Для Паши, как, впрочем, и для всех поселковых пацанов, рассказы Мурзы звучали откровением Заратустры. Нехитрое бытие посельчан замыкалось на единственном очаге культуры - кинотеатре с трофейными фильмами, на пивных да портерных. И все, что окружало смрадное пространство, сдавленное в дворики покосившимися прокопченными бараками, выглядело другой планетой: полной неожиданностей и потому враждебной. А стало быть, все обитатели этой планеты были потенциальными врагами...
Уже много позже, незадолго до смерти, авторитетнейший законник Цируль, вспоминая Мурзу с его героическими блатными рассказами, понимал: это был обыкновенная "шестерка", наверняка присвоивший чужие подвиги - в повествованиях о собственных геройствах Мурза лишь самоутверждался перед желторотыми пацанами.
Но скольким подросткам блатные легенды запали в душу! В том числе и ему, Павлу Захарову...
Первая кража под предводительством Мурзы прошла успешно - пацаны "подняли" несколько "углов" на толкучке. Затем последовала еще одна, также удачная, затем - еще... Неожиданно Паша открыл в себе таланты карманного вора, и вскоре его сомнительная слава распространилась куда дальше родного "шанхая". Ладони у Паши были узкие, пальцы тонкие и длинные, как у скрипача. Ежедневные тренировки доводили ловкость рук до немыслимых пределов. Сверстники, раскрыв рты, с завистью следили, что умел вытворять со своими руками даровитый "щипач" - куда там Эмилю Кио!
Обычно Паша шустрил по карманам на рынках, вокзалах и похоронах - то есть там, где собиралось немало людей. У него всегда водились деньги, и старые воры, иногда навещавшие "шанхай", относились к коллеге как к равному.
Милиция по достоинству оценила редкие способности подростка, и уже в семнадцать лет Павел получил свой первый срок, год исправработ. Общение с уркаганами окончательно отшлифовало мировоззрение молодого человека, и когда в 1958 году авторитетные паханы предложили ему тянуть срок за чужое убийство, Захаров, окончательно проникшийся блатными законами, согласился без колебаний.
А срок ему, как повторнику, накрутили немалый - "две пятилеточки". Именно столько по тем временам стоила сто вторая, "мокрая" статья.
Подвижничество Паши было принято по заслугам, и в том же 1958 году его "короновали" на законного вора. Вором он и просидел свой срок в нижнетагильском лагере. Захаров, уже ставший к тому времени Цирулем, не слишком тяготился собственным положением - он был в авторитете. Правда, авторитет честного и справедливого жулика приходилось отстаивать едва ли не каждый день: прокладывать новые "дороги" на волю, ревностно следить за соблюдением арестантских обычаев и традиций, бороться с беспределом - и ментовским, и в арестантской среде...
Естественно, оперчасть нижнетагильской зоны не оставляла молодого пахана без внимания. Захаров быстро стал завсегдатаем карцеров и ШИЗО. Над головой молодого пахана засиял нимб несгибаемого борца за справедливость.
В конце семидесятых Цируль сменил профессию карманника на более перспективную - руководителя бригады мошенников. Пальцы "щипача" потеряли былую гибкость, реакция притупилась, а работать "на прополь", когда кошелек жертвы сразу же после кражи передается подельнику, было ниже его достоинства. К тому же в 1974 году у Захарова, женившегося вторично, родилась дочь, а прибавление в семье требовало немалых затрат, которые былое ремесло не приносило. Так у магазинов "Березка" и банков Внешпосылторга появились предупредительные молодые люди с быстрыми, точными взглядами и плавными, расчетливыми движениями. Ребята эти тусовались у "точек" постоянно, предлагая всем и каждому продавать свои инвалютные рубли по необычайно высокому курсу. Лохов, желающих заработать на выгодном обмене, находилось немало: моряки торгфлота, совслужащие, работающие за рубежом, и офицеры из Группы советских войск в Германии. Арсенал мошеннических приемов молодых менял был невелик, но зато отточен до виртуозного блеска: или "заламывание" пачки чеков, или рублевые "куклы". Паша Цируль, постоянно следивший за производственным процессом, по несколько раз в день появлялся на "точках" - и для контроля, и для возможной подстраховки: уже в то время у него на крючке сидело немало сотрудников столичной милиции.
Однако даже купленные менты не уберегли Захарова от нового срока: в 1979 году, в преддверии московской Олимпиады, его и еще двух воров, выходцев из Грузии, взяли на обыкновенной квартирной краже. Во время обыска у Паши Цируля обнаружили ржавый пистолет времен Великой Отечественной войны и наркотики - и осужденный на пять лет законник отправился тянуть очередной срок.
Захаров честно отмотал "пятеру" от звонка до звонка и, освободившись в июне 1985 года, вернулся в Москву в ореоле "правильного", "босяцкого" вора.
В то время столицу было не узнать. Новые свободы, обещанные перестройкой, демократизацией и гласностью, кружили головы, пьянили, как молодое вино, и даже самые закоренелые скептики поверили в скорые перемены. В разговорной речи появились непонятные слова: "брокер", "маклер", "биржа" "кооператив" и "рэкет", и Цируль, привыкший за свою лагерную жизнь к старой фене, долгое время не мог въехать в новую.
Обстановка выглядела непривычно новой, а потому непонятной. На какой-то миг опытный вор даже растерялся, что бывало с ним крайне редко. Иногда он даже ловил себя на мысли, что чувствует себя первоходом, впервые переступившим порог "хаты".
Как жить дальше, что делать, найдется ли ему место под голубым небом свободы?
Однако ответить на эти вопросы он смог, но не сразу.
Впрочем, вскоре все разрешилось. Лидеры столичного криминалитета, памятуя о заслугах и высоком ранге Цируля, сильно "подогрели" законника. Лавэ не транжирилось понапрасну: Захаров довольно быстро развернулся, вкладывая средства в подпольный водочный бизнес.
Вскоре столицу захлестнула волна наездов на бизнес-структуры. Модное в то время заграничное словцо "рэкетир" сменилось родным, угрюмым, но до боли знакомым: "бандит". Цируль, вовремя почувствовавший веяния времени, деятельно помогал "подниматься" первым московским ОПГ - "долгопе", то есть долгопрудненской, "орешкам", то есть ореховской, "пушкам", проходившим в эмвэдэшных разработках, как пушкинско-ивантеевская. (С последними уважаемого вора связывали совместные проекты по продаже в России колумбийского кокаина.) Но особое предпочтение он отдавал коптевской братве, лидер которой, Боря Ястреб, был его закадычным другом. Москвой и Подмосковьем дело не ограничивалось. География интересов расширялась, и уже к началу девяностых Паша приобрел стойкий авторитет в Казани. С подачи Захарова "казанцы" обосновались в небольшом провинциальном Волжске, что в Марий Эл, где вскоре прописался и сам Цируль (к Волжску у него было особое отношение - это был родной город его последней жены Розы). Местные коммерсанты буквально молились на пахана - мол, когда он приезжал в Марий Эл, бандитский беспредел сразу же пресекался.
А жизнь не стояла на месте - понятие "криминал" размывалось юридически, и порой даже самые опытные юристы терялись в объяснениях, что это такое.
Начало девяностых ознаменовалось новым веянием - так называемыми "финансовыми пирамидами". Ежедневно газеты и телевидение вворачивали в мозги населения слова "МММ", "Тибет" и "Хопер-инвест"; Леня Голубков стал национальным героем, побив популярность Штирлица и Василия Ивановича с Петькой, вместе взятых. Лохи послушно и с радостью понесли свои сбережения в приемные пункты. Расчетливый Цируль сразу же понял, что может сулить "фармазонство", то есть мошенничество, раскрученное через "ящик". Он не зарывался слишком высоко - по слухам, за многими "пирамидами" стояли влиятельные кремлевские чиновники. Цирулю было достаточно сравнительно небольшой, но уже раскрученной фирмы "ВиКо", владевшей автосалонами "Мерседес" и привлекавшей деньги населения. Уже позже выяснилось, что ее владелец, Виктор Коваль, тесно связанный с Цирулем, присвоил 29 миллиардов рублей...
Широкомасштабные финансовые аферы, за которыми стоял Павел Захаров, подняли авторитет пахана на недосягаемую высоту. Однако деньги никоим образом не изменили его отношения к "понятиям". Даже став очень богатым, Цируль, памятуя о том, что он все-таки карманный вор высокого ранга, иногда выходил на образцово-показательные "утренники" - под этим милым словом уркаганы обычно подразумевают карманные кражи денег и материальных ценностей у рассеянных граждан в общественном транспорте. Братва, приглашенная то ли для освидетельствования воровской доблести, то ли для подстраховки, давилась от хохота, видя, как подзабывший свои навыки "щипач" неуклюже пристраивается к карману очередной жертвы с заточенной в лезвие монеткой.
Как и подобает авторитетному жулику, законник охотно брал на себя роль третейского судьи, охотно разрешая споры братвы - кто прав, кто не прав, что есть беспредел, а что таковым не является. Он по-прежнему свято чтил "нэпманские" традиции, по которым истинному вору нельзя иметь собственности, работать на государство, даже жениться. Огромный коттедж в Жостове, построенный из "кремлевского" кирпича, был записан на родного брата Валентина, так же как и парк из одиннадцати автомобилей. Даже последняя любовь Роза - и та числилась женой брата.
У Захарова были все основания довольствоваться и собственным положением, и новыми реалиями, благодаря которым он этого положения достиг.
Однако реалии эти имели и теневые стороны, многие из которых не удалось просчитать даже проницательному Цирулю...
* * *
Распад Союза поставил перед тогдашним криминалитетом множество вопросов, среди которых был и такой: "А что с общаком"?
Если Украина, Беларусь, республики Закавказья и Средней Азии вроде бы стали заграницей, с собственными МВД, следственными комитетами, следственными изоляторами и зонами четырех режимов, стало быть, местная братва вроде бы имеет право на собственный общак, никоим образом не связанный с московским. Но ведь экономические связи (и не только они) остались. А это означало, что централизацию общака было бы разумным сохранить, не дробя его на мелкие единицы.
По правилам старых, "нэпманских" уголовников пятидесятых - шестидесятых годов, классический "вольный" общак - это котелок с царскими червонцами, дорогими ювелирными украшениями и прочим "рыжьем", закопанный где-нибудь в деревенском погребе. Такой общак "смотрелся" "сообщаковой братвой", специально назначенной воровской сходкой, - "смотрящие" за сохранность котелка отвечали головами.
Но так было раньше, в романтические времена героев романов Овалова и Вайнеров. С середины восьмидесятых царские червонцы и золотые печатки безвозвратно вышли из моды, уступив место вечнозеленым бумажкам с портретом американского президента Франклина. А такие бумажки, как известно, куда правильней хранить не мертвым грузом, а приумножать - через коммерческие структуры вроде банков, трастовых компаний и офшорных зон где-нибудь на Кипре или в Ирландии.
И потому современные общаковые средства, как правило, крутятся через нефтяные, продуктовые и транспортные банки, набивая законные проценты. Кроме того, понятие "общероссийский общак" весьма условно; одной большой общероссийской кассы в теперешних условиях нет и быть не может. Часть средств, став уставным капиталом коммерческих банков, может крутиться где-нибудь в Екатеринбурге; другая часть - в Нью-Йорке, третья - в Сингапуре... Определенная часть налички, подконтрольной криминалитету, конечно же, хранится в Москве или в Подмосковье - на случай непредвиденных обстоятельств: массовых арестов авторитетных людей, глобального наступления на оргпреступность, необходимости быстрого подкупа должностных лиц в органах МВД и в Генпрокуратуре.
К тому же многочисленные российские оргпреступные группировки, особенно из провинции, не очень-то желают перечислять средства в Москву, чтобы "кормить дармоедов" - в провинции свои общие кассы.
Однако слово "общак", святое для каждого вора, является своего рода символом. А если так, у символа должны быть имя и фамилия, его надо время от времени демонстрировать лицом - вот он, мол, за все и отвечает...
Слово "общак" и стало ключевым на большой воровской сходке 1992 года, проходившей в Сочи - сходняк собрал небывалое количество воровских авторитетов.
К какому решению пришли уважаемые жулики, доподлинно неизвестно, но только после сочинской сходки сперва по Москве, а затем - и по изоляторам, пересылкам, централам и зонам поползли слухи: вор Паша Цируль назначен общероссийским "сообщаковым смотрящим".
Слухи эти, грамотно запущенные и в правоохранительные структуры, породили небывалый интерес к персоне Захарова. Естественно, сам Цируль не подтверждал, но и не опровергал своего нового положения.
(Версия, излагаемая авторами в дальнейшем, не в полной мере соответствует общепринятой, однако тщательное сопоставление некоторых фактов, документов, а также свидетельства людей из столичных криминальных структур позволяют предполагать именно такое развитие событий вокруг фигуры Павла Захарова и так называемого "общероссийского воровского общака".)
Уважаемый жулик согласился принять высокий статус "смотрящего общака" на удивление легко - точно так же легко тридцать четыре года назад он взял на себя чужое убийство. Захаров наверняка понимал: ему назначена роль громоотвода. И не для коллег-жуликов, уму и проницательности которых позавидовал бы самый опытный и удачливый сыщик... Воры все просчитали наперед: Цируль в авторитете, всеми уважаем и всеми любим, он не запятнал себя ни единым "косяком", и этой версии наверняка поверят. Слух о новом качестве Захарова наверняка запускался для дезинформации "компетентных органов", которые все плотней и плотней подбирались к воровской кассе.
Была, правда, одна несостыковочка: еще с семидесятых годов за Цирулем закрепилась устойчивая репутация наркомана.
Безрукий не может быть "щипачом", безногий - вором-форточником, а наркоман, систематически снедаемый "ломками", - "сообщаковым смотрящим". Покажи такому во время "ломки" шприц со спасительной дозой наркотика - вмиг все расскажет!
Удивительно, но именно с той поры в оперативных документах силовых ведомств, средствах массовой информации и даже соответствующей литературе, претендующей на документальность, муссировалась одна и та же взаимоисключающая информация.
"Вор в законе" Паша Цируль? Да, конечно, это тот самый, который "общероссийский воровской общак" контролирует. Целых сто тридцать миллионов долларов в его жостовском коттедже наличкой хранилось! (По другой версии - сто семьдесят.) Мешки с баксами ногами в тайники так и запихивали! А еще знаете, что о нем из милицейских документов известно? Он ведь который год с иглы не слезает... Наркоман-с.
Естественно, Захаров сразу же попал в поле зрения спецслужб. "Контора" куда пострашней привычных ментов. И неудивительно: деньги, какими бы они ни были, всегда конвертируются во власть. За деньги можно нанять киллера, деньги можно пустить для подкупа чиновников высокого ранга.
ИЗ МАГНИТОФОННОЙ ЗАПИСИ ЧАСТНОЙ БЕСЕДЫ С А. М., В ПРОШЛОМ - СТАРШИМ ОФИЦЕРОМ УФСБ ПО МОСКВЕ И МОСКОВСКОЙ ОБЛАСТИ:
- Лидеры организованной преступности попали в поле зрения КГБ в конце семидесятых. Первым пошел на контакт с чекистами авторитетный вор Анатолий Черкасов, известный под кличкой Черкас.
Он заслал в приемную УКГБ на Кузнецком доверенного человека, который и сообщил дежурному офицеру о том, что во время московской Олимпиады в столице якобы готовится "центровой террор". Спецы из "семерки" (СЛУЖБА НАРУЖНОГО НАБЛЮДЕНИЯ. - Авт.), естественно, отследили гонца и с помощью технических средств грамотно вышли на Черкасова. К этому времени КГБ уже установил причастность к знаменитому пожару в гостинице "Россия" вора в законе Юрия Лакобы (уголовные клички Хаджарат и Ваджакет), бойцы которого якобы подожгли отель в отместку за отобранный у пахана ипподром. Поэтому сигнал выглядел правдоподобным.
С Черкасом был установлен личный контакт. Однако вскоре он оборвался.
(... )
Для Андропова, курировавшего в то время "комитет", разработка уголовных авторитетов стала козырной картой в борьбе против щелоковского МВД. Милиция небезосновательно подозревалась в тотальной коррупции, притом на самом высоком уровне: так называемое "бриллиантовое дело" Галины Брежневой и ее любовника, оперного певца Бориса Буряце, бывшего посредником между дочерью Генсека и женой замминистра МВД, с одной стороны, и столичным криминалитетом - с другой, могло поразить кого угодно, даже видавшего виды Андропова.
(... )
Уже в 1983 году в Третьем Главке была создана структура по разведке и контрразведке в органах МВД - называлась она Управление "В". Чуть раньше в "конторе" организовали так называемую группу "Фикус", составленную из самых доверенных и опытных офицеров.
Люди из "Фикуса" аккуратно внедрялись в кавказский криминалитет, и вскоре в оперативную разработку попал грузинский вор в законе по кличке Дзе. Естественно, деятельность "Фикуса" и Управления "В" тщательно координировалась.
Андропов был человеком умным и потому понимал, что полностью преступность неискоренима. Однако ее можно и должно было регулировать привычными для КГБ рычагами: провокациями, компроматом, дискредитацией среди собственного окружения. К 1988 году на свободе остался лишь 271 вор в законе.
Основы работы с криминальным контингентом, заложенные во времена Андропова, сохранились и поныне. Так же как и богатейшая информационная база данных и, что немаловажно, агентура среди лидеров криминалитета.
Многие методические наработки используются и сейчас.
В настоящее время проблемами оргпреступности, в том числе и так называемыми ворами в законе, занимается Шестой Главк. Во многом ФСБ дублирует функции РУОПа и МУРа, однако чекисты имеют собственные оперативные разработки, собственную агентуру и, естественно, собственные интересы...
Уже потом стало известно: каждый шаг, каждый вздох Павла Васильевича Захарова тщательно фиксировался сотрудниками спецслужб. "Контора" постоянно пасла его ближайшее окружение, пробивала любых контактеров - будь то мойщик его шестисотого "мерса" на заправке, рабочий, настилающий в зале паркет, или влиятельный грузинский вор, просто приехавший к патриарху преступного мира погостить.
Жостовский коттедж пахана был нашпигован подслушивающей, подглядывающей и записывающей аппаратурой не меньше, чем в свое время - американское посольство.
А Цируль, прекрасно понимавший свою роль в этой инсценировке, по-прежнему числился для всех и каждого "смотрящим общероссийского общака". Но даже старый вор, при всей своей проницательности, не мог предположить, какие тучи сгущаются над его головой.
В 1993 году в Москве появилась еще одна правоохранительная структура - Региональное управление по борьбе с организованной преступностью, с офисом на Шабаловке. Структура эта, возглавляемая всесильным Рушайло (ныне - Секретарем Совета безопасности), уже тогда наводила на горячую столичную братву тихий ужас жесткостью методов и полной непредсказуемостью поведения оперработников при проведении операций.