Говоря о церкви, необходимо сказать, что по святцам, ребенку женского пола предписывалось носить исконно верные имена: Голиндуха, Епихария, Перепетуя, Синклитикия, Феодулия. По своему смыслу, имена соответствовали внутренней сущности рода евиного: Варвара - грубая, Прискилла - старая, Ксантипа - рыжая лошадь и т.д. Все эти имена до сего времени упоминаются в церковных календарях, издаваемых Московской патриархией. К сожалению, стоит констатировать, что благозвучные канонизированные имена подменяются сейчас мирскими, бесовскими, что лишний раз доказывает всё более тесную связь женщин с земным, не возвышенным, низкодуховным.
В резюме к сказанному, приведем слова великого поэта древности, одного из величайших представителей древней трагедии, Еврипида, который в отчаянии восклицал: "О, Зевс! ты омрачил счастье людей тем, что произвел на свет женщину! Если бы ты хотел поддержать человеческий род, то должен был бы устроить так, чтобы мы не были обязаны женщинам нашей жизнью. Ибо ясно, что женщина величайшее бедствие".
Не правда ли справедливые слова?
Здесь вы спросите меня, может быть, всегда ли я сам был чужд обольщеньям? Нет, напротив. Прежде даже, чем я их познал, какой-то неведомый инстинкт заставлял меня предчувствовать их, как сладостные очарования, которые должны были наполнить мою жизнь. Когда же время пришло и со мной было то же, что и с другими, и я даже с большим благоговением бросал мой фимиам на их нечистые алтари, снова и снова наслаждался ими с упоением. Но надо сказать правду - на дне этого наслаждения всегда оставалось что-то горькое, подобное угрызению совести; поэтому когда понятие об истине озарило меня, я не противился ни одному из выводов, которые из него вытекали, но принял их тот час, без уверток.
Осмелюсь прервать складное наше повествование с тем только, чтобы ненавязчиво упомянуть, что и в банальных пословицах заключена сама мудрость человечества, накапливающаяся в течении веков. Никого не следует уверять, что они созданы не на основе огромного опыта человечества и переданы через бесчисленные поколения. Если даже и прочитали бы мы все, о данном предмете, всё, что написано великими учеными, философами и совершенными мужами, то всё равно нигде не нашли более глубокой мудрости, чем в таких избитых пословицах, как: "Собака умней бабы: на хозяина не лает" или "Баба да бес - один у них вес". А кто не знает, что "женских прихотей не перечтешь"? А кто не убедился, что "у бабы волос долог, да ум короток", и что "бабьи умы разоряют домы" и то, что "бабу и оглоблей не убьешь", " лукавой бабы и в ступе не истолчешь", "нет мяса без кости, а бабы без злости"? А то, что "где черт не сладит, туда бабу пошлет" - об этом никто и спорить не будет.
Если бы, на непритязательный взгляд - разумные мужи применяли эти пословицы в жизни, хотя бы тем, что имели их в виду, мы бы вряд ли нуждались в этом умственном экзерсисе. А если, представим себе, мы применяли бы на практике большую часть народных пословиц, наша жизнь стала бы почти совершенной. Ведь не секрет, что знание является силой лишь тогда, когда оно применяется; и целью моего письменного опыта не является сообщить вам что-то новое, цель его - напомнить вам о том, что вы уже знаете, подтолкнуть вас к действиям и побудить как-то использовать эти истины в жизни: "Бабу бей, что молотом, сделаешь золотом", "Жена без грозы - хуже козы", "Жене спускать - добра не видать", "Не верь ветру в поле, а жене в воле", "Шубу бей - теплее, жену бей - милее", "Кто вина не пьет, пьян не живет, кто жены не бьет - мил не живет", "Баба плачет - свой нрав тешит".
Если я удачно передал свою мысль, вы должны были убедиться, что я отнюдь не думаю, будто нам не хватает одних только знаний. Правда, и их у нас не слишком много, и нее обойтись без тех обширнейших духовных сокровищ, которые веками скоплены в других странах и находятся там в распоряжении человека. И остается, смею надеяться, путем изучения и размышления добыть себе недостающие нам знания в борьбе за истину, взять живые традиции, обширный опыт, глубокое осознание прошлого, прочные умственные навыки - все эти последствия огромного напряжения всех человеческих способностей, а они-то и составляют нравственную природу народов Востока и дают им подлинное превосходство.
Вот и в пословицах восточных наглядна зрима мудрость народная: "Если не укажешь жене на ее недостатки, она найдет их в тебе", "на жену и оружие не полагайся" (абхазские), "коню и жене не доверяйся" (адыгейская), "если жена глупа, то плеть должна быть толстой" (казахская), "не доверяй свои тайны неразумной женщине" (киргизская), "нет жены - нет печали" (персидская), "с женой советуйся, но делай наоборот" (чеченская).
Пришла пора обратиться , наконец, к Магомету.
Если подумать о благих последствиях, которые его религия имела для человечества, то нельзя не признать, что он нравственно более заслуживает уважения со стороны людей, чем вся толпа бесполезных мудрецов, которые не сумели ни одно из своих измышлений облечь в плоть и кровь, и ни в одно человеческое сердце вселить твердое убеждение о наместнике дьявола на земле.
В мусульманской религии есть прекраснейшие страницы мыслей слишком абсолютных. Например, что женщина не должна молиться Аллаху, за нее это делают ее отец и муж. Женщина не может входить в мечеть. В рай Мухаммеда женщина если и будет допущена, то только в качестве услуги для праведников-мужчин.
Читая эти священные строки, мы смело можем сказать, что ислам представляет одно из самых замечательных проявлений общего закона: "И лучшая из них - змея" (Коран).
Если мы обратим свои взоры еще дальше на Восток, то увидим, что и Будда в разговоре с учениками предостерегал их даже от вида женщины, а тем более от разговора с нею. Кроме того, буддийская мудрость говорит: "Пока ты не уничтожил до самого корня похотливую привязанность свою к женщине, до тех пор дух твой будет привязан к земному. Истинно могуч тот, кто побеждает самого себя". В джатаке "О заклинании тоски" Будда всё расставляет по местам: "женщины - сластолюбивы, безумны, подвержены пороку, в роду людском они - низшие. Как ты можешь испытывать любовную тоску по женщине, этому сосуду скверны?"
Талмуд тоже порицает любострастие: "Раб своих страстей - самый низкий из рабов" - сказано в нем. Основной закон иудаизма силой поэтического образа предостерегает стоящего над бездной: "Страсть в человеке сначала паутина, потом - толстая веревка. Страсть вначале - как чужой, после - как гость, и, наконец, как хозяин дома".
Отвлечемся немного от краев покрытых туманной зарею и вспомним золотые слова из Евангелия от Матфея. "Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем. Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну"( 5. 28. 30)
Воистину лучше не скажешь!
Религия, этот оплот нравственности и силы духа, не только ставит этот вопрос во главу угла, но и твердо проводит его в жизнь, требуя от своих послушников чистоты помыслов и искоренения низких побуждений.
В брахманизме-индуизме аскетическое целомудрие считалось обязательным для брахмана во вторую половину его жизни. То же мы можем наблюдать в некоторых храмах классической Греции, в китайском даосизме. В католической церкви безбрачие распространяется на все духовенство. В соблюдении вечного целомудрия, Бога для, самом по себе, католицизм усматривает высшую заслугу человека. "Согласно воззрению церкви - как оно выражено у канонических отцов церкви, в синодальных и папских увещаниях и в бесчисленных творениях правоверных католиков - постоянное целомудрие именуется божественной, небесной, ангельской добродетелью, и снискание в помощь ей божественной благодати ставится в зависимость от серьезных молений о ней" - напоминает блаженный Августин. В православии, одним из условий духовной карьеры, и, как следствие, достижение высших постов в иерархии церкви, невозможно без обета воздержания.
Именно об этом совершенном воздержании ревностно проповедуют правоверные отцы церкви. Вот что сказано в труде "О целомудрии" Тертуллиана: "брак и блуд - совокупление плоти, - то есть Бог вожделение прировнял к блуду. Итак, скажут мне, ты отвергаешь и первый, то есть единый брак? Да, и по справедливости: потому что и брак произошел из того, что есть блуд". А у Соломона премудрого мы найдем: "Кто же прелюбодействует с женщиной, у того нет ума; тот губит душу свою, кто делает это"(Пр. 6. 32).
"Как высшее посвящение во христианство, - пишет Шопенгауэр, - как то посвящение, которое вводит в ряды избранных, указуются безбрачие и девственность; только ими обретается тот венец победы на какой даже и в наши дни указывает еще венец, который возлагают на гроб безбрачных, как и тот венец, который возлагает на себя невеста в день венчания".
Конечно, мудрецы всех времен постоянно говорили одно и то же, а глупцы, всегда составлявшие огромнейшее большинство, постоянно одно и то же делали, - как раз противоположное; так будет продолжаться и впредь. Вот почему Вольтер совершенно справедливо говорит: "Мы оставим этот мир столь же глупым и столь же злым, каким застали его".
Однако, было бы вопиюще несправедливым не сказать о том, что и в этой душной, пронизанной миазмами похоти и блуда атмосфере, в которой мы ежечасно и сиюминутно пребываем, аскетический и энкратический дух, всё-таки вырвался на свободу и принял такие величественные и определенные формы, каких, быть может, раньше никогда и не имел. Мы имеем в виду то, что в подлинном смысле остается недоступным для человеческой толпы всех времен и народов, в силу ее низменных помыслов, интеллектуальной тупости и грубости вообще, мы имеем в виду то, что кажется нам наиболее верным и правильным - принципе полового аскетизма в практике самооскопления, известного в некоторых древневосточных культах: в культе Аттиса и Кибелы Фригийских, в культе Ишатр Вавилонской и, конечно, в Христианской секте скопцов.
Ведь сказано: "не все вмещают слово сие, но кому дано; ибо есть скопцы, которые из черва материнского родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит" (Матф. 19. 10-12). Так ответил Иисус ученикам, на вопрос о прелюбодеянии с женщиной.
В чьих несгибаемых силах воспользоваться этими великими поучениями и сделать это, чтобы с беззаветной последовательностью воздать должное истине? Разве не доказывает нам то великое внутренне сродство, соединенное с решительностью и уверенностью из глубины веков, что поступками сильных духом двигал действительный внутренний опыт, - тот опыт, который , правда, доступен не всякому, а дается в удел немногим избранным и, вследствие этого, считается благодатью, но в действительности которого, по указанным выше причинам, сомневаться нельзя. Даже то, что при самых разнообразных обстоятельствах и у самых разнообразных лиц самооскопление находило себе такое единодушное выражение, которое при этом самые древние и образованные народы земли подняли на высоту главного учения своей жизни, говорит о глубочайшая истинности, величии и возвышенном характере, что свидетельствует о чистоте и величии ума, совершенно не испорченного и не загубленного жалким феминизмом, этой школой плоскости, этим очагом неразумия и невежества, этой пагубной лжемудростью.
В силу своей пагубной слабости мы с величайшей горестью должны признать, что не можем воспользоваться этим действительно великим опытом предков, но именно поэтому мы не должны и добровольно лишать себя богатого наследия, доставшегося от веков протекших и от народов чуждых, посему, кажется нам достаточно верным рассказать немного о традициях и обычаях несколько своеобразных для нас, но не ставших от этого менее нравственными.
Так, полинезийцы, по нашему явно несправедливому мнению, бытующему в широком сознании, как о людях островных и духовно неразвитых, инстинктом и высокой чистотой помыслов, определили для женщин широкую систему табу, носящую сакральный характер. В этой системе женщинам запрещалось даже обедать с мужчинами (что широко, кстати, распространилось почти по всей Океании), не говоря о ином: женщинам запрещалось употребление некоторых видов пищи; вход в святилище и жилище вождей, они не могли входить в лодку и ходить по некоторым дорогам.
На острове Новая Ирландия девушек, достигших половой зрелости, сажали в маленькие тесные клетки, где они должны были сидеть безвыходно несколько лет. Не правда ли замечательная традиция!
Но не только на Тихом океане люди были столь прозорливы и умны. У народов арктического Севера, например у ненцев, мы тоже найдем немало прекрасных обычаев. Так, женщина у ненцев не могла прикоснуться к промысловому инвентарю, перешагивать через него, не могла прикасаться к нарте, на которой перевозили священные изображения, не могла обходить кругом чума, не могла употреблять мясо медведя, осетра, щуки, головы оленя и др.
Как видим мы, к великому нашему сожалению, мудрость веков погребена под толстым слоем пыли нелепых дозволений, которые принесла нам цивилизация - враг всего святого, по мнению великого волшебника мысли и чувства Ж.Ж.Руссо. "Вкушайте возмездие, - говорит Руссо, - за наше надменное стремление выйти из счастливого неведения, на которое нас обрекла вечная Мудрость". И верно! Что мы видим теперь, отягощенные злом? Лицемерие, осторожность и невозможность поступков. "Всегда хорошо отзывайся о женщинах вообще, - упаднически восклицал Себастиян-рок-Никола-Шамфор, - хвали тех, кто тебе нравится, а об остальных не говори вовсе: водись с ними поменьше, остерегайся им доверять и не допускай, чтобы твое счастье зависело от одной из них, пусть даже самой лучшей". И даже Вольтер, могучий ум просвещения, расписывался в бессилии перед женским естеством: "Успеха в жизни добивается лишь тот, кого поддерживают женщины. Значит их нужно изучать. Запомните же, что все они - лгуньи и шлюхи".
Кстати, надо сказать, что вторая половина восемнадцатого и начало девятнадцатого веков, ознаменовалось тем, что все лучшие умы того времени, не исключая и Канта, обратились к теме, так волнующей нас сейчас.
Такой просвещенный светлый ум, как Гердер, писал: "Я, может быть, слишком озлоблен против ученой женщины, но чем я виноват? Ведь это отвращение, внушенное самой природой". Один из столпов французского романтизма Альфред де Виньи, сказал с открытым сердцем:
Все лучшее в жизни делить со змеею
Которая вьется, свое чешуею
Влачася в грязи и на солнце блестя!
Нечистое сердцем, больное дитя!
Нет ни одного поэта, раз уж мы привели здесь стихотворные строки, который был так же знаменит, который затмевал в области литературы всех своих современников, среди которых были очень крупные величины, который своим поэтическим гением охватил такой обширный горизонт, который своей гениальной фантазией создал многочисленных героев, воплотив их в неувядаемые образы, как Шекспир. Именно его гениальному перу принадлежат следующие строки:
Во гневе женщина - источник мутный,
Лишенный красоты и чистоты -
И как бы жажда не была велика
У человека, он его минует.
Поэт говорит сердечно и со всей прямотой: "Твой муж - твой господин"; "Как подданный перед своим монархом, так и жена должна быть перед мужем".
Хотя Шекспир в своих произведениях и не дал гневную отповедь, однако, он не проявил и слабости мужского характера мужественно воскликнув с открытым забралом: "Коварство - имя твое, женщина!"
Георг Кристоф Лихтенберг высказался не менее возвышенно: "То, что они называют сердцем, находится значительно ниже четвертой пуговицы жилета". И совершенно справедливо добавил: "У женщины местоположение чувства чести совпадает с центром тяжести ее тела".
А Байрон? Нет ни одного великого поэта, который был бы так родственен русскому духу. Как говорили в девятнадцатом веке - он писал пером Пушкина, водил рукой Лермонтова. Этот благородный и высокоодаренный человек, как и Наполеон, отзывался о женщинах весьма достояно и правдиво: "Положение наших женщин в обществе неестественное. У турок в этом отношении уж куда лучше. Они запирают их, но при этом женщины гораздо счастливее. Дайте женщине зеркало и сладости и она довольна. Я страдал от второй половины рода человеческого, сколько помню себя. Наиболее мудры те, которые не вступают с ними ни в какие отношения. Рыцарская служба у женщин, может быть, такое же жалкое рабство и еще более жалкое, чем всякое другое".
Сколько светлых лучей прорезало в это время мрак, покрывавший всю Европу! Большая часть познаний, которыми ум человеческий теперь гордится, были уже предчувствуемы тогдашними умами, миру недоставало только форм прекрасного, и он отыскивал их, обратив взоры на древности. Прикоснемся же и мы к тем величественным эпохам и приоткроем драгоценные кладовые незамутненного разума.
В истории китайской философии нет фигуры, по масштабу равной Конфуцию. Он пользовался непререкаемым авторитетом при жизни, к его творчеству неизменно обращались философы последующих поколений, его имя занимает одно из ведущих мест в ряду легендарных исторических личностей. Китайский мудрец предостерегал: "Строить правильно отношения труднее всего с женщинами и низкими людьми. Если приблизишь их к себе - они станут развязными, если удалишь от себя - возненавидят".
Цицерон содрогался при одном имени сладострастия: "Стыдно смотреть на тех, кто ликует дорвавшись до Венериных утех, мерзко - на тех, кто еще только рвется к ним воспаленным желанием. Такой порыв обычно называется "любовью" - и в нем видна такая слабость духа, которую и сравнить не с чем".
Аристотель, которого философ Чаадаев считал порождением нового ума, считал, что создание женщины - ошибка Природы. Демокрит определил, что "нечестиво и скорбно и крайний позор, если кто-то подвластен женщине". Пифагор, сей мудрый муж, учил просто и доходчиво: "В огонь впасть и в женщину - одно и то же". Но открыл всем глаза Диоген, сказавший, встретив спорящих женщин: "Глядите: змея у гадюки яду просит!"
Да, вы не можете себе представить, сколько дивных заключений можно извлечь из ничтожного числа литературных памятников, рассеянных по необъятным степям нашей истории, сколько могучих сил откопать в нашем прошлом. Если сопоставить с этим благородным прошлым жалкое прошлое католической Европы, то это сравнение устыдит ее такой мощью и высокомерностью, что просто диву можно даваться! Кристально ясная, пламенная и картинная речь наших предков, вдохновляемая несомненной благосклонностью высших сфер, может обратить на путь истины изрядное число нынешних обывателей, истомленных своей бесплодной рутиной и, наверное, не подозревающих, что бок о бок с ними существует целый неизвестный мир, который изобилует всеми недостающими им элементами прогресса и содержит в себе решение занимающих их и не разрешимых ими проблем.