"Равнодушные" - первый роман крупнейшего итальянского прозаика Альберто Моравиа. В этой книге ярко проявились особенности Моравиа-романиста: тонкий психологизм, безжалостная критика буржуазного общества. Герои книги - представители римского "высшего общества" эпохи становления фашизма, тяжело переживающие свое одиночество и пустоту существования.
Италия, двадцатые годы XX в.
Три дня из жизни пятерых людей: немолодой дамы, Мариаграции, хозяйки приходящей в упадок виллы, ее детей, Микеле и Карлы, Лео, давнего любовника Мариаграции, Лизы, ее приятельницы. Разговоры, свидания, мысли…
Перевод с итальянского Льва Вершинина.
По книге снят фильм: Италия - Франция, 1964 г. Режиссер: Франческо Мазелли.
В ролях: Клаудия Кардинале (Карла), Род Стайгер (Лео), Шелли Уинтерс (Лиза), Томас Милан (Майкл), Полетт Годдар (Марияграция).
Содержание:
-
З. Потапова. Ненависть к равнодушию 1
РАВНОДУШНЫЕ 4
Альберто МОРАВИА (собств. Альберто Пинкерле) (1907–1990) 62
Примечания 62
Альберто Моравиа
•
РАВНОДУШНЫЕ
З. Потапова. Ненависть к равнодушию
Минуло почти полвека с того, времени, когда сын римского архитектора, двадцатидвухлетний Альберто Пинкерле, уже пробовавший силы в литературе лирическими стихотворениями и новеллами на французском языке, опубликовал в 1929 году под псевдонимом Альберто Моравиа свой первый роман "Равнодушные". Ныне знаменитый писатель, по праву считающийся наиболее крупным мастером современной итальянской прозы, автор многих романов, новелл, пьес и эссе, Моравиа неоднократно рассказывал об обстоятельствах создания этого произведения. "Я хотел написать повесть с внутренней структурой театрального произведения, с единством места и времени, с минимальным числом персонажей, - вспоминает он. - Я тщился написать трагедию, а вместо этого получился роман… В те времена я зачитывался Шекспиром, Мольером, Расином, Гольдони, совсем не читал Фрейда, едва знал русских писателей".
Сначала издатели отказывались публиковать книгу. Моравиа пришлось даже оплатить расходы по ее печатанию. Но после статьи авторитетного критика Дж. Борджезе, обратившего внимание на "Равнодушных", к молодому автору сразу пришло признание и известность. За истекшие четыре с половиной десятилетия книга отнюдь не устарела, последующие творения Моравиа не смогли затмить ее. "Равнодушных" по-прежнему переиздают, переводят, по-прежнему читают. Более того: почти каждую новую книгу маститого автора итальянская критика так или иначе соотносит с "Равнодушными", и такое сопоставление помогает глубже раскрыть новое произведение и придает дополнительное звучание старому. Положительно можно сказать, что "весь Моравиа вышел из "Равнодушных"".
Мы говорим в данной связи прежде всего о твердой реалистической платформе писателя и о социально-психологической направленности его творчества. "Равнодушные" при всей своей необычной для прозы театральной структуре являются аналитическим романом, выявившим новые специфические моменты самосознания буржуазного интеллигента XX века. Именно эта проблематика навсегда осталась в центре внимания Моравиа, как художника-моралиста, определив и круг его героев, и его видение мира.
Действие "Равнодушных" развертывается в узком мирке буржуазной семьи. Лео, богатый любовник Мариаграции, женщины уже увядшей, матери двоих взрослых детей, стремится соблазнить ее дочь Карлу. Девушка не любит Лео, но быстро уступает ему; надеясь изменить этим свою жизнь: ей опротивела царящая в доме фальшь, однообразие, вечные сцены ревности. Брат Карлы Микеле, вялый и инертный юноша, понимает подлость Лео, разбившего их семью, разорившего их материально. Но сильнее ненависти и презрения - его равнодушие, безразличие к моральным нормам. Микеле заставляет себя ссориться с Лео, неоднократно пытается оскорбить его, а узнав, что Лео сошелся с сестрой, стреляет в него. Но все эти попытки неудачны, ибо они обессиливаются в самый момент действия душевным холодом Микеле, отсутствием подлинного искреннего порыва. Развязка ничего не меняет в положении молодых героев. Лео решает жениться на Карле, но жизнь ее будет такой же тусклой и фальшивой, как и жизнь матери, как жизнь всей их среды, сделавшей из брата и сестры "равнодушных".
Главную идейную нагрузку несет в романе образ Микеле. В нем открыто и подчеркнуто выражена основная этическая тревога автора. Этот юноша поражен болезнью тщеславия и равнодушия, но последний недостаток преобладает, и Микеле отчетливо сознает себя неполноценным человеком. Малодушие, самоирония, двойственность, нерешительность - все это производные его безразличия. Здесь важно отметить, что Микеле отнюдь не "разъеден рефлексией", как принято было когда-то характеризовать Гамлета; между великим шекспировским героем и Микеле нет никакого, даже самого отдаленного, родства. Все размышления Микеле, его самоанализ несут на себе клеймо холодного равнодушия. Он в полной мере видит ничтожность собственной жизни, но не способен на гнев и возмущение и тем более на борьбу; у него нет душевной энергии, нет естественной привязанности к родным. Его оставляет равнодушным и жалкое положение матери, и подлое обольщение, сестры. Удел Микеле - отчужденность, духовное одиночество.
Молодой Моравиа, к счастью, свободен от фрейдистских объяснений этого характера. Его Микеле таков, каким сделала его окружающая среда: атмосфера лжи, глупости, мещанских претензий и предрассудков, мелкотравчатых чувств и мыслей, возвыситься над которыми он не в состоянии. Он - плоть от плоти своего класса, вернее, своей узкой касты с ее провинциальной претенциозностью и фальшивыми условностями.
Микеле страдает от собственного безразличия и безверия. Его попытки оскорбить Лео, по существу, имеют эгоистическую подкладку. Он стремится не столько постоять за справедливость, сколько утвердить самого себя, победить свое равнодушие, совершить деяние, результатом которого был бы душевный взлет. Однако все эти демонстративные жесты - оскорбления, попытка дать пощечину и, наконец, выстрел в Лео - оборачиваются не драматической, а фарсовой стороной, ибо Микеле заранее убежден в нелепости своих поступков. Поэтому вместо ненависти и презрения он по-прежнему испытывает безразличие и тоску.
Характерно, что в своем отчуждении от семьи Микеле не делает различия между матерью и сестрой, не замечает душевного надлома Карлы, его целиком занимают лишь собственные ощущения. Здесь проявляется сама сущность равнодушия всех героев - эгоизм, душевная глухота.
Карла, в отличие от Микеле, сначала не кажется равнодушной: она испытывает отчаяние, стремление взбунтоваться против бессмысленности жизни. Ее первая реакция на бесстыдное предложение Лео - отвращение к пошлости. Но стремление "покончить с прежней жизнью" толкает ее к тому, чтобы кинуться в бездну, окунуться в грязь. Ее покорность - тоже форма равнодушия. Она, как и Микеле, не задумывается над горем своей матери, ее не интересует внутренний мир брата. Карла, по существу, такая же эгоистка, как и Микеле, ее идеалы и мечты мещански ограничены, как и у других членов семьи.
Лео и Мариаграция, эти законченные эгоисты, чудовищно равнодушны к ближним. Мариаграция знать ничего не хочет, кроме своей страсти к Лео, кроме своего светского тщеславия. Очень характерно ее презрение и даже ненависть к беднякам, которых она считает "жалкими кретинами". Внутренняя фальшь приросла к ней, как кожа, она лицемерит, даже когда кажется самой себе искренней. Дети платят матери безразличием и неприязнью, уступая ей в спорах только из эгоистического желания обеспечить себе покой. Эгоизм, эгоцентризм - вот подоплека равнодушия во всех его видах. Носителем наиболее цинического равнодушия, переходящего в преступление, является Лео, который способен обокрасть собственную любовницу, развратить ее дочь и одновременно обмануть их обеих с Лизой, подругой Мариаграции.
Мы уже приводили высказывания Моравиа о том, что его главной задачей при создании этого романа была забота о форме, которую он хотел возможно более приблизить к драматургической структуре. И действительно, мало найдется прозаических произведений, которые были бы столь "театральны". С удивительным мастерством на первых же страницах романа, без всяких авторских объяснений, без предыстории, с помощью нескольких сжатых реплик Моравиа сразу вводит читателя в курс далеко продвинувшейся вперед драматической интриги. Карла уже стоит на пороге своей нравственной гибели. Все действующие лица семейного "четырехугольника" давно знают циническую подоплеку своих взаимоотношений, никто не заблуждается относительно друг друга (за исключением Мариаграции, которая еще пытается обмануть себя). Завязка событий осталась далеко позади, за пределами романа, сложившееся положение уже вплотную подошло к кульминации. Такой накал "первого действия" редко можно встретить даже в произведениях, написанных специально для сцены. Вспоминается разве что "Мачеха" Бальзака, но и там автору потребовались некоторые предварительные объяснения отношений, сложившихся между членами семьи. А в "Равнодушных" повествование сразу же ставит нас перед возможностью немедленного взрыва.
Но при этом важно отметить, что характеры в романе не развиваются ни вглубь, ни вширь. Все персонажи в конце повествования остаются такими, какими предстали перед читателем на первых страницах, психологический рисунок не разнообразится новыми красками. Во всех сценах каждый персонаж остается в рамках своей роли, своей "маски", с той же схемой поведения: спокойная наглость Лео, ревнивые выходки Мариаграции, вспышки гнева и возмущения Карлы, сменяющиеся покорностью, тщетные попытки Микеле затеять ссору. Однако эта статичность характера - не только театральный прием автора, заимствованный из классицистической драмы: иными и не могут быть "равнодушные", эта застылость - тоже клеймо среды и эпохи. Напряженность ситуации нарастает только в результате действий Лео, Он - единственный активный персонаж, поскольку хорошо знает, чего добивается. Его слова и поступки вызывают как бы заранее запрограммированные реакции "господствующей страсти" каждого из героев, но душевное их состояние не меняется.
О драматургической форме напоминает и предельно малое число действующих лиц. Кроме членов семьи, в романе фигурирует только один персонаж - Лиза, бывшая любовница Лео, которая теперь влюблена в Микеле и мечтает о "чистой любви". Лиза нужна автору для дополнительного раскрытия характеров других героев: равнодушия Микеле, которому Лиза противна, но он так и не решается ее окончательно отвергнуть; ревности Мариаграции, которая подозревает Лизу в связи с Лео, и, наконец, похоти и подлости Лео. Как это бывает в театральном произведении, наряду с главной линией сюжета, Лео - Карла, тянутся еще несколько нитей, пересекающихся и переплетающихся между собой: Лео - Микеле, Лео - Мариаграция, Микеле - Лиза, Мариаграция - Лиза… Последней, словно в многоголосной фуге, возникает на заключительных страницах романа линия Карла - Микеле. И все эти темы скручены в тугой узел единства интриги, дополняя и исчерпывающе раскрывая психологический облик персонажей.
Еще один "драматургический показатель" романа - то, что он построен как цепочка сцен, каждая со своей внутренней кульминацией и развязкой, подготовляющей следующую сцену. Так, например, уход Лизы с виллы вместе с Лео влечет за собой сцену ревности Мариаграции, затем - взрыв безысходного гнева Карлы и, наконец, очередную попытку Микеле отомстить Лео. Моравиа, как он сам признается, в те далекие времена почти не знал русских писателей, но здесь явно ощущается типологическая близость техники итальянского романиста с полифонической композицией Достоевского. Не случайно впоследствии у Моравиа возникла огромная тяга к Достоевскому, творчество которого, однако, было воспринято итальянским писателем очень односторонне, в плане его собственных этических представлений.
В романе максимально соблюден принцип единства времени: события развертываются на протяжении двух суток, причем автор почти не расстается со своими героями. Разлучившись поздно вечером, они поутру встречаются вновь, Лео, уйдя вскоре после обеда из дома Мариаграции, через час уже снова заезжает сюда и отвозит семью на танцы; оттуда он возвращается на виллу, где ужинает, слушает музыку, уславливается с Мариаграцией о встрече на завтра, ссорится в очередной раз с Микеле и, наконец, уходит, с тем чтобы в полночь тайком увезти Карлу к себе на квартиру. Место действия меняется тоже относительно мало: вилла Мариаграции, квартира Лео, дом Лизы. Внешний мир безлик, не индивидуализирован: множество автомашин, множество прохожих, множество огней на улицах. В единственной сцене, где действие происходит на людях, в танцевальном зале отеля, публика - это незнакомые накрашенные дамы с оголенными плечами, мужчины, которые пьют, не обращая внимания на окружающих, "множество плащей и пальто в гардеробе".
В этот душный замкнутый мирок нет доступа свежему человеку, которого тщетно ждут Микеле и Карла. Светская среда обрисована только как общий фон, но ясно, что герои прозябают именно в ней, порождены именно ею. Это круг средних буржуа, претенциозных снобов, развратных ханжей, уродливых и внешне и внутренне. Такой характеристике буржуазной среды Моравиа остается верным на протяжении всего своего творчества. Подчеркивая уродливость персонажей, он особенно ясно проявляет свою ненависть, свое безоговорочное отрицание.
Вся обстановка, в которой развивается действие, выявляет и усугубляет ущербное психологическое состояние героев. Пыльная, обветшавшая мебель виллы, где "в коридоре привычка и скука вечно сидели в засаде, а стены словно источали смертоносный яд"; тусклые лампочки, гаснущие однажды вечером, оставляющие людей во тьме, как того и заслуживают их постыдные слова и действия; обшарпанный, видавший виды белый будуар Лизы; комната Карлы, наполовину детская, наполовину женская спальня - все это жилье несет на себе печать фальши, двусмысленности, неустроенности. Под стать чувствам и переживаниям действующих лиц - городской пейзаж, природа: черные тени, резкие, безжалостные цвета. Почти все время идет дождь, голые ветви деревьев мечутся под холодным ветром. Грязная дорога, по которой шагает Микеле, символизирует его жизненный путь. Под проливным дождем выходит Карла из дома на свидание с Лео.
Великолепна с точки зрения архитектоники, единства формы и содержания сцена в саду между Лео и опьяневшей Карлой. Как соответствует происходящему весь пейзаж - угрюмый сад с узкими сырыми аллеями и сгнившей листвой под ногами, а затем и грязная комнатушка в сарае… Это - почти символический фон для отвратительной картины грубых домогательств Лео и дурноты Карлы. Такая беспощадная пародия на первое свидание была для того времени огромной литературной смелостью. Таково начало "новой жизни" Карлы. Натуралистическая откровенность этой сцены почти вытеснила из нее сексуальность, сбросила с постыдной попытки совращения охмелевшей девушки соблазнительный флер эротики,
И лишь однажды в романе появляется солнце, робкое и нежаркое, - в тот час, когда возвращаются с работы рабочие. "Солнце было немощным и бледным, но оно дарило свой свет этим одетым в лохмотья людям, словно благословляя их". Единственная согретая добрым чувством автора фраза в книге.
Таким образом, "Равнодушные" Моравиа, первая веха на его творческом пути, доныне, после создания им ряда замечательных литературных произведений, продолжает оставаться шедевром писателя. Отточенное и обдуманное формальное мастерство, свежесть и оригинальность художественной манеры служат здесь раскрытию острой и злободневной социально-психологической проблемы.
Весь материал, из которого выстроена эта художественная структура, был глубоко реальным, почерпнутым из живой итальянской действительности. Оригинальное драматизированное повествование, напряженное и сжатое, полное взрывчатой силы, предельно психологически насыщенное оказалось в конечном счете беспощадным разоблачителем общественных пороков. Роман раскрывает не просто общую аморальность буржуазной среды, но прежде всего - духовную опустошенность молодого поколения итальянских привилегированных классов 20-х годов. Эта молодежь погрязла во лжи и фальши, безразлична к добру и злу, не верит в моральные ценности. Ведь действие романа происходит как раз в то время, когда Муссолини в своих напыщенных речах утверждал, что фашистские идеи призваны не только возродить Римскую империю, но и вдохнуть в молодежь моральные доблести древних римлян. Какой насмешкой над этой идеологией прозвучал роман о равнодушных и опустошенных, утративших энергию, веру, надежду.
Поэтому-то "Равнодушные" Альберто Моравиа очень быстро стали восприниматься прогрессивно мыслящей частью итальянского общества как роман сатирический и антифашистский. И с каждым годом господства дуче и его присных эта антифашистская тональность звучала все явственнее, хотя сам Моравиа позже признавал, что не ставил себе целью разоблачать социальную систему фашизма. Тем не менее та затхлая духовная атмосфера, которая почти физически ощущается при чтении "Равнодушных", имеет совершенно определенные приметы времени, она порождена именно эпохой фашизма, когда равнодушие и примиренчество стали равнозначны духовному предательству, капитуляции перед грубой силой и философией жестокости.