, шумное дыхание рвалось из груди, тело не чувствовало лютого мороза, полы расстёгнутого тулупчика волочились по глубокому снегу, в котором княжич иногда утопал выше колен.
"Только бы успеть, помоги, Боже Велес, мне успеть вовремя!" Снова вспомнился Кречет, - вот кто мог бы промчаться по глубокому снегу и вмиг разделаться с волком! Едва Святослав подумал об этом, как, взобравшись на очередную возвышенность, увидел впереди сквозь голые ветви деревьев того самого матёрого волка. Хищник ожесточённо терзал нечто распростёртое на снегу в низине. В уже сереющем предвечерье Святослав ясно различил белый воротник дедушкиного тулупа… Он не помнил, что и как произошло потом. Словно в каком-то наваждении, забыв, что их разделяет расстояние более сотни шагов по глубокому снегу, и желая только в сей же миг поспеть на помощь дедушке, он произнес само собою возникшее заклинание, выскользнул из тулупа и лосиных сапог и сделал несколько мощных размашистых прыжков, вытянувшись гибким кошачьим телом над сугробами. В несколько мгновений он покрыл расстояние до волка и, зарычав, грозно и властно, бросился на серого, едва успевшего повернуть в его сторону окровавленную пасть. Два сильных клубка мышц и нечеловеческой мощи сплелись воедино в смертельной схватке.
Когда Святослав пришёл в себя, сумерки сгустились почти полностью. Он с трудом разжал свои пальцы, намертво сжимавшие глотку уже мёртвого волка. Одежда на нём была почти вся разодрана в клочья и пропиталась кровью из многочисленных ран и глубоких царапин, которые неимоверно саднили, видимо, боль и привела его в чувство. С усилием он повернул голову на негнущейся шее и, превозмогая душевный холод, взглянул на то место, где должен был лежать поверженный волком дедушка. Удивление и враз охватившая его радость заставили забыть о ранах и безмерной слабости. То, что он принял издали за пушистый козий воротник дедушкиного тулупа, и в самом деле оказалось белой пушистой козой, вернее, её растерзанными останками. Да ведь это же Белочка! "Таки украл её серый, пока я у очага по дому грустил". Святослав попытался встать на дрожащих босых ногах, уже посиневших от крепкого мороза. Хорошо, что это оказалась коза, ещё раз шевельнулось в гудящей, как медный казан, голове. И тут же он ощутил сзади себя какое-то движение. Ещё волки? Но встревоженный голос кудесника развеял опасения. Запыхавшийся старик бросил на перепаханный недавней схваткой снег тулупчик и сапоги Святослава, а сам дрожащими от волнения и слишком скорой для его возраста ходьбы руками принялся ловко ощупывать главу, кости и суставы отрока. Зачерпнув нетронутого снега, бережно омыл им окровавленное чело отрока.
- Добре, сынок, добре, - приговаривал вконец взволнованный кудесник, - косточки-то, кажись, почти все целы, не считая вывиха.
Старик тут же плавным, но быстрым движением дёрнул руку. Святослав вскрикнул от боли, но тут же почувствовал облегчение. Старик также быстро и сноровисто наложил на руки и тело израненного отрока несколько повязок из чистой холстины, что всегда были у него в перемётной суме. Постепенно успокаиваясь, он вынул из сапог Святослава онучи, отряхнул их от снега и в два быстрых движения обернул ноги мальца.
- Вот, теперь надевай сапоги побыстрее и домой, там тебя как следует полечу мазями да травами, давай тулупчик накинем, закоченел-то совсем…
- Отче Велесдар, - с трудом ворочая языком и стараясь изо всех сил не упасть, спросил Святослав, когда они шли домой и он порой почти повисал на поддерживающей руке волхва, - как вышло, что ты со стороны нашей избушки прибежал, а не от…
- Верно, от Хорсослава я должен был идти как раз по этой тропе, да по дороге пришлось крюк сделать, роды принять у жены того бортника, что нам медок добрый приносил по осени…
Дальнейших слов Велесдара отрок не разобрал, сознание его помутилось от потери крови и сил, отданных схватке.
Пелена с глаз спадала медленно, будто утренний туман под лучами восходящего Хорса. Языки пламени в очаге весело лакомились берёзовыми поленьями. Красно-жёлтые и живые, они снова напомнили о Кречете. Святослав обнаружил себя лежащим на широкой лаве на мягкой овчине, а старый Велесдар колдовал над рваной раной запястья левой руки. Знакомый запах трав и снадобий, треск поленьев в очаге и привычный уют избушки успокаивали и лечили, наверное, не меньше, чем дедушкины травы да заговоры.
- Лежи, лежи! - остановил Велесдар его порыв встать. - Сейчас я тебе руку перевяжу.
- Дедушка, это мне Кречет помог волка одолеть, - поморщившись от боли, заговорил Святослав, сознание больше не покидало его.
- Ну-ка, поведай! - молвил волхв, сноровисто перематывая запястье.
Помолчав немного, княжич собрался с силами и стал рассказывать, как увидел на крыше волка, а потом бросился по тропе вслед за ним, как невольно возникшим заклинанием вызвал пардуса, как вошёл в его тело и схватился с хищником. Потом вздохнул и закончил: - Выходит, плохо я ещё чутью волховскому обучился, подвело оно меня. Не было тебя на тропе, и волк тебе, деда, не угрожал вовсе…
- Эге, брат, - закончив перевязку и глядя на княжича пронзительным взором, сказал Велесдар, - разумею я теперь, что неспроста мне пришлось круг дать, домой возвращаясь, да и тебя чутьё из избушки-то в лес погнало не просто так! То было испытание, тебе богами посланное, а значит - честь великая, потому как боги только тому её оказывают, кто готов к нему!
- Испытание? А отчего ж тогда ты при нём не был, ведь ты учил меня всем волховским премудростям? - приподнимаясь от волнения на лаве, спросил отрок слабым голосом. - Да и помог мне, ежели бы волк верх взял? - с запоздалым страхом спросил отрок.
- Никто не должен вмешиваться в волю богов. Ты сам одолел хищника - один на один - в честном поединке. Тебя вела Любовь, стремление защитить близкого человека, а это - высшая сила, чистая и жаркая, как огонь. - Старик помолчал. - Супротивник был у тебя достойный, и за то ты должен поблагодарить Чернобога. А также терновнику благодарное слово сказать, что знатно укрепил кожу твою молодую, иначе ран было бы втрое больше! - улыбнулся волхв и тут же вновь стал серьёзным. - Великий день сегодня у тебя, Святославушка. - Старик осторожно погладил лежащего отрока по голове. - Ты прошёл своё первое испытание смертью, первое в нескончаемой череде грядущих встреч с Марой на сложном пути Воина! Самое трудное, когда смерть забирает или увечит не тебя, а дорогих и близких сердцу людей, когда ты многократно медленно и мучительно умираешь вместе с ними… Вот когда трудно не ожесточиться, не впасть в смертную тоску, сохранить в душе божью искру… - Старик всё гладил голову ученика и говорил, глядя куда-то в одну только ему ведомую точку, то ли на земле, то ли в бесконечной Сварге. И может, впервые за последние годы выцветшие глаза его блестели влагой.
Глава 6
Даждьбожий день
Лето 6462 (954)
Вновь наступила весна, потекли ручьи, разбухая от талых вод, и низины стали на некоторое время непроходимыми.
Святослав упражнялся перед избушкой, метая в колоду нож то одной, то другой рукой. Свежие весенние запахи будоражили кровь, хотелось общаться со сверстниками и другими людьми, и княжич затосковал по шумному весёлому Киеву.
Как только подсохла земля и затвердели лесные тропы, к Велесдару снова стали приходить огнищане, которые нуждались в помощи кудесника. Святослав, как обычно, помогал волхву. За год он свыкся с лесной жизнью, только всё чаще, читая или слушая о разных битвах и подвигах героев прошлого, он представлял себя на месте грозных витязей и сожалел, что дни текут, как вода, а он ещё ничего не смыслит в ратном деле, умеет только метать ножи да стрелять из лёгкого лука.
В каждодневных заботах пролетели Великий Яр, Ладо, Купало. Малец всё чаще хмурился и молчал. Кудесник, видя его настрой, как-то сказал:
- Что ж, Святослав, испытание смертью ты прошёл, по нему обрёл имя Пардус, а теперь, знать, пришла пора держать ответ перед кудесниками в том, чему научился. Это не зверя дикого одолеть, но не думаю, что легче будет, сможешь? Глаза отрока обрадованно просияли.
- Смогу, отче! Всё, чему ты меня учил, крепко запомнил! Я ведь не кудесник старый, чтоб всё время в лесу сидеть, хочу ратному делу учиться!
- Погоди, ежели не сдашь испытание, ещё на зиму придётся остаться.
- Не останусь, я на все вопросы отвечу! - запальчиво воскликнул Святослав.
Старый кудесник лишь печально улыбнулся и кивнул. А через несколько дней объявил:
- Завтра, в Даждьбожий день, придут кудесники из здешних лесов и сам Великий Могун киевский. Будешь держать перед ними ответ, прошёл ли коло познания Тайных Вед и владеешь ли тем, о чём должен знать русский князь.
И они занялись приготовлениями.
Утром после омовения у криницы старик велел Святославу надеть ту расшитую рубаху, что подарил ему в день Воинского Пострига, и холщовые штаны, сам перепоясал его лентой с волховскими узорами-оберегами. Пройдя на своё Малое Требище, они помолились богам. Старик подбрил княжичу голову. На завтрак они съели только по ржаной лепёшке с мёдом и выпили отвар из особых трав, что укрепляют память.
Затем, усевшись на колоде возле избушки, стали ждать. Велесдар сидел неподвижно, прикрыв глаза, и, казалось, дремал. Святослав, напротив, нетерпеливо поглядывал на тропку в ожидании волхвов, но дорога была пуста. Тогда он стал кормить Огнебога сушняком, наблюдая, как тот слизывает веточки огненными языками. Наконец, княжич не выдержал:
- Отче Велесдар, где же кудесники? Скоро и Полуденник прискачет, а их всё нет…
- Здесь мы! - раздался сзади чей-то голос.
Из-за угла избушки показался Великий Могун и с ним несколько кудесников.
- Слава богам! - приветствовал их Велесдар. - Да пошлёт вам Даждьбог силу, здравие и долголетие!
Святослав тоже склонил в почтительном поклоне свою бритую голову. Он волновался, но изо всех сил старался не показать виду, поэтому слегка насупился и только поглядывал на кудесников своими синими очами.
Могун внимательно оглядел босоногого загорелого княжича. Заглянув в глаза, прочёл в них твёрдость и ясный ум. Могун остался доволен, но вслух ничего не сказал. Только взял руку Святослава и, взглянув на ладонь с плотными бугорками мозолей, весело спросил:
- А что, княжич, по деревьям добре лазать научился?
- Что мысь малая скачет! - ответил за него Велесдар.
Святослав тоже улыбнулся и почувствовал себя свободнее.
Подошли ещё двое волхвов, один из которых был уже известный княжичу Хорсослав. Велесдар, ободряюще кивнув отроку, ушёл в избушку. Святослав должен был сам держать ответ.
Кудесники расселись на колодах, а Святослав стал неподалёку от кострища.
- Ну, княжич, познал ли Тайное? - спросил древний, весь белый от седины старик.
- Нет, отче, - отвечал Святослав, как учил его Велесдар, - не может смертный познать Тайное, ибо оно - образ Нави, а я постигал, что есть Явь…
- И что же есть Явь, Правь и Навь? - продолжал вопрошать седой старик.
- Явное - это Явь всяческая, вокруг нас пребывающая, которую мы зрим, слышим и осязаем. Явь на Прави, как на твёрдой скале, посажена, а сама течёт и меняется всякий час и никогда не бывает прежнею. Подобно пряже, Явь течёт из Нави и в Навь утекает, ибо всё, что было до неё и что будет после, есть Навь. А всё, что есть в Яви, творится Правью и живёт по её законам. В Нави есть часть Яви, а в Яви есть часть Нави, и по Прави они обе сходятся и разделяются…
Лицо старика засветилось.
- Весьма мудро речёшь, юный княжич! - одобрительно сказал он.
Сидевший рядом худой высокий кудесник со строгим непроницаемым лицом спросил:
- А что есть Сварожье коло, как ты его разумеешь, и что есть того коло вращение?
Святослав, подняв голову, оглядел шумящие вершины деревьев, потом ответил:
- Сварожье коло есть Время, которое течёт непрестанно и возвращается на круги своя, только всякий раз по-новому. - Святослав задумался, вперив взор в бесконечное Нечто, и волхвы не нарушали задумчивой тишины. Наконец, подобрав слова для промелькнувших перед ним образов, отрок продолжил: - И если я буду жить по Прави и умру достойно, то через определённое Сварогом число лет моя душа обретёт новое тело, и другой юноша будет стоять в Кудесном лесу и отвечать на вопросы кудесников, схожих с вами…
Ни один мускул аскетичного лица кудесника не дрогнул. Но внутренне он был доволен, что Святослав даёт не заученные ответы, а старается растолковать то, что понял сам.
Третий ведун был коренаст, ещё довольно крепок, только борода его побелела, а волосы на голове оставались большей частью тёмными. Это был Избор из Берестянской пущи, Святослав видел его иногда на киевском Мольбище.
- Что есть Дива Дивные? - спросил он.
Это был лёгкий вопрос, и Святослав ответил на него сразу:
- Дива Дивные - это невидимые простым оком боги, которые служат Сварогу, а не людям. Но их не надо бояться, - ежели очень попросить, то они придут на помощь.
- А что ведаешь, княжич, о Триглавах Великих и Малых? - поинтересовался Великий Могун.
- Сварог - Дед Божий, Перун-Громовержец и Свентовид есть Великий Триглав. За ними Хорс, Велес, Стрибог - второй Триглав. За теми тремя Вышень, Лель, Летич и Радогощ, Коляда, Крышень, потом Сивый, Яр и Даждьбог. За этими Триглавами следуют другие боги. - Святослав прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться, и стал перечислять: - Белояр-Ладо-Купало, Сенич-Житнич-Венич, Зернич-Овсенич-Просич, Студич-Ледич-Лютич. А после них Птичич-Зверич-Милич, Дождич-Плодич-Ягоднич, Красич-Травич-Стеблич, Ведич-Листвич-Цветич, Водич-Звездич-Громич, Горич-Страдич-Спасич, Листопадич-Мыслич-Гостич, Ратич-Щурич-Родич. А за ними Семаргл-Огнебог, чистый и ярый, борзо рождённый. - Святослав перевёл взгляд на дымящиеся угли кострища. - То суть Триглавы всеобщие. И всякий раз трое богов образуют Малый Триглав, и творится таких Триглавов неисчислимое множество до богов самых наименьших в коле Сварожьем, которых и сам Великий Могун не ведает! - вдруг неожиданно для себя повторил Святослав фразу, много раз говоренную ему Велесдаром. Осекшись, он виновато взглянул на Великого Могуна.
В очах Верховного Кудесника блеснули весёлые искорки.
- Значит, тебе ведомо, что знает и чего не знает Великий Могун? Молодец, это по-нашенски! - ободрил он отрока.
Другие кудесники тоже заулыбались, оживились, только аскетичный старик остался неизменным в лице, будто не заметил оплошности Святослава.