Девушка положила Джону руку на плечо.
– Давай выпьем. Он осмотрелся.
На столе выстроились бутыли текилы, в корытах лежали бутылки пива, засыпанные льдом. Неподалеку от Лолы в стаканах со спиртом торчали шприцы. Люди подходили к Лоле, пожимали руки, она лезла промеж обильных грудей и вытаскивала пакетик. Потом, не стесняясь зрителей, те шли к шприцам и ширялись. Певцы-марьячи наяривали фермерские песни, кто-то из гостей даже танцевал.
Наркоманы сидели в креслах, прикрыв веки, как дремотные ящерицы. Резкая вонь марихуаны била в ноздри.
Тут Джон заметил людей в форме.
– Полиция! – заорал он. – Облава! Игуана засмеялась.
– Они пришли сюда за другим…
Полицейские направились к Лоле. Обменявшись с ними рукопожатиями, та протянула каждому по конверту. Дальше они взяли себе по пиву и влились в гулянку. Один из них затянулся косяком, и струйка дыма медленно потекла из-под усов.
– Неплохо народ оттягивается, – сказал Джон.
– Да, раз в год, на свой день рождения, Милашка Лола приглашает всех в гости и угощает бесплатно. В этот день она отдает. В остальные – забирает.
Она положила руку ему на плечо.
– Пошли наверх, тут слишком шумно.
За дверью обнаружилась лестница на второй этаж. После долгого путешествия по пустым коридорам и комнатам с решетками на окнах Игуана наконец достала ключ и открыла какую-то дверь.
Помещение было маленьким, но уютным, с ковриками, столиками и большой кроватью.
– Ботинки сними, – предупредила девушка. Усевшись по-турецки на кровать, она жестом
пригласила Джона располагаться напротив.
Снова она будто заглянула ему внутрь черепа. Появилось неуютное, возбуждающее ощущение, будто он – голый мальчик перед учителем физкультуры.
– ЛСД принимал когда-нибудь? – спросила она.
– Да. Не понравилось. Особенно металлический привкус во рту.
Игуана кивнула.
– ЛСД уводит в плохое место. Растения лучше. Главное – правильно их приготовить.
Она встала с кровати и пошла в угол, где на полках выстроились баночки с травами и сушеными грибами, а на столике ждала своего часа спиртовка и глиняные горшочки.
– Я приготовлю тебе священные грибы по древнему рецепту.
Игуана зажгла спиртовку и поставила на огонь горшок с водой, куда, напевая странную мелодию, начала бросать щепотки трав и сухие грибы.
Джон потерял чувство времени. Может, подействовала выкуренная внизу сигарета с марихуаной. Словно выпал кусок жизни, по внутреннему ощущению, минут десять, но вполне могло статься, что куда больше.
– Грибы готовы, – сказала Игуана, протягивая ему калебас с отваром.
Джон выпил залпом.
Она налила себе тоже. Они уселись рядышком на кровать.
Джона быстро одолело головокружение, скорее приятное, даже очень.
Стены и коврики поплыли, волной нахлынуло вожделение, плоть извивалась, плавилась в зеленом огне. Захотелось содрать одежду. Губы набухли, кровь стучала в ушах.
Джон беспомощно посмотрел на девушку.
– Встань, – приказала она.
– Я это…
– Встань.
Он подчинился. В паху торчал бугор. Стремительные и ловкие пальцы Игуаны расстегнули пуговицы и стянули с него рубашку.
Пришла очередь пояса, и вот уже штаны с трусами скользнули вниз. Джон стоял, весь красный, а пенис, наливаясь кровью, поднимал голову.
Под взглядом Игуаны Джон вспомнил случай из юности. Тогда ему было лет четырнадцать. К ним домой заглянул учитель физкультуры. Родители еще не вернулись с работы. Учитель так на него смотрел, что Джону стало неуютно. Потом он сказал: "Хочу увидеть тебя голым". Джон ответил, мол, хорошо. С пересохшим горлом, на подкашивающихся ногах он отвел мужчину к себе в комнату. "Блин, – думал он, – только бы удержаться!" Вот дверь заперта, учитель сел на кровать, а Джон снял ботинки, носки, рубашку. "Подойди", – приказал мужчина. Джон встал перед ним, радуясь, что не пришлось оголяться целиком, а тот принялся оглаживать ему руки и плечи. Вдруг мужчина расстегнул ему пояс, и штаны с трусами оказались на щиколотках, Джон покраснел как помидор, и как ни старался, удержаться не смог. Учитель посмотрел вниз, прикусил губу и слабо застонал. "Твой стручочек встает", – сказал он. А потом на смену стыду пришло возбуждение, налитой член пульсировал, чужие руки гуляли по бедрам, ягодицам, и это было хорошо. Учитель потянул его на кровать, и на кончике выступила капелька смазки. Джон к тому времени еще не познал радости онанизма. Он почувствовал нежные прикосновения к яичкам и члену. "Играешь с этой штучкой?" Джон откинулся на локти, вытянув ноги. "Ну… да… немножко…" – "Аделал так, чтобы он выстрелил?" – "Нет. А сколько для этого надо дергать?" Чужие пальцы размазали смазку по головке. Через пару секунд жаркая струя выплеснулась на живот. Потом учитель уехал из города, а Джон выкинул тот случай из головы. Сейчас, когда он стоял голым перед Игуаной, вернулись и те воспоминания, и былое возбуждение.
Вдруг его одолело сразу два весьма своеобразных чувства: что перед ним не женщина, и что в комнате есть кто-то еще.
Игуана медленно снимала одежду. Вот она встала, обнаженная, и тело ее было нечеловечески красиво, гладкая зеленая плоть, тугие зеленые яблоки грудей. Она потянула Джона на кровать, и они слились в экстазе похоти.
Джон снова и снова вонзался в мягкий желатин у нее между ног, засасывающий его все глубже и глубже, они катались по всей постели, она была сверху, серебряный свет ударил ему в глаза и голова будто разлетелась на кусочки. Он видел, как ракета падает и взрывается у него в мозгу. И осталась радиоактивная пустыня.
Когда Джон вернулся в отель, хозяйка сказала, что к нему приехал друг. Он шел по лестнице, сердце хотело выпрыгнуть из горла, а в паху наливалась болезненная твердость. Скрипнула дверь.
Отложив книгу, Игуана встала с постели и пошла к нему навстречу. На ней была мужская одежда, камуфляжные штаны и рубашка, сапоги, зеленый галстук.
Джон обнял ее, поцеловал в губы…
Тут его сковал ужас. К нему прижималась твердая грудь, он чувствовал каждое ребро. Джон оттолкнул мужчину.
– Это чего, ты…
– Я брат-близнец Игуаны.
Джон покраснел как помидор, спереди на штанах вспух горб.
– Не надо стесняться. Я же был там…
Джон вспомнил ощущение чужого присутствия в комнате, и что это было хорошо, как в тот раз, с учителем физкультуры. На смену стыду пришло возбуждение. Почему бы и нет? Раз он и друг другу нравятся, какая разница?
– Дай посмотреть на тебя, – сказал парень. Его длинные прохладные пальцы двигались ловко и стремительно. Пояс и ширинка тут же сдались под его напором.
Не успел Джон толком осознать, что происходит, как штаны с трусами упали на щиколотки. Он стоял, и сквозняк играл с его рубашкой.
Парень разглядывал его, облизывая губы красным язычком. Черные глаза сияли внутренним светом. Он обошел вокруг Джона, и прикосновения пальцев к ягодицам и гениталиям оставляли после себя холодное жжение, как ментол. Брат Игуаны принес стул и усадил Джона.
Потом снял сапоги, рубашку, следом полетели штаны с трусами, и он уже был полностью гол, а Джон еще возился со шнурками.
Парень встал перед ним на колени, помог снять ботинки и носки, окончательно стянул штаны с трусами и повесил на деревянный колышек.
Встав, Джон избавился от рубашки.
Брат был похож на сестру, только худее, та же гладкая зеленая кожа, пульсирующий член, торчащий из угольно-черного куста, был увенчан багровой головкой.
Парень поцеловал Джона, запустив язык глубоко в рот. От него шел запах плесени.
Он уложил Джона в кровать. Натер член мазью, от которой разливалось холодное жжение. Джон вдруг испытал прилив уверенности, он толкнул паренька на спину, под попу сунул подушку, а ноги задрал в воздух. Анус был того же багрового цвета, что и головка. Джон смазал его вазелином и медленно проник вглубь, ощущая, как его засасывают тугие мышцы. Он двигался туда-сюда, и напряжение вскипало в паху. Вдруг под ним оказалась девушка, он почувствовал касание ее мягких сисек, и снова парень, горячая струя ударила Джону в грудь.
По обоим прокатилась судорога. Расцепившись, они лежали и смотрели в потолок.
– Понимаешь, у меня не было выбора. Джон не понимал.
– Давай оденемся, и я как могу объясню тебе, что тут происходит.
Облачившись, парень начал рассказ.
– Мы многое о тебе знаем, иначе бы этого разговора не было. Например, про учителя физкультуры.
Джон бросил на него изумленный взгляд.
– Откуда?
– Есть разные способы получать такую информацию. Совсем скоро ты их изучишь, если хочешь быть нам полезен. Про книги майя все правда. Вот почему Бухта Свиней здесь. Как и другие… русские, китайцы, швейцарцы… ох уж мне эти швейцарцы… Так что специалисты по культуре майя сейчас в большом почете.
Он потянулся к портфелю и достал оттуда три свертка, перевязанных ленточкой.
– Копии дрезденского, мадридского и парижского кодексов. Ты их, конечно, изучил.
Джон кивнул.
– Смотри сюда. – Парень ткнул в жреца, который рассекал ножом нечто вроде корня женьшеня. – Что ты видишь?
– Ничего особенного. Они поклонялись богу кукурузы. Наверняка изображение какого-нибудь мистического предмета.
– Здесь изображен совершенно конкретный предмет. Древо плоти.
– Древо плоти?..
– Да. То, что мы называем плотью, на самом деле овощ. Он в буквальном смысле растет на дереве, точнее, так было раньше.
– Бред какой-то!
– Агенты пяти держав с тобой не согласны. К тебе уже приходила полиция?
– Да… искали наркотики.
– Им нужен любой предлог, чтобы выставить тебя из Мексики. Они подчиняются БС, Бухте Свиней.
– Но зачем? Ты же сам говорил, им нужны специалисты по майя…
– На них и так работают лучшие. К тому же вряд ли ты примешь их условия, когда узнаешь их планы… Они собираются держать книги в тайне. Знания нужны им в единоличное пользование.
– Как же у них получится, если, по твоим словам, дело настолько важное?
– Легко. Ты не думай, что речь идет о банальном научном соперничестве, мол, кто первый сообщит о великом открытии.
– А вы с сестрой как сюда замешаны? И чего хотите от меня?
– Мы. Представляем. Академию.
Джон собрался было уточнить, но тут лицо паренька потекло. Секунда – и перед ним сидел пожилой мужчина, с острыми птичьими чертами и холодными, невозмутимыми серыми глазами.
– Академия была задумана как организация, или группа организаций, где изучаются и преподаются знания, навыки и техники, методы духовной и физической подготовки, сайентология, карате и айкидо. Однако вскоре выяснилось, что это обманный маневр, призванный заставить врага раскрыть свои карты. На современном уровне развития все вышеперечисленное возможно. Почему так не было сделано? Почему знания и навыки скрывают от молодежи? Программа Академии обходит эти вопросы стороной. Поэтому мы были вынуждены уйти в подполье, где готовимся к тотальному сопротивлению. Мы находим и обучаем личный состав в целом ряде мест. Ты вошел в число новобранцев.
Спросишь, что за враг нам противостоит? Есть несколько основополагающих формулировок, которые держат планету в рабстве и невежестве. Во-первых, это концепция народа и страны. Обведи клочок земли, назови его страной. Тут же появятся обычаи, полиция, границы, армия, и проблемы с соседними племенами неандертальцев. Концепция страны должна быть уничтожена. Страна это расширенная версия другого понятия, семьи. Родители имеют право подвергать беспомощных детей той бессмысленной обработке, которую прошли сами. В свою очередь семья является прямым следствием местной антисанитарной системы воспроизводства. Теперь возможно создавать живые существа. Не бактерий, не вирусы из пробирки, а полноценных людей, или по крайней мере гуманоидов, не искалеченных травмой рождения и смерти. Те два существа, что привели тебя сюда – предварительные эксперименты. Все, женская утроба морально устарела. Наш враг – те существа и силы, что сперва придумали и внедрили в умы эти основополагающие формулировки, а теперь боятся потерять власть над рабами, а потому пойдут на что угодно, лишь бы удержать существующий миропорядок. Тайна плоти сокрыта в книгах майя. Все силовые структуры мира съехались в Мексику, чтобы найти эти книги и навсегда спрятать от человеческих глаз. Потому что не могут допустить появления на этой планете новой расы существ.
Лента телетайпа
Вторник, 7 июля (день святой Этельбурги)
1964 года, Танжер
Во вторник последний день шли "Певчие годы". Святая Этельбурга (сомнительное название для гостиницы)… последний день шли певчие годы… (сомнительное название для гостиницы)-.. Святая Этельбурга или Святой Лодж, если предпочитаете более звучные
имена. Замена мистеру кто?! Мое имя и прежде так произносили… бунтовщики истекают кровью. Отец, мы хотим поговорить об увеличении зарплаты, и прямо сейчас. Да, это я в ожидании на пустых улицах Танжера… солнце и тени Мексики… Ночь в Мадриде… И ты допустил?! (сжимает в руках лазерный пистолет)… развалины рынка засыпает песком… запах крови и
экскрементов на улицах Танжера. ("Начиная с пятницы ваши услуги нам не нужны, потому верните полис страхования прав № 17497") Не помнишь меня? Показываю бумаги, которые принес… больной склонился
над выжженными изнутри… координатами гангрены… Гангрена Хиросимы/ "Если честно, доктор, у нас в приличном обществе слово Сверхновая не произносят". Говорит Голос Америки: "18 ноября 1963 года. Это
День независимости Марокко. Независимость ждет в порту Танжера. Независимость это американское судно. Американская независимость приходит в Марокко. Это день независимости Марокко. Это
день американской независимости в Марокко. Это 4 июля 1964 года в Марокко!" / Брукс-парк… старый бассейн совсем обветшал. Мак Нож говорите мегафон. Я ощущаю, где раньше
были миндалины… от эфира кружится голова. (Он высвободил смертоносную молнию стремительного меча.) "Кто-то накосячил. У пациента кровотечение… сестра, зажим… быстрее, мы его
теряем". (Запела та труба, что никогда не играла отступление.) Призрачный ребенок прожег дыру в одеяле… быстрый перелет на Гибралтар. У нашего бизнеса больше нет будущего. Познал ли ты границы
человека?! Капитан Ютрк приветствует вас на борту. Переведите часы назад на шестьдесят пять делений. Пять делений остались неучтенными. Помнишь цену вопроса? (Держит пистолет в руке) Ты забыл печального чужака на волноломе, желающего тебе удачи умирающими губами кошмарно яркое солнце взорвалось между нами? Помнишь "Жреца"… Его позвали, и он остался… (Судно гудит в порту… Пожалуй, это самый простой способ объяснить тебе и бумаги шуршат в отделе местных новостей… свежий южный ветер так давно… роется в папках
Капитан Кларк приветствует вас на борту… мучительное дыхание печально бормочущих голосов: "Что это за точка зрения, Би-Джей? Сообразительные ребята у Барри Голдуотера… (Барри, он тихий и неторопливый, но ему и некуда спешить)… и вот что они пишут: Подталкивайте, провоцируйте, направляйте, подкупайте, если надо, но поймайте этих никчемных ниггеровна открытом вооруженном бунте против Соединенных Штатов Америки. Тогда мы объявим чрезвычайное положение и захватим власть. А потом покажем этим гомосекам, грязным писакам, укуренным дегенератам, как должен себя вести достойный американец. Пока все тривиально, Би-Джей… Найди, на кого все повесить. Гитлер повесил все на пейсатых… мы все вешаем на черножопых, но можем на этом не успокоиться, так что ты, еврейчик, поосторожнее. Не забывай, мы любим приятных евреев, хороших евреев с их еврейскими шуточками. Сакс Ромер описал сценарий в своем "Президенте Фу Манчи"… Би-Джей, ты слушаешь? Ниггеры со своим Мартином Лютером раскручивают тему автобуса, черные мусульмане как самые приличные занимаются своим дзюдо и отзывают народ с улиц… Барри с ребятами, естественно, недоволен. Они прибегают к отчаянным мерам… (тогда они даже не знали, насколько отчаянным)… Просят писателя-негра придумать и организовать революцию, обещая сразу после его отбелить. Ниггер берет под козырек и выходит из конференц-зала, и тогда Би-Джей поворачивается к Н.Д. и тихо, злобно говорит: "Мы что, серьезно будем его отбеливать?
А Н.Д. отвечает, еще тише, еще злобнее: "Конечно… он хочет, чтобы его черная жопа стала белой… Ну так выжжем ее добела…"
Только ниггер оказался двойным агентом, прикинь? А. Е.? Да, он организует революцию, но только победит в ней с помощью китайцев и московского золота. Так что восстание начинается, да, ты верно догадался, дома у Барри, в штате Аризона, если мне не изменяет память… городок Ногалес на самой границе, и все происходит совсем не так, как задумали Барри с ребятами, Глубокий Юг обрушивается на северные города… Камера… Мотор… изнасилование… убийство… зверства… вой на всю страну… Сильный лидер. Да, мы замяли это дело (бедный Барри). Но все получается не так. Все получается вот как: отлично подготовленные отряды герильи и бригады подрывников нападают на все узлы связи… удар, отход… Когда на место выдвигаются войска, повстанцы ускользают за границу… Наши следом… Мексика протестует. Рейды продолжаются… Мы обстреливаем приграничный город… (Мертвый мальчик на пыльной улице.) Отношения между странами стремительно накаляются… Америка вторгается… Китай отправляет свои войска… Армия США захватывает Мексику… оккупационные войска сталкиваются с ожесточенным сопротивлением… снайперы… саботаж… Пустые, неподвижные лица индейцев… от Рио-Гранде до Аргентины под руководством китайцев формируются, обучаются и идут в бой все новые отряды герильи. Китай подминает Юго-Восточную Азию. Мы дорогой ценой удерживаем Формозу. Россия наготове. Американское верховное командование просит развязать им руки в плане использования ядерной бомбы. "Она упадет прямо нам во двор", – заявил министр обороны перед сенатским комитетом, расследующим так называемую "преступную неготовность применить атомное оружие". Массовые отключения электричества парализуют систему глубокой заморозки. Вооруженные банды грабят северные города… ("Герти, ты куда тащишь столько еды? Домой к маме?" Отловили пидора на Норт-Кларк-стрит. Сердце под синей рубашкой трепещет, как птичка, под ледяным взглядом и рыскающими стволами…) Святые битники проповедуют мир и любовь… "Затусуйся с соседом, возлюби его со всей дури, и станьте как одна большая семья нелепых чурок и счастливых мудаков". Китай вторгается в Канаду. А можно развернуть сценарий в другую сторону, с Лоджем в роли Увальня из "Настоящего американского противостояния". "Сегодня Америка борется за все, о чем только могли мечтать ее граждане. Страна превращается в то, чем когда-то была, и не была никогда. Исполняется все, что Америка когда-либо обещала…"
Мучительное дыхание в "Журнале для мальчиков"… Как я уже говорил вам, печальные охранники на дальних постах… Вышел на улицу, полузасыпанную песком… временный этап в этом изуродованном призраке… запах странных парков… жалкие домишки в богом забытом городе под беззвучным дождем его замерзший далекий зонтик в портовой конторе. Судовой журнал, 5 февраля 1899 года: "Много времени прошло в нестерпимой боли используй тот адрес, что я тебе дал…" Последний перекресток… запах пепла… вспышка в жестяной банке… Ветер развевает локоны… парень в ломбарде как раньше мама… машет рукой издалека, печально, как его голос: "тише… я пойду…" мелькает серебряная улыбка…