– Давай сразу к делу. Сексуальная ориентация птички Твити: гетеро или гомо?
– Он явный гомик. Ну, или кастрат.
– Жюльен, мы даже еще не решили, кто это: девочка или мальчик?
– Кстати, да. Я всегда думал, что Твити – мальчик. Но теперь, когда ты задала вопрос в лоб, я уже сомневаюсь… Скорее всего транссексуал. Или транссексуалка. Из девочек – в мальчики. Да, наверное. У птиц бывает гендерная дисфория?
– Тогда это первый известный случай. Кстати, а Твити – это какая птица?
– Канарейка?
– Ну да, канарейка… если ты переборщишь с мескалином
– Твити явно страдает гидроцефалией. И этот голосок… Жюльен попытался изобразить птичку Твити, и это было
ужасно.
Я сказала:
– В общем, зловещее существо эта птичка.
Мы снова уставились на этот несчастный тюбик зубной пасты. Потом Жюльен сказал:
– В случае с Твити вопросы половой принадлежности и сексуальности вообще неуместны. Потому что представить, как он… как она занимается сексом – это выше человеческих сил.
– Извращенным разнузданным сексом.
– С игрушками.
Это был очень душевный момент. Момент, когда образуется духовная связь. Мы вернулись на кухню и прикончили оставшееся вино из одуванчиков, после чего Жюльен начал рассказывать о "Космическом линкоре "Томато", культовом японском научно-фантастическом сериале, от которого он без ума. Я вроде как слушала, но не вникала, а просто сидела и глядела в пространство остекленевшими глазами. Потом Жюльен принялся говорить о каком-то онлайновом виртуальном мире, на который он крепко подсел. Он говорил, говорил, говорил, а я пьянела все больше и больше. Я давненько так не напивалась, и это было прикольно.
АРДЖ
Как передать мою горечь при мысли о необходимости так скоро расстаться с Андреа? Как передать огорчение об упущенных радостях плоти? И как передать потрясение, которое я испытал, узнав, что все Крейги принимают солон? У меня просто нет слов. Я выпрыгнул из окна на втором этаже и неловко упал в куст засохшей магнолии. Мне повезло: под кустом валялась наполовину сдутая игрушка с рекламой мексиканского пива. На нее-то я и приземлился. Сквозь освещенные окна мне было видно, что толпа не-Крейгов уже ворвалась в дом. А приближавшийся рев сирен и грохот вертолетов подсказывал, что мое положение с каждой секундой становилось все более рискованным. Я бросился в рощу позади дома, чтобы укрыться среди деревьев. Странно, но этот лес почему-то напомнил мне парк Гомаранкадевела в Тринкомали во время ежегодного фестиваля мангустов.
К счастью, я очень выносливый и быстроногий, так что уже через пару часов я вышел к шоссе №71, федеральной автостраде, которая – я это знаю из Google Maps – начинается в Луисвилле, штат Кентукки, на знаменитой развязке "Спагетта-Джанкшн" и заканчивается в двадцати милях к югу от Цинциннати. Кентукки – новая цель.
Это была замечательная прогулка. Поздняя ночь. На шоссе – ни единой машины. Я шел прямо посередине полосы обгона, чувствуя, как трава, пробивавшаяся сквозь мостовую, шелестит о штанины моих джинсов. Вдали промелькнул силуэт оленя. И еще я два раза услышал сверчков. Во мне поселилось радостное ошуищение, что вот теперь я действительно в Америке, в настоящей Америке, а время, что я провел с Крейгами, – это просто тяжелый и бестолковый сон. Из тех, которые снятся после того, как объешься чего-нибудь жирного и невкусного. Например, пресного рагу, приготовленного бесталанной женой Хемеша.
Меня донимали тревожные мысли. В кои-то веки я решился нарушить все правила и пойти по кривой дорожке, и что получилось в итоге’ Какие еще неприятности ждут меня в этой связи? Что мне делать? Куда идти? Но такие решения не принимаются с ходу Сначала надо как следует выспаться, а потом уже думать – на свежую голову. Я сошел на обочину, лег прямо на землю, в траву, и мгновенно заснул. Меня разбудило яркое солнце в сочетании с достаточно сильным дождем – странное, кстати сказать, сочетание, – и резкий щелчок затвора винтовки у меня над ухом.
– Подъем, Спящая ячейка*!
– Прошу прощения, сэр, но вы меня с кем-то путаете. Меня зовут Ардж Ветаранаяна. Но все называют меня Апу.
* "Спящая ячейка" (Sleeper Cell) – американский телесериал о борьбе с терроризмом. Главный герой сериала, агент ФБР, работающий под прикрытием, внедряется в Исламистскую террористическую группировку, действующая на территории США.
– Острим, значит?Шуточки шутим? – Он ткнул меня в грудь дулом винтовки Это был крупный мужчина с лицом, похожим на дыню, только не желтую, а розовую. – Ребята, сюда! Я нашел его! – К нам подошло еще несколько человек. – Ну, если ты Апу, то я – шеф Клэнси Виггам, здешний шериф. Хороший сегодня денек для террора, да, Спящая ячейка?
– Почему вы меня называете Спящей ячейкой? Что за странное прозвище? И я никакой не Спящая ячейка. Я совершенно другой человек.
– Ладно, мистер Ячейка… выбирайте, что вам больше нравится: северная башня или южная?
– Прошу прошении?
Шеф Виггам продолжал оскорблять меня, сыпля абсурдными обвинениями и брызжа слюной, а его подчиненные деловито надели на меня наручники и затолкали на заднее сиденье машины шерифа – совершенно "убитого" седана, даже похуже, чем колымаги пиратских таксистов у нас в Шри-Ланке. Внутри пахло дешевым одеколоном и парами бензина. В общем, нельзя сказать, что поездка была приятной. Хотя, когда мы проехали мимо полицейского участка, меня разобрало любопытство. Я-то думал, меня повезут прямиком в участок. Но, похоже, мы ехали куда-то еще. В конце концов мы добрались до квартала частных домов, который когда-то был модным и процветающим, а теперь явно пришел в упадок. Многие дома стояли заколоченными, окна были закрыты фанерой, и повсюду висели таблички "Посторонним вход воспрещен".
Мы подъехали к дому, чьи обитатели все еще не оставляли попыток принадлежать к среднему классу. Аккуратно постриженный газончик на переднем дворе. Отмытая дочиста пластиковая садовая мебель из тех, которые обычно отрыгивает цунами. Меня накрыло волной ностальгии, но мне не дали проникнуться всеми оттенками этого чувства: меня грубо выпихнули из машины, провели в дом и затолкали в какую-то комнату.
– В общем, так, Спящая ячейка. Сиди и не рыпайся. Даже не шевелись, пока тебе не разрешат. Все понятно?
И меня заперли в этой комнате с решеткой на окне. Вид из окна открывался унылый: задний двор, густо заросший чертополохом, и пара насквозь проржавевших автосаней. На обоях были нарисованы герои детских стихов и сказок. В углу стояла корзина с ароматической смесью из сухих лепестков – популярный сезонный аксессуар, который обычно заказывают в декабре вместе со свитерами, украшенными рождественскими и святочными мотивами.
Кроме решетки на окне, все указывало на то, что это – детская. Но при этом она не ощущалась, как комната для ребенка. Такую комнату мог бы сделать себе взрослый, желавший отгородиться от реального мира – сделать вид, что этого мира как бы и не существует, – и отчаянно мечтавший о детях, которых у него никогда не будет. Честно сказать, эта комната меня угнетала. В ней все говорило о бессмысленной вере в несбыточное волшебство.
Я подошел к запертой двери и крикнул:
– Джентльмены? Вы меня слышите? Вы не могли бы дать мне поесть? И попить! Хотя бы чашечку кофе?
С той стороны раздался звук тяжелых шагов, приближающихся к двери, и голос шерифа прогрохотал, точно гром:
– Кофе? Я кто, по-твоему? Скрудж, блядь, Макдак? Низложенный принц Нигерии? Может, тебе еще подать гусиный паштет и воздушный бисквит?
Он ушел, давясь от смеха.
Я вздохнул и подумал, что со мной явно что-то не так. В последнее время я вечно оказываюсь в каких-то странных комнатах, и ничем хорошим это не кончается. Я снял рубашку и принялся рассматривать синяк у себя на груди, по размерам и форме напоминавший большой огурец. И вот тут приключилось странное: у меня вдруг возникло четкое ощущение, что я вышел из собственного тела – или как будто оно разделилось надвое, подобно амебе, – и новый я воспарил к потолку, глядя сверху на старого меня, сидящего на краешке кровати. Я просочился сквозь потолок и крышу и поднялся над полями Огайо, как бесшумный невидимый вертолет. Я поднимался все выше и выше – за пределы земной атмосферы, в открытый космос. Я повернулся взглянуть на солнце, и оно меня не ослепило. Я смотрел на него в благоговейном восторге, преисполненный понимания, что жизнь на Земле – такая хрупкая и нежная – всем обязана солнцу. А потом я отвернулся от солнца, посмотрел на вселенную и содрогнулся: она была необозримо огромной и безгранично пустой. Я подумал о нашей Земле, об этом крошечном космическом камушке, что вращается вокруг звезды спектрального класса G2V. И на этом крошечном камушке есть жизнь! Но даже в масштабах планеты ее – этой жизни – так мало. А в масштабах вселенной… Я смотрел на нашу планету и думал: "Как это прекрасно, что мне посчастливилось оказаться среди тех немногих молекул во всей необъятной вселенной, которым позволено испытать это чудо под названием жизнь! Бессчетные звезды, галактики, черные дыры… а жизнь существует только на Земле!"
А потом меня потянуло вниз. Я не то чтобы падал – ощущения падения не было, – и все-таки этот стремительный спуск меня напугал. И вот он я: снова в собственном теле, запертый в странной детской с решеткой на окне. Дверь распахнулась, и на пороге возник шеф Виггам с огромным шприцем в руке. У него за спиной маячили два здоровенных амбала, причем вид у них был поразительно глупый. Они напоминали персонажей из многочисленных полицейских сериалов 1970-х годов, которые крутили по спутниковым каналам с семизначными номерами.
– Будем брать кровь, – объявил шеф Виггам, приближаясь ко мне.
Я попытался сопротивляться, но получил в лоб дубинкой и очнулся от ноющей боли в руке, заклеенной пластырем на сгибе локтя. Грудь тоже болела, и особенно там, где синяк. Я взглянул на пол и увидел кусок пиццы на бумажной тарелочке, графин с водой, грязный стакан и вскрытый и наполовину опустошенный пакетик апельсиновых леденцов с явно просроченным сроком годности. У меня было чувство, что я возвращаюсь домой. Но я уже перестал понимать, где мой дом.
Так что я лег на кровать и попытался не поддаваться панике. У меня есть проверенный способ: надо вспоминать названия цветов и оттенков одежды из рекламных брошюрок старушки Марты Стюарт, которые нас заставлял изучать Хемеш. (В конечном итоге контракт получила другая компания, расположенная в Тасмании. Они стали нашими самыми главными конкурентами, но это уже другая история.) Как бы там ни было, я открыл для себя, что когда думаешь о цветах, это снимает тревожность и помогает успокоиться. Рекомендую этот прием всем, кому необходимо срочно избавиться от беспокойных мыслей.
атлантический туман
астра бархатистая
асфальтовый светлый
асфальтовый темный
василек лазурный
василек синий
выцветшие чернила
дагерротип
камея
кешью
кроншнеп
масло сливочное
масло топленое
молочная смесь
наперстянка
пасмурный день
пекарский порошок
перепелиное яйцо
серая пыль
утиный клюв
Я как раз собирался представить себе "черепашку морскую", как вдруг снаружи раздался какой-то рев, похожий на шум пневматической машины для очистки канав от опавших листьев, только усиленный в несколько раз. Из коридора послышались крики, и дверь в мою комнату вновь распахнулась! Это был отряд полицейских, точно как в фильмах, вот только их форма была такой старой и ветхой, что я даже засомневался, а настоящие ли это полицейские или просто какие-то ряженые? Но открытая дверь – это открытая дверь. Я выбежал из комнаты и увидел, как мои спасители методично обрабатывают дубинками шефа Виггама и его подчиненных. Вообще-то я не сторонник насилия, но в данном случае я тихо порадовался такому повороту событий.
Рядом с домом стоял вертолет. Кто-то крикнул: "Давай забирайся!". И я забрался в кабину, попутно размышляя о том, что в последнее время я как-то уж слишком много летаю, и если честно, мне это уже начинает надоедать. Очень скоро мы приземлились на маленьком частном аэродроме, где нас уже ждал небольшой самолет с логотипом студии Уолта Диснея.
– Мы что, летим в Диснейленд?
– Нет. Ты летишь в Канаду. А самолет мы купили по случаю. Задешево на распродаже.
Да, в прошлом году я читал на reuters.com про грандиозную срочную распродажу на студии Диснея.
Я вошел в самолет. Дверь закрылась. Я был единственный пассажиром. За все пять часов перелета я съел пакетик картофельных чипсов и выпил бутылку воды. Мы приземлились в Массете, на острове Хайда Гваии, на закате. Саманта и Зак прибыли сразу же следом за мной, буквально через пару минут. На двух разных самолетах.
Интересно, кто платит за все эти рейсы? Торговцы винтажным медом?
Первое время мы все немножко стеснялись. Ну, как это бывает, когда твой приятель знакомит тебя с симпатичной девушкой, и вы с девушкой оба жутко робеете и чувствуете себя неловко. Мы впятером собрались в незнакомом месте, на красивом и странном острове, и для всех нас это было свидание вслепую, или, как пошутил Зак, "групповуха на пятерых".
Поначалу я был в тихом шоке от того, как Диана ругается матом, но уже очень скоро перестал замечать все эти слова на "е", "б", "п" и "х". Удивительно, как легко человеческий мозг приспосабливается к окружающей обстановке и отсекает все лишнее и неприятное! Да и плохие слова, повторенные десять раз кряду, как-то теряют свое негативное значение.
Я боялся, что Зак и Сэм окажутся типичными Крейгами, но, к моему несказанному облегчению, они были совсем не похожи на Крейгов – и совсем не похожи на тех людей, которых мой брат в свое время водил по злачным районам Тринкомали. Вообще-то по первости Зак производит впечатление именно такого озабоченного маньяка, но на самом деле он принадлежит к тому типу людей, которые весь отпуск проводят на пляже, наслаждаясь блаженным бездельем и отдыхая душой и телом; им не нужно бродить по борделям и подкупать консьержек – им и так хорошо.
Жюльен поразил меня своей инфантильностью. То есть не то чтобы я сам образец зрелости и кладезь житейской мудрости, но Жюльен, похоже, так и не смог повзрослеть и остановился в психическом развитии где-то на уровне школьника старших классов. Его душа не растет. Вернее, не желает расти. Окружающий мир его мало интересует. Он живет в каких-то параллельных мирах у себя в голове. И я не уверен, что он способен на какие-то сильные чувства.
И был еще Серж, человек-загадка. На самом деле мне кажется, что у каждого есть какой-то секрет и каждый человек – по-своему загадка. Но у Сержа был некий секрет, который он оберегал только от нас пятерых. Да, он собрал нас всех вместе, привез на остров и таким образом спас от множества потенциально неприятных и даже опасных ситуаций, было мгновение… Когда я только приехал и в первый раз пошел в дом. Я повесил на вешалку куртку, обернулся и на долю секунды встретился глазами с Сержем. Меня поразил холодный расчетливый взгляд. Вот тогда я и понял, что привезли на эти северные Галапагосы не только для того, чтобы вернуть пчел. Мы попытались выяснить, знаком ли он с нашими прежними кураторами: Сандрой, доктором Риком и Луизой, – а ели знаком, то насколько близко. Но Серж лишь небрежно махнул рукой:
– Ну да, мы знакомы, но так… Мне оно как-то без надобности.
Его ответ прозвучал как-то уж слишком высокомерно. Диана шепнула мне на ухо:
– Ладно, красавчик, нам все понятно. Ты у нас главный сс.
Что касается нашего дома. Даже я, человек, не знакомый историей североамериканского жилищного строительства, сразу понял, что этому зданию как минимум лет пятьдесят, если не больше – там имелись старые телефонные розетки, и антенна на крыше, и гараж на две машины. В комнатах пахло заплесневелой сыростью, и все было тусклым и каким-то тоскливым. Нам сказали, что на протяжении всего двадцатого века экономика Хайда Гваии не знала ни бумов, ни депрессий; если бы кто-нибудь озадачился начертить график здешнего^экономического прогресса, этот график представлял бы собой ровную горизонтальную линию. Это я говорю к тому, что вряд ли бы мы отыскали на острове дом поуютнее и получше И еще этот промозглый дождь! И непрекращающийся штормовой ветер!
Утром на следующий день после моего приезда мы гуляя по городу, ловя на себе подозрительные взгляды местных. Мы гуляли не просто так: мы искали бухло для Зака. Еще вчера вечером он заявил: "Изрядная гадость, это вино из одуванчиков. На вкус, как крысиная моча. Сиропа от кашля и мио-релаксантов здесь нет, так что завтра с утра пораньше идем на охоту".
Это славно, когда у приятной прогулки есть цель. Когда ты не просто так бродишь туда-сюда, а совмещаешь приятное с полезным. Мы зашли в продовольственный магазинчик – похоже, единственный на весь город. В смысле, единственный, который работал. И там продавали только жевательную резинку и картофельные чипсы.
Зак окончательно распсиховался:
– Где бухло?! Черт возьми, мне надо выпить!
В магазинчик вошел индеец хайда. Зак тут же набросился на него:
– Привет. Меня зовут Зак. Я из этих… ужаленных пчелами. Тут где-нибудь можно достать бухло? То есть нормальное бухло. Ну, ты понимаешь.
Индеец был очень высоким. И у него был поразительный нос. Я в жизни не видел такого широкого плоского носа!
– Бухло – не проблема.
– Ну, слава богу! И где?
– Здесь. Сегодня. Но позже.
– А что за бухло? – деловито осведомился Зак.
– Ежевичное вино.
– Считай, что оно уже продано. Кстати, я видел у вас баскетбольную площадку. Там, за холмом. Может, сыграем? Не хочешь?
– Да, можно.
И мы пошли на площадку, уселись на полуразвалившихся трибунах и принялись наблюдать за тем, как Зак и его новые друзья из местных играют в баскетбол. Я жутко замерз. Сэм сказала, что ей тоже надо размяться, и отправилась бегать. Жюльен улегся с ногами на деревянную скамью и накрыл голову курткой. Диана общалась с местными женщинами и осматривала их зубы, чтобы понять, кто из них срочно нуждается в гигиенических процедурах полости рта. А те, в свою очередь, живо интересовались, какие у нас отношения в нашей группе и кто с кем спит. Ответы их явно разочаровали. Будь у нас голливудский фильм, Сэм и Зак были бы главными кандидатами на гламурную влюбленную пару. Но в реальности все было гораздо скучнее.
Сквозь разрыв в пелене облаков проклюнулось солнышко, и все как-то разом примолкли и блаженно зажмурились.
А потом одна из местных спросила, повторив за Дианой ее выражение от Туретта:
– Ну и где наши блядские пчелы? Может быть, где-то поблизости.
А потом как-то вдруг набежали тучи, и хлынул дождь. Мы побежали домой и по дороге промокли до нитки. Поднялась настоящая буря. Электричество отрубилось, и мы зажгли свечи. Потом мы сидели перед горящим камином на большом плетеном ковре, а на закате ветер стих, небо расчистилось, и мы еще "захватили" немного солнечного света, от которого небо на западе окрасилось в цвет светлого пива. У меня было чувство, что мы перенеслись в прошлое. Но это было не дежавю В тишине Серж сказал:
– Мы собрались на этом острове не просто так, а ради дела.
Я спросил:
– Что за дело?
– Не совсем обычное дело.
– Необычное?
– Мы с вами будем работать в группе. Ваша задача – придумывать истории и рассказывать их друг другу.