"Мерзавец!" - говорит наш полковник, а меня еще пуще смех разбирает. Одним словом, меня - под замок, а дело мое - в трибунал. Врать не стану -на следующий день мне уже не до смеха было. Судить меня приехал майор из другого батальона. Заходит он ко мне, а я смотрю на него и понимаю, что мы с ним вместе учились.
"Кого я вижу! - кричит майор с порога. - Старина Граймс! Почему под трибуналом? Выкладывай, что стряслось?" Я рассказываю. "Да-а, - загрустил майор, - плохо твое дело. Но расстрелять человека из Харроу? - об этом не может быть и речи. Не горюй - что-нибудь придумаем". На другой день отправили меня в Ирландию, сосватали мне там какую-то липовую работенку по почтовому ведомству. Там я и просидел до конца войны. Где-где, а в Ирландии в лужу не сядешь, даже если очень постараешься. Я тебя совсем заговорил, да?
- Нисколько, - отвечал Поль. - Все это очень интересно.
- Бывал я и в других передрягах, но по сравнению с той они казались детскими игрушками. Всегда находился человек, который говорил: "Разве можно доводить до такого состояния того, кто обучался в закрытом учебном заведении! Надо протянуть ему руку помощи". Думаю, - заключил Граймс, -что мало кому столько раз протягивали руку помощи, как мне!
К ним подошел Филбрик.
- Скучаете, наверно? - начал он. - А я тут потолковал с начальником станции, и если кто-нибудь из вас желает познакомиться с очаровательной юной особой, то...
- Ни в коем случае, - отрезал Поль.
- Вас понял, - ответил Филбрик и удалился.
- Женщина - это сфинкс, - изрек Граймс. - Во всяком случае, для старика Граймса.
Глава 4
МИСТЕР ПРЕНДЕРГАСТ
На следующее утро Поль проснулся от громкого стука в дверь. В комнату заглянул Бест-Четвинд. На нем был роскошный халат от Шарве.
- Доброе утро, сэр, - сказал он. - Вы, наверное, не знаете, что для учителей есть всего одна ванная комната, вот я и решил вас предупредить. Если хотите успеть раньше мистера Прендергаста, то поторопитесь. Капитан Граймс моется редко, - добавил он и убежал.
Поль отправился в ванную и вскоре услышал, как по коридору зашаркали шлепанцы, и дверь ванной неистово задергалась.
Поль одевался, когда появился Филбрик.
- Забыл вас предупредить. Через десять минут завтрак. После завтрака Поль отправился в учительскую. Там уже расположился мистер Прендергаст и замшевой тряпочкой наводил блеск на свои трубки. На Поля он взглянул с укоризной.
- Хорошо бы нам прийти к какому-то соглашению насчет ванной, - сказал он. - Граймс ванной практически не пользуется. Я же обычно принимаю ее перед завтраком.
- Я тоже, - не без вызова ответил Поль.
- В таком случае мне придется выбрать другое время, - горестно вздохнул мистер Прендергаст и вернулся к трубкам. - И это после того, как я проработал здесь десять лет. Ситуация осложняется. Впрочем, я бы и сам мог догадаться, что вы захотите пользоваться ванной. Ах, как просто все было, когда работали Граймс и тот молодой человек. Он всегда просыпал завтрак. Да-а, ситуация заметно осложняется.
- Но разве нельзя найти выход?
- Не в этом дело. Час от часу не легче. С тех пор, как я сложил с себя сан, все идет кувырком.
Поль промолчал, а мистер Прендергаст, сопя, продолжал работать над трубками.
- Вас, наверно, удивляет, почему я здесь оказался?
- Что вы, - поспешил утешить его Поль. - Ничего удивительного. Все вполне естественно.
- Вовсе не естественно. Напротив, все совершенно противоестественно. Сложись моя судьба хоть чуточку иначе, был бы я сейчас приходским священником и имел бы собственный домик с ванной. Возможно, я бы дослужился и до благочинного, если бы, - тут мистер Прендергаст перешел на шепот, -если бы не мои Сомнения.
Сам не знаю, зачем я вам все рассказываю, этого не знает никто, но надеюсь, вы меня правильно поймете.
Десять лет тому назад я был англиканским священником. Меня направили в Уортинг. Очаровательная церковь - не из старинных, но очень уютная и с таким вкусом украшенная - шесть свечей у алтаря, часовня богоматери, а в комнатушке за ризницей помещалась отличная калориферная система - церковь отапливалась коксом. Кладбища не было, а между церковью и домом священника - живая изгородь.
Как только я получил приход, ко мне приехала матушка вести хозяйство. Она купила ситцу на занавески в гостиной из собственных сбережений. Раз в неделю устраивала приемы для наших прихожанок. Одна из них, супруга местного зубного врача, подарила мне Британскую энциклопедию для моих научных штудий. Все шло прекрасно, пока не начались Сомнения...
- И серьезные? - осведомился Поль.
- Просто непреодолимые, - отвечал мистер Прендергаст. - Потому-то я здесь и оказался. Я вас не утомляю?
- Нет, нет, бога ради, продолжайте. Если, разумеется, вам это не в тягость.
- Я все время думаю об этом. Все было как гром среди ясного неба. Жили мы там уже три месяца, и матушка очень подружилась с Узлами - странная, согласитесь, фамилия. Мистер Узл был на пенсии, а в свое время он, кажется, служил страховым агентом. По воскресеньям после вечерни миссис Узл приглашала нас ужинать. Все у них было по-дружески и без церемоний, и я жду, бывало, не дождусь воскресенья. Как сейчас помню тот самый вечер - за столом сидели мы с матушкой, чета Узлов, их сынишка, прыщавый такой, в колледже в Брайтоне учился, каждый день на поезде ездил туда и обратно, потом мать миссис Узл - некая миссис Крамп - почти совсем глухая, но отличная при том прихожанка, и миссис Абер, супруга зубного врача, та, что подарила мне Британскую энциклопедию, да еще старик майор Финиш, церковный староста. В тот день я прочитал две проповеди, потом учил детей закону божьему, словом, несколько устал и как-то выпал из общего разговора. За столом обсуждали, как готовят пирс к новому курортному сезону, беседа была очень оживленной, а меня вдруг внезапно и самым непостижимым образом охватили Сомнения.
Мистер Прендергаст замолчал, и Поль решил, что самое время выразить сочувствие.
- Какой кошмар, - сказал он.
- Вот именно. С тех пор я не знал ни минуты покоя. Дело в том, что это не были обычные сомнения насчет Каиновой жены, чудес Ветхого Завета или законности посвящения архиепископа Паркера. Все это нас учили объяснять еще в семинарии. На сей раз все оказалось куда серьезнее. Я никак не мог взять в толк, зачем вообще Господь решил создать наш мир. Матушка, Узлы и миссис Крамп увлеченно беседовали, а я сидел и тщетно пытался побороть свои Сомнения. Ведь они подрывали самые основы! Если принять эти основы как нечто само собой разумеющееся, то все остальное становится ясно и понятно: вавилонское пленение, вавилонское столпотворение, епископаты, воплощение Господа во Христе, ладан, но тогда я задался вопросом, на который не могу ответить и поныне, - зачем Господь сотворил мир?
Я обратился к нашему епископу, он сказал, что как-то не задумывался над этим вопросом, и прибавил, что не понимает, какое это может иметь отношение к моим непосредственным обязанностям приходского священника. Я решил посоветоваться с матушкой. Вначале она сказала, что все образуется. Но не тут-то было. Тогда она согласилась со мной, что единственный честный выход в сложившихся обстоятельствах - это сложить с себя сан. Она так и не оправилась от удара, бедная душа. Сами посудите - и ситцевые занавески повесила, и с Узлами так подружилась - и вдруг все пошло прахом...
Где-то вдалеке зазвонил звонок.
- Вот и молитва начинается, а я с трубками еще не управился.
Мистер Прендергаст снял с крючка мантию и облачился в нее.
- Как знать, вдруг мне еще суждено увидеть свет истины и я смогу вернуться в лоно церкви. Ну а пока...
Мимо учительской с диким посвистом промчался Клаттербак.
- Не мальчишка, а исчадье ада, - в сердцах заметил мистер Прендергаст.
Глава 5
ДИСЦИПЛИНА
Молитва проходила внизу, в актовом зале. Вдоль обшитых панелями стен выстроились ученики с учебниками в руках. Вошел Граймс и плюхнулся на стул возле величественного камина.
- Привет, - буркнул он Полю. - Чуть было не опоздал, черт возьми. От меня спиртным не попахивает?
- Попахивает, - сказал Поль.
- Это потому что не позавтракал - не успел... Пренди уже рассказывал тебе про свои Сомнения?
- Рассказывал, - ответил Поль.
- Удивительное дело, но со мной почему-то ничего подобного не приключалось. Не то что я такой уж набожный, но чего-чего, а Сомнений у меня и в помине не было. Когда то и дело садишься в лужу, начинаешь ведь как рассуждать? А может, и впрямь все к лучшему... Как говорится, Господь на небе - мир прекрасен...
Как бы это сказать - в общем, живи как живется, а на остальное -плевать... Тип, который вытаскивал меня из последней передряги, сказал, что во мне на редкость гармонично сочетаются все самые элементарные человеческие инстинкты. Верно подметил, ничего не скажешь - вот я и запомнил. Внимание, идет наш начальник. Стало быть, подъем.
Звонок перестал звенеть, и в зал вихрем ворвался доктор Фейган в развевающейся мантии. В петлице у него была орхидея.
- Доброе утро, джентльмены, - сказал доктор Фейган.
- Доброе утро, сэр, - хором откликнулись ученики. Доктор прошествовал к столу в конце зала, взял Библию и, раскрыв ее наугад, стал читать на редкость заунывным голосом про какие-то леденящие кровь ратные подвиги. Затем он ни с того ни с сего перешел на молитву, а мальчики тихо ему вторили. Мистер Прендергаст, интонации которого выдавали бывшего священника, руководил хором.
Затем доктор взглянул на исписанный листок, который держал в руке.
- Дети, - сказал он, - у меня есть для вас сообщение. Соревнования в беге по пересеченной местности на кубок Фейгана в этом году отменяются - в связи с неблагоприятными погодными условиями...
- Похоже, старик загнал кубок, - шепнул на ухо Полю Граймс.
- ...равно как и традиционный конкурс на лучшее сочинение...
- В связи с неблагоприятными погодными условиями, - пояснил Граймс.
- Мне только что прислали счет за телефон, - продолжал тем временем доктор Фейган, - из которого явствует, что за истекший квартал имело место не менее двадцати трех телефонных разговоров с Лондоном, к которым ни я, ни члены моей семьи отношения не имеют. Настоятельно прошу префектов положить этому конец, если только сами они в этом не замешаны. В противном случае хочу напомнить, что в деревне работает отделение связи, где вам будут только рады. Вот, кажется, и все. Не так ли, мистер Прендергаст?
- Сигары! - подсказал тот театральным шепотом.
- Сигары? Ах да, конечно. Дети, к моему величайшему огорчению, я узнал, что несколько сигарных окурков было обнаружено... где, кстати сказать?
- В котельной.
- В котельной! Это форменное безобразие. Кто из вас курил сигары в котельной?
Наступила продолжительная пауза, взгляд доктора блуждал по лицам учеников.
- Хорошо, разрешаю вам подумать до обеда. Но если к обеду виновный не объявится, вся школа будет строго наказана.
- Дьявол! - сказал Граймс. - И дернула же меня нелегкая дать сигары Клаттербаку. Надеюсь, у паршивца хватит ума держать язык за зубами.
- Идите на уроки, - сказал доктор. Мальчики стали расходиться.
- Судя по виду, сигары самые дешевые, - грустно сказал мистер Прендергаст. - Желтые, как солома.
- Тем хуже, - сказал доктор. - Подумать только, мой ученик курит в котельной дешевые и желтые, как солома, сигары. Проступок, недостойный джентльмена!
Педагоги стали подниматься в классы.
- Твоя рота - вон там, - сообщил Граймс Полю. - В одиннадцать часов отпустишь их на перемену.
- А чему мне их учить? - забеспокоился Поль, которого внезапно охватила паника.
- Будь на то моя воля, я бы их вообще ничему не учил. А уж сегодня и подавно. Главное, чтобы тихо сидели и не баловались.
- Это как раз самое трудное, - вздохнул мистер Прендергаст. С этими словами он заковылял в свой класс в конце коридора, где его появление было встречено бурными аплодисментами. Цепенея от ужаса, Поль отправился на урок.
В классе было десять учеников, они сидели, сложив руки перед собой в радостном ожидании предстоящего.
- Доброе утро, сэр, - сказал тот, что сидел ближе всех.
- Доброе утро, - сказал Поль.
- Доброе утро, сэр, - сказал следующий.
- Доброе утро, - сказал Поль.
- Доброе утро, сэр, - сказал следующий.
- Заткнись, - сказал Поль.
Мальчик тотчас же извлек носовой платок и тихо заплакал.
- За что вы его так, сэр, - поднялся хор упреков. - Он у нас знаете какой чувствительный! А все валлийская кровь. Валлийцы, они такие обидчивые. Пожалуйста, скажите ему "доброе утро", а то он до вечера проплачет. Утро ведь и правда доброе, сэр.
- Тихо, - рявкнул Поль, и наступило недолгое затишье.
- Прошу прощения, сэр, - прозвенел голосок. Поль обернулся и увидел серьезного мальчугана с поднятой рукой. - Прошу прощения, сэр, но он, должно быть, накурился сигар, и теперь ему нехорошо.
- Тихо, - снова рявкнул Поль.
Все десятеро разом замолчали и молча уставились на учителя. Поль почувствовал, что безудержно краснеет под их изучающими взглядами.
- Прежде всего, - выдавил он из себя, - нам надо познакомиться. Как тебя зовут? - обратился он к мальчику на первой парте.
- Тангенс, сэр!
- А тебя?
- Тангенс, сэр, - ответил следующий ученик. Поль так и обмер.
- Вы что, оба Тангенсы?
- Конечно, нет, сэр. Тангенс - это я, а он просто валяет дурака.
- Хорошенькое дело. Это я валяю дурака! Прошу прощения, сэр, но Тангенс я, честное слово.
- Если уж на то пошло, - отозвался с последней парты Клаттербак, -то здесь есть один-единственный настоящий Тангенс, и этот Тангенс я. Все остальные - наглые самозванцы.
Поль совсем оторопел,
- Есть среди вас хоть кто-нибудь, кого зовут по-другому? Тотчас же послышалось:
- Я не Тангенс, сэр.
- И я.
- Да я бы просто помер, если б меня так назвали. Класс мгновенно раскололся на две группировки - на Тангенсов и не Тангенсов. Посыпались было и тумаки, но распахнулась дверь, и вошел капитан Граймс. Шум мигом стих.
- Решил, что вам может пригодиться эта штука, - сказал Граймс, вручая Полю трость. - И послушайте моего совета: неплохо бы их чем-то занять.
Он вышел, а Поль, крепко сжимая трость, принял вызов.
- Плевать я хотел, - сказал он, - на то, кого как зовут, но если кто-нибудь из вас хоть пикнет, то вы проторчите здесь до вечера.
- Мне нельзя до вечера, - сказал Клаттербак, - я иду на прогулку с капитаном Граймсом.
- Тогда я отделаю тебя этой тростью так, что ты своих не узнаешь. Ну а пока вы напишете мне сочинение на тему "Что такое невоспитанность". Тот, кто напишет самую длинную работу, получит приз - полкроны, независимо от ее качества.
С этого момента и до самого звонка в классе царила полная тишина. Поль, не расставаясь с тростью, мрачно глядел в окно. С улицы доносились крики прислуги - шла визгливая перебранка по-валлийски. К перемене Клаттербак исписал шестнадцать страниц и был удостоен обещанной награды.
- Ну как, трудно вам пришлось? - поинтересовался мистер Прендергаст, набивая трубку.
- Ничуть, - отвечал Поль.
- Вы счастливый человек. Меня же сорванцы совершенно не уважают, сам не знаю почему. Конечно, парик многое подпортил. Вы заметили, что я ношу парик?
- Нет, нет...
- А дети сразу заметили. Парик был моей роковой ошибкой. Уезжая из Уортинга, я вдруг решил, что выгляжу очень старым и не смогу из-за этого быстро устроиться на работу. Мне тогда исполнился сорок один год. Хорошие парики стоили целое состояние, вот я и решил выбрать подешевле. Потому-то он и выглядит так ненатурально. Кошмар! Я сразу понял, что совершил ошибку, но раз уж дети видели меня в парике, было поздно что-либо менять. Теперь они только и делают, что строят насмешки на этот счет.
- Я полагаю, что, если бы не было парика, они смеялись бы над чем-то еще.
- Пожалуй, вы правы. Пусть уж смеются над париком. Господи! Если бы не трубки, то просто не представляю, как бы я все это выдержал. А вы к нам какими судьбами?
- Меня отчислили из Скона за непристойное поведение.
- Ясно. Стало быть, как Граймса.
- Нет, - отрезал Поль. - Вовсе не как Граймса.
- Впрочем, не все ли равно как. Вот и звонок. Господи, опять этот дрянной человек взял мою мантию!
Прошло два дня. Бест-Четвинд уселся за орган и заиграл плясовую.
- А знаете, сэр, пятиклассники от вас в восторге. Они с Полем расположились на хорах местной церкви. Это был их второй урок музыки.
- Ради всех святых, оставь инструмент в покое. Что значит - в восторге?
- А вот что. Сегодня утром Клаттербак стащил из кладовки банку ананасов. Тангенс его и спроси: "В столовой будешь лопать?" Тот отвечает: "Еще чего! Съем на пеннифезеровском уроке!" - "А вот и нет! - говорит Тангенс. - Конфеты или печенье - это еще куда ни шло, но ананасы - это уже безобразие. Из-за таких гадов, как ты, даже невредные учителя и то начинают черт знает что выделывать".
- Что же тут такого лестного?
- Лично я первый раз слышу, чтобы об учителях так хорошо отзывались, - сказал Бест-Четвинд. - Можно еще разочек псалом сыграть?
- Нельзя, - сказал Поль.
- Нельзя так нельзя, - согласился Бест-Четвинд. - А вы Филбрика помните? Загадочный тип, правда?
- Это точно, - сказал Поль.
- Дело даже не в том, что он никудышный дворецкий. Слуги у нас здесь один другого хуже. Просто, похоже, он вообще никакой не дворецкий.
- А кто же он тогда?
- Вот и я про это - вы встречали дворецких с алмазными булавками в галстуках?
- Не приходилось.
- Мне тоже. А у Филбрика есть и булавка и кольцо. С большущими бриллиантами. Он их Брюксу показывал. А Брюкс нам рассказал. Филбрик говорит, что до войны он мерил изумруды и алмазы стаканами, а ел только на золоте. Мы решили, что он русский князь в изгнании.
- Русские, вообще-то, не стесняются своих титулов. Да и непохож он на иностранца.
- Мы тоже так сначала думали, но потом Брюкс сказал, что перед войной в наших школах появилось много русских. А теперь, - продолжал он, - я все-таки поиграю. В конце концов, мамаша платит за это пять гиней в семестр.