многие жилые улицы юго-восточного Лондона в викторианские времена. Я сказал
Нафишах, что хотя только мы четверо
будем видны тем, у кого еще не прорезался Третий Глаз, но в нашем восхождении на
Ройял-Хилл нас будут на самом деле
сопровождать сотни духов-хранителей.
Я вел моих спутников вверх от Меридиан-хауза по пологому склону и путь наш
лежал мимо восхитительных домов
восемнадцатого и девятнадцатого веков. Мы миновали "Ричарда I", традиционный
паб, рядом с которым располагался
современный – "Лисица и гончие". Также мы миновали "Королевский чай",
вегетарианское кафе, а также ряд магазинов и
забегаловку "Принц Альберт". Вместо того, чтобы свернуть на Пойнт-Хилл, я завел
Сайиду и двух моих ассистентов за паб
"Барли Мо", откуда мы двинули вдоль по Блиссет-стрит. Однако вместо того, чтобы
дойти до пожарной части или "Ройял
Джорджа", мы срезали путь по отделанной кафелем лестнице через кварталы
современной застройки. В результате этого мы
оказались на Мэдисон-Хилл. Это одна из нескольких параллельных улиц с
элегантными домами, построенными в
девятнадцатом столетии, которые всползают на вершину, известную под названием
Гринвич Пойнт.
Мы направились к единственному дому восемнадцатого века на этой улице, в
котором некогда располагался офис
управления делами Морденской коллегии, но не дойдя до него, нырнули в темную
аллею. Грубые кирпичные стены с
крепкими деревянными калитками в них поднимались по обе стороны дороги. Справа
стены вскоре сменились железными
перилами и в тот же миг у нас под ногами оказались широкие асфальтированные
ступеньки. Тропинка огибала вершину
холма и мы свернули с нее на крутую бетонную лестницу, ведущую на вершину
Гринвич Пойнт. На высоте ста пятидесяти
футов мы оказались на плоской площадке, окруженной деревьями, где мы и
собирались исполнить наш вечерний ритуал.
Было очень темно, но на западе открывался великолепный вид на центр Лондона. Мы
восхищались городскими огнями
несколько минут перед тем, как выйти на центр площадки.
Я объяснил Сайиде, что за Гринвич Пойнтом располагается Блэкхитская пещера,
которая сразу же стала туристическим
аттракционом, когда ее повторно открыли в 1780 году. Но в 1946 году ее объявили
опасной для посещений и закрыли вновь.
Учитывая природу ритуалов, который проводились в ней во время войны,
неудивительно, что правящая элита захотела
закрыть на замок входы в штольни. Нафишах сняла с себя одежду, затем Секстус и
Лайви облепили все ее тело животным
жиром, чтобы она легче переносила ночной холод. Сайида взвизгнула пару раз, хотя
ничего такого уж чувственного в
ритуале, к которому ее готовили, не было. Когда девушка, наконец, была готова, я
повелел ей лечь на траву, закрыть глаза и
расслабиться. Ей предстояло спроецировать свое астральное тело в пещеру, а затем
рассказать нам о том, что она там
увидела.
– Там темно, там очень темно! – пожаловалась Нафишах.
– Не беспокойся, – подбодрил я ее. – Просто расслабься и жди, пока твои
глаза привыкнут к отсутствию света.
Я не сказал бы, что рассказ Сайиды оказался совсем не интересным, хотя она
не поведала ничего такого, чего бы я уже не
знал. Когда она закончила рассказ, Секстус набросил тряпку, смоченную в эфире,
на лицо девушки. Нафишах уже и так
находилась в трансе, поэтому она очень быстро впала в глубокий сон. Я сделал
знак моим ассистентам и мы скрылись в
деревьях, которые росли с северной стороны Гринвич Пойнт. До нас доносилось
урчание машин, едущих по Блэкхит Хилл и
шелест листьев, но кроме этого не было слышно ни звука. Лиса побежала через
площадку в сторону Сайиды, но, не добежав
до девушки, метнулась назад.
Я не знаю, как долго мы сидели под деревьями, но не меньше часа, а возможно
и два. Мы не говорили между собой, мы
сконцентрировали наши воли на Сайиде и она, наконец, начала просыпаться. Она
была растеряна, потому что мы взяли ее
одежду с собой, когда пошли к деревьям, и она проснулась с головной болью,
абсолютно голая и одна. Встав, она
направилась нетвердой походкой в сторону Уэстерн-Гроув. Мы встали и пошли за
Нафишах следом, но она попятилась
назад, как только сообразила, что движется в сторону дороги. Я выступил из
темноты, шепнул Нафишах на ухо, чтобы та не
шевелилась и вернул девушке ее одежду. Когда она оделась, Секстус и Лайви
присоединились к нам тоже.
– Ты должна вести нас туда, куда нам суждено, – сказал я Сайиде.
– Я даже не знаю, где я нахожусь, – пожаловалась она.
– В этом то вся и суть, – заорал я.
Сайида сначала повела нас в сторону Блэкхита, затем передумала и опять
направилась к Уэстерн-Гроув. Она спустилась
по пологой Пойнт-Хилл, затем вывела нас обратно на Ройял-Хилл и к Гинвич-Хай-
роуд. Оттуда я повел нашу небольшую
группу к машине Сайиды, она дала Секстусу ключи и вся троица укатила на запад. Я
же направился к реке, сел на скамейку и
долго любовался Темзой.
Глава 4
Я пользуюсь услугами моего психоаналитика, доктора Джеймса Брэйда уже почти
десять лет. Этого врача мне
порекомендовал один мой друг после того, как интрижка, закрученная мной с
исполнительницей главной роли в фильме,
который я снимал, накрылась медным тазом, и она не только отказалась встречаться
со мной, но и участвовать в картине, в
результате чего дальнейшее финансирование проекта оказалось под угрозой.
Осознав, что под угрозой вся моя карьера,
репутация и личная жизнь, я решил, что без профессионала мне не обойтись. Обычно
я посещал доктора Брэйда дважды в
неделю, но из-за того, что смерть моей дочери совершенно выбила меня из колеи, к
моменту этого визита я не видел его уже
несколько недель.
– Что с вами стряслось? – спросил Джеймс.
– Да так, ничего особенного, – ответил я непринужденно. – Просто быт заел.
Закрутился, так сказать.
– Вы уверены? – оборвал меня психиатр. – Может вы были заняты тем, что
кого-нибудь убивали или совершали какое-
нибудь преступление?
– Нет! – взвыл я. – Я никого не убивал. Я убил одного человека в порядке
самозащиты, а еще полиция подозревает меня в
убийстве женщины, с которой я провел одну ночь, но ее зарезали уже после того,
как я ушел от нее!
– Вы уверены, что не убивали эту женщину? – прощупывал меня Брэйд.
– Разумеется, – выпалил я в ответ. – Если бы я ее выпотрошил, то я бы,
наверное, помнил.
– Послушайте, – прошептал мне доктор. – Расслабьтесь, устройтесь поудобнее
на кушетке и закройте глаза. Если вы не
обдумывали убийство заранее, то такое убийство именуется "непредумышленным", а
за это дают гораздо меньше.
– Я не убивал Сару Петерсон, – тявкнул я, вскакивая с места.
– Что за шум, папа? – спросила вбежавшая в комнату девушка, в которой я
узнал Ванессу Холт. – Что здесь происходит?
– Все в порядке Пенелопа, заверил ее отец. – Я контролирую процесс, поэтому
возвращайся к себе в комнату.
– Кто это? – спросила Ванесса, указывая на меня. – У меня такое странное
чувство, словно я с ним встречалась в другой
жизни или, может быть, во сне.
– Это просто пациент, Пенелопа, – объяснил Брэйд.
Выходя из комнаты, Ванесса подмигнула мне. Я почувствовал сильное желание
назвать ее тем именем, которым я называл
ее, когда она была со мной, но я, хотя и не без труда, поборол это желание. Я
знал, что ее отцу это не понравиться; к тому же
я не хотел, чтобы он вмешивался в наши отношения. У меня возникла мощная эрекция
и мне было крайне трудно
сосредоточиться на психоаналитическом сеансе, но, тем не менее, мне удалось
сделать так, чтобы доктор Брэйд не заметил
ничего необычного.
– Как ваша личная жизнь? ? спросил меня эскулап.
– Туда-сюда, – ответил я, воспользовавшись этой старой хохмой для того,
чтобы скрыть свою растерянность.
– К проституткам ходите? – не отставал доктор.
– Нет, Джим! – рявкнул я. – Я уже говорил, что никогда не покупаю секс за
деньги.
– Но вы стареете, – мрачно заметил Брэйд, – и, в отсутствии любящей жены,
вам вскоре станет не так-то просто регулярно
удовлетворять свои половые потребности. Определенное количество оргазмов
необходимо для того, чтобы поддерживать в
норме психическое самочувствие, поэтому я настоятельно советуя вам подумать о
том, чтобы прибегнуть к услугам
проституток. За небольшую плату я могу устроить вам знакомство с одной очень
привлекательной специалисткой по
сексуальной терапии.
– Сколько ей лет? – поинтересовался я.
– Это зависит от того, о ком идет речь, – проскрипел в ответ лекарь. – У
меня имеется, например, девятнадцатилетняя
индийская студентка, которая, наверняка, придется вам по вкусу.
– Я об этом подумаю, – снизошел я.
– Вы знаете, Филипп, – сообщил мне психиатр доверительным тоном, – мне
очень не нравится постоянный разрыв между
желаниями и их осуществлением, который испытываете вы. Я вижу, что у вас -
эрекция, а это значит, что вам следует
соответственно вести себя.
На этом сессия в общем и целом закончилась. Я вышел в приемный покой и
вскоре после этого в кабинет к Брэйду
вызвали следующего пациента. Я выписал чек за полученную консультацию и
записался на следующий прием. Сделав это, я
вышел на улицу и побрел по нее, но не прошло и минуты, как я застыл на месте как
вкопанный.
– Мистер Слоан! – Ванесса Холт или Пенелопа Брэйд, это уж как изволите,
звала меня по имени, направляясь в мою
сторону. – В городе на летних каникулах такая тоска по сравнению с универом!
Может вы возьмете меня куда-нибудь
развеяться?
– Конечно, – согласился я. – А куда бы вам хотелось?
– В Храм Золотого Тельца! – возбужденно заявила Ванесса.
Я махнул рукой такси и, пока оно подъезжало к нам после быстрого расспроса
я выяснил, что Пенелопа узнала мое имя от
отцовского ассистента. Пока мы садились в такси, она упорно отрицала, что
встречалась со мной раньше или пользовалась
именем Ванесса Холт.
– Отвезите нас в Храм Золотого Тельца, – проинструктировал я водителя.
– Извини, приятель, – ответил таксер. – Не могу. У меня лицензия только на
работу в пределах Большого Лондона. К тому
же, если я повезу вас на Ближний Восток, мне будет трудновато объяснить жене,
где я пропадал большую часть недели.
Однако я могу отвезти вас в бывшую церковь тамплиеров рядом с Флит-стрит.
Правда, по-моему, чуваки, которые его
построили, поклонялись существу, которого звали Бахомет, а не Золотому Тельцу,
но, в любом случае, это самое близкое в
Лондоне к тому, что вы просите.
– Отлично, – согласился я. – Везите нас туда.
Мягкие формы Пенелопы слились с моими, и мы провели наше короткое
путешествие в чувственных объятиях. Я
заплатил таксеру, который показал нам как пешком пройти к самой церкви и,
отсчитывая сдачу, поведал мне краткую
историю этого уголка Лондона. Водитель был совершенно прав, когда сказал, что
неф церкви имеет в плане круглую форму,
поскольку моделью для него, как и во всех остальных храмовнических церквях,
послужил Купол Скалы в Иерусалиме, где в
раннее средневековье располагалась первая штаб-квартира этого рыцарского ордена.
Также водила, который явно не
чуждался оккультного Знания и был чем-то вроде психогеографического Родса города
Лондона, что Генрих VIII перевел эту
церковь из папского подчинения в особое королевское. Это означало, что
приходского священника в ней назначал не
архиепископ, а лично сам король. Те, кто в состоянии расшифровать архитектурный
символизм собора в Шартре,
несомненно поймут все значение этого факта.
Пенелопа носила длинную юбку и когда я сел на скамью, стоявшую в
прямоугольном клиросе, являющемся частью
пристройки к церкви, произведенной в тринадцатом веке, она уселась ко мне на
колени. Мне не понадобилось много
времени, чтобы заметить, что под юбкой у девчонки нет трусов, а двадцатилетней
обольстительнице понадобилось еще
меньше времени для того, чтобы извлечь мой член из ширинки и заправить его в
свою щель. Пенелопа была девушкой,
соблюдающей приличия – раскинувшиеся складки ее юбки скрывали от посторонних
наши интимные органы. Трое туристов,
находившихся в этот момент в церкви уделяли больше внимания изваянию рыцаря-
храмовника в натуральную величину, чем
нам с Пенелопой. Вместо того, чтобы подскакивать у меня на коленях, Пенни просто
сжимала и разжимала мышцы
влагалища. Оттого, что мы пытались ничем не выдать своих восторгов, мы
распалились сверх всякой меры, поэтому я
спустил очень быстро. Когда я спустился с вершин, с коих мужчина и женщина
сходят вниз всегда порознь, я постиг некую
фундаментальную истину, касающуюся меня лично. Я вовсе не был каким-то мудацким
кинорежиссером Филиппом Слоаном
– я был магом Эдвардом Келли. Одновременно с пришедшим ко мне осознанием того
факта, что во мне сосуществуют две
личности, в тело Пенелопы Брэйд вселилась личность Ванессы Холт, которая и не
подозревала, что часть своей жизни она -
дочь популярного психотерапевта райховской школы, являющегося главнейшим мировым
экспертом в области гипноза.
– Я вернулась, потому что готова выслушать дальнейшие наставления, -
заявила Холт, застегивая молнию на моей
ширинке.
– Ты готова только к тому, – рявкнул я, – чтобы немедленно отправиться
восвояси.
– В таком случае, – заверещала Ванесса, когда я начал выволакивать ее из
церкви, – зачем ты меня еб?
– Я тебя не еб, – зарычал я и от души шлепнул нахальную девицу по заднице.
– Тебя кто-то другой еб. А теперь уебывай!
– Неужели ты меня не любишь? – захныкала Холт.
– Если у меня будут такие ученицы, как ты, – выплюнул я, – то всем будет
ясно, что я сам себя не люблю. А теперь
уебывай!
– Я буду следовать за тобой повсюду, – дулась Ванесса, следуя за мной по
Флит-стрит.
– Посмотри сюда, – сказал я, показывая ей на церковь Святого Дунстана. – В
этой самой церкви проповедовал Уильям
Тиндейл, знаменитый переводчик Библии и протестантский мученик.
– Ты что, издеваешься надо мной? – спросила Холт. – Я знаю не хуже тебя,
что церковь Святого Дунстана лежит на
открытой Альфредом Уоткинсом знаменитой лей-линии, проходящей через Стрэнд,
поэтому почему бы тебе ни рассказать
мне побольше о ее значении у язычников и оккультистов, вместо того чтобы нести
всякую христианскую чушь?
Я проигнорировал этот комментарий и направился на восток. Прогуливаясь, я
погрузился в размышления и мою память
тут же наводнили разнообразные сведения, касающиеся Альсации (так в древности
назывался район, лежащий к югу от
Флит-Стрит). В центре его некогда располагалось кармелитское аббатство, которое,
до конца семнадцатого века обладало
официальным правом убежища, и поэтому весь район был наводнен преступниками,
ищущими спасения от гнева Астреи.
Хотя Мэри Фрит или Молли Срежь Кошелек, под каковым прозвищем она прославилась,
более не терроризировала
неосторожных путников, которые пересекали живописные окрестности Флита, я
почувствовал что ее отсутствие с лихвой
восполняет общество Ванессы Холт. Церковь Святого Брайда расположена за старой
городской стеной возле восточной
оконечности Флит-стрит. Многие считают ее самой красивой из многочисленных
красивых церквей, построенных Реном;
витая ее колокольня служит моделью для многочисленных современных свадебных
тортов в соответствии с традицией,
заведенной местным кондитером в восемнадцатом веке. Я зашел в церковь и с
удовлетворением заметил, что дверь на
колокольню была открыта. Холт последовала за мной.
– Если ты пойдешь за мной по лестнице, – прошипел я моей мучительнице, – я
спущу тебя с нее.
По мере того, как я поднимался вверх, в воздухе вилось все больше и больше
пыли. Снизу раздавались шаги Ванессы,
которая все-таки пошла за мною. Но, поскольку она предусмотрительно держалась от
меня на некотором расстоянии, видеть
я ее не мог. Взобравшись наверх я увидел в открытые двери, расположенные сбоку
от лестницы, колокола и анфиладу из
нескольких захламленных помещений. Я поднялся еще выше и холод старой каменной
кладки сменился ярким светом
солнца. Очутившись на вершине, я полюбовался раскинувшимся передо мной видом
Лондона. Колокольня, самая высокая из
построенных Реном, была укорочена после того как в 1764 году ее повредило
молнией. Это происшествие привело к
ожесточенной перепалке между Георгом III и Бенджамином Франклином. Колониальный
лидер благоволил к громоотводам с
заостренным концом, в то время как фанатично нетерпимый монарх испытывал
жесточайшую неприязнь ко всему
американскому и поэтому предпочитал громоотводы с затупленным концом. Когда
ученый сэр Джон Прингл отказался
подержать эту выходку повелителя, явно свидетельствующую о его безумии, король
заявил, что Прингл недостоин
оставаться на посту председателя Королевского общества.
Тяжело дыша, Ванесса уселась рядом со мной. Я понял, что мне следует
действовать тонко, если я хочу от нее избавиться,
потому что если я сброшу ее с колокольни прямо сейчас, это может отрицательно
сказаться на моих планах. Кроме того, я
опасался что, совершив подобное, я могу в запале, увидев гибель девушки, вновь
начать повторять за ней все ее движения -
то есть, в данном случае, сигануть с колокольни вслед за моим вторым "я". Как я
предполагал сообщение о том, что, за
исключением колокольни, все здание было разрушено при германских бомбардировках
в 1940 году и что это была одна из
четырех лондонских церквей, с которых в средневековье звонили вечерний
благовест, не вызвала особого интереса у моей